Пересекши сплошь зараженные тифом районы, мы 12 февраля, на 33-й день пути, доехали до Березова, куда некогда сослан был сподвижник Петра князь Меньшиков. В Березове нам дали остановку на два дня. Предстояло еще совершить около 500 верст до Обдорска. Мы гуляли на свободе. Побега власти отсюда не боялись. Назад была одна-единственная дорога по Оби, вдоль телеграфной линии: всякий бежавший был бы настигнут. В Березове жил в ссылке землемер Рошковский. С ним я обсуждал ^вопрос о побеге. Он сказал мне, можно попытаться взять путь прямо на запад, по реке Сосьве, в сторону Урала, проехать на оленях до горных заводов, попасть у Богословского завода на узкоколейную железную дорогу и доехать по ней до Кушвы, где она смыкается с пермской линией. А там – Пермь, Вятка, Вологда, Петербург, Гельсингфорс!.. Дорог по Сосьве, однако, нет. За Березовом сразу открывается дичь и глушь. Никакой полиции на протяжении тысячи верст, ни одного русского поселения, только редкие остяцкие юрты, о телеграфе нет и помину, нет на всем пути даже лошадей, тракт исключительно олений. Полиция не догонит. Зато можно затеряться в пустыне, погибнуть в снегах. Сейчас февраль, месяц метелей…
Почти как Дятлов. Но с перевалом Троцкого не сложилось...
Красавицу Александру Соколовскую сволочь Лейба обольстил, трахнул и сбежал в Париж, а потом в Лондон, к Ленину в 1902. Больше они не виделись, а в 1937 Сталин Сашеньку расстреляет. Лева же на толерастическом Западе стал двоеженцем, на этот раз обольстив Наталью Седову
расстреляет и второго сына от седовой, а возможно и поспособствует смерти первого сына от нее же. интересно, что и обе дочери от соколовской умерли рано-младшая от туберкулеза в 26, старшая в 31 самоубилась угарным газом после аналогичной болезни, плюс крышак. так шо лейба в свое наказание пережил смерть всех своих 4 детей.
мощные потомки только от самой старшей зинаиды были...
старшей кого ... дочери? лейба, коба вроде коммунисты, не? оба сволочи хреновые , кровная отместка это со времён незапамятных, а человек вообще - это свинья ничего не заслуживающая, can go fuck ourselves
Итак, подлец Лейбушка слинял от справедливого наказания опять за бугор... Собссно, почти весь его период жизни до Февральской революции можно охарактеризовать лишь как борьбу пауков под ковром... Какие-то фракции, кооперации, съезды, газета Правда и протчая бестолковая суета...
И именно в этот период наш Первый Архибес припечатал Лейбу прозвищем Иудушка Троцкий...
Кстати, любопытно само происхождение псевдонима Троцкий, ибо Лейба, как известно был изначально Бронштейном...
В марте 1898 г. был арестован и я. В апреле я очутился в Одесской тюрьме, где уже находились Бронштейн и все другие, привлекавшиеся по нашему делу.
Внизу, в центре, где сходились все четыре крыла тюрьмы, стоял старший надзиратель тюрьмы, которому как на ладони, была видна вся тюрьма, содержавшая около 1000 обитателей.
Идя на прогулку, свидание и т. п., я каждый раз видел величественную фигуру старшего надзирателя, опирающегося на длинную саблю и орлиным взором фельдмаршала озирающего свои владения и чувствовавшего себя царьком, и, поистине, он был царьком.
Фамилия этого старшего надзирателя была — Троцкий.
Поучаствовал Троцкий и на Пятом Шабаше в Лондоне 1907, где примкнул к меньшевикам вместе со своим другом Хрусталёвым-Носарем, а также Дейчем...
Партийный съезд 1907 г. заседал в лондонской социалистической церкви. Это был многолюдный, долгий, бурный и хаотический съезд. В Петербурге еще жива была вторая Дума. Революция шла на убыль, но интерес к ней, даже в английских политических кругах, был еще очень велик. Именитых делегатов съезда видные либералы приглашали к себе на дом, чтоб показать гостям. Начавшийся революционный отлив уже сказался, однако, в ослаблении партийной кассы.
Интересно, кто эту кассу спер... Только уфимские бандиты отправили Ленину 25 тысяч конкретно на этот съезд.... Ограбление по уфимски
Не только на обратный путь, но и на доведение съезда до конца не хватало средств. Когда эта печальная весть прозвучала под сводами церкви, врезавшись в прения о вооруженном восстании, делегаты с тревожным недоумением глядели друг на друга. Что делать?
Кто же спер бабло... Чьи уши тут торчат?
Не оставаться же в лондонской церкви? Но выход нашелся, и совершенно неожиданный. Один из английских либералов согласился дать русской революции взаймы, помнится, три тысячи фунтов стерлингов. Но он потребовал, чтоб под векселем революции подписались все делегаты съезда. Англичанин получил в свои руки документ, на котором несколько сот подписей были начертаны знаками всех народов России. Уплаты по векселю пришлось, однако, ждать долго. В годы реакции и войны партия и думать не могла о таких суммах. Только советское правительство выкупило вексель Лондонского съезда. Свои обязательства революция выполняет, хотя обычно с запозданием.
Все, что нужно знать об английских либералах.
В первые дни съезда меня остановил в церковных кулуарах высокий, угловатый, круглолицый и скуластый человек в круглой шляпе. "Я ваш почитатель", -- сказал он с приветливым смешком. "Почитатель?" -- спросил я недоумевая. Оказалось, что речь шла о моих политических памфлетах, написанных из тюрьмы. Мой собеседник оказался Максимом Горьким. Я видел его живым впервые. "Мне, надеюсь, нет нужды говорить, что я ваш почитатель", -- ответил я приветом на привет. Горький был в тот период близок к большевикам. С ним находилась известная артистка Андреева. Мы вместе осматривали Лондон. "Понимаете, -- говорил Горький, с изумлением кивая на Андрееву, -- на всех языках говорит". Сам Горький говорил только на русском, но зато хорошо. Когда нищий захлопывал за нами дверцу кеба, Горький обращался просительно: "Надо бы ему дать эти самые пенсы". На что Андреева отвечала: "Дадено, Алешенька, дадено".
Добрейший Буревестник Революции...
Из Лондона я отправился в Берлин, навстречу жене, которая должна была приехать из Петербурга. К этому времени бежал уже из Сибири Парвус....
...По дороге на Копенгагенский конгресс из Вены, я на одном из вокзалов, где приходилось пересаживаться, столкнулся неожиданно с Лениным, ехавшим из Парижа. Нам пришлось дожидаться около часу, и у нас вышел большой разговор, очень дружелюбный в первой части и мало дружелюбный во второй.
Разговор наш принял, однако, совсем другой характер, когда я рассказал Ленину о своей последней статье в "Форвертсе" по поводу русской социал-демократии. Статья была написана к конгрессу и подвергала резкой критике как меньшевиков, так и большевиков. Особенно острым моментом в статье был вопрос о так называемых экспроприациях. После разбитой революции вооруженные экспроприации и террористические нападения становятся орудием дезорганизации самой революционной партии. Лондонский съезд голосами меньшевиков, поляков и части большевиков запретил экспроприации.
На крики с мест: "А Ленин? Ленин?" -- он загадочно усмехался.Экспроприации после Лондонского съезда продолжались, причиняя вред партии. На этом пункте я сосредоточил в "Форвертсе" удар. "Неужели так и написали? -- спрашивал Ленин укорительно, когда я, по его же настоянию, передавал ему на память главные мысли и формулировки статьи. -- А нельзя ли ее по телеграфу задержать?" "Нет, -- ответил я, -- статья должна была появиться сегодня утром, да и зачем же ее задерживать? Статья правильная".
"Плеханов, определенно не терпевший Троцкого, -- рассказывает Луначарский, -- воспользовался таким обстоятельством и устроил нечто вроде суда над ним. Мне казалось это несправедливым, я довольно энергично высказался за Троцкого и вообще способствовал вместе с Рязановым тому, что план Плеханова совершенно расстроился..." Большинство делегации знало о статье только из чужих уст. Я потребовал оглашения статьи. Зиновьев доказывал, что нет никакой надобности знать статью, для того чтоб осудить ее.
Вот он первопроходец Гриша... "Не читал, но осуждаю..."
В октябре 1908 г. я начал издавать в Вене русскую газету "Правда", предназначенную для широких рабочих кругов...
Вена
И все таки Троцкий был не совсем обычным меньшевиком...
В 1907 году состоялся съезд российских социал-демократов в Лондоне. Там присутствовал цвет партии. Со стороны меньшевиков были Плеханов, Мартов, Церетели и многие другие светила. Со стороны большевиков — Ленин, Роза Люксембург, Алексинский, А. Богданов, Покровский, Тышко и др. Лучшие места с обеих сторон были заняты. Что было делать Троцкому, который успел бежать из ссылки и попасть на этот съезд? Примкнуть к чужому течению он не мог, и он основал собственное третье течение, «болото», как его называли. В качестве лидера этого третьего течения, он отныне выступал на съездах и конференциях, не смущаясь, если ему приходилось быть его единственным представителем. Мартов как-то позднее, уже во время войны, выразился о нём, что он всюду приходит со своим собственным складным стулом.
В 1908 году я очутился в Соединённых Штатах, в Нью-Йорке. До 1912 года сведения мои о Троцком были очень скудны. Пария в это время переживала период разлагающего застоя. В ней даже развилось особое течение, имевшее сторонников среди очень видных представителей её, требовавших ликвидации партии. Это был период «ликвидаторства».
Троцкому, большевику по духу, меньшевику по организационным связям, в качестве «лидера» третьего течения, легко было, в этой нездоровой обстановке, занять положение примирителя и объединителя. Он издавал в Вене свою собственную газетку «Правда», где он проводил свои собственные «третьи» идеи… Мне приходилось читать «Правду», но особую идею мне выудить там никак не удалось.
Прошло два года. В 1914 году вспыхнула война, разделившая почти всю Европу на два враждующих лагеря. Но и нейтральные страны, естественно, никоим образом не могли оставаться равнодушными к исходу войны и, более или менее откровенно, становились на ту или другую сторону.
Троцкого война застала в Австрии. Ещё в самом начале войны, он написал брошюрку на немецком языке, изданную в Цюрихе, под названием «Война и Интернационал». После объявления войны, он, как русский подданный, был выслан из пределов Австрии, и поселился сначала в Цюрихе, а потом в Париже.
Варварское потопление «Лузитании», при котором погибли тысячи женщин и детей, вызвало, как известно, бурю негодования во всем цивилизованном мире. Даже жёлтый шовинистически-германофильский «Форвертс» не счёл возможным не поместить несколько обширных статей, выражающих возмущение этим актом.
В газетке Троцкого это событие было обойдено самым полным молчанием.
На небольшом пространстве этой маленькой газетки Троцкий не уставал, бия себя в грудь, трубить о своём «интернационализме» и клеймить «пошлого» Плеханова и других «предателей» из того же лагеря, осмелившихся отстаивать еретическую идею о праве всякого народа на самозащиту в случае нападения на него. В то же время, он так явно на каждом шагу проявлял свою более, нежную терпимость к слишком «интернационалистическим» наклонностям Вильгельма и его союзников, что приходилось невольно только руками разводить.
И Дейч, однажды, под влиянием только что прочитанного свежего номера газетки Троцкого, весь кипя негодованием, воскликнул: «Если бы я лично не знал Троцкого, я бы не сомневался в том, что он подкуплен германским правительством».
Хо-хо... Какое значение тут имело "лично знал"...
В своей парижской газетке Троцкий по прежнему неутомимо продолжал заполнять две маленькие странички, имевшиеся в его распоряжении, нападками на французов и союзников, и также упорно замалчивать деяния Германии и её союзников. Оставалось только удивляться тому, как французское правительство терпело у себя такую занозу, хотя и маленькую, но от того не менее назойливую.
Наконец, чаша его терпения переполнилась, и газетка была окончательно закрыта, а Троцкий был арестован.
Его выслали из пределов Франции, и он попал в Испанию. Правительство Испании, — возможно под давлением французского, — также не пожелало иметь его у себя на свободе, и ему грозила ссылка чуть ли не в Новую Каледонию. Благодаря вмешательству американских социалистов, ему были высланы деньги на дорогу, и он приехал в Нью-Йорк.
Два полицейских инспектора дожидались у меня на квартире. Один небольшого роста, почти старик, с плоским русским носом, Акимыч, только повежливее и потоньше, другой - огромный, лысый, лет 45, черный, как смоль. Штатское платье сидело на обоих нескладно, и когда они отвечали, то брали рукою под невидимый козырек.
- Мы, полицейские, скептики, - снова неожиданно заявил черный. - Вы имеете свои идеи. Мы же охраняем то, что существует. Возьмите Великую Революцию. Какое движение идей! Энциклопедисты, Жан Жак, Вольтер. Через четырнадцать лет после Революции народ был несчастнее, чем когда-либо. Прочитайте Тэна. Жорес упрекал Жюля Ферри в том, что его правительство не шло вперед. Ферри ответил: правительства никогда не бывают трубачами революции. И это верно. Мы, полицейские, консерваторы по должности. Скептицизм есть единственная философия, которая отвечает нашей профессии. В конце концов, никто свободно не выбирает своего пути. Свободы воли не существует. Ни свободы выбора. Все предопределено ходом вещей.
И он стал скептически пить красное вино прямо из горлышка бутылки.
Потом, затыкая пробкой: "Ренан сказал, что новые идеи всегда приходят еще слишком рано. И это верно".
И я настолько долго вникал в этот портрет, что меня, наконец, охватил темный, первобытный, стихийный ужас.
Видали ли вы когда-нибудь под микроскопом голову муравья, паука, клеща, блохи или москита,
с их чудовищными жевательными, кровососными, колющими, пилящими и режущими, аппаратами?
Почувствовали ли вы сверхъестественную, уродливую злобность, угадываемую в том хаосе,
который можно назвать их «лицами»?
А если вы это видели и почувствовали, то не приходила ли вам в голову дикая мысль:
«А что если бы это ужасное и так чрезмерно вооруженное для кровопролития существо
было ростом с человека и обладало в полной мере человеческим разумом и волею?»
Если была у вас такая мысль, то вы поймете мой тогдашний ночной страх — тоскливый и жуткий.
Я безошибочно понял, что весь этот человек состоит исключительно из неутолимой злобы
и что он всегда горит ничем не угасимой жаждой крови.
Может быть, в нем есть и кое-какие другие душевные качества:
властолюбие, гордость, сладострастие и еще что-нибудь —
но все они захлестнуты, подавлены, потоплены клокочущей лавой органической, бешеной злобы.
Я оказался в Нью-Йорке, в сказочно-прозаическом городе капиталистического автоматизма, где на улицах торжествует эстетическая теория кубизма, а в сердцах -- нравственная философия доллара. Нью-Йорк импонировал мне, так как он полнее всего выражает дух современной эпохи.
Как только стало известно, что Троцкий приезжает в Нью-Йорк, местные социалистические газеты начали кампанию подготовки и обработки публики для достойной встречи гостя.
Обстоятельства были более, чем благоприятны для того, чтобы провести эту кампанию в чисто американском масштабе и размерах: старый борец за свободу и демократию России (Троцкий тогда ещё был сторонником свободы и демократии), социалист и революционер, изгнанный из Австрии, недопущенный в Германию, преследуемый во Франции и Испании, подвергшийся травле во всей Европе за свою горячую и самоотверженную преданность идее мира, — чего больше надо для антимилитаристически настроенных читателей социалистических газет, каждый день подогревавших энтузиазм своих читателей все новыми сведениями о прежней и теперешней деятельности Троцкого.
Не только «Форвертс», «Новый Мир» и «Колл» были полны статьями о нём, но и кой-где в буржуазной прессе появились благожелательные заметки об ожидаемом госте: ведь он был не только антимилитаристом, но и деятельным участником борьбы за русскую свободу, к которой в Америке всегда относились с большим сочувствием.
Ну это, конечно, фантазии... Мы все знаем, как в Америке всегда относились к борьбе за "русскую свободу"...
Время приезда Троцкого в Нью-Йорк совпало с сезоном балов, устраивавшихся в это время в несметном изобилии всеми организациями. И Троцкий был весьма заманчивой приманкой для тех из организаций, которым удавалось залучить его в качестве оратора на такой бал и, таким образом, значительно увеличить доходность предприятия. Я видел и слушал его на многих балах.
Но столкнуться с ним и говорить мне не приходилось. Его решительная и определённая вступительная речь отбивала всякую охоту к этому. Да и вообще он держал себя очень недоступно. Он произносил речь, вызывал должный энтузиазм, получал свою порцию триумфа и сходил с кафедры; но не спускался в толпу, не сливался с нею, как старший любящий и любимый товарищ, а исчезал как-то в высь, в закулисные облака, окружённый атмосферой высокомерного холодного отчуждения, которое, как толстая броня, отпугивала от него даже самых горячих поклонников его, раз они не принадлежали к партийным и организационным верхам.
Прошло недели три со дня приезда Троцкого. Однажды подхожу к телефону: «Это ты, Гриша? Узнаёшь меня? Я — Троцкий».
Оказалось, что он давно хотел видеть меня, всячески разыскивал меня (при желании не было ничего легче, как найти меня). О моём присутствии на балах, он узнавал, либо когда меня уже там не было, либо после того, как сам уходил. Словом, он хочет со мною увидеться и просит назначить удобное место и время.
Я пошёл к нему. Встреча наша была дружеская, хотя и не очень горячая. Неловкости никакой не чувствовалось, потому что мы оба, как бы по молчаливому уговору, избегали всяких разговоров на животрепещущие политические темы (дело было ещё до февральской революции), у нас был богатый материал для общения и без них. От него я узнал о судьбе многих друзей и товарищей, которых я давно из виду потерял.
«Как Парвус?» (когда-то учитель и вдохновитель Троцкого) — спросил я.
— Наживает двенадцатый миллион, — кратко ответил Троцкий.
Зависть, Лева, это плохое чувство, да...
Я был у него ещё несколько раз. На политические темы мы почти совсем не беседовали. Однажды он как-то сделал замечание по поводу Плеханова, понятно, не совсем одобрительного свойства. «Значит, он контрреволюционер, папа?» — спросил его одиннадцатилетний сын, стоявший тут же и внимательно прислушивавшийся к нашему разговору. Троцкий улыбнулся и ничего не ответил.
Он предложил мне как-то сыграть в шахматы, по-видимому, считая себя хорошим шахматистом. Он обнаружил себя слабым игроком, — проиграл, чем был явно недоволен, и предложил немедленно сыграть другую партию. Выиграв её, он больше играть не пожелал.
В этом маленьком эпизоде характерно не только то, что Троцкий не хотел играть, раз опасность проиграть, т. е. обнаружить превосходство противника, была велика, — но, ещё более, что Троцкий, при своей натуре не мог научиться хорошо играть. Чтобы научиться хорошо играть в шахматы, надо много играть с превосходящими игроками т. е. проигрывать. Троцкий никогда себе этого позволить не мог.
Я уже указал выше, что первая речь Троцкого открыла мне глаза на смысл вкладываемый им в повторяемый всеми «интернационалистами» лозунг «немедленный мир». Мне стало ясно, почему он так хочет немедленного прекращения военных действий, совершенно независимо от военной карты в данный момент. Для меня только ещё менее ясным стало посте этого, почему его симпатии всё-таки явно клонятся к Германии, и почему он с несомненным сочувствием относится к её победам.
В общем, это явно расходится с действиями Троцкого во время переговоров о Брестском мире....
Одна его лекция открыла мне глаза на эту сторону вопроса. Нарисовав в этой лекции картину того, как современное капиталистическое общество Европы и даже всего цивилизованного мира, в своём прогрессивном развитии, идёт все к большему и большему объединению, как это развитие неизбежно ведет к уничтожению экономической независимости и самостоятельности отдельных стран, усиливая их взаимную связь, он приходит к правильному выводу, что всё усиливающаяся прогрессивная связь и зависимость между цивилизованными странами, неизбежно влечет за собой и необходимость политического объединения. И всякие попытки отстоять политическую независимость и самостоятельность той или иной страны, — будь то Бельгия, Сербия, Австрия, Франция или Россия — неизбежно будут политически, а, стало быть, и социально, реакционными. И потому всякие разглагольствования об обороне являются в высшей степени вредными и реакционными. «Социал-патриоты» же своими идеями о защите данного отечества сбивают только массы с правильного пути, удерживая их от того, чтобы они поскорее бросали оружие.
Только одна из всех воюющих стран, по размаху своего капиталистического развития ушла так далеко и обладает такими колоссальными экономическими, духовными и культурными ресурсами, что она единственная, может быть, смогла бы, в случае победы, насильственно сверху осуществить это объединение всего цивилизованного мира и, таким образом, сыграть весьма прогрессивную роль. Эта страна — Германия.
Надо же...
Л. Троцкий
МОЯ ЖИЗНЬ
После объявления немцами неограниченной подводной войны на всех восточных вокзалах и в портах Соединенных Штатов сосредоточились горы боевых запасов, закупорив железные дороги. Цены на предметы потребления сразу сделали скачок вверх, и я наблюдал в богатейшем Нью-Йорке, как десятки тысяч женщин-матерей выходили на улицу, опрокидывали лотки и громили лавки с предметами потребления. Что-то будет во всем свете после войны -- спрашивал я себя и других.
3 февраля произошел долгожданный разрыв дипломатических отношений с Германией. Музыка шовинизма крепчала со дня на день. Тенора пацифистов и фальцеты социалистов не нарушали гармонии. Я наблюдал уже все это в Европе, и американская мобилизация патриотизма была для меня только повторением пройденного. Я отмечал этапы процесса в своей русской газете и думал о глупости человечества, которое так медленно учится.
Одним из первых на почве Нью-Йорка нас встретил Бухарин, сам незадолго перед тем высланный из Скандинавии. Бухарин знал нашу семью еще по венским временам и приветствовал нас со свойственной ему ребячливой восторженностью. Несмотря на нашу усталость и позднее время, Бухарин увел нас с женой в первый же день осматривать публичную библиотеку. Со времени совместной работы в Нью-Йорке начинается все возрастающая привязанность Бухарина ко мне, которая, все повышаясь, перешла в 1923 г. в свою противоположность. Свойство этого человека таково, что он всегда должен опираться на кого-либо, состоять при ком-либо, прилипнуть к кому-либо. В такие периоды Бухарин является просто медиумом, через которого говорит и действует кто-то другой. Но надо не спускать с медиума глаз, иначе он незаметно для себя подпадет под прямо противоположное влияние, как другие люди попадают под автомобиль, и начнет поносить своего идола с той же беззаветной восторженностью, с какой только что превозносил. Я никогда не брал Бухарина слишком всерьез и предоставлял его самому себе, а это значит -- другим. Бухарин стал после смерти Ленина медиумом Зиновьева, затем Сталина. Сейчас, когда пишутся эти строки, Бухарин проходит через новый кризис, и новые, мне еще не ведомые флюиды проникают в него
Бухарин тоже сидел тогда в Штатах и тоже плохо кончил...
Совпадение? Не думаю.
В Америке же находилась в то время и Коллонтай. Она много разъезжала, и я сравнительно мало с ней встречался. Во время войны она проделала резкую эволюцию влево и из рядов меньшевизма перешла на левый фланг большевиков. Знание языков и темперамент делали ее ценным агитатором. Ее теоретические воззрения всегда оставались смутны. В нью-йоркский период ничто на свете не было для нее достаточно революционно. Она переписывалась с Лениным. Преломляя факты и идеи через призму своей тогдашней ультралевизны, Коллонтай снабжала Ленина американской информацией, в частности и о моей деятельности. В ответных письмах Ленина можно найти отголоски этого заведомо негодного осведомления. В борьбе против меня эпигоны не преминули позже воспользоваться заведомо ошибочными отзывами, от которых он сам отказался и словом и делом. В России Коллонтай почти с первых же дней встала в ультралевую оппозицию не только ко мне, но и к Ленину. Она очень много воевала против "режима Ленина -- Троцкого", чтобы затем трогательно склониться перед режимом Сталина.
Почему Александру не расстреляли потом... Даже не знаю...
Но вернемся к Левушке... Собственно, саммы интересным моментом тут являются его связи с американским империализмом в виде банкирских домов...
Все документы, однако, тут практически отсутствуют, что создает почву для многих спекуляций, в которые мы углубляться не будем...
Александр Север
Дядю (брата матери) Льва Троцкого звали Абрам Львович Животовский, и был он не мелким торговцем-посредником, а уважаемым и известным в Санкт-Петербурге бизнесменом – компаньоном Путилова и акционером «Русско-Азиатского банка». После революции он перебрался не в Париж, а в Стокгольм, где он стал бизнес-партнером шведского банкира Олофа Ашберга.
Как показали дальнейшие события, возвращение весной 1917 года Льва Троцкого в Российскую империю сначала создало его дяде проблему (пришлось эмигрировать на Запад), а потом позволило не только компенсировать потери, но и войти в элиту парижского «бизнес-сообщества».
Понятно, что и сам Лев Троцкий не упустил свой шанс заработать с помощью предприимчивых родственников. И вся его политическая карьера тесно переплелась с различными «бизнес-проектами».
Но вот в чьих интересах работал Лейба? В германских или американских?
Наше расследование может быть сосредоточено на бесспорном факте: когда Троцкий уехал из Нью-Йорка в Петроград в 1917 году, чтобы организовать большевицкую фазу революции, у него были с собой 10.000 долларов. В 1919 году Овермановский комитет Сената США расследовал вопрос большевицкой пропаганды и германских денег в США и в одном случае затронул источник этих 10.000 долларов Троцкого.
Опрос в Овермановском комитете полковника Хербана, атташе чешской дипломатической миссии в Вашингтоне, дал следующее:
“Полковник Хербан: Троцкий, вероятно, взял деньги у Германии, но он будет отрицать это. Ленин бы не отрицал. Милюков доказал, что Троцкий получил 10.000 долларов от каких-то немцев, когда был в Америке. У Милюкова было доказательство, но тот отрицал это. Троцкий отрицал, хотя у Милюкова было доказательство.
Сенатор Оверман: Обвинение заключалось в том, что Троцкий получил 10.000 долларов здесь.
Полковник Хербан: Я не помню сколько, но я знаю, что проблема между ним и Милюковым заключалась в этом.
Сенатор Оверман: Милюков доказал это, не так ли?
Полковник Хербан: Да, сэр.
Сенатор Оверман: Знаете ли вы, где он их взял?
Полковник Хербан: Я вспоминаю, что их было 10.000; но это не имеет значения. Я буду говорить об их пропаганде. Германское правительство знало Россию лучше, чем кто-либо, и оно знало, что с помощью этих людей оно сможет разрушить русскую армию.
(В 17:45 подкомитет прервал работу до следующего дня, среды, 19 февраля, до 10:30)” [United States, Senate. Brewing and Liquor Interests and German and Bolshevik Propaganda (Subcommittee on the Judiciary), 65th Cong., 1919].
Очень удивляет, что комитет прервал свою работу внезапно, до того, как источник денег Троцкого мог попасть в протокол Сената. Когда на следующий день слушание возобновилось, Овермановский комитет уже не интересовался Троцким и его 10.000 долларами. Позже мы рассмотрим доказательства, касающиеся поддержки финансовыми домами Нью-Йорка германской и революционной деятельности в США; тогда и уточним источники 10.000 долларов Троцкого.
Эти 10.000 долларов германского происхождения упоминаются и в официальной британской телеграмме военно-морским властям Галифакса, которые обратились с запросом о снятии с парохода “Кристианиафиорд” Троцкого и его группы, направляющихся для участия в революции (см. ниже). Мы также узнаем из отчета Британского управления разведки [Special Report No. 5. The Russian Soviet Bureau in the United States, July 14, 1919, Scotland House, London S.W.I. Copy in U.S. State Depf. Decimal File, 316-23-1145], что Григорий Вайнштейн, который в 1919 году станет видным деятелем Советского бюро в Нью-Йорке, собирал в Нью-Йорке деньги для Троцкого. Эти деньги поступали из Германии через германскую ежедневную газету “Фольксцайтунг”, издававшуюся в Нью-Йорке, и ссужались они германским правительством.
Хотя официально и сообщается, что деньги Троцкого были германскими, Троцкий активно занимался американской политикой перед тем, как уехать из Нью-Йорка в Россию для участия в революции. 5 марта 1917 года американские газеты писали об увеличивающейся возможности войны с Германией; в тот же вечер Троцкий на заседании Социалистической партии округа Нью-Йорк предложил резолюцию, “предписывающую социалистам поощрять забастовки и сопротивляться мобилизации в случае войны с Германией” [New York Times, March 5. 1917]. В “Нью-Йорк таймс” Троцкий был назван “высланным русским революционером”
Почти через неделю, 16 марта, во время свержения царя, Лев Троцкий давал интервью в помещении “Нового мира”. В этом интервью прозвучало его пророческое заявление о ходе российской революции:
“…Комитет, который занял в России место низложенного кабинета министров, не представляет интересы или цели революционеров; а значит, по всей вероятности, он просуществует недолго и уступит место людям, которые будут более уверенно проводить демократизацию России” [New York Times, March 16, 1917].
Что-то нам опять это напоминает... "демократизацию России"
Эти “люди, которые будут более уверенно проводить демократизацию России”, то есть меньшевики и большевики, находились тогда в изгнании за границей и сначала должны были вернуться в Россию. Временный “комитет” был поэтому назван Временным правительством; следует подчеркнуть, что это название было сразу принято в самом начале революции, в марте, а не введено позже историками.
Тем волшебником, который выдал Троцкому паспорт для возвращения в Россию, чтобы “продвигать” революцию, — был президент США Вудро Вильсон. К этому американскому паспорту прилагались виза для въезда в Россию и британская транзитная виза. Дженнингс К. Уайс в книге “Вудро Вильсон: Ученик революции” делает уместный комментарий:
“Историки никогда не должны забывать, что Вудро Вильсон, несмотря на противодействие британской полиции, дал Льву Троцкому возможность въехать в Россию с американским паспортом”.
Президент Вильсон облегчил Троцкому проезд в Россию именно тогда, когда бюрократы Государственного департамента, озабоченные въездом таких революционеров в Россию, старательно пытались в одностороннем порядке ужесточить процедуры выдачи паспортов. Сразу же после того, как Троцкий пересек финско-русскую границу, дипломатическая миссия в Стокгольме 13 июня 1917 года направила Государственному департаменту телеграмму: “Миссия была конфиденциально информирована русским, английским и французским паспортными бюро на русской границе в Торнеа, что они серьезно озабочены проездом подозрительных лиц с американскими паспортами” [U.S. State Dept. Decimal File, 316-85-1002].
И далее...
Центральным пунктом сталинского обвинения было то, что троцкисты являются платными агентами международного капитализма. Х.Г. Раковский, один из ответчиков на процессе 1938 года, сказал или был вынужден сказать: “Мы были авангардом иностранной агрессии, международного фашизма, и не только в СССР, но и в Испании, Китае, во всем мире”. Вывод “суда” содержит заявление: “В мире не найдется ни одного человека, который бы принес столько горя и несчастья людям, как Троцкий. Он является самым подлым агентом фашизма…” [Судебный отчет по делу антисоветского “правотроцкистского блока”, рассмотренному военной коллегией Верховного суда Союза ССР 2-13 марта 1938 г. (Москва: Юридическое издательство НКЮ СССР, 1938), с. 293. [На указанной странице нет таких слов Раковского, подобные фразы встречаются в речи прокурора Вышинского с. 284–285. — Прим. ред. “РИ”.].
Хотя это и может быть воспринято не более чем словесное оскорбление, обычно применявшееся среди интернационалистов-коммунистов в 1930-е и 1940-е годы, теперь очевидно, что эти обвинения и самообвинения совпадают с доказательствами, приведенными в данной главе. Кроме того, как мы увидим позже, Троцкий сумел создать себе поддержку от интернационалистов-капиталистов, которые, по совпадению, также поддерживали Муссолини и Гитлера [См. также в главе 11. Томас Ламонт от Морганов был одним из первых, кто поддерживал Муссолини. ].
Если мы рассматриваем всех революционеров-интернационалистов и всех международных капиталистов как непримиримых врагов, то мы упускаем решающий момент: в действительности между ними существуете некоторое деловое сотрудничество, включая фашистов. И не существует априорной причины, почему мы должны отвергать Троцкого как часть этого союза.
Это предположение обретет четкие очертания, когда мы обратимся к истории Михаила Грузенберга, главного большевицкого агента в Скандинавии, который под псевдонимом Александр Гомберг[4] был также доверенным советником банка “Чейз Нэшнл Бэнк” в Нью-Йорке и затем Флойда Одлума из “Атлас Корпорейшн”. О его двойной роли знали, принимая ее, и Советы, и его американские наниматели. История Грузенберга является “историей болезни” интернационалистической революции в союзе с международным капитализмом.
Замечания полковника Маклина, что Троцкий имел “сильное скрытое влияние” и что “его власть была столь большой, что поступали приказы оказывать ему всяческое внимание”, совсем не противоречат вмешательству Култера-Гуаткина в пользу Троцкого, или сталинским обвинениям в этом вопросе на показательных судах над троцкистами в 1930-е годы.
Также не противоречат они и делу Грузенберга. С другой стороны, единственная известная прямая связь между Троцким и международными банкирами осуществлялась через его родственника Абрама Животовского,[5] который был частным банкиром в Киеве до русской революции и в Стокгольме после нее. Хотя Животовский исповедовал антибольшевизм, в 1918 году в валютных сделках он действовал фактически в интересах Советов [См. о нем также в конце главы 7].
Еще одним каналом Троцкого, возможно, являлся еще один деятель банкирского масонства - Яков (Джейкоб) Шифф, возможно даже родственник Животовского. А также Чарльз Крейн
Но, как уже говорилось, документов об этих делах нема, так что оставим это для любознательных читателей самим разбираться...
Единственное, что надо особо отметить, это что мы ни в коем случае не хотим тут даже намекнуть на идею о мировом еврейском заговоре. Шифф был не то что сионистом, а просто врагом России и российской монархии...
Что касается депутации еврейских тузов, являвшихся ко мне два раза в Америке говорить об еврейском вопросе, то об этом имеются в министерстве иностранных дел мои официальные телеграммы. В депеше этой участвовали Шифф (кажется, так), глава финансового еврейского мира в Америке, доктор Штраус (кажется, бывший американский посол в Италии),--оба эти лица находились в очень хороших отношениях с президентом Рузевельтом, -- и еще несколько других известных лиц.
Они мне говорили о крайне {395} тягостном положении евреев в России, о невозможности продолжения такого положения и о необходимости равноправия.
Я принимал их крайне любезно, не мог отрицать того, что русские евреи находятся в очень тягостном положении, хотя указывал, что некоторые данные, которые они мне передавали, преувеличенны, но по убеждению доказывал им, что предоставление сразу равноправия евреям может принести им более вреда, нежели пользы. Это мое указание вызвало резкие возражения Шиффа, которые были сглажены более уравновешенными суждениями других членов депутации, особенно доктором Штраусом, который произвел на меня самое благоприятное впечатление. Он теперь занимает пост посла в Константинополе*.
На этой яхте Моргана, едучи в кадетский корпус, я завтракал со всею своею свитою, а на обратном пути обедал, и это был единственный раз, когда я, будучи в Америке, порядочно позавтракал и порядочно пообедал, так как, когда я жил в гостинице, то и тогда, несмотря на совершенно баснословные цены, которые с меня брали: так 380 рубл. за номер и за обед с каждой персоны по 30--40 руб., причем за самый скромный обед, -- и все-таки еда была очень гадкая.
На яхте я вел разговоры с Морганом и спросил его, примет ли он участие в займе, который Россия будет вынуждена совершить для ликвидации расходов войны? Он не только соглашался, но сам вызвался на это и настаивал, чтобы я не вел переговоров с другой группой, еврейской, во главе которой стоял Шифф. Я их и не вел. Но затем, когда пришлось делать заем и Германия -- по причинам, которые будут выяснены ниже -- отказалась принять участие в займе, согласно желанию Императора Вильгельма, то и он ушел на попятный двор, может быть не без влияния германского правительства.
Как бы то ни было, Левушка, нагруженный американским баблом с Февральской революцией двинул в Россию...
Л. Троцкий
МОЯ ЖИЗНЬ
25 марта я явился в Нью-йоркское генеральное консульство, откуда был уже к тому времени удален портрет Николая II, но где еще царила густая атмосфера старого русского участка. После неизбежных проволочек и препирательств генеральный консул распорядился выдать мне документы, пригодные для проезда в Россию. В великобританском консульстве в Нью-Йорке, где. я заполнил вопросные бланки, мне было заявлено, что со стороны английских властей не будет никаких препятствий к моему проезду. Все было, таким образом, в порядке.
27 марта я выехал с семьей и несколькими соотечественниками на норвежском пароходе "Христианиафиорд". Нас провожали с цветами и речами. Мы ехали в страну революции. У нас были паспорта и визы. Революция, цветы и визы наполняли наши кочевые души гармонией.....
....3 апреля на борт "Христианиафиорд" явились английские офицеры в сопровождении матросов и от имени местного адмирала потребовали, чтобы я, моя семья и еще пять пассажиров покинули пароход. Что касается мотивов этого требования, то нам было обещано "выяснить" весь инцидент в Галифаксе. Мы объявили требование незаконным и отказались подчиниться ему. Вооруженные матросы набросились на нас и, при криках "sham" (позор) со стороны значительной части пассажиров, снесли нас на руках на военный катер, который под конвоем крейсера доставил нас в Галифакс. Когда десяток матросов держали меня на руках, мой старший мальчик подбежал ко мне на помощь и, ударив офицера маленьким кулаком, крикнул: "Ударить его еще, папа?" Ему было 11 лет. Он получил первый урок по курсу британской демократии.
Григорий Зив
Троцкий. Характеристика (По личным воспоминаниям)
Наконец, с первой партией эмигрантов Троцкий отправился в Ванкувер[16] в Канаде, чтобы оттуда, через Тихий океан и Японию направиться в Россию. Можно себе представить, каким нескончаемым должно было казаться ему это путешествие. Пока пароход долгие недели будет влечь его по необъятному океану, там вдали, в России революция будет идти своим путём, без его руководства, угрожая забрести, чёрт знает куда.
И, о, ужас! В Ванкувере английское правительство, совершенно, очевидно, не считаясь с великими планами революции, арестовало его, как германского агента. Пароход с другими мелкими сошками, уплыл дальше, а Троцкий остался. Никакие старания американских друзей не помогали, пока не вмешался (злая ирония судьбы) Милюков. И Троцкий после долгого томительного сидения в течение нескольких недель в Ванкувере, получил, наконец, возможность двинуться в дальнейший путь, теперь уже без всяких задержек.
Нужно сказать, что закулисная механика нашего ареста и нашего освобождения мне и сейчас не вполне ясна. Английское правительство вписало мое имя в свои черные списки еще, должно быть, во время моей работы во Франции. Оно всячески помогало царскому правительству вытеснить меня из Европы. Очевидно, на основании этих старых списков, подкрепленных сведениями о моей антипатриотической деятельности в Америке, британские власти и арестовали меня в Галифаксе. Когда весть об аресте проникла в революционную русскую печать, британское посольство, не опасаясь, очевидно, моего возвращения, разослало петроградским газетам официальное сообщение о том, что арестованные в Канаде русские ехали "с субсидией от германского посольства для низвержения Временного правительства". Это было, по крайней мере, недвусмысленно.
Руководимая Лениным "Правда", несомненно, пером самого Ленина ответила Бьюкенену 16 апреля: "Можно ли поверить хоть на минуту в добросовестность того сообщения, что Троцкий, бывший председатель Совета Рабочих Депутатов в Петербурге в 1905 году, -- революционер, десятки лет отдавший бескорыстной службе революции, -- что этот человек имел связь с планом, субсидированным германским правительством? Ведь это явная, неслыханная, бессовестная клевета на революционера! От кого вы получили это "сообщение", г. Бьюкенен? почему вы не скажете это?.. Шесть человек за руки и за ноги тащили товарища Троцкого -- все это во имя дружбы к русскому Временному правительству!"...
Можно, Вова. Можно...
Какова была во всем этом деле роль самого Временного правительства, менее ясно. Что Милюков, тогдашний министр иностранных дел, всей душой стоял за мой арест, не требует доказательств: он еще с 1905 г. вел злобную борьбу с "троцкизмом"; самый этот термин принадлежит ему. Но Милюков зависел от Советов и должен был маневрировать с тем большей осторожностью, что его социал-патриотические союзники еще не втянулись в травлю большевиков.
Противоречие...
В своих воспоминаниях британский посол Бьюкенен изображает дело так, что "Троцкий и другие были задержаны в Галифаксе впредь до выяснения намерений Временного правительства в отношении их". Милюков был немедленно поставлен, по словам Бьюкенена, в известность о нашем аресте. Уже 8 апреля британский посол передавал будто бы своему правительству просьбу Милюкова о нашем освобождении. Но два дня спустя тот же Милюков взял свою просьбу назад и выразил надежду, что мы будем задержаны и далее в Галифаксе. "Поэтому, -- заключает Бьюкенен, -- именно Временное правительство ответственно за их дальнейшее задержание". Все это очень похоже на правду. Бьюкенен только забывает объяснить в своих мемуарах, что сталось с полученной мною для низвержения Временного правительства немецкой субсидией. И не мудрено: припертый мною к стене тотчас по моем прибытии в Петроград, Бьюкенен оказался вынужден заявить в печати, что ничего вообще об этой субсидии не знает. Никогда люди так не лгали, как во время "великой", "освободительной" войны. Если б ложь имела разрывную силу, наша планета обратилась бы в пыль задолго до версальского мира.
В конце концов Совет вмешался, и Милюков должен был сдать. 29 апреля пробил час нашего освобождения из концентрационного лагеря. ....
Британскому жандармскому офицеру Меккену, который подверг нас аресту и прибыл к нашему отъезду, я пригрозил на прощанье, что первым делом внесу в Учредительном Собрании запрос министру иностранных дел Милюкову относительно издевательств англо-канадской полиции над русскими гражданами.
-- Надеюсь, -- ответил находчивый жандарм, -- что вы не попадете в Учредительное Собрание.....
Это будет совсем маленькая глава. Петр Антонович не вошел в число известных большевиков, но мы должны его непременно упомянуть тут.
Пока Ленин с Троцким ковырялись за границей, фактически большевистской партией руководили перед Февральской Революцией три человека - Вячеслав Молотов(Скрябин), Александр Шляпников (в главе Александр Кескюла) и вот этот самый Петр Залуцкий.
Именно эти люди и есть реальный вклад большевиков в свержение Монархии в начале 1917 года.
Ничего интересного о Залуцком найти мне не удалось, окромя краткой биографической справки, стандартной для всех деятелей РСДРП того времени.
В.И. Ленин среди делегатов VIII Всероссийского съезда РКП(б) в Кремле. Стоят слева направо: 1- П.И. Мальков, 2 – Э. Рахья, 5- П. Залуцкий, 6 – М.П. Томский, 7- М.М. Харитонов, 8- А.А. Иоффе, 9 – Д.Б. Рязанов, 10- А.Е. Бадаев, 11- Л.П. Серебряков, 12 – М.М. Лашевич; сидят слева направо: П.Е. Евдокимов, И.В. Сталин, В.И. Ленин, М.И. Калинин, П.И. Смородин; в нижнем ряду слева направо: И.Т. Смилга, В.В. Шмидт, С.С. Зорин. Москва. [Не ранее 18 – не позднее 23 марта 1919 г.] РГАСПИ.
И был он какое-то время видным мужчиной...
Отметьте авторство, господа читатели - Ленин, Сталин и Залуцкий.
Полицейских, бандитов, а также, вероятно, некоторых наркомов почистить надо, советую не ослаблять чистки, но тех из очищенных, кои не бесчестны, зачислять кандидатами и выдержать год на искусе.
Ленин.
Получили из Баку за подписью Кирова и Орджоникидзе телеграмму: «Чистка партии грозит оставлением вне партии некоторых наркомов. В уездах большое количество исключенных падает на бывших полицейских и бандитов. Все они мусульмане и многие занимали ответственные посты. Во избежание недоразумений и кривотолков, которые неизбежны, желательно прислать одного из членов Центральной проверочной комиссии» [1] . Обсудив телеграмму, решили: предложить члену Кавбюро Мдивани немедленно выехать [в] Азербайджан и разрешить на месте недоразумения, связанные с чисткой, руководствуясь тем, что ввиду молодости коммунистического движения в Азербайджане следует проявить при чистке максимум мягкости и терпимости по отношению к мусульманским коммунистам, выкидывая из партии лишь заведомо бесчестных бывших полицейских, бандитов.
П.Залуцкий.
Сталин.
Ленин
Ну а в 1937 Залуцкого, как и Шляпникова расстреляли.
Нечего было себя в телеграммах выше вождей писать.
Не трудно было предвидеть, что польский народ, как бы благожелательно к нему ни относилась русская власть, никогда с ней не примирится.
Между Россией и Польшей лежало, как зияющая пропасть, три века почти беспрерывной войны,
в которой Польша часто играла роль нападавшей стороны и нередко бывала победительницей.
Между русскими и поляками было пролито слишком много братской крови,
чтобы их примирение могло состояться иначе,
как на началах высшей справедливости и полного признания взаимных исторических прав.
Сергей Дмитриевич Сазонов
Перед самым 1917 годом удар в спину нанесли и подлые ляхи... Почему-то они решили, что лежать под Германией им будет лучше, хотя кого этим они могли удивить...
Потом все равно у них всегда виновата Россия...
Справедливости ради, надо сказать, что Империя и сама хотела поляков выкинуть и этот вопрос продвигал наш тогдашний главный МИД - Сергей Дмитриевич Сазонов.
А великий князь Николай даже написал воззвание с началом Первой Мировой, обещая ляхам кучу пряников и печенек...
(обнародовано 14 августа 1914 г.)
Поляки! Пробил час, когда заветная мечта ваших дедов и отцов может осуществиться.
Полтора века тому назад живое тело Польши было растерзано на куски, но не умерла душа ее. Она жила надеждой, что наступит час воскресения Польского народа, братского примирения его с Великой Россией!
Русские войска несут вам благую весть этого примирения.
Пусть сотрутся границы, разрезавшие на части Польский народ! Да воссоединится он воедино под скипетром Русского Царя!
Под скипетром этим возродится Польша, свободная в своей вере, в языке, в самоуправлении.
Одного ждет от вас Россия — того же уважения к правам тех народностей, с которыми связала вас история!
С открытым сердцем, с братски протянутой рукой идет вам навстречу Великая Россия. Она верит, что не заржавел меч, разивший врага при Грюнвальде.
От берегов Тихого океана до Северных морей движутся русские рати. Заря новой жизни занимается для вас.
Да воссияет в той заре знамение креста — символа страдания и воскресения народов!
Верховный главнокомандующий
Генерал-адъютант Николай
Но все пошло не так... Аналогичные пряники и печеньки пообещали и фрицы с гансами...
5 Ноября 1916
Жители Варшавского генерал-губернаторства!
Его вел. германский император и его вел. император Австрии и апостол. король Венгрии, в твердой уверенности в окончательной победе их оружия и руководимые желанием повести польские области, вырванные их храбрыми войсками ценою тяжелых жертв из-под русского владычества, навстречу счастливому будущему, согласились образовать из этих областей самостоятельное государство с наследственной монархией и конституционным устройством.
Более точное определение границ Польского королевства будет сделано в дальнейшем.
Новое королевство в своей связи с обеими союзными державами найдет те гарантии, в которых оно нуждается для свободного развития своих сил. В собственной ее армии будут продолжать жить славные традиции польских войск прежних времен и воспоминание о храбрых польских соратниках в великую современную войну. Ее организация, обучение и командование будут установлены по взаимному соглашению.
Союзные монархи крепко надеются на то, что желания государственного и национального развития Польского королевства будут отныне осуществлены при подобающем учитывании общеполитических отношений в Европе и благополучия и безопасности их собственных земель и народов.
Великие же державы, являющиеся западными соседями Польского королевства, с радостью увидят, как на их восточной границе возникает и расцветает государство свободное, счастливое и радующееся своей национальной жизни
ЛОНДОН, 25.Х. Из Рима телеграфируют, что австрийский император согласился на назначение принца Леопольда Баварского королем Польши. Сообщают, что король баварский отбыл в Варшаву для присутствия на коронации.
12 декабря (29 ноября) 1916 года
ПАРИЖ, 28,ХI—11,ХII. Из Варшавы через Швейцарию сообщают:
В Польше ведется усиленная пропаганда в пользу возведения на трон польского королевства австрийского эрцгерцога Карла-Стефана.
После митинга, на который собралось 5,000 человек, всем собравшимся были розданы портрет эрцгерцога и виды его замка, а также прокламация, в которой говорится, что в жилах эрцгерцога течет кровь 16 польских королей, что он — католик, что он превосходно говорит по-польски, и что он дал своим детям польское воспитание.
Со своей стороны, эрцгерцог Карл-Стефан готов возложить на себя польскую корону, но решительно отказывается править Польшей в качестве регента. Поэтому ожидается объявление его королем Польши.
Согласно другой телеграмме из Варшавы, объявление эрцгерцога Карла-Стефана королем Полыни последует в самом ближайшем будущем. Новый король вступит на престол под именем Стефана.
В общем, началось шоу... Надо бы его назвать "Корона Польской Империи", оно еще более дебильное, чем советский фильм Кеосаяна...
07 января (25 декабря) 1917 года
ПАРИЖ. Швейцарские газеты сообщают, что после долгих переговоров между польскими партиями составлен государственный совет из 25 членов, из которых 15 для района Варшавы и 10 для района Люблина. Между членами совета находятся Адам Роникер, Дзиербицкий, граф Роскворовский, князь Радзивиль, Горский, писатель Немоевский, представитель духовенства Пржездзецкий, Еврей Атансон, бывший депутат Гос. Думы Лемпицкий, Сливинский и основатель легионов Пильсудский. Как полагают, совет прежде всего займется выработкой конституции.
22 (09) января 1917 года
КОПЕНГАГЕН, 8 (21), I. Польская делегация, в составе нескольких членов государственного совета, как сообщает «Tagliche Rundschau», посетит в ближайшем будущем Берлин, Вену, Софию и Константинополь.
23 (10) января 1917 года
ЖЕНЕВА. Польские газеты, выходящие в Варшаве, называют польскими министрами следующих лиц: внутренних дел — Яницкого, иностранных дел — графа Растворовского, финансов — Дзержбицкого, юстиции — Буковецкого, народного просвещения — Поморского, военного, трех кандидатов — Грушецкого, Лемпицкого и Пилсудского.
Понятно, что никакого монарха эти придурки так и не выбрали, хотя, честное слово, ну какие в Польше монархи, если их выбирают как президента... Отчего и делили Польшу веками, долго и многократно.
Члены Регентского Совета Юзеф Островский, Александр Каковский, Здислав Любомирский
Они же (напоминают фильм Три Толстяка)
А через два года выполз (ноябрь 1918) главный польский бес Пилсудский и разогнал этот цирк.
поляки, как оказалось, очень специфичный народ. понятно, что разный, как и каждый чел в своей стране. думаю, разница между индивидуумами в каждой стране намного больще разницы между странами в целом. поэтому не корректно говорить об особенностях нации в целом, не подразумевая внутренней дифференциации, часто выходящей за рамки этих особенностей. в каждой стране можно при желании обнаружить любой диапазон и спектр характерных особенностей. тем более в наш век глобализации, смешения и коммуникаций. но тем не менее, иногда при погружении всплывают некие архаичные протоформы этноса.
с поляками общался как очно, во время путешествий, так и в сетях, в основном по части высотного экстремального альпинизма, который зовется у них гималаизмом. в постах в альпиниствкой ветке времен полськой экспедиции на к2 я это отмечал уже... очень интересный подход. денис урубко (ныне с польским гражданством), несмотря на российские корни, превозносился 99% польских фанов гималаизма в разряде героя. но ровно до той поры, пока ден, плюнув на трясущихся в базлаге польских коллег (кроме друга белецкого и пары корешей по давним экспедциям), не рванул самостоятельно к вершине.
что тут началось! из тех 99% юзеров и любвеобильных юзерш осталось примерно полтора человека максимум, кто сохранил нейтральное молчание, и примерно пол человека, кто адекватно понимал произошедшее. остальная масса, не разбираясь, поголовно повернула свои внутренние флюгера ровно на 180 градусов и стала свирепо обзывать российского (мгновенно забыв, что вчера он был польский) выскочку всеми известными польскими ругательствами. то есть: одно дело у женихов, другое в семье, когда уже не нужно выпячивать свои положительные стороны, казаться ангелом и скрывать недостатки. и полезло все необеспеченное хрупким каркасом приличия нутро.... на мои скромные недоуменные замечания о такой разительной перемене, мне в форуме было посоветовано сначала научиться правильно говорить по-польски, а потом уже лезть в разговоры с ними (я ессно пользовался грубым гуглопереводом). и только один!!!! поляк ответил мне - приветствую вас в настоящем польском болоте! типа с крещением! теперь вы в курсе, что это такое на самом деле внутри.
в целом, аналогичная ситуация и в очном общении просматривалась. большинство будет вести себя толерантно и почтительно до тех пор, пока вы их удовлетворяете в качестве источника дохода или соратных идей, или пока они не вскрылись по каким-то иным причинам. например, расслабились, выпив шнапса или по собственному недоразумению врезались на самолете под смоленском. причины могут быть разными и случайными, не в них суть. и вот тогда будьте готовы получить весь комплект польского нутра, взлелеянного сотнями лет вражды и словянской неприязни.
опять же это все касается не 100% поляков. есть очень разные. но в целом, увы, так.
я могу понять вражду и нанесенные исторические обиды, прочие несогласия и разногласия, которые будут выражаться твердо и последоваательно. но вот такие проявления суточных колебаний от любви до ненависти у одних и тех же людей как бэ навевает....
при этом я никогда не был склонен отождествлять некие конкретные поведенческие людские симптомы с ментальностью целой нации, это тупость неимоверная. но когда неожиданно сталкиваешься именно с массовым характером таких особенностей, то неволей задумаешься о генных нацглубинах...
Последние месяцы перед Февральской революцией проще всего охарактеризовать - тупая политическая возня. Не было ярких лидеров и столь же ярких бесов, которым столо бы посвятить отдельные очерки, хотя пару-тройку персон мы, вероятно, осветим позже отдельно.
А вдаваться в детали этой политической возни в наши цели не входит. Нет там ничего интересного. Кучка идиотов открывала ворота Азаг-Тота и не ведала, что творит.
И не в наших силах написать ясную, последовательную картину...
Той осенью общественно-политические круги столицы были в большом волнении. «Батюшинская комиссия» (Контрразведка Северо-Западного фронта и Комиссия по борьбе со спекуляцией) арестовала за спекуляцию банкира Рубинштейна, известного всем под именем Мити Р., а Департамент Полиции директор Климович арестовал Ф. Манасевича-Мануйлова. Это были два события, о которых говорил и спорил весь Петроград. Оба арестованных дружили с Распутиным. Рубинштейн давал деньги на благотворительные учреждения А. А. Вырубовой и говорил о том направо и налево. Задавал приемы, вел крупные дела.
Мануйлов состоял в распоряжении Штюрмера и исполнял обязанности начальника личной охраны Распутина. Прославился в деле Ржевского-Хвостова. Дела двух арестованных как-то странно сплелись в один клубок с именами Распутина и Вырубовой, что увеличивало сенсацию. Догадкам и предположениям не было конца. Особенно интриговал всех арест Мануйлова. Директор Департамента Полиции Климович, ставленник Алексея Хвостова, как бы продолжал политику интриг своего провалившегося с таким треском патрона. Ухаживая подобострастно за «Старцем» и Вырубовой, Климович, в сущности, интриговал против них, направляя свои удары на их друзей: на Штюрмера и Мануйлова. Воспользовавшись отсутствием Распутина, он подстроил арест Мануйлова, которого своим непротивлением как бы предал Штюрмер. По плану Климовича, Хвостов, родственник уволенного Алексея Хвостова, договорился о каком-то деле за известный гонорар. Хвостов принес Мануйлову на квартиру несколько тысяч рублей, пронумеровав бумажки. Сделка состоялась. Но как только Хвостов вышел из квартиры Мануйлова, туда поднялась сидевшая в засаде полиция. Произведя обыск, нашли помеченные [122] деньги, составили протокол и арестовали Мануйлова. Дальше пошли показания Хвостова и т. д.
Так был разыгран классический пример «провокации» для любой полицейской хрестоматии. ....
...Но почти одновременно с Климовичем был уволен и министр Внутренних дел Александр Хвостов. Серьёзные круги волновались — кто будет назначен на этот важный пост, всегда имевший в России первейшее значение. ...
Царь-батюшка наш безбожно тупил...
Павел Николаевич Милюков
Из тайников моей памяти
Мысль о взятии Дарданелл и Константинополя была постоянной мыслью Николая II, и к этой мысли он неоднократно возвращался. В надписи на докладе 30 августа 1916 г. находим его слова: «Мы должны покончить с Турцией; ее место — не в Европе».
Какая Турция? Страна лежит в заднице, а он о Турции... Мрак...
Образ жизни Распутина в Петрограде давал право смеяться над всеми этими религиозностями, богомольями по святым местам, над всем иным хорошим. К этому времени Распутин уже совершенно определился, как человек последних месяцев своей жизни. Распутин пил и кутил без удержу. Когда домашние в слезах упрашивали его не пить, он лишь безнадежно махал рукою и говорил: ,,все равно не запьешь того, что станется. Не зальешь вином того, что будет». Махал рукой и снова пил. Больше, чем когда-либо, он был окружен теперь женщинами всякого сорта. После ареста Мануйлова, его уже совершенно никто не сдерживал.
Распутин осмелел, как никогда. Среди своих поклонниц и приятелей он высказывался авторитетно по всем вопросам, волновавшим тогда общество. Годы войны очень развили его [124] политически. Теперь он не только слушал, как бывало, а спорил и указывал. Спекулянты всех родов окружали его. За выбытием, поочередно, из строя, по разным причинам, князя Андроникова, Мануйлова, Комиссарова, его политическим осведомителем в этот последний период его жизни сделался доктор Тибетской медицины Бадмаев. Умный, опытный, старый человек, он знал многое в Петрограде. Но Распутин ему не доверял. Может быть, тут играла роль ревность, как бы он не начал лечить Наследника. Бадмаев был очень хороший врач, своеобразный, лечил по способам Тибетской медицины и имел большую в Петрограде клиентуру, большую популярность. Совсем же близким человеком к Распутину, к его семье стал услужливый, ловкий, когда-то совсем маленький комиссионер, а теперь разбогатевший при войне делец, еврей Арон Симанович. Он был обязан Распутину излечением сына и был предан «Старцу», пожалуй, искреннее, чем кто-либо другой. В деле заговора Ржевского он оказал Распутину большую услугу, был выслан Хвостовым, затем возвращен и остался верным при нем человеком.
Дума вела себя как обычно, тупила, вопила и идиотничала. Это не удивляет.
Александр Федорович Керенский
Россия на историческом повороте: Мемуары
Чтобы лучше понять атмосферу, царившую на последней сессии Думы, которая длилась с 1 ноября 1916 года по 26 февраля 1917 года, надо иметь ввиду, что мысли всех депутатов были заняты ожиданием дворцовой революции. Конечно, рядовые члены политических партий не располагали точными данными о готовящемся перевороте; но зато не было недостатка в скрытых намеках на него в речах тех, кто знал о заговоре и кто видел, куда ведет страну политика царского правительства, в коем Протопопов играл не последнюю роль.
Александр Иванович Спиридович
С осени либеральная оппозиция перешла в открытое наступление против правительства. Боролись за ответственное министерство, что, в условиях режима, означало государственный переворот. К нему и шли. На закрытых и конспиративных собраниях все чаще и чаще говорили о низвержении Государя и передаче трона Наследнику. За малолетством последнего, намечали регента. Одни думали о Вел. Кн. Михаиле Александровиче, другие называли Вел. Кн. Николая Николаевича, третьи — Вел. Кн. Кирилла Владимировича. Говорили, что за первых двух старались представители общественности, а за последнего умно действовала Вел. Кн. Мария Павловна. Так говорили, так болтали и, главное, этому верили круги интеллигенции, и в этом было знамение времени. Создавалось впечатление, что против Государя есть комплот даже среди династии. Это была неправда, это была сплетня, но ей верили.
Павел Николаевич Милюков
«Объединенное дворянство» участило свои съезды и подняло тон.
Реставрировались отделения «союза русского народа». На съезде этого союза 21 ноября председательствовал Щегловитов и произнес речь, в которой объявил акт 17 октября «потерянной грамотой» и предлагал вернуться к грамоте об избрании на царство Михаила Федоровича, т. е. к совещательной Думе.
Родзянко доложил об этом царю и требовал немедленного созыва Думы. Горемыкин, как прежде, упирался. В конце концов, он соглашался созвать Думу только на пять дней и только для утверждения бюджета 1916 г. И на этом разыгралась интрига, имевшая целью спихнуть Горемыкина. В связи с этой интригой вдруг возобновился в высших сферах интерес к созыву Думы. За несколько дней до приезда царя в Царское (18 января 1916 г.) к Родзянке приехал митрополит Питирим и сообщил ему по секрету, что уже решено стать в дружественные отношения к Думе, ликвидировать при этом непримиримого Горемыкина и назначить на его место… Штюрмера!
Штюрмер, по-видимому, и был проводником этого неожиданного поворота. Но за ним стоял все тот же Распутин, называвший своего кандидата «старичком на веревочке». Сметливый мужичок изрек в ноябре свое сибиллино внушение: «Если будет победа, Думу не надо созывать, если же нет, то надо»
Мысль интересная, интересная мысль...
Николай II в Государственной думе, Петроград, 1916 год
Александр Иванович Спиридович
Наступление на правительство началось с осени, после возвращения из заграницы депутации Гос. Думы и Гос. Совета. Некоторые говорили особенно доверительно, что во время посещения некоторых стран, кое-кто из депутатов получил руководящие указания от масонского центра, с обещанием моральной поддержки. В качестве главного подготовительного средства выдвинули клевету.
Клеветали, что Царица по своим симпатиям чистейшая немка и работает на Вильгельма. Клеветали, что с целью подчинения Государя влиянию Царицы его опаивают каким-то дурманом, что расслабляет ум и волю Государя. Клеветали, что Распутин состоит в интимных отношениях с Царицей и не щадили клеветой даже чистых, как хрусталь, детей Их Величеств.
Клевета не знала пределов, и потоки грязи зачастую имели источником высшие круги петроградского общества, откуда разливались по [164] стране и проникали на фронт.
Среди членов Гос. Думы была такая сильная уверенность в том, что Царица Александра Федоровна помогает немцам, что депутат П. Н. Крупенский даже спросил о том министра Сазонова.
— Вы знаете, — ответил Сазонов, — я не люблю Императрицу, но я вам категорически заявляю, что это неправда. И этому серьезному авторитетному заявлению Сазонова все-таки не все верили. А когда молодой и неуравновешенный Вел. Кн. Дмитрий Павлович бросал легкомысленную и ни на чем не основанную фразу о том что Государя спаивают каким-то дурманом, этой галиматье также верили и ее передавали дальше и дальше и мы знаем теперь, какую роль сыграла, именно, эта сплетня в решении князя Юсупова убить Распутина.
Во всех кругах общества была как бы одна цель: как можно сильнее скомпрометировать, опорочить Верховную Власть и ее правительство. А, между тем, никто в России не желал так чистосердечно и фанатически полной победы над немцами, как Император Николай II, и едва ли кто так самоотверженно и упорно отдавал общему делу союзников все свои силы и помыслы.
И вот, этот-то успех на фронте едва ли не больше всего толкал оппозицию на совершение переворота. «Надо спешить, а то не успеем добиться конституции. С победой самодержавие усилится и, конечно, не пойдет на уступки. Надо спешить...»
Так говорили. Будущий «герой» революции, А. Ф. Керенский, однажды, не побоялся высказать эту мысль на общем собрании присяжных поверенных в Петрограде. Призывая собрание к борьбе с властью, Керенский, в [165] пылу спора с председателем собрания, известным Карабчевским, бросил такую фразу. «Поймите, наконец, что революция может удастся только сейчас, во время войны, когда народ вооружен, и момент может быть упущен навсегда».
Ой, дурааак...
Александр Иванович Спиридович
Все политиканы говорили в тылу о борьбе с немцами и все в действительности боролись со своим правительством, боролись с самодержавием. С тем самым самодержавием, победить которое мечтали немцы, да и одни ли немцы, Все, считавшие себя патриотами, работали на ту самую революцию, о которой так мечтали немецкие генералы, начиная с Людендорфа, понимая, что в ней залог их успеха и конец России. Все обвиняли правительство в германофильстве и все вели себя, как заправские немецкие агенты и провокаторы. Немцам только оставалось раздувать и усиливать это, столь полезное для них, разрушительное в тылу настроение. И они, конечно, это и делали самым тонким и умным образом через своих действительных агентов. Одним из важных центров этой немецкой работы была Швейцария.
В этой борьбе с правительством выдающуюся роль играл Гучков. Он как бы отмежевал себе область пропаганды среди высшего состава армии. Он вел самую опасную, самую конспиративную работу по организации заговора против Государя, в чем ему помогал Терещенко. Он, с Коноваловым, прикрывал революционную работу рабочей группы Военно-промышленного Комитета. Рабочие не верили, конечно, ни Гучкову, ни Коновалову, но, признавая их пользу по подготовке революции, шли с ними рука об руку. В настоящий же момент Гучков широко распространял свое письмо к генералу Алексееву, в котором он широко нападал на отдельных членов правительства. В нем он раскрывал такие тайны правительства военного времени, за оглашение которых любой военный следователь мог привлечь его к ответственности за государственную измену. И только по содержанию этого письма он, Гучков, мог бы быть повешен по всем статьям закона, куда более бесспорно и заслуженно, чем подведенный им под виселицу несчастный Мясоедов.
В октябре месяце, в Петрограде состоялось собрание общественных деятелей, в числе которых были: Милюков, Федоров, Гучков, Терещенко, Шидловский и еще несколько человек. Председательствовал Федоров. Обсуждали вопрос — что делать. Было решено, что Император Николай II не может более царствовать. Необходимо добиться его отречения. Почти все высказались, что отречение должно быть «добровольным». Престол должен перейти к законному наследнику Алексею Николаевичу, а, по его малолетству, надо учредить регентский совет во главе с Вел. Кн. Михаилом Александровичем.
Александр Иванович Спиридович
Гучков, имевший уже свой план об отречении в добровольное отречение не верил; своего плана, конечно, не открывал, Милюкова же как и вообще всю его партию ка-де, ненавидел. Он уехал до конца собрания и, на тесном совещании со своими главными сообщниками, решил продолжать свое «дело». Уже после переворота, хвастаясь перед Чрезвычайной следственной комиссией своей работой по подготовке революции, Гучков показывал:
«План заключался в том (я только имен не буду называть), чтобы захватить по дороге между Ставкой и Царским Селом императорский поезд, вынудить отречение, затем, при посредстве воинских частей, одновременно, на которых здесь, в Петрограде можно было рассчитывать, арестовать существующее правительство и затем уже объявить как о перевороте, так и о лицах, которые возглавят собою правительство». («Падение Царского режима». Том 61, стр. 278).
В действительности все «дело» было решено прочно в конце 1916 года. Если бы Государь не отрекся, его убили бы. Так было решено. Об этом заговоре никакая полиция ничего [167] не знала.
Александр Иванович Спиридович
Произнося свою речь, Милюков, конечно, понимал, чего стоят во время войны утверждения немецкой газеты, на которую он ссылался. Он знал что никаких данных на измену кого либо из упоминавшихся им лиц не было. Он клеветал намеренно. И эта клевета с быстротою молнии облетела всю Россию и имела колоссальный успех. Вычеркнутые из официального отчета слова Милюкова были восстановлены в нелегальных изданиях его речи. Листки с полной речью распространялись повсюду.
Третий год войны (1917) должен был стать годом окончательной победы над центральными державами. Такова была суть решения, принятого военными руководителями Антанты на совещании в Шантильи 3 ноября 1916 года. На межсоюзническом совещании, состоявшемся в Петрограде в январе, делегаты Англии, Италии, России и Франции подтвердили протоколы совещания в Шантильи. Были разработаны планы военной кампании 1917 года, которая предусматривала ведение боевых действий на всех союзнических фронтах; по единодушному мнению участников встречи, решительное совместное наступление русских и румынских войск на севере и армий Антанты на юге должно будет неминуемо вынудить Болгарию немедленно выйти из войны. Русско-румынское наступление планировалось на первую неделю мая
.......
Подготовка ко всеобщему наступлению проводилась ускоренными темпами, однако падение русской монархии 27 февраля неожиданно поставило Россию на грань катастрофы, как и положение на русском фронте
И естественно возникает вопрос - кому было выгодно? Qui prodest?
Александр Иванович был своего рода Федором Толстым Американцем и Корейкой своего времени. И если бы ему пришлось по душе жить в России советской, то его кипучая натура обязательно нашла способ воевать и с большевиками, но, ввиду чекистской специфики, недолго. Именно поэтому и не пришлось...
Зато царь-батюшка ушел во многом благодаря его проискам...
Окончил Саша истфил МГУ (1885), что уже говорит о многом. Это не образование, а какой-то нонсенс и нелепость. Впрочем, потом он его усугубил в Гейдельберге, благо денег хватало, Саша происходил из купеческой семьи. И вот тут началась его бурная молодость... Шлялся Гучков по Турции, по Тибету и даже успел повоевать за буров в англо-бурской войне.
Служил в охране КВЖД, откуда его в 1899 году поперли за попытку дуэли...
Гучкова я лично совсем не знал, знал, что он из купеческой известной московской семьи, что он университетский, бравый человек и пользовался в то время уважением так называемого съезда общественных (земских и городских) деятелей. Я после узнал, что это тот самый Гучков, которого я уволил из пограничной стражи восточно-китайской дороги, года два или три до моего с ним знакомства. По-видимому этот эпизод оставил в Гучкове довольно кислое ко мне расположение
Впоследствии Сергей Юльевич высказался более подробно...
Гучков, председатель комиссии обороны, главный оратор по военным делам, с военным делом встречался лишь как военный авантюрист. Сначала он служил в средней Азии, кажется на Закаспийской дороге, будучи вольноопределяющимся в мирное время, а, следовательно, стрелял только в зверей, затем он был несколько месяцев в Африке волонтером во время англо-бурской войны, наконец, когда мне удалось достигнуть проведения великого Сибирского пути через Северную Манджурию посредством образования общества Восточно-Китайской железной дороги, то согласно концессии на эту дорогу в полосе отчуждения дороги под видом полиции была образована охранная стража из военных, временно отпущенных из войск (затем при мне же, когда я был еще министром финансов, охрана эта вошла в корпус пограничной стражи на общем основании); в эту охранную стражу попал Гучков, как любитель сильных ощущений по знакомству своему с полковником Гернгросом, который мною был выбран как начальник охранной стражи, а затем как начальник заамурского округа пограничной стражи. Это тот самый Гернгрос, который во время войны с Японией командовал корпусом и был одним из тех, который не ударил лицом в грязь.
В охранной страже Гучков себя проявил лишь следующим.
Как только приступили к постройке магистрали Восточно-Китайской железной дороги, начали проявляться пререкания между строителями (инженерами и техниками) и охранниками (офицерским составом). Было несколько случаев поединков. Тогда я приказал передать строителю дороги (главному инженеру) Юговичу и (начальнику охраны) полковнику Гернгросу, чтобы они объявили своим подчиненным, что я не считаю возможным допускать, чтобы русские люди, приехавшие в Китай, чтобы делать государственное дело, давали китайцам своего {441} рода представление в форме дуэлей, по понятиям китайцев просто представление взаимного самоуничтожения, а потому, если кто либо желает драться на дуэли, то пусть уезжают в пределы России и там, если хотят, дерутся и несут все последствия, с сим сопряженные. Не успел я сделать это распоряжение, как получил уведомление, что ротмистр охранной стражи Гучков (я тогда в первый раз узнал о его существовании) вызвал на дуэль одного инженера, а так как последний отказался драться, то Гучков счел соответственным его ударить.
Конечно, в ответ на это донесение был отправлен приказ мой об увольнении Гучкова от службы. Этот приказ разошелся с телеграфным донесением Гернгроса о том, что Гучков сам сейчас же после совершенного им поступка подал прошение об отставке, которое на месте же было принято. Вот вся практика Гучкова в военном деле и вся его военная школа. Затем Гучков, принадлежа к купеческой семье, если чем либо серьезно и занимался, то только высшею коммерциею в прямом смысле этого слова, т. е. торговал.
Гучков вообще был любителем сильных ощущений. Эта же черта проявлялась вообще у многих московских купцов самодуров. Так, например, я помню, Хлудов, который вместе с Черняевым также был в Средней Азии, охотился на тигров, потом привез тигров в Москву и с этими тиграми спал, пока один тигр ночью на него набросился, но был им убит из револьвера, который всегда лежал около него.
Во время японской войны он ездил в качестве представителя Красного Креста на войну и вел себя храбро. Вообще, как я уже сказал, Гучков любитель сильных ощущений и человек храбрый. Но Гучков возмыслил, что он представляет собою серьезного военного. Он добился того, чтобы быть председателем в думской комиссии обороны, и пожелал вершить все военные дела на том, мол, основании, что военное и морское ведомства, как показала японская война, находятся в полном упадке, а поэтому он, Гучков, в комиссии явился как бы спасителем нашей армии и государственной обороны.
Понятно, Витте тут пристрастен. Участие в англо-бурской войне и тяжелое ранение говорит о том, что опыт военный у Гучкова был и гораздо больший, чем у всех остальных политиков России. Тем более, что этот период в жизни Александра Ивановича вполне пристойный. Он действительно работал в Красном Кресте во время японской войны и оказал большую поддержку...
Вчера город отправил на Дальний Восток в распоряжение А.И.Гучкова вагон с теплыми вещами (4700 теплых онучей, 500 валенок, 600 одеял и 509 пар сапог). На днях получает еще шесть вагонов<...>.
13 марта (28 февраля) 1905 года
Гласный московской думы А.И.Гучков при взятии Мукдена остался во взятом японцами городе, так как он не мог, по полученной из Телина частной телеграмме, покинуть госпиталь с 1500 тяжело ранеными русскими, которых не успели вывезти. А.И.Гучков, как известно, исполнял обязанности главного уполномоченного "Красного Креста" и, кроме того, был уполномоченным московской думы и особого комитета.
21 (08) марта 1905 года
В общественных сферах продолжают беспокоиться о судьбе уполномоченного А.И.Гучкова, оставшегося вместе с другими лицами врачебного персонала и уполномоченными в плен при взятии Мукдена.
23 (10) июня 1905 года
Уполномоченный московской думы и "Красного Креста" А.И.Гучков, бывший вместе с русскими ранеными в плену в Мукдене, возвратился вчера из Петербурга и снова уезжает на Дальний Восток.
И вот, по завершению войны, Гучков обрел немалую популярность и с этого момента началась другая, политическая жизнь... Тут Саша повел себя уже гораздо хуже...
10 ноября (28 октября) 1905 года
Общественные деятели Д.Н.Шипов, А.И.Гучков и М.А.Стахович вчера на вечернем совещании у графа С.Ю.Витте отказались принять министерские портфели. Причиной тому - сознание своей полной непопулярности в широких слоях русского общества, так как они принадлежат к партии земского меньшинства. <...>
Вместо министра он стал главным генсеком партии октябристов «Союз 17 октября»...
Двенадцать Стульев
Кислярский не вынес потока неосновательных обвинений.
Бледный, поблескивая глазками, председатель биржевого комитета ухватился за спинку стула и звенящим голосом сказал:
-- Я всегда был октябристом* и останусь им.
Стали разбираться в том, кто какой партии сочувствует.
-- Прежде всего, господа, -- демократия, -- сказал Чарушников, -- наше городское самоуправление должно быть демократичным. Но без кадетишек. Они нам довольно нагадили в семнадцатом году!
-- Надеюсь, -- ядовито заинтересовался губернатор, -- среди нас нет так называемых социал-демократов?
Левее октябристов, которых на заседании представлял Кислярский, -- не было никого. Чарушников объявил себя "центром". На крайнем правом фланге стоял брандмейстер.
Он был настолько правым, что даже не знал, к какой партии принадлежит.
Витте Сергей Юльевич
....А г. Гучков, ведь он исповедывал те же идеи, был обуян теми же страстями, как и кн. Урусов, и проявлял их более демонстративно, как до 17-го октября, так и после, а как только он увидал народного "зверя", как только почуял, что, мол, игру, затеянную в "свободы", народ поймет по своему, и именно прежде всего пожелает свободы -- не умирать с голода, не быть битым плетьми и иметь равную для всех справедливость, то в нем -- Гучкове, сейчас же заговорила "аршинная" душа и он сейчас же начал проповедывать: "Государя ограничить надо не для народа, а для нас, ничтожной кучки русских, дворян и буржуа-аршинников определенного колера".
И началась битва уже нехорошего Гучкова с монархией...
Городским головой большинством 103 голосов против 21 избран гласный Н.И.Гучков.
Избранный сегодня на должность городского головы Н.И.Гучков получил образование на юридического факультете Московского университета, который окончил в 1886 г. со степенью кандидата.
В следующем году он был выбран почетным мировым судьей, а с 1893 г. служит одним из деятельнейших гласных московской городской думы и губернского земства. Г.Гучкову 44 года.
Истфил он закончил, а не юридический... Впрочем, какая разница, румын, болгарин...
22 (09) февраля 1906 года
Вчера открылись заседания всероссийского съезда делегатов «Союза 17 октября». Съезд оказался очень многолюден: не только зала Охотничьего клуба была совершенно переполнена, но полна была и сцена. В общем, можно наверняка сказать, что на съезд собралось более 600 человек. <...>
Среди присутствовавших на съезде делегатов и членов союза было очень много крупных общественных деятелей. Так, здесь были А.И.Гучков, М.А.Стахович, граф П.А. Гейден, проф. В.О.Ключевский, барон П.Л.Корф, Н.А.Хомяков, городской голова Н.И.Гучков, Ф.Н.Плевако и др.
14 (01) ноября 1906 года
Вчера вернулся из Петербурга председатель центрального комитета «союза 17-го октября», А.И.Гучков, который участвовал в Петербурге на собрании «петербургской немецкой партии», совместно с представителями «прибалтийских немецких партий».
Потом Гучков, как генсек, проник в Думу и стал очень двуличный жирик... Стремящийся притом подмять все военные дела...
Базили: Вы описывали, как начались Ваши отношения с Николаем II.
Гучков: Это была моя первая встреча — июнь 1905 года. Затем в Москве продолжаются эти съезды земские и городские, которые становятся все более и более бурными. Затем выработана в Петергофе на совещании под председательством Николая II так называемая Булыгинская конституция, которая предоставляет законодательным учреждениям роль совещательную на земских съездах. Это не вызывает никакого удовлетворения и успокоения, и революционная волна идет все выше и выше. Я пытаюсь убедить, что все уже достигнуто, но голоса благоразумия не принимаются во внимание, требования растут. Это было в августе — Булыгинская конституция. Декабрьское восстание в Москве — это 1905 год... Мы хронологию потом тоже установим.
Затем смена министерства — Витте призван. Под влиянием роста революционного движения по настоянию кн. А. Д. Оболенского,1) который играл большую роль, Витте убеждает государя сделать какую-то общественную манифестацию, которая свидетельствовала бы о том, что верховная власть решила идти на широкие реформы. Появляется манифест 17 окт[ября], и затем начинается выполнение этого манифеста; составлен проект избирательного закона и проект положения Государственной думы и Государственного совета. В самом конце ноября — начале декабря 1905 г. в Петергофе созывается совещание для обсуждения того проекта избирательного закона, который выработан был министерством. Совещание это под председательством государя состоит из Совета министров, некоторых членов Государственного совета, специально приглашенных, и туда же приглашены четыре со стороны независимых общественных деятелей: Шипов — председатель губ. управы московской, бар. Корф — от Петербургского земства, граф Владимир Алексеевич Бобринский и я.
01 октября (18 сентября) 1907 года
Третьего дня в д. Каткова, на Малой Дмитровке, состоялось открытие политического клуба «союза 17-го октября».
Открытие клуба сопровождалось подписным обедом, на котором произнесено было много речей.
А.И.Гучков выразил приветствие собравшимся и первый тост провозгласил за Государя Императора. Тост был встречен с энтузиазмом. <...>
Витте Сергей Юльевич
12 августа последовало упразднение совета государственной обороны, т. е. уничтожение доминирующего влияния Великого Князя Николая Николаевича на военные и морские дела. Таким образом последовательность событий шла следующим порядком: Великий Князь Николай Николаевич выдумал разделение министерства на военное министерство и генеральный штаб и посадил начальником генерального штаба {448} своего человека генерала Палицына, одновременно устроив комитет государственной обороны, который в сущности говоря делал то, что хотел Великий Князь Николай Николаевич.
Военный министр, покойный Сахаров, оказался не вполне сговорчивым, а потому он ушел с поста военного министра и на его место был назначен Редигер, которого Великий Князь считал более сговорчивым.
Когда явилась третья Государственная Дума, то благодаря комиссии обороны и желанно Гучкова взять под свою опеку военное и морское ведомства, положение Великого Князя, человека безответственного, сделалось крайне неудобным.
Александр Иванович Гучков
Базили: Кто были великие князья?
Гучков: Вот какие места они занимали. Во главе всей обороны (потому что там были не только сухопутные, но и морские дела) стоял великий князь Николай Николаевич. Правда, это были вопросы общего характера. Там не было хозяйственных, финансовых, административных дел, а только общие вопросы, но тоже чувствовалось, что там застой. Военный министр, который хотел бы ввести там новые порядки, должен [был] преодолеть средостение, где сидели люди прежних взглядов; у него не было такой возможности, и сам Николай Николаевич — потом его война многому научила, а в то время он тоже скорее представлял из себя рутину — не было у него настоящего понимания нужд армии, что нужно очень круто переменить подбор людей и порядки, чтобы поставить нашу военную мощь на должную высоту. Главным препятствием для военного министра был Совет государственной обороны. Во главе отдельных главных управлений стояли: во главе учебного ведомства — великий князь Константин Константинович; во главе Главного артиллерийского управления — великий князь Сергей Михайлович; Военно-инженерного управления — Петр Николаевич. Эти люди, во-первых, мешали, а затем, они снимали с военного министра ответственность, и не было известно, кто начальник. С Редигером я не раз говорил на эту тему. Первое время с Сухомлиновым тоже. Они [говорили] очень лояльно, не выдавая секретов ведомства. Я убедился, что они тяжко страдали от этой организации.
У меня создалось твердое убеждение: если только не реорганизовать верхи военного ведомства, если не будет предоставлена военному министру полнота управления, свобода действия, зато и полная ответственность, то ничего не выйдет, и мы будем барахтаться в мелких реформах. Я знал, что трудно найти мне в этом отношении союзников, и даже не искал их себе, чтобы не заставить других делить ответственность за тот шаг, который я надумал, ни с кем не советуясь. Вообще говорили в нашем кружке, что великие князья являются препятствием.
В 1908 году Гучков вызвал на дуэль уже Милюкова...
В думских кулуарах все интересы отступили сегодня на задний план перед разговорами о крупном столкновении между лидерами двух главных думских партий - П.Н.Милюковым и А.И.Гучковым. Столкновение это окончится дуэлью. В настоящее время происходят переговоры между секундантами. Условия дуэли, по слухам, тяжелые.
10 июня (28 мая) 1908 года
Речь А.И.Гучкова, вскрывшая с глубоким знанием и большой смелостью причины неустройства и расстройства организации обороны страны, была выслушана с глубоким вниманием всей Думой и сопровождалась аплодисментами всех партий, кроме крайней правой.
Александр Иванович Гучков
Тоже характерно: вижу, бежит за мной Милюков и говорит: «Александр Иванович, что вы сделали — ведь распустят Государственную думу». Я тогда засмеялся и говорю: «Нет. Из-за чего другого распустят Думу, но по этим вопросам не распустят. Я убежден, что вся армия и народ с нами. Не решатся». Потом заседание возобновилось и продолжалось. Все кончилось благополучно. Это происходило глубокой осенью 1908 года. (Проверить даты.) В это время было Ревельское свидание, государь был там и Столыпин был там. И когда Столыпин вернулся оттуда, то он мне говорит: «Что вы наделали. Государь очень негодует на вас, и к чему было приводить этот синодик. Он говорит, если Гучков имеет что-либо против участия великих князей в военном управлении, он мог это мне сказать, а не выносить все это на публику, да приводить синодик. Я с вами согласен, что участие великих князей вредно, но мне кажется, что вашим выступлением вы только укрепили их положение. И у государя бывала мысль их устранить, а сейчас для того, чтобы не делать впечатление, что действует по вашему настоянию, все останется по-прежнему». Я ответил, что думал об этой стороне дела, но не согласен: на первых порах вы будете правы с вашими предсказаниями, в ближайшее время меры не будут приняты. Но все-таки вокруг этих слов, которые впервые так открыто высказаны, образуется целый ком общественного мнения, и, в конце концов, эта мысль победит. Я не ошибся.
Через несколько месяцев была проведена очень серьезная реформа военного ведомства, где был выполнен следующий план. Рядом с начальниками главных управлений были созданы должности генерал-инспекторов, и вот те великие князья, которые занимали должности начальников главных управлений, делались генерал-инспекторами. Это была очень высокая и почетная должность, они могли инспектировать это управление сверху донизу, но не имели никаких прав по распоряжению. Все смотры они должны были докладывать военному министру.
Павел Николаевич Милюков
Из тайников моей памяти
После своих спортсменских поездок к бурам и на Дальний Восток Гучков считал себя знатоком военного дела и специализировался в Думе на вопросах военного перевооружения России. Это было и патриотично и эффектно.
Он при этом монополизировал военные вопросы в созданной им комиссии, из которой исключил своих соперников из оппозиции под предлогом сохранения государственной тайны.
И самый интересный факт данного периода - Гучков был масоном...
И в 1909 году создал в Петербурге специальную Военную ложу...
До начала нового века Гучков был далек от русской политической жизни. Сравнительно молодым человеком из богатой старообрядческой купеческой семьи он во время войны англичан с бурами (1898) бросился воевать на стороне буров и попал к англичанам в плен. Затем он участвовал в македонском восстании за независимость. Вернувшись в Россию, Гучков стал директором правления Московского Купеческого банка. Он был поклонником реформ Столыпина, но к 1915-1916 гг. занял весьма решительную позицию в вопросе о свержении царя.
В своем докладе в 1925 г. в Париже Маргулиес, касаясь этого периода, между прочим упоминает петербургскую «Военную ложу», в которую краткое время входили А.И. Гучков, ген. Вас. Гурко[9 - Гурко и Алексеев, как теперь известно, с 1916 г. не пополняли свежими силами Петроградский гарнизон.], Половцев и еще человек десять – высоких чинов русских военных[10 - О «Военной ложе» см. М.С. Маргулиес. «Масонство в России за 25 лет».].
1909 г. был годом процветания ложи «Возрождение», «Военной ложи» и «Феникса».
На всякий случай отметим еще, что Гучковых этих было примерно как нонче Михалковых... К тому, чтобы не перепутать в новостях того времени.
Николай Иванович был брат Александра Ивановича и действительно закончил юридический МГУ, а не истфил.
Был еще брат-близнец Николая Ивановича - Федор Иванович, также основатель партии октябристов, скончался в 1913.
А также Константин Иванович.
Сегодня московский городской голова Н.И.Гучков имел счастье представляться Его Императорскому Величеству. Н.И.Гучкову был оказан весьма милостивый прием.
13 октября (30 сентября) 1909 года
А.И.Гучковым получена из Москвы от Пуришкевича телеграмма, в которой в совершенно неуместных выражениях он радуется от имен правой России по поводу избрания в Москве кадета. А.И.Гучков ответил: «Понимаю вашу радость: я всегда считал, что в вашем походе против укрепления у нас политической уже свободы лучшими вашими союзниками являются кадеты. Вашим совместным усилиям удалось и еще удастся замедлить установление конституционного строя в России, но не удастся помешать его окончательному торжеству».
И опять Саша Гучков проявил себя очень буйным гражданином...
01 декабря (18 ноября) 1909 года
Слава богам!
Сегодня состоялась дуэль между Мининым и Пожарским наших дней, г. Гучковым и гр. Уваровым. Долго раздумывал граф Уваров, вопреки всяким правилам о вызове на дуэль, но лучше поздно, чем никогда. Они сразились, улизнув от репортеров и полиции, и г. Гучков доказал, что он прекрасный стрелок, если только он целил именно туда, куда попал, т.е. в плечо. Если же пуля только случайно нанесла легкую рану, то можно пожелать чтобы дуэлей более не было. Зачем торопиться умирать и убивать? Для кого это полезно? Нам надо больше жизни, а не смерти. Если мы шутим вокруг этой дуэли, то потому, что все то хорошо, что хорошо кончилось.
Затем у меня вышла дуэль с Уваровым, и так как я не хотел создавать прецедента, то, когда кончилась сессия у нас, я подал в отставку и уведомил прокурора, чтобы он приводил в исполнение. Тогда меня заключили в Петропавловскую крепость, а осенью, когда второй раз собралась Дума, то меня второй раз выбрали. (Второй раз я ушел вследствие столкновения со Столыпиным из-за западного земства.)
И несмотря ни на что, Гучкова выбрали Председателем...
22 (09) марта 1910 года
Председателем Гос. Думы избран А.И.Гучков 221 голосом против 68. Вся оппозиция, начиная с кадет, воздержалась от голосования, правая баллотировала против.
Председателем Г.Думы выбран А.И Гучков. Впервые во главе нашего законодательного учреждения становится фактический руководитель одной из партии. Еще недавно это показалось бы невозможным и вызвало бы всякие «протесты» и «обструкции» со стороны думских крикунов. Теперь это может быть наоборот, лучший из способов их унять.
С председательством г.Гучкова самый облик Г.Думы сможет несколько обновиться, и если она не сделается четвертой думой, то может сделаться «третьей с половиной». [...]
Александр Иванович Гучков
Я произнес очень сдержанную речь, только говорил о том, что власть не свободна, что есть какие-то влияния, а в самом запросе было указано на распоряжение Гершельмана, имя Распутина упомянуто не было, но ясно было...
Базили: Ни в статье, ни в запросе?
Гучков: Нет. Я только говорил о темных влияниях. Тут произошел эпизод. Я был очень взволнован, потому что я придавал этим темным влияниям большое значение в смысле роковой роли, которую это сыграет в истории династии и всей России, и {181} я помню, что раздался выкрик Гегечкори: «Вот вы нас пугаете, а мы не боимся». Он потом мне здесь сказал, что они, левые, не сочувствовали этой кампании потому, что она могла привести к преждевременной ликвидации этой болезни, а болезнь была нужна. И тогда он припомнил, что я ему ответил, я сказал: «Да, я понимаю, что вас это не пугает, потому что то, что вызывает в нас страх, вызывает в вас радость». Вот тут, на этом, я считаю, произошел окончательный разрыв, окончательно потеряли ко мне всякое доброе чувство, а мне даже передавали, что государыня сказала: «Гучкова мало повесить». Это было в 1910 г., начало царствования Коковцова. Я помню, что, когда Кривошеин мне сказал, я ответил, что, если бы мне кто-либо по поручению государыни сказал, что моя жизнь принадлежит государю, а совесть мне принадлежит... но это и осталось несказанным. Этот запрос я пытался в дальнейшем использовать.
Надо сказать, что Александр Иванович тут уже действительно начал гадить... И опустился до желтизны
Павел Николаевич Милюков
Из тайников моей памяти
Распутин все же уехал через неделю, но тут же дело осложнилось тем, что в руках Гучкова оказалось письмо императрицы к Распутину, где была, между прочим, цитируемая Коковцовым фраза: «Мне кажется, что моя голова склоняется, слушая тебя, и я чувствую прикосновение к себе твоей руки». Гучков размножил текст письма и решил сделать из него целую историю, передав копию Родзянке — на предмет доклада императору. Это как-то совпало с обращением самого Николая, переславшего председателю Думы дело о хлыстовстве Распутина, начатое тобольской духовной консисторией. Дело было вздорное, и нужно было эти слухи опровергнуть. Но Родзянко очень возгордился поручением, устроил целую комиссию с участием Гучкова и приготовил обширный доклад. Вскипел Бульон, потек во храм.
Владимир Николаевич Коковцов.
Из моего прошлого. Воспоминания 1903-1919.
Особенное обострение получил этот вопрос в связи с именем А.И.Гучкова. В начале декабря или в конце ноября стали распространяться по городу отпечатанные на гектографе копии 4-х или 5-ти писем — одно Императрицы Александры Федоровны, остальные от Великих Княжен, к Распутину. Все эти письма относились к 1910 или 1909-му году, и содержание их и в особенности отдельные места и выражения из письма Императрицы, составлявшие в сущности проявления мистического настроения, давали повод к самым возмутительным пересудам
Возмутительный самиздат, однако...
...Наш разговор перешел затем на распространяемые с ссылкою на Гучкова письма Императрицы и Великих Княжен, и мы оба высказали предположение, что письма апокрифичны и распространяются с явным намерением подорвать престиж Верховной власти, и что мы бессильны предпринять какие бы то ни было меры, так как они распространяются не в печатном виде, и сама публика наша оказывает им любезный прием, будучи столь падкою на всякую сенсацию.
По слухам, редактор «Голоса Москвы» Ф.И.Гучков, оскорбленный нападками на него со стороны газеты «Утро России» (статьи Лопатина), прислал в эту газету письмо со своими объяснениями, причем поставил условием напечатать это письмо без сокращений, в противном случае грозил вызовом на дуэль. По другой версии, Гучков прислал официальному реактору капитану Крылову своих секундантов и в настоящее время ведутся переговоры.
А в 1912 году уже Александр Иванович стрелялся с полковником Мясоедовым...
Владимир Николаевич Коковцов.
Из моего прошлого. Воспоминания 1903-1919.
Гучкову только это и было нужно. Он дал волю своей бесспорно большой осведомленности, основанной на том, что он давно и широко раскинул сети своих сношений, как с командным составом армии, так и с служащими в центральных управлениях Министерства, и заявил открыто, что секретные суммы расходуются на организацию жандармского сыска за офицерским составом, что даже это поручено Военным Министром своему близкому другу жандармскому полковнику Мясоедову, человеку с самым предосудительным прошлым, известному в прошлом своим контрабандным промыслом на границе и уволенным Столыпиным из Корпуса Жандармов, после того, что Виленским Военно-Окружным Судом, разбиравшим дело о водворении революционной литературы в Россию, выяснено было в 1906 году, что все дело было изобретено по инициативе Мясоедова, в отместку за то, что обвиняемый в водворении этой литературы напал на след того, что сам Мясоедов, состоя на службе в Вержболове, занимался незаконным водворением оружия из Германии с целью продажи его по баснословным ценам.
Можно представить себе какой эффект произвело это заявление в Комиссии: Сухомлинов окончательно растерялся, стал говорить бессвязные резкости и вышел из заседания. На другой день заметка об этом появилась в «Вечернем Времени», издававшемся в ту пору Борисом Сувориным, и послужила поводом крупного скандала, разыгравшегося некоторое время спустя
В начале мая, — или даже в конце апреля, во всяком случае, уже после моего возвращения из Крыма, — Мясоедов явился на бега, в членскую трибуну, разыскал там Бориса Суворина, нанес ему удар хлыстом по голове и был удержан публикою от дальнейших побоев. Вслед затем он вызвал Гучкова на дуэль; они стрелялись, и оба остались невредимы.
Неудивительно, что Николай II, ранее относившийся к Гучкову очень хорошо, по слухам, заявил
- Передайте Гучкову, что он подлец.
Кстати, полковника Мясоедова в 1916 расстреляли за шпионаж. Дело это очень мутное и мы не будем вдаваться в него подробно...
Вполне возможно, дело было сфабриковано... Интересно кем...
Владимир Николаевич Коковцов.
Из моего прошлого. Воспоминания 1903-1919.
Впоследствии, уже во время войны Мясоедов снискал себе печальную известность на нашем западном фронте. Он был привлечен к суду по обвинению в шпионстве в пользу Германии и казнен. Был ли он шпионом — Бог знает. Попадали заметки о том, что обвинение его было вообще шатко, но, что вполне несомненно, так это то, что он занимался скупкою, присвоением и продажею ценных вещей, похищенных во время нашего нашествия на Восточную Пруссию, и что получил он назначение по полицейскому розыску на фронт, с ведома {62} и даже по отзыву Сухомлинова — это не подлежит никакому сомнению
Александр Иванович Гучков
Мясоедов — пограничный офицер в Вержболове с хорошими связями в Петербурге. Услужливый, ловкий человек, пользующийся тем, что вся наша знать проезжает через эту станцию, всегда оказывал ей услуги, завел связи, его положение было отличное. Он часто наезжал в Германию и подпал под подозрение, что продает какие-то сведения немцам. Такие подозрения не были ничем подкреплены, поэтому прибегать к каким-нибудь воздействиям не считали возможным.
Я подумал, что, если критики деятельности военного министра мы не добьемся, можно на скандале свернуть ему шею. Тем временем еду я в Киев. Там было открытие памятника Столыпину. Это III Дума 1911 года. Я был в добрых отношениях с Ивановым, все по японской войне. Мой брат покойный у него в корпусе был. Я по Красному Кресту знал его. Я зашел к нему в Киеве. Он мне говорит: «Вы знаете, наша киевская контрразведка напала на ужасающие веши. Нам удается иногда перехватывать донесения, которые идут из Петербурга в Вену, мы их фотографируем и посылаем дальше. Вот из этих донесений выясняется, что все, что происходит в ближайшем окружении военного министра, вплоть до его разговоров с государем, все известно австрийскому Генеральному штабу». А в это время Мясоедов уже сидит [на своем месте]. Вот тогда Иванов мне говорит: «Является ли передатчиком таких сведений Мясоедов — я не знаю. У меня доказательств нет».
Вчера в помещении русского собрания В.М.Пуришкевич прочитал третью, заключительную часть своего доклада - о запросах в госуд. думе, относящуюся, главным образом, к выборам в 4-ю госуд. думу.
-Дума должна быть запросная, а не пекущая только законопроекты!.. Дума должна не только законодательствовать, но и контролировать исполнителей закона - говорил В.М. Пуришкевич.
- Но все это возможно лишь тогда, когда состав думы облагородится, и когда в ней не будут восседать горлопаны, мироеды , беспочвенные интеллигенты, и инородцы, которым никакого дела до России нет!.. Евреям в госуд. думе места нет, а прочие инородцы должны только выступать по их национальным вопросам.
Несмотря на все фокусы, к которым будут прибегать власти для проведения русских правых депутатов, в 4-й думе все-таки подавляющее большинство будет «лояльное», но с красным флагом под полой. Лучше революционная дума, которую можно будет разогнать, чем дума из друзей полупочтенного Александра Ивановича Гучкова, вкупе с кадетскими прогрессистами.
Впереди ничего хорошего!..
Все это кончилось тем, что Гучкова из Думы послали...
03 ноября (21 октября) 1912 года
Вчера во всех редакциях радикальных (т.е. враждебных Гучкову) газет была получена телеграммы от Пуришкевича, в которых он в хулиганском тоне высказывает свою крайнюю радость по поводу забаллотирования А.И.Гучкова.
Только одна из всех левых газе решилась напечатать у себя эту телеграмму своего правого единомышленника. Остальные вовремя сообразили, что такое совпадение их взглядов со взглядами Пуришкевича едва ли им на руку.
Гучков и Бонч-Бруевич подвели полковника Мясоедова под высшую меру. Николай обоих невзлюбил и просто терпеть их не мог. Неужели Николаю нравились немецкие шпионы? А, может, полковник был Петровым или Бошировым и Николай был огорчён потерей такого ценного кадра? А что контрабандный бизнес вёл с немцами, так Петров и Боширов тоже бизнесмены.
Самая правдоподобная версия тут что Гучков интриговал против военного министра Сухомлинова, суя свою харю во все военные дела.
Он и сам этого не скрывал
Александр Иванович Гучков
Я подумал, что, если критики деятельности военного министра мы не добьемся, можно на скандале свернуть ему шею.
А Мясоедов был довольно связан с Сухомлиновым. В итоге и Сухомлинова сместли почти сразу после казни Мясоедова.
Этой версии придерживался, например, генерал Спиридович...
Александр Иванович Спиридович
Великая Война и Февральская Революция 1914-1917 гг
На второй день Пасхи, 21 марта, появилось в газетах официальное сообщение о раскрытом предательстве подполковника запаса армии Мясоедова и о его казни. Снова заговорили об измене повсюду. Все военные неудачи сваливались теперь на предательство. Неясно, подло намекали на причастность к измене военного министра Сухомлинова. У него были общие знакомые с Мясоедовым. Кто знал интриги Петрограда, понимали, что Мясоедовым валят Сухомлинова, а Сухомлиновым бьют по трону...
История с Мясоедовым, во всем ее развитии и разветвлении, за время войны, была, пожалуй, главным фактором (после Распутина), подготовившим атмосферу для революции. Испытанный на политической интриге, Гучков, не ошибся, раздувая грязную легенду с целью, внести яд в ряды офицерства. Время уже и теперь рассеяло много клеветы, возведенной на представителей царского времени и чем больше будет время работать, тем рельефнее будет выступать вся моральная грязь величайшего из политических интриганов, господина Гучкова.
...Кроме того, по предписанию Военного министра, Главным Военным прокурором было произведено расследование, имелись ли в распоряжении редактора Бориса Суворина сведения о преступной деятельности Мясоедова. Расследование установило полнейшую вздорность пущенной Гучковым сплетни и Гл. Военный прокурор признал установленным, что „ подп. Мясоедов никакого доступа к секретным сведениям Гл. Упр. Ген. штаба и Гл. штаба не имел и поручений по политическому сыску на него никогда не возлагалось".
16 мая в газетах появилось подробное, по этому делу, сообщение и был сделан доклад Его Величеству.
{106} Так была вскрыта вся гнусность интриги члена Гос. Думы Гучкова. Он оказался патентованным клеветником и лгуном....
Совершилась одна из ужасных судебных ошибок, объясняющаяся отчасти обстоятельствами военного времени, а главным образом политической интригой. Никаких данных {110} уличающих Мясоедова в измене, кроме вздорного оговора подпоручиком Колаковским, поступившим к немцам на службу по шпионажу, — не было.
С Мясоедовым расправились в угоду общественному мнению. Он явился искупительной жертвой за военные неудачи Ставки в Восточной Пруссии. Об его невиновности говорили уже тогда. „Нехороший он человек" — говорил один, принимавший участие в деле генерал, „но изменником не был, и повесили его зря". Но те, кто создали дело Мясоедова, и, главным образом Гучков (А. И.), те были довольны. В революционной игре против Самодержавия они выиграли первую и очень большую карту. На трупе повешенного они создали большой процесс с многими невинно наказанными и, главное, процесс генерала Сухомлинова, сыгравший в его подготовительной стадии едва ли не самую главную роль по разложению тыла и по возбуждению ненависти к Государю.
Но что же делала Ставка, раздувая дело Мясоедова Ставка, слабая по особам ее представлявшим, шла навстречу общественному мнению. Слепая толпа требовала жертв. Слабая Ставка Великого Князя их выбрасывала, не думая о том, какой вред она наносит Родине. Скоро Ставка на себе убедилась, как опасно играть на мнимой ,,измене" и прикрывать ею свои ошибки. Не прошло и месяца, как поползли самые нелепые слухи, что будто бы один из самых ответственных генералов Ставки — изменник. Что его изменою объясняются неудачные операционные планы Ставки. Слухи дошли даже до Царского дворца.
Вот каков был ужасный результат неумной политики генерала Янушкевича, пожертвовавшего ради пресловутой „общественности" правдой и справедливостью. А он тоже любил Родину и тоже хотел ей добра. Какая ужасная трагедия и какая колоссальная моральная ответственность лежит на совести главного автора дела Мясоедова, величайшего из политических интриганов-эгоистов — Александра Ивановича Гучкова.
Однажды Штирлиц шел по узеньким улочкам старого Берна. Навстречу ему шли шлюхи.
- Шлюхи, - подумал Штирлиц.
- Штирлиц, - подумали шлюхи.
Они знали его по делам в Испании.
Итак, мы подобрались почти к самому финалу... И не будем ни томить читателя, ни перегружать его мелкими деталями...
Берберова Нина
Люди и ложи. Русские масоны XX столетия
1917 год оказался для русских масонов апогеем их деятельности, но общество оставалось сугубо тайным, может быть, еще даже более засекреченным, чем до революции: в первый состав Временного правительства - Первый состав Временного правительства: кн. Львов, Гучков, Керенский, Терещенко, Некрасов, Шингарев, Коновалов, Мануйлов, Годнев, В. Львов и Милюков.
Кроме Милюкова, всех остальных можно найти в Биографическом словаре. «Состав наметился как-то сам собой». (Шидловский. Воспоминания, т. 2, с. 61).] (март-апрель) входили десять «братьев» и один «профан», который многое понимал и о многом догадывался, но был занят самим собой, своей политической биографией и той «политической фигурой», которую он «проецировал» в умах союзников. Это был, конечно, Павел Николаевич Милюков. Причина, по которой он никогда не был масоном, довольно оригинальна, и вместе с тем логически вытекает из его житейской установки: он до того безмерно ненавидел всякий символизм, всякое «смутное значение» вещей, все полумистические, полумифологические ритуалы и намеки, таинственные жесты, обряды и псевдорелигии рыцарей, и все вообще средневековье в целом, что стать масоном он никогда бы не мог, и даже думать о нем ему было в высшей степени противно.
О том, что он позже узнал, наконец, с кем имел дело, свидетельствует следующий отрывок из его «Воспоминаний», которые, кстати, редактировал после его смерти его душеприказчик и друг Б.И. Элькин, который одновременно был адвокатом в Лондоне в тяжбе Нины Васильевны Милюковой (второй жены П.Н.) с его сыном от первого брака:...
Павел Николаевич Милюков
Из тайников моей памяти
Я хотел бы только подчеркнуть еще связь между Керенским и Некрасовым — и двумя неназванными министрами, Терещенко и Коноваловым. Все четверо очень различны и по характеру, и по своему прошлому, и по своей политической роли; но их объединяют не одни только радикальные политические взгляды. Помимо этого, они связаны какой-то личной близостью, не только чисто политического, но и своего рода политико-морального характера.
Их объединяют как бы даже взаимные обязательства, исходящие из одного и того же источника....
Александр Федорович Керенский
Россия на историческом повороте: Мемуары
Предложение о вступлении в масоны я получил в 1912 году, сразу же после избрания в IV Думу. После серьезных размышлений я пришел к выводу, что мои собственные цели совпадают с целями общества, и принял это предложение.
Бытует миф, который всячески распространяли противники Временного правительства, о том, будто некая мистическая тройка масонов навязала правительству, вопреки общественному мнению, свою программу. В действительности же положение в России и насущные нужды нашей страны обсуждались на съездах масонов людьми, которые вовсе не пытались навязать друг другу свои политические программы, а руководились лишь своей совестью в стремлении найти наилучшие решения.
Мы ощущали пульс национальной жизни и всегда стремились воплотить в нашей работе чаяния народа.
Хо-хо...
В период существования IV Думы идея объединения во имя достижения общих целей получила еще большую поддержку. Повторяю еще раз: все наши усилия имели целью установление в России демократии на основе широких социальных реформ и федерального устройства государства. В последние фатальные годы распутинской власти для большинства членов общества обреченность монархии стала очевидностью, однако это не мешало монархистам принимать участие в общем деле, поскольку вопрос о будущей форме правления был подчинен решению более насущных задач.
Вскоре после моего возвращения состоялась тайная встреча лидеров «Прогрессивного блока», на которой было решено сместить с помощью дворцового переворота правящего монарха и заменить его 12-летним наследником престола Алексеем, назначив при нем регента в лице Великого князя Михаила Александровича.
Подробности этого мало известного заговора были изложены в мемуарах его организатора Александра Гучкова, опубликованных вскоре после его смерти в 1936 году....
А тем временем вызревал другой заговор, осуществление которого было намечено провести в Ставке царя 15–16 ноября. Его разработали князь Львов и генерал Алексеев. Они пришли к твердому выводу, что необходимо покончить с влиянием дарицы на государя, положив тем самым конец давлению, которое через нее оказывала на царя клика Распутина.
В заранее намеченное ими время Алексеев и Львов надеялись убедить царя отослать императрицу в Крым или в Англию. На мой взгляд, это было бы наилучшим решением проблемы, поскольку все, кто наблюдал за царем в Ставке, отмечали, что он вел себя гораздо более раскованно и разумно, когда рядом не было императрицы. Если бы план удалось осуществить и если бы царь остался в Ставке под благодатным влиянием генерала Алексеева, он бы, весьма вероятно, стал совсем другим. К сожалению, в первой половине ноября Алексеев внезапно заболел и отбыл в Крым для лечения. Вернулся он оттуда всего за несколько дней до свержения монархии.
Естественно, детали подготовки заговора были известны лишь тем, кто в нем непосредственно участвовал, в конце концов, главное правило любого заговора заключается в том, что ни один из заговорщиков не должен знать больше того, что ему лично положено знать по плану заговора. Лидеры «Прогрессивного блока» знали лишь, что подготовка к осуществлению заговора идет своим чередом и соответственно готовились к нему со своей стороны. Знали о заговоре и мы, руководители масонской организации, хоть и не были в курсе всех деталей, и тоже готовились к решающему моменту.
Чтобы лучше понять атмосферу, царившую на последней сессии Думы, которая длилась с 1 ноября 1916 года по 26 февраля 1917 года, надо иметь ввиду, что мысли всех депутатов были заняты ожиданием дворцовой революции. Конечно, рядовые члены политических партий не располагали точными данными о готовящемся перевороте; но зато не было недостатка в скрытых намеках на него в речах тех, кто знал о заговоре и кто видел, куда ведет страну политика царского правительства, в коем Протопопов играл не последнюю роль.
В своих мемуарах Гучков писал, что заговорщики не намеревались прибегать к физической силе или убивать царя. «Мы не собирались, – писал он, – совершать переворот, в котором брату и сыну уготовано бы было переступить через тело брата и отца». Тем временем подготовка к перевороту, хоть и ужасающе медленно, но близилась к завершению.
Его дата была намечена на середину марта. Но конец наступил 27 февраля, и совсем по-другому.
Берберова Нина
Если из одиннадцати министров Временного правительства первого состава десять оказались масонами, братьями русских лож, то в последнем составе, «третьей коалиции» (так называемой Директории), в сентябре-октябре, когда ушел военный министр Верховский, масонами были все, кроме Карташева[15 - Состав последней коалиции (сентябрь – 25 октября): Керенский, Коновалов, Терещенко, Верховский, Вердеревский, Прокопович, Никитин, Малянтович, Салазкин, Гвоздев, Ливеровский, Смирнов, Кишкин, Бернацкий, Третьяков, Маслов, Карташев.] – те, которые высиживали ночь с 25 на 26 октября в Зимнем дворце и которых арестовали и посадили в крепость, и те, которые были «в бегах».
Известен факт, что накануне Февраля на территории Российской империи было 28 масонских лож обоих Уставов. Это число, в свете архивных данных, мне кажется преуменьшенным....
Революции среди «прогрессистов» не хотел никто. Ее хотели так называемые «социалисты», но не они были на виду в 1915 г., когда процветала Военная ложа. Александр Иванович Гучков всецело был занят ею. Тяжелые потери в августе 1915 г. на фронте, усиливающееся влияние «темных сил» на царя и смещение Николая Николаевича с поста Верховного Главнокомандующего толкнули Гучкова на мысль о дворцовом перевороте. Мы знаем теперь, что генералы Алексеев, Рузский, Крымов, Теплов и, может быть, другие были с помощью Гучкова посвящены в масоны. Они немедленно включились в его «заговорщицкие планы». Все эти люди, как это ни странно, возлагали большие надежды на регентство (при малолетнем царевиче Алексее) вел. кн. Михаила Александровича, брата царя. Почему он казался им подходящим человеком – неясно. Говорил ли Гучков об этом с самим Мих. Ал. – неизвестно, но возможность такая у него была, и не раз.
Женатый морганатическим браком Михаил Александрович, не имевший по русским законам права на престолонаследие, стал в умах заговорщиков кандидатом на престол. План в общих чертах был несколько поверхностен: Распутина убрать или убить, царицу заточить куда-нибудь подальше, царя заставить отречься – или убить, а на престол посадить его брата....
Но несмотря на поддержку в ложах и почти ежедневные вечерние собрания – открытые и закрытые – и поездки с фронта в Петроград и Москву, этот первый заговор дальше разговоров не пошел. Гучков уехал на фронт. У его единомышленников возник новый план.
В этом втором заговоре Гучков играл менее значительную роль, он теперь был на фронте. Он быстрее других охладевал после неудач. В это время Алексеев начал вести двойную игру – написал царю верноподданническое письмо, а вместе с тем занял видное место в оппозиции. 16 января 1916 г. он привез кн. Львова и Челнокова в Ставку, в Могилев, и свел их с царем. Вырубов пишет, что «царя волновали отношения (близость) Алексеева и Гучкова». Весьма вероятно, что через английского посла Бьюкенена слухи об обоих заговорах дошли до Ллойд-Джорджа[20 - Через четыре месяца после Февральской революции английский премьер-министр через масона К.Д. Набокова приглашал ген. Алексеева в Англию. Алексеев пользовался большим уважением у союзников, но в Англию не поехал.
«Он не хотел встречаться с французскими масонами, – пишет Верховский. – Он знал их по приездам в Россию».].
Симбирск напомнил о себе Санкт-Петербургу весьма неприятным образом, когда был раскрыт заговор с целью убийства Александра III. Осуществить заговор предполагалось 1 марта 1887 года, и одним из заговорщиков был сын директора симбирского департамента народных училищ и брат Владимира Ульянова (Ленина). Вот каким образом судьба нашего захолустного городка, до которого не дошла еще железная дорога и куда нерегулярно поступала почта, переплелась с судьбой могущественной империи.
И хотя Александр Ульянов был связан с моей жизнью лишь косвенно, в детском воображении он оставил неизгладимый след не как личность, а как некая зловещая угроза...
Но особенно запомнилась мне торжественная служба, когда совершалось святое причастие детей и нас с братом, одетых в белые курточки с красными галстучками под белыми стоячими воротничками, подвели к батюшке. Позади нас стояли рядами старшие ученики в аккуратных форменных синих костюмах с серебряными пуговицами, и среди них, должно быть, стоял и примерный ученик Владимир Ульянов
И так же, как и Ленин, Саша Керенский пошел по юридической стезе... И точно так же эта стезя его совершенно испортила... Это вообще очень опасная стезя.
И в его глупой башке зародилась мысль цареубийства...
К нам в дом часто приходила близкая подруга жены, студентка Высших женских курсов Евгения Николаевна Моисеенко. Ее брат Борис был членом специальной террористической группы, созданной при заграничном центре ЦК партии социалистов-революционеров, и я знал, что он время от времени наезжает в Россию.
Когда через несколько дней мы встретились в уютном ресторанчике неподалеку от Невского проспекта, я попросил ее организовать мне встречу с ее братом, у которого я намеревался попросить разрешения принять участие в их заговоре против царя.
Спустя что-то около двух недель, уходя от нас, она с улыбкой попросила проводить ее до извозчика. Когда мы оказались наедине, она сообщила о том, что на следующий день, ровно в 5 часов дня мне следует идти по Невскому проспекту к углу Литейного в направлении Аничкова моста и там повернуть на Фонтанку. Ко мне подойдет гладко выбритый мужчина в пальто и астраханской шапке и попросит прикурить. «Захватите с собой коробку спичек. Он достанет из серебряного портсигара папиросу, и пока он будет прикуривать – изложите кратко свою просьбу. Он ответит и быстро удалится. Вы не спеша продолжите свой путь, а потом повернете обратно, если, конечно, не заметите, что за вами кто-то идет».
Все произошло именно так, как она сказала. Моисеенко был краток: «Через несколько дней я дам о себе знать, сам или через сестру». Несколькими днями позднее в тот же час и на том же углу, проходя мимо меня, он проговорил, не поворачивая головы: «Ничего не получится».
Вскоре после этого Евгения Николаевна, сославшись на слова брата, сказала, что мою просьбу отклонили, поскольку я не имел опыта революционной борьбы и поэтому на меня трудно положиться. Мне ничего не оставалось, как посмеяться при мысли, что и я оказался не кем иным, как революционным мечтателем.
Спустя 12 лет судьба снова свела меня с Борисом Моисеенко. После объявления всеобщей амнистии он возвратился в Россию и стал на фронте одним из лучших моих комиссаров. Вспоминая о тех двух нелегальных встречах зимой 1905 года, я спросил, как ему удалось в столь краткое время получить ответ от заграничного центра его партии. «А я и не обращался за границу. В то время в городе как раз находился Азеф, лично он и отклонил вашу просьбу». Вот так и выяснилось, что полицейский агент, находившийся в руководстве партии, намеренно отпугивал от революционной деятельности людей, которые были готовы пожертвовать собой во имя дела
Ну, в какой-то степени глупому Саше повезло и он не попал в число дебильных эсерских мальчиков, сложивших жизнь во имя еще более дебильной идеи. Но сама идея Сашу не покинула...
К 1905 году я пришел к выводу о неизбежности индивидуального террора. И я был абсолютно готов, в случае необходимости, взять на свою душу смертный грех и пойти на убийство того, кто, узурпировав верховную власть, вел страну к гибели. Много позднее, в 1915 году, выступая на тайном собрании представителей либерального и умеренно-консервативного большинства в Думе и Государственном совете, обсуждавшем политику, проводимую царем, в высшей степени консервативный либерал и монархист В.А.Маклаков сказал, что предотвратить катастрофу и спасти Россию можно, лишь повторив события 11 марта 1801 года.
Различие во взглядах между мной и Маклаковым сводилось лишь ко времени, ибо я пришел к тому же выводу десятью годами райьше. И кроме того, Маклаков и его единомышленники хотели бы, чтобы за них это сделали другие. Я же полагал, что, приняв идею, должен принять на себя и всю ответственность за нее, самолично пойдя на ее выполнение.
И тогда, на Рождество 1905 года, глупого Сашу замели...
Приближалось Рождество, и я с удовольствием предвкушал возможность отдохнуть от лихорадочной журналистской деятельности и спокойно провести праздники в кругу семьи.
Но поздно вечером 21 декабря, когда мы с женой наряжали для нашего восьмимесячного сына рождественскую елку, раздался звонок в дверь. Одновременно постучали в дверь черного хода. Это могла быть только полиция. Я немедленно поспешил к входной двери, с тем чтобы не вызвать подозрений, будто мы что-то прячем. В дверях стоял наш околоточный, тучный добродушный мужчина, который проживал по соседству с нами. Мы знали друг друга в лицо и часто при встрече обменивались замечаниями о погоде и подобных пустяках. С подчеркнутой вежливостью он попросил разрешения войти в квартиру, однако следом за ним вошли жандармский ротмистр, еще три или четыре жандарма и полицейский. В тот же момент с черного хода появилась еще одна группа полицейских в сопровождении дворника и нескольких понятых. Блюстители закона захватили нашу квартиру, словно это был вражеский бастион....
Я предпочитал работать в губернских военных трибуналах, где судьи были менее склонны подчиняться давлению извне. Вспоминается дело об экспроприации Миасского казначейства на юге Урала. Дело рассматривал военный трибунал в Златоусте. Как обычно, председательствовал генерал с юридическим образованием, выпускник Военно-юридической академии. В состав суда входили четыре полковника, однако на сей раз они не подверглись давлению извне.
Все обвиняемые – молодые люди, члены большевистской группы социал-демократов во главе с Алексеевым, выходцем из богатой уфимской купеческой семьи. Нам удалось доказать несостоятельность обвинения, и судья оправдал некоторых из обвиняемых.
По некоторым сведениям, он получил за это 10000 рублей, сумму по тем временам просто фантастическую...
Позднее Алексеев рассказал мне об экспроприациях, которые осуществляла его группа.
Официально Ленин и большевистская печать заклеймили экспроприации как «мелкобуржуазную практику» левых социалистов-революционеров и максималистов. «Как же так, – спросил я Алексеева. – Выходит, вы проводите экспроприации, хотя это противоречит взглядам вашей партии?»
«Очень просто, – ответил он. – По этому вопросу у нас в партии имеется специальная договоренность. Перед тем как проводить экспроприацию – примерно за две недели – мы выходим из партии, заявляя о своем несогласии с ее политикой. Это дает нам полную свободу для проведения акции. Захваченные деньги переправляются на Капри Горькому для финансирования его школы. Через две недели мы подаем заявление о восстановлении в рядах партии, «осуждая» свои ошибки, и нас немедленно восстанавливают».
Шедеврально.... Ай да Максимыч, ай да сукин сын...
И вот, в 1912 году, Саша вступил в масоны, как уже упоминалось...
Берберова Нина
Люди и ложи. Русские масоны XX столетия
В 1912 г., после некоторых неприятностей с полицией в связи с болтливостью кн. Бебутова, частично возобновилась деятельность нескольких лож.
Кандауров пишет об этом так: «Устранили тех дорогих братьев, болтливость которых была установлена». «Малая Медведица» вновь собирается на частной квартире: Керенский, Волков, Демидов, Кроль, Барт и др. Они напечатали свой Устав, под названием «Итальянские угольщики» (т.е. карбонарии), чтобы его закамуфлировать.
В том же году был в строгой тайне создан «Верховный Совет Народов России», который контролировался масонским Конвентом. Уже через год в этом Совете в качестве «Секретарей» – должность в масонской ложе – оказались Керенский, Терещенко и Некрасов
[12 - Съезды Верховного Совета Народов России проводились в 1912, 1914 и 1916 гг. Некрасов был и оставался Секретарем, Керенский и Гальперн из Секретарей поднялись до членов. Некрасов стал членом, когда умер Колюбакин.].
И, обретя крышу, Александр Федорович начал свое восхождение к власти через Думу...
В парламентских кругах передают, что в одной из крупных центральных губерний выставляется кандидатура молодого петербургского присяжного поверенного Керенского, выехавшего теперь, по поручению думской оппозиционной группы, на Ленские прииски для принятия участия в юридической комиссии, которая должна на месте расследовать последние события. Кандидатура Керенского выставляется ярко прогрессивными элементами и будет поддержана народнической группой.
07 ноября (25 октября) 1912 года
Избранный от Саратовской губ. членом Гос. Думы А.Ф.Керенский родился в Симбирске в 1881 г. По окончании гимназии в Ташкенте г. Керенский поступил на историко-филологический, a затем на юридический факультет петербургского университета. Окончив курс, вступил в ряды петербургской адвокатуры. В январе 1905 г. он был в составе избранной комиссии по исследованию событий 9 Января. После ареста по подозрению в принадлежности к партии с.-р. г. Керенский был выслан из столицы.
При выборах во вторую Думу г. Керенский выставлялся выборщиком от левого блока.
Г. Керенский выступал во многих политических процессах, между прочим, в деле членов первой Думы. Прошлым летом г. Керенский в числе прочих адвокатов участвовал в комиссии, производившей расследование ленских событий.
По своим убеждениям г. Керенский принадлежит к крайним левым народническим группам.
20 (07) июня 1913 года
Депутат Дымша, от лица польского коло, бросил вызов на дуэль члену Гос. Думы Керенскому. Повод - оскорбительный отзыв Керенского с думской трибуны о польском коло. Керенский от вызова отказался.
Август месяц начался нехорошо. 1 числа в Государственной Думе к. д. Аджемов, соц.-демократ Чхенкели и соц.-революционер Керенский произнесли резкие против правительства речи, а председатель правых, бывший Нижегородский губернатор Алексей Хвостов, говоря о немецком засилье смешал с грязью Министерство Внутренних Дел, и высмеял непригодность ушедшего Маклакова и [171] оставшегося Джунковского.
Был ли Керенский чьим либо агентом... С этими масонами ничего непонятно...
В германском МИДе А. Ф. Керенского охарактеризовали, как «молодого и энергичного человека, настоящего русского по убеждениям, который желает блага своей стране и не скупится на английское золото..»
Но сионисту Дудакову верить на слово мы не будем. Но кое-что никак не противоречит тому, что мы уже знаем...
Предсказать судьбу России было несложно. Посол Франции в Петербурге Морис Палеолог, опираясь на своих осведомителей из самых различных слоев общества, поставил диагноз: «революция – неизбежна». 6 января 1916 года мемуарист записывает со слов своего осведомителя удивительную вещь. ....
По словам моего информатора, у которого есть связи с охранным отделением, вожди социалистических групп тайно собрались недели две тому назад в Петрограде (раньше они собирались в июле прошлого года); на этом совещании председательствовал трудовик Керенский. Главным вопросом являлось обсуждение программы революционных действий, которую "максималист" Ленин, эмигрант, живущий в Швейцарии, недавно защищал на социалистическом интернациональном конгрессе в Цимервальде.
Прения, открытые Керенским, по-видимому, привели в единогласному принятию следующих положений: 1) Постоянные неудачи русской армии, беспорядок и нерадивость в управлении, ужасающие легенды об императрице, наконец, скандальное поведение Распутина окончательно уронили царскую власть в глазах народа. 2) Народ очень против войны, причины и цели которой он более не понимает. Запасные все неохотнее идут на фронт; таким образом, боевое значение армии все слабеет. С другой стороны, экономические затруднения растут с каждый днем. 3) Поэтому очень вероятно, что в ближайшем будущем России придется выйти из союза и заключить сепаратный мир. Тем хуже для союзников. 4) Если мир этот будет заключать царское правительство, то он будет, конечно, миром реакционным и монархическим. А во что бы то ни стало нужно, чтобы мир был демократический, социалистический.
Керенский резюмировал, будто бы, прения таким практическим выводом: "Когда наступит последний час войны, мы должны будем свергнуть царизм, взять власть в свои руки и установить социалистическую диктатуру".
Прям Ленин в Швейцарии... Вот у кого Ильич учился...
Депутата Родичева мы здесь все-таки должны упомянуть, ибо он был личностью тогда очень известной, сидел во всех 4х Думах, а в итоге вошел и во Временное Правительство.
И был он продвинутым юристом, то бишь сначала окончил питерский физмат, а уж потом юридический.
И юридический его испортил... Свои заигрывания с революцией Фёдор Измайлович начал очень рано, когда Вовочка Ульянов ходил еще под стол с красным галстучком, а Керенский вообще еще не родился...
(Женева. 22 июля 1872 г.)
Милостивый государь Николай Платонович!
Я — русский; студент Петербургского университета. Имя мое — Феодор Родичев. Я нахожусь проездом в Женеве. Если вы доставите мне возможность увидеть вас и сказать вам, как искренно и глубоко я вас уважаю, вы меня много осчастливите. Если вы будете так добры, что исполните мою просьбу, я вас просил бы письменно ответить мне, сегодня, если можно, по следующему адресу: Geneve, rue Gevray, 6 (pension Lerou).
Я потому прошу вас ответить сегодня, что в четверг должен уехать. Если просьба моя покажется вам неуместной, нескромной, я наперед много лрошу извинить меня и приписать мою смелость неопытности, а не недостатку уважения.
Ф. Родичев
Это письмо самому Огареву, соратнику самого Герцена...
(Петербург. 20 февраля 1875 г.)
Письмо это, дорогой Николай Платонович, пишу на авось, не зная даже, где вы теперь находитесь....
....Всё мне кажется, что не так-то спокойно у нас, в России, как сверху видится, и что недалеко то время, когда русский царь со всем своим потомством и верным дворянством подаст в отставку. Наше дело—ждать и готовить это время, а главное стараться, чтобы народ не видел в нас чужих и чтобы мы на пиру его не оказались незваными гостями.....
Заглядывая далеко вперед, как в воду глядел Феденька... Увидел народ, увидел... И оказались.
А в ХХ веке вступил этот оппортунист в партию кадетов, став там ведущим думским оратором...
Павел Николаевич Милюков
Из тайников моей памяти
Ф. И. Родичев обладал совершенно исключительным даром красноречия; но его горячий темперамент часто выводил его за пределы, требовавшиеся фракционной дисциплиной и политическими условиями момента. В национальных вопросах он был убежденным полонофилом, что не всегда оправдывалось политикой самих поляков в русских государственных учреждениях
Кадетский клуб пользовался большой популярностью. Русский человек любит поговорить, поспорить, послушать. Приятно было в клубе слушать элегантного Набокова, учиться тонкостям иностранной политики от Милюкова, загораться от вспышек Родичева.
Ариадна Тыркова-Вильямс
На путях к свободе
Самым талантливым оратором Первой Думы был Федор Измаилович Родичев*. У него был особый дар бросать летучие, тут же сочиненные и крепко запоминающиеся слова.
Стремительно, как-то неожиданно, срывались они с его языка, но выражали политические мысли не случайные, а давно выношенные, общественные чувства действительно пережитые. В Родичеве было живое любопытство к людям, к жизни.
Его детская непосредственность, соединенная с острым, насмешливым умом, привлекала не меньше, чем его прирожденный редкостный дар слова. Петербург его сразу полюбил. Когда на эстраде появлялся Родичев, по всей зале светились дружеские улыбки. Смолоду он вместе с другим кадетским депутатом, Николаем Николаевичем Щепкиным, примкнул к сербским четникам и вместе с ними воевал на Балканах против турок.
Способность к таким великодушным порывам Родичев пронес через всю свою адвокатскую и земскую работу. Меня в нем пленял не только блеск исключительного и пламенного ораторского таланта, но и особенное политическое чутье, которое в его ученых партийных товарищах часто засорялось книжной пылью. Родичев и сам был человек начитанный, но это не помешало ему сохранить интуицию.
Он был художник слова, оратор Божьей милостью. Он зажигал, захватывал, обладал даром переливать собственные гражданские чувства глубокие, благородные в сердца других, точно вино по стаканам разливал. Но он никогда не играл на мелких, а уж тем более злобных или низких чувствах толпы. В нем не было ни тени демагога. Ни тени дешевки. Он никого не тешил, не опускался до толпы. Он переливал в нее собственный политический пафос. Его за то и любила толпа, что он отрывал ее от обыденщины, приподнимал.
Красноречие это и "вспышки" довели Феденьку до двух вызовов на дуэль от действительного статского советника Владимира Иосифовича Гурко и коллеги Василия Витальевича Шульгина.
Но и это Родичева не остановило и он отлил в граните...
doc20vek.ru/node/3220 Родичев Ф. И.
Обсуждение выступления Председателя Совета министров П. А. Столыпина (Из стенограммы заседания 17 ноября 1907 года)
Русская власть после 17 октября должна была помнить те слова, которые удостоены Высочайшего одобрения, и те слова, которые стоят во главе угла русской свободы. Власть русского Царя не власть над дворянами или другими людьми, русский Царь не дворянский, не крестьянский Царь, не польский и не еврейский, русский Царь - Всероссийский, и всякий подданный русского Императора, как бы скромно ни было его существование, должен иметь возможность считать Россию своим отечеством, и до тех пор, пока вы будете считать себя мерителями права, отмежёвывать его каждому отдельно, до тех пор не будет русского гражданина и до тех пор все, стоящие у власти, не вправе говорить о патриотизме людей, у которых отнимается отечество....
...Вот почему мы защитники порядка (смех), закона и власти... (Шум. Звонок Председателя.) Да, господа, я вам скажу более: в то время, когда русская власть находилась в борьбе с эксцессами революции, только одно средство видели, один палладиум в том, что господин Пуришкевич называет муравьёвским воротником и что его потомки назовут, быть может, столыпинским галстухом... (Оглушительный и продолжительный шум, возгласы: "Довольно! Довольно! Долой! Вон!" Звонок Председателя.)
Вот откуда пошло выражение "столыпинский галстук".
За это Фёдор Измайлович удостоился вызова на дуэль от самого Столыпина. Не каждый депутат удостоился. Или даже так, не только лишь все....
Павел Николаевич Милюков
Из тайников моей памяти
Заседание прервалось. Родичев совершенно растерялся. Столыпин вышел из залы заседания в министерский павильон.
Я в первый момент осмыслил для себя свой жест, как выражение протеста против личного оскорбления в парламентской речи. Но тотчас явилось и другое объяснение. Из павильона пришло сообщение, что Столыпин глубоко потрясен, что он не хочет остаться у своих детей с кличкой «вешателя» — и посылает Родичеву секундантов.
...Все еще взволнованный и растерянный, Родичев, вопреки высказанным тут же противоположным мнениям, пошел извиняться. Столыпин использовал этот эпизод грубо и оскорбительно. Не подав руки, он бросил Родичеву надменную фразу: «Я вас прощаю».
А еще Родичев был масоном. И самое смешное, масоном был и Василий Иосифович Гурко, брат действительного статского советника Владимира Иосифовича Гурко, который ранее вызвал Феденьку на дуэль...
... И вошел Феденька в первое, и слава Богу, единственное в истории, масонское правительство в России - Временное.
И было оно временным и благодарная история выкинула бойца с монархией за границу...
И докатился он там до ручки...
Париж, 13—VII. (Унион.) Польские газеты публикуют воззвание, подписанное Савинковым, Мережковским, Гиппиус, ген. Глазенапом, Родичевым и Философовым с призывом к русским сражаться вместе с поляками против большевиков, ибо теперь, после декларации Пилсудского, отпадают всякие сомнения относительно целей Польши в этой войне. Она сражается не против России, но против врагов свободы и родины.
Феликс Чуев
Сто сорок бесед с Молотовым: Из дневника Ф. Чуева
– Прочитал статью о масонах, их роли и характере. Я до сих пор недостаточно обращал внимания, – говорит Молотов. – Они существуют, да и не только существуют, а очень опасное явление – масоны… Не обращаем внимания, а они укрепляются, они против коммунизма решительно, они за капитализм, они за религию, и они в интеллигентских кругах под разными вывесками существуют давно. Проникают довольно глубоко в мещанскую массу, в мелкобуржуазную и тянут в свою сторону… Довольно гибко действуют, и очень злостные, антикоммунистические. Но не выпячивают своих, это для них опасно. У них много загадочного…
– Сейчас много разговоров идет о масонстве. Говорят, что у нас в стране тоже есть масоны, – замечаю я.
– Наверно, есть. Подпольные. Не может не быть.
– И про вас говорят, что вы тоже масон.
– Масон давно. С 1906 года, – улыбается Молотов.
– Существует мнение, что масоны есть и среди коммунистов.
– Могут быть, – допускает Молотов.
– И вот, говорят, в Политбюро Молотов был главным масоном.
– Главным? Да, я это между делом. Оставался коммунистом, а между делом успевал быть масоном. Где это вы копаете такие истины?
– Несколько президентов Франции, США, других стран были масонами. По аналогии называют имена некоторых бывших наших руководителей. Хрущева не приняли, потому что, говорят, недалекий.
– Нет, Хрущев не такой глупый. Он малокультурный.
– А вот вас приняли.
А теперь вернемся в революционные времена...
Берберова Нина
Люди и ложи. Русские масоны XX столетия
Ничего общего это масонство с заграничным масонством не имеет. Это русское масонство отменило весь ритуал, всю мистику[102 - Эта ложь во спасение была разрешена, как мы уже знаем (см. последние строки моего Предисловия к этой книге).].
Цель масонства – политическая, работать в подполье на освобождение России.
Почему выбрана была такая? Чтобы захватить высшие и даже придворные круги…. Князьев и графьев было много. Вели они себя изумительно: на Конгрессах некоторых из них я видела. Были и военные – высокого ранга.
Движение это было огромно. Везде были «свои люди». Такие об-ва, как Вольно-Экономическое, Техническое, были захвачены целиком. В земствах то же самое.
До сих пор тайна огромна. К Февральской революции ложами была покрыта вся Россия. Здесь, за рубежом, есть много членов этой организации. Но – все молчат! И будут молчать.
Много разговоров о «заговоре Гучкова». Этот заговор был. Но он резко осуждался членами масонства. Гучков вообще подвергался неоднократно угрозе исключения, и после дела Конради, в котором он вел себя совершенно непонятно, и вызывал скверные подозрения (очевидно – своими симпатиями к белым генералам – КБ.), с ним вообще старались в интимные отношения не вступать. Под конец своей жизни он близко сошелся с германским штабом, и когда приезжал к нам в Прагу, совсем больной, и просил оказать fraternellement услугу у чешского правительства, мы услуги не оказывали. Он знал, что мы знаем о его поездках в Германию и очень запутанно об этом рассказывал. Но один раз произошел инцидент: его принял Бенеш. И он Бенешу точно рассказал о планах Гитлера – нападение на Чехию, на Россию и т.д. … Потом – слово в слово осуществилось то, что рассказывал Гучков Бенешу и нам…
Бенеш -- это голова. (с) Золотой Теленок
О деле Конради в главе Вацлав Воровский
Одним из имен, наиболее часто повторявшихся перед Февральской революцией и во время нее, было имя князя Георгия Евгеньевича Львова, кадета, земца и Досточтимого Мастера[19 - Лица, о которых идет речь во второй части этой главы (кн. Г.Е. Львов, А.И. Гучков, ген. М.В. Алексеев, ген. А.М. Крымов, А.А. Бубликов, Д.Н. Вердеревский, М.И. Терещенко, Н.В. Некрасов, П.Н. Переверзев, Б.Э. Нольде, П.А. Половцев, П.А. Пальчинский, В. Станкевич, ген. В.А. Черемисов, кн. Г.П. Трубецкой, С.Н. Третьяков, кн. П.Д. Долгоруков) – были масонами. См. Биографический словарь.].
Это был человек «толстовской секты», как тогда говорили, мягкий и кроткий, сторонник непротивления злу. По некоторым, впрочем всегда почтительным, оценкам, он был, что называется, оппортунистом; в формировании первого Временного правительства он был выбран председателем Совета министров и одновременно – министром внутренних дел. Имя его уже несколько лет значилось в секретных списках будущих министров, после устранения царя. Член Гос. Думы, он был в Выборге в 1906 г. со всеми вместе, но «Воззвания» не подписал, сославшись на болезнь. Это не охладило его коллег, кадетов и народных социалистов, они по-прежнему любили и уважали его, а главное, их уже тогда начало беспокоить, что если его вежливо убрать из списков, то заменить его будет некем. Он был бессменный председатель Земгора, о нем написана книга, полная восторга перед его добротой и кротостью. (Т. Полнер. «Жизненный путь князя Львова»). В 1920 г. он поехал в США, чтобы объяснить, что происходит в России. Но популярностью он там не пользовался.
Ну наверно и хватит о них в целом... Уже понятно, что огромная секта в Феврале 1917 захватила власть, чем расчистила потом путь большевистской плесени...
И в кого не ткни пальцем, обнаружится масон...
С. МЕЛЬГУНОВЪ
НА ПУТЯХЪ къ ДВОРЦОВОМУ ПЕРЕВОРОТУ (Заговоры передъ революціей 1917 года). Париж 1931
Такъ родилась идея о необходимости отстраненія царя отъ престола. Мысль объ этомъ въ головѣ Львова промелькнула, повидимому, съ первыхъ дней войны. По крайней мѣрѣ Н. И. Астровъ разсказываетъ, что при встрѣчѣ Николая II въ Москвѣ еще въ 1914 г. Львовъ вынесъ впечатлѣніе, что съ такимъ царемъ побідить німцевъ нельзя. ....
Наверно будет неправильно не посвятить очень скромную главу первому революционеру России, точнее не совсем революционеру, а первому главе нового революционного правительства, Временного. Хотя личность эта довольно скучная и малоинтересная с точки зрения бесовщины. Самое интересное в нем было то, что князь Георгий Евгеньевич Львов был Рюрикович, а значит мог бы и монархию возглавить... Но был он юрист и масон... И что хуже всего, он был либерал. И его благими намерениями дорога оказалась вымощена туда, куда обычно...
Хотя в целом его деятельность до 1917 года можно расценить, как вполне положительную....
Павел Николаевич Милюков
Из тайников моей памяти
В 1905 г. в Петербурге ожидали неурожая в 138 уездах двадцати одной губернии и опасались, что число пострадавших может дойти до 18 миллионов. Г. Е. Львов вступил в союз с правительственным Красным Крестом и получил от него значительные средства. В 1906—1907 гг. помощь голодающим продолжалась. В 1908 г. Львов направил Земский союз на организацию переселенческого движения на Дальний Восток и лично исследовал глухие речные пути неведомого края; в 1909 г. он съездил в Канаду для изучения приемов американской колонизации и добрался до духоборов.
Так Земский союз дотянул до 1913 г. — времени Четвертой Думы. При Львове, с 1905 г., он давно отказался от «политики» и продолжал заниматься исключительно благотворительной деятельностью.
Львов был принят царем, который высказал «сочувствие» начинанию, и 25 августа 1914 г. высочайшим повелением было объявлено о существовании и деятельности Союза, аналогичного Красному Кресту.
Конец 1916 года...
....Предполагается, по-видимому, устранить Николая II и Александру Федоровну. Надо быть готовыми к последствиям. Немногие присутствовавшие были согласны в том, что самому Львову не миновать стать во главе правительства.
«Правительство было составлено еще в 1916 г. Оно было составлено на заседаниях у кн. Львова, в номере гостиницы «Франция» в Петербурге, и список будущих министров почти целиком совпадал с первым составом Временного правительства.
Александр Федорович Керенский
Россия на историческом повороте: Мемуары
В тот же день еще более решительно и серьезно изложил свою позицию Союз земств, возглавляемый князем Г. Е. Львовым:
«Историческая власть страны стоит у бездны. Наша внутренняя разруха растет с каждым днем и с каждым днем становится труднее организовать страну в уровень с великими требованиями, которые к ней предъявляет война. Наше спасение в патриотизме, в нашем единении и ответственности перед родиной. Когда власть ставит преграды на пути к спасению, ответственность за судьбы родины должна принять на себя вся страна. Правительство, ставшее орудием в руках темных сил, ведет Россию по пути к гибели и колеблет царский трон. Должно быть создано правительство, достойное великого народа в один из величайших моментов его истории, сильное, ответственное перед народом и народным представительством. Пусть Государственная дума при начатой решительной борьбе помнит о великой ответственности и оправдает то доверие, с которым к ней обращается вся страна. Время не терпит, истекли все сроки для отсрочек, данные нам историей».
Так князь Львов тихой сапой и возглавил Россию при полном одобрении глупого люда...
Московское дворянство на днях официально заявит о своем полном сочувствии совершившемуся в России государственному перевороту.
Об этом будет послана телеграмма председателю совета министров кн. Г. Е. Львову.
Губернский предводитель дворянства П. А. Базилевский созывает экстренное заседание предводителей и депутатов для выработки и утверждения текста телеграммы.
После депутатского собрания П. А. Базилевский выедет в Петроград для получения инструкций от нового правительства.
Временное Правительство тут же выпустило свою декларацию...
Приведем для полноты этот исторический документ...
Граждане!
Временный комитет членов Государственной думы при содействии и сочувствии столичных войск и населения достиг в настоящее время такой степени успеха над темными силами старого режима, что он дозволяет ему приступить к более прочному устройству исполнительной власти.
Для этой цели Временный комитет Государственной думы назначает министрами первого общественного кабинета следующих лиц, доверие к которым страны обеспечено их прошлой общественной и политической деятельностью.
Председатель Совета министров и министр
внутренних дел князь Г.Е.Львов.
Министр иностранных дел П.Н.Милюков.
Министр военный и морской А.И.Гучков.
Министр путей сообщения Н.В.Некрасов.
Министр торговли и промышленности А.И.Коновалов.
Министр народного просвещения А.А.Мануйлов.
Министр финансов М.И.Терещенко.
Обер-прокурор Св.синода В.Н.Львов.
Министр земледелия А.И.Шингарев.
Министр юстиции А.Ф.Керенский.
Государственный контролер И.В.Годнев.
Министр по делам Финляндии Ф.И.Родичев.
В своей настоящей деятельности кабинет будет руководствоваться следующими основаниями:
1. Полная и немедленная амнистия по всем делам политическим и религиозным, в том числе террористическим покушениям, военным восстаниям и аграрным преступлениям и т.д.
2. Свобода слова, печати, союзов, собраний и стачек с распространением политических свобод на военнослужащих в пределах, допускаемых военно-техническими условиями.
3. Отмена всех сословных, вероисповедных и национальных ограничений.
4. Немедленная подготовка к созыву на началах всеобщего, равного, тайного и прямого голосования Учредительного собрания, которое установит форму правления и конституцию страны.
5. Замена полиции народной милицией с выборным начальством, подчиненным органам местного самоуправления.
6. Выборы в органы местного самоуправления на основе всеобщего, прямого, равного и тайного голосования.
7. Неразоружение и невывод из Петрограда воинских частей, принимавших участие в революционном движении.
8. При сохранении строгой военной дисциплины в строю и при несении военной службы - устранение для солдат всех ограничений в пользовании общественными правами, предоставленными всем остальным гражданам. Временное правительство считает своим долгом присовокупить, что оно отнюдь не намерено воспользоваться военными обстоятельствами для какого-либо промедления в осуществлении вышеизложенных реформ и мероприятий.
Собрались в десять часов утра в доме князя Павла Путятина, No 12, по Миллионной.
Кроме великого князя и его секретаря Матвеева, присутствовали: князь Львов, Родзянко, Милюков, Некрасов, Керенский, Набоков, Шингарев и барон Нольде; к ним присоединились около половины десятого Гучков и Шульгин, прямо прибывшие из Пскова.
Лишь только открылось совещание, Гучков и Милюков смело заявили, что Михаил Александрович не имеет права уклоняться от ответственности верховной власти. Родзянко, Некрасов и Керенский заявили, напротив, что объявление нового царя разнуздает революционные страсти и повергнет Россию в страшный кризис; они приходили к выводу, что вопрос о монархии должен быть оставлен открытым до созыва Учредительного Собрания, которое самостоятельно решит его. Тезис этот защищался с такой силой и упорством, в особенности Керенским, что все присутствующие, кроме Гучкова и Милюкова, приняли его. С полным самоотвержением великий князь сам согласился с ним. Гучков сделал тогда последнее усилие. Обращаясь лично к великому князю, взывая к его патриотизму и мужеству, он стал ему доказывать необходимость немедленно явить русскому народу живой образ народного вождя:
-- Если вы боитесь, ваше высочество, немедленно возложить на себя бремя императорской короны, примите, по крайней мере, верховную власть в качестве "Регента империи на время, пока не занят трон", или, что было бы еще более прекрасным, титулом в качестве "Прожектора народа", как назывался Кромвель. В то же время вы могли бы дать народу торжественное обязательство сдать власть Учредительному Собранию, как только кончится война.
Эта прекрасная мысль, которая могла еще все спасти, вызвала у Керенского припадок бешенства, град ругательств и угроз, которые привели в ужас всех присутствовавших.
Среди этого всеобщего смятения великий князь встал и объявил, что ему нужно несколько мгновений подумать одному, и направился в соседнюю комнату. Но Керенский одним прыжком бросился к нему, как бы для того, чтобы перерезать ему дорогу:
-- Обещайте мне, ваше высочество, не советоваться с вашей супругой.
Он тотчас подумал о честолюбивой графине Брасовой, имеющей безграничное влияние на мужа. Великий князь ответил, улыбаясь:
-- Успокойтесь, Александр Федорович, моей супруги сейчас нет здесь; она осталась в Гатчине.
Через пять минут великий князь вернулся в салон. Очень спокойным голосом он объявил:
-- Я решил отречься. Керенский, торжествуя закричал:
-- Ваше высочество, вы -- благороднейший ив людей!
Среди остальных присутствовавших, напротив, наступило мрачное молчание; даже те, которые наиболее энергично настаивали на отречении, как князь Львов и Родзянко, казались удрученными только что совершившийся, непоправимым. Гучков облегчил свою совесть последним протестом:
-- Господа, вы ведете Россию к гибели; я не последую за вами на этом гибельном пути.
1-го МАРТА, В 3 ЧАСА ДНЯ, ПРЕДСЕДАТЕЛЬ СОВЕТА МИНИСТРОВ Г. Е. ЛЬВОВ ОБЪЯВИЛ ВЕЛИКОМУ КНЯЗЮ НИКОЛАЮ НИКОЛАЕВИЧУ О СОСТОЯВШЕМСЯ ОТРЕШЕНИИ ЕГО ОТ ДОЛЖНОСТИ ВЕРХОВНОГО ГЛАВНОКОМАНДУЮЩЕГО. ВО ВРЕМЕННОЕ КОМАНДОВАНИЕ ВОЙСКАМИ ДЕЙСТВУЮЩЕЙ АРМИИ, ДО НАЗНАЧЕНИЯ ВЕРХОВНАГО ГЛАВНОКОМАНДУЮЩЕГО, ВСТУПИЛ ГЕНЕРАЛ-АДЪЮТАНТ АЛЕКСЕЕВ.
И Верховный масон генерал Алексеев впридачу...
01 апреля (19 марта) 1917 года
Совет общества борьбы с алкоголизмом отправил министру-председателю князю Львову следующую телеграмму:
«Собравшись впервые после победы России над старым режимом, злейшим внутренним врагом народа, совет российского общества борьбы с алкоголизмом восторженно приветствует Временное Правительство, твердо уповая, что оно путем полной победы над врагом внешним выведет родину на верную дорогу мирного строительства жизни и, установив в России трезвость навсегда, установив в России трезвость навсегда, положит незыблемые основы благоденствия великого и свободного народа русского».
И обнаглевшие абстиненты... Россия катилась к краху стремительным домкратом....
Что же касается самого Львова, то более хитрый юрист мошенник Керенский обошел князя на повороте и выкинул его с поста главы в июле 1917...
А потом великий юристЛенин еще долго глумился... uaio.ru/vil/34.htm В. И. ЛЕНИН ТОМ 34
Июль ~ октябрь 1917
Бывший глава Временного правительства князь Г. Е. Львов в прощальной беседе с представителями комитета журналистов при Временном правительстве сделал ценные признания, обеспечивающие ему благодарность рабочих.
А когда дошло до серьезного, решающего момента, князь Львов сразу и целиком признал эту истину, провозгласив открыто, что «победа» над классовым врагом внутри страны важнее, чем положение на фронте борьбы с внешним врагом. Бесспорная истина. Полезная истина. Рабочие будут очень благодарны князю Львову за ее признание, за ее напоминание, за ее распространение.
В отличие от болтунов мелкой буржуазии, эсеров и меньшевиков, пролетариат будет твердо знать, в чем состоит на деле «прорыв на фронте» классовой борьбы, обезврежение врага, обезврежение эксплуататоров. Князь Львов помог пролетариату познать эту истину. Поблагодарим князя Львова.
Страна юристов... Юристы, юристы, кругом одни юристы...
1919
После Октябрьской Революции князь сумел слинять от лап Ильича в США и потом приехал во Францию, где благополучно и помер в 1925.
недавно на даче попалась пыльная подшивка смены за начало 90-х. там среди прочего почитал воспоминания керенского, которые правда касались только событий 17-го и последующей эмиграции через мурманск по сербской ксиве. на страничках, в отличие от преподаваемой сов.истории с его переодеванием в женскую одежду, запомнились его боевитость - чуть ли ни на каждой страничке описаний его бегства из питера он отмечал, шо висел на волосок от краха, но он и его спутники были в любую минуту готовы драться и погибнуть поскольку были всегда вооружены.....гранатами.
интересно, а револьверы-наганы им были недоступны? неужели таскать с собой такую пару хрени
удобче и безопаснее, чем пару пистолетиков? непанятна...
а вообще боевой парниша, судя по его словам. несмотря на постоянные риски быть узнанным (все-таки не дядя с базара), возвращался и лез таки постоянно в логово к большевикам. видимо, тоже с утешительной гранатой в кармане. да и потом, в советское время борзел постоянно. но новичков и плутониев тогда еще не изобрели, а единственный на страну ледоруп у боширова конфисковали в мексике. так что дожыл бедолага аж до 1970-го.
кстати, не знал, что его сын, которому везло меньше отца - в 2018-м его пацаном с матерью арестовывали лубянские деятели - проектировал знаменитый подвесной мост через босфор в стамбуле и харбор-бридж в сиднее, правда уже будучи гражданином великобритании.
Тут еще анекдот. Тогда приехали из-за границы дети Троцкого — Лева и... забыл, как зовут младшего... и поступили в нашу школу. А там все очень не любили большевиков, и этих двух мальчиков начали довольно неприятно притеснять — да так, что те вынуждены были уйти. Они приехали такими швейцарскими детишками в коротких штанишках, длинных чулках — то есть представляли собой совершенно непривычное для России зрелище. В общем, они были хорошие ребята, но из-за отца им пришлось несладко. Вообще, в школе было много детей знаменитостей. Сын Кустодиева, сын Лосского, я их многих потом встречал в эмиграции.
— И как вы провели лето?(1917-го)
— Совершенно нормально, тогда не было никаких беспорядков. Беспорядки в деревнях начались в восемнадцатом году. Тогда сожгли имения обоих дядьев моей матери — которые, кстати, были помещиками передового толка. Один из них был ветеринаром, и все говорили, что он много хорошего сделал для крестьян, а другой был профессор математики, и у него тоже никакой вражды с крестьянами не было. Тем не менее и дома сожгли, и библиотеки погубили.
а вот и револьвер всплыл... он его отдал жене
— Отца вы в эти дни не видели?
— Отец тогда исчез. На второй день от него пришли и передали маме револьвер.
ну и еще немного интересных деталей от 13-летнего свидетеля революции...
НАШЕГО СТАТС-СЕКРЕТАРЯ, ЧЛЕНА ГОСУДАРСТВЕННАГО СОВЕТА, СЕНАТОРА ДВОРА НАШЕГО, ЕГЕРМЕЙСТЕРА ТРЕПОВА ВСЕМИЛОСТИВЕЙШЕ УВОЛЬНЯЕМ, СОГЛАСНО ПРОШЕНИЮ, ОТ ДОЛЖНОСТЕЙ ПРЕДСЕДАТЕЛЯ СОВЕТА МИНИСТРОВ И МИНИСТРА ПУТЕЙ СООБЩЕНИЯ, С ОСТАВЛЕНИЕМ СТАТС-СЕКРЕТАРЕМ, ЧЛЕНОМ ГОСУДАРСТВЕННАГО СОВЕТА, СЕНАТОРОМ И ЕГЕРМЕЙСТЕРОМ.
Князь Голицын – новый председатель совета министров.
ЧЛЕНУ ГОСУДАРСТВЕННАГО СОВЕТА, СЕНАТОРУ, ДЕЙСТВИТЕЛЬНОМУ ТАЙНОМУ СОВЕТНИКУ КНЯЗЮ ГОЛИЦЫНУ ВСЕМИЛОСТИВЕЙШЕ ПОВЕЛЕВАЕМ БЫТЬ ПРЕДСЕДАТЕЛЕМ СОВЕТА МИНИСТРОВ; С ОСТАВЛЕНИЕМ ЧЛЕНОМ ГОСУДАРСТВЕННАГО СОВЕТА И СЕНАТОРОМ.
Николай Дмитриевич Голицын стал последним премьером Империи... Расстрелян подлыми большевиками в 1925
Князь Николай Голицын, безукоризненно порядочный человек, несколько раз отказывался от поста председателя совета министров, но он был ему навязан "по высочайшему повелению". Поэтому он считал себя в праве объясниться вполне откровенно с императором; он нарисовал ему самую мрачную картину состояния умов, царящего в России, в особенности в Москве и Петрограде; он не скрыл от него, что жизнь царя и царицы в опасности и что в московских полках открыто говорят об объявлении другого царя.
Император принял эти заявления с невозмутимой беспечностью; он возразил только:
-- Императрица и я знаем, что мы в руке божией. Да будет воля его!
Медовый месяц русской трезвости начинает смеяться тяжелым, угарным похмельем.
«Зеленый змий», которого недавно с таким торжеством похоронили, снова ожил!
Возродившийся старый и страшный враг принял только иную форму, но от этого он стал, пожалуй, еще более страшным.
Нынешние святки сопровождались среди «чистой публики» таким разгулом, какого не бывало и в «пьяные» времена.
«Чистая публика» пила коньяк, казенную водку, разбавленный спирт, ликеры, виноградное вино и пиво, как в доброе старое время.
В отношении количества народ не отстал от «чистой публики» и даже перещеголял ее.
Зато в отношении качества народ далеко отстал от «чистой публики». Ни коньяку, ни вина у народа нет. К народу «Зеленый змии» обернулся своей изнанкой и дал ему суррогаты.
Суррогаты, потребляемые народом вместо вина, разнообразны до бесконечности. В этом отношении услужливая изобретательность «Зеленого змия» неистощима.
В одном доставленном нам списке имеются целых 23 названия различных суррогатов:
1) Ханжа, 2) денатурированный спирт с примесью перца, табаку и белены, 3) шипучка с денатурированным спиртом, 4) хлебный солод с хмелем и денатуратом, 5) денатурат с солью, 6) хлебный мед, 7) брага, 8) фруктовое вино, 9) хмельное пиво. 10) одекелон, 11) лак, 12) политура, 13) эфир, 14) древесный спирт, 15) бензин, 16) капля Иноземцева, 17) киндер-бальзам 18) водка из сушеного спирта, 19) настойка из черники с уксусом и перцем, 20) «медаш», 21) «пчелка», 22) «звычай», и 23) спирт домашнего изготовления.
Этот длинный список можно, однако,- дополнить еще многими названиями кумышка, кислушка, кишмишевка и т. д. до бесконечности.
При таком разнообразном и, можно сказать, изысканном выборе — как не пить?
В последнее время в Петрограде наблюдается усиленный наплыв людей, пытающихся скупать сахар и сахарные карточки.
Скупщики предлагают по 70—80 к. и даже по рублю за фунт обыкновенного сахара или за право приобретения его из торговых заведений по карточкам.
Определенно говорят, что спрос на сахар идет от кустарей-винокуров, количество которых увеличивается с каждым днем.
Техника кустарного винокурения, или, правильнее, изготовления различных опьяняющих напитков, — браги, кваса, пива и т. п., — за последний год достигла такой высоты, что домашнее изготовление их стало самым обыденным делом.
Как мы начинаем понимать, Горбачев был дурак и историю не учил...
06 февраля (24 января) 1917 года
Командующий войсками московского военного округа генерал-от-артиллерии И.И.Мрозовский объявляет:
«В интересах народной трезвости я признал необходимым прекратить отпуск спирта для вновь открывающихся в Москве явочным порядком косметических и парфюмерных фабрик и лабораторий, а также заведений по изготовлению лаков и политуры, фруктовых эссенций и ягодных морсов, содержащих спирт.
В связи с циркулирующим в последние дни упорным слухом о предполагаемом возобновлении продажи спиртных налитков в главном управлении неокладных сборов и казенной продажи питей вашему корреспонденту сообщили следующее:
— Слух этот не имеет никакого основания, так как правительство в вопросе укрепления трезвости в России остается; непоколебимым, решение о полном запрещении продажи вина остается в силе. Главное управление согласилось на возобновление винокурения в России, но исключительно, для технических целей и нужд государственной обороны. Из винокуренных заводов в настоящее время имеется лишь около 200, которые из-за отсутствия картофеля и патоки вынуждены были несколько сократить свое производство.
Вывоз спирта во Францию по-прежнему продолжается, но исключительно для технических целей.
Крестьяне поселка Торгового, Ставропольской губернии, следующим приговором увековечили итоги по насаждению трезвости: «В виду бездействия чинов полиции, сход постановил самим крестьянам принять меры к прекращению пьянства... Предъявлять иск к виноторговцам о сносе здания, лавок, складов, расположенных на крестьянской земле».
В виду чрезмерного развития шинков.
Оказывается, отрезвление деревин слишком сильно влияет на повышение благосостояния, — поясняет корреспондент «Северо-Кавказского Края»:
«Приезжает в поселок Торговый на службу урядник или пристав, обзаводятся обстановкой в кредит, живут в долг и насаждают трезвость. В результате насаждения трезвости, пристав купил дом, жена урядника стала ходить в бархатной юбке.
А количество шинков все возрастает и возрастает.
В Харбине на-днях чины таможенного ведомства уничтожали на р. Амуре отобранный у контрабандистов спирт, для чего была приготовлена прорубь, куда выливался спирт, часть которого попала на лед. Любители спирта по уходе таможенных чинов явились с чашками и кружками, чтобы хоть попробовать запрещенной влаги. Некоторые рубили лед, облитый спиртом, и уносили домой, а некоторые лед ели.
Тем временем у них...
11 февраля (29 января) 1917 года
По-видимому американские миллионеры и архимиллионеры ломают себе голову, каким способом истратить золото, потоками приливающее в их карманы.
Один из последних приемов спускания денег — устройство расточительно-дорогих по обстановке и оборудованию деловых контор. Американские дельцы, во что бы то ни стало желающие удержаться на высоте века, уже не принимают лиц, имеющих к ним надобность, в старомодных конторах, снабженных лишь строго необходимой мебелью, а в царски обставленных апартаментах. На такие конторы за последнее время американцам случалось тратить по 400—150 тысяч долларов и более.
Многие нью-иоркские дельцы ведут нужные им переговоры в банкирском клубе, помещающемся в здании страхового о—ва «Эквитебль». Устройство и обстановка этого клубного помещения обошлись в 300,000 долларов. В том же здании находится контора Гарри Уитнея. Этому господину пришла в голову оригинальная идея обить стены своих помещений слоновой кожей, стоящей безумных денег. При конторе имеется кухня, столовая, гостиная и библиотека». В конторе Гюггенгейма, помещающейся в том же здании, висит картина знаменитого Коро, стоившая 100,000 долларов.
Распространенный ежемесячник «American Magazine» с гордостью сообщает, что один из американских «капитанов индустрии» попирает ногами ковер, стоивший 15,000 долларов, сидит на стуле, стоящем 200—250 долларов, и работает за письменным столом сказочной стоимости.
Матадоры золотого тельца нередко превращают в конторы даже свои автомобили, салон-вагоны и увеселительные яхты.
ХАРБИН, 27, 1—9,II. Журналист Григорий Семешко, получивший от бывшего министра внутренних дел князя Щербатова разрешение выехать из Нарымского края за границу, сообщает из Нью-Йорка следующее:
Илиодор прибыл сюда из Норвегии около двух месяцев назад и поселился в русско-еврейской части Нью-Йорка — Бронкс.
Приезд был обставлен так таинственно, что даже американские репортеры не уследили, хотя были осведомлены о предстоящем приезде Илиодора из норвежских телеграмм.
О прибытии узнали лишь после продажи Илиодором своих мемуаров журналу «Метрополитэн», к которому Илиодор теперь предъявил иск об убытках за ненапечатание этих мемуаров.
Попытки интервьюировать Илиодора окончились неудачей. Вскоре после истории с журналом Илиодор выкинул коммерческий трюк: продал исключительное право на свои мемуары сразу трем газетам. Сделка эта является теперь предметом судебного разбирательства.....
13 февраля (31 января) 1917 года
Ожидавшаяся «заминка» с белым хлебом приняла, кажется, катастрофические размеры со всем хлебом вообще.
Вчера многие булочные торговали хлебом только один час. Цены брались произвольные, а качество хлеба —- ниже всякой критики.
Немногие счастливцы получили белый.
Большинство захватило только черный хлеб, но часто слышались жалобы:
—Лучше бы его совсем не было!
В Замоскворечье некоторые булочные отпустили хлеб, относительно которого возникало сильное сомнение, чего в нем больше, муки или песку.
В центре черный хлеб сильно смахивал на замазку плохого качества.
Аппетиты у булочников разыгрались непомерные. В одной булочной за сдобный хлеб размером немного больше Французского брали 50 коп.
За хлеб (сдобный) формы и размера просфоры — один рубль.
Что же будет дальше!
Известно что...
Люди, вынужденные питаться в чайных, плачутся на то, что ни к какому кушанью не подают за особую плату больше полфунта черного хлеба на душу. Понятно, этим заставляют требовать, чтобы быть сытым, лишнее кушанье, а за сковородку с пятью жареными картофелинами дерут 60 копеек.
23 (10) февраля 1917 года
В связи с переживаемым Москвой и прилегающим к ней районом кризис топлива ряд заводов остановился. Совершенно не работают 9 заводов; остальные заводы лишь кое-как перебиваются, кроме работающих на оборону, питаясь небольшими запасами топлива, доставляемыми Обществом фабрикантов и заводчиков.
Фабрики, не работающие на оборону, преимущественно текстильные, прекращают деятельность и уже заявили рабочим на 18-е февраля расчет. Увольнению подлежат в московском районе 38 тысяч чел., причем на Москву падает 19 тысяч. Расчет производится до Пасхи, с условием возобновления работ, если фабрикам будет доставлен необходимый минимум топлива.
По указанию лиц, стоящих во главе общества заводчиков и фабрикантов, весь трагизм фабрично-заводских предприятий – в том, что для Москвы давно уже отправлено 19 поездов с топливом, но все эти поезда реквизируются железными дорогами для своих нужд.
Брянский завод, имеющий собственные копи и вагоны, подвергся той же участи: все топливо реквизировано дорогами. Представители путейского ведомства заявили вчера московскому Обществу заводчиков и фабрикантов, что в феврале железные дороги вовсе не дадут топлива заводам и только в марте смогут дать выше средней нормы на 5%.
Вчера производился расчет рабочих, обслуживающих фабрики, изготовлявшие печенья. Всего рассчитано 14 тысяч человек, из них 80% - женщины и дети.
В Петроград выехал представитель московского Общества заводчиков и фабрикантов, который представил А.И.Гучкову и А.И.Коновалову подробные данные о положении вопроса снабжения фабрик и заводов московского района топливом и продовольствием. А.И.Гучков и А.И.Коновалов обещали поднять этот вопрос в особом совещании.
Очередь у продовольственного магазина в Петрограде. 1917 год
осударственная Дума должна возобновить свои занятия в ближайший вторник, 27 февраля, и это вызывает возбуждение в промышленных районах. Сегодня агитаторы обошли Путиловские заводы, балтийские верфи и Выборгскую сторону, проповедуя всеобщую забастовку для протеста против правительства, против голода, против войны.
Волнение настолько сильно, что военный губернатор столицы велел расклеить афиши, воспрещающие скопища и извещающие население, что "всякое сопротивление власти будет немедленно подавлено силой оружия".
Вторник, 6 марта.
Петроград терпит недостаток в хлебе и дровах, народ страдает.
Сегодня утром у булочной на Литейном я был поражен злым выражением, которое я читал на лицах всех бедных людей, стоявших в хвосте, из которых, большинство провело там всю ночь.
Покровский, с которым я говорил об этом, не скрыл от меня своего беспокойства. Но что делать? Железнодорожный кризис, действительно, ухудшился. Сильные морозы, которые держатся во всей России (--43R), вывели из строя, -- вследствие того, что полопались трубы паровиков, -- более тысячи двухсот локомотивов, а запасных труб, вследствие забастовок, не хватает. Кроме того, в последние недели выпал исключительно обильный снег, а в деревнях нет рабочих для очистки путей. В результате -- 5700 вагонов в настоящее время застряли.
Четверг, 8 марта.
Весь день Петроград волновался. По главным улицам проходили народные шествия. В нескольких местах толпа кричала: "хлеба и мира". В других местах она запевала "Рабочую Марсельезу". Произошло несколько стычек на Невском проспекте.
Сегодня вечером у меня обедал Трепов, граф Толстой, директор Эрмитажа, мой испанский коллега, маркиз Вилласинда и около двадцати моих обычных гостей.
Пятница, 9 марта.
Волнения в промышленных районах приняли сегодня утром резкую форму. Много булочных было разгромлено на Выборгской стороне и на Васильевском острове. В нескольких местах казаки атаковали толпу и убили несколько рабочих.
Покровский сообщает мне о своей тревоге:
-- Я придавал бы этим беспорядкам лишь второстепенное значение, если бы у моего дорогого коллеги по внутренним делам был еще хоть проблеск рассудка. Но чего ждать от человека, который вот уже много недель потерял всякое чувство действительности и который ежевечерне совещается с тенью Распутина? Еще в эту ночь он провел два часа в вызывании призрака "старца".
Суббота, 10 марта.
Тревожный вопрос о продовольствии рассматривался сегодня ночью, в "экстренном заседании" совета министров, на котором были все министры, кроме министра внутренних дел, председатель Государственного Совета, председатель Думы и петроградский городской голова. Протопопов не соблаговолил принять участие в этом совещании; он, без сомнения, советовался с призраком Распутина.
Множество жандармов, казаков и солдат по всему городу. Приблизительно до четырех часов пополудни манифестации не вызвали никакого беспорядка. Но скоро публика начала приходить в возбуждение. Пели Марсельезу, носили красные знамена, на которых было написано: "Д_о_л_о_й_ _п_р_а_в_и_т_е_л_ь_с_т_в_о... _Д_о_л_о_й_ _П_р_о_т_о_п_о_п_о_в_а... _Д_о_л_о_й_ _в_о_й_н_у... _Д_о_л_о_й_ _н_е_м_к_у"... Немного позднее пяти часов на Невском произошли одна за другой несколько стычек. Были убиты три манифестанта и трое полицейских чиновников; насчитывают до сотни раненых.
Вечером спокойствие восстановлено. Я пользуюсь этим, чтоб пойти с женой моего секретаря, виконтессой дю-Альгуэ, послушать немного музыку в концерте Зилоти. По дороге мы поминутно встречаем патрули казаков.
Зал Мариинского театра почти пуст, не больше пятидесяти человек; много также неявившихся среди музыкантов. Мы выслушиваем, скорее претерпеваем первую симфонию молодого композитора Стравинского; произведение неровное, местами довольно сильное, но все эффекты которого пропадают в изысканности смелых диссонансов и сложности гармонических формул. Эти тонкости техники заинтересовали бы меня в другое время: сегодня вечером они меня раздражают. Очень кстати на сцене появляется затем скрипач Энеско. Окинув грустным взглядом пустой зал, он подходит к креслам, которые мы занимаем в углу оркестра, как будто бы собираясь играть для нас одних. Никогда удивительный виртуоз, достойный соперник Изаи и Крейслера, не производил на меня более сильное впечатление своей игрой, простой и широкой, способной доходить до самых деликатных модуляций и самого бурного воодушевления. Фантазия Сен-Санса, которую он исполнял в заключение, -- дивная по своему пламенному романтизму. После этого номера мы уходим.
Площадь Мариинского театра, обычно такая оживленная, имеет вид унылый; на ней стоит один только мой экипаж. Жандармский пост караулит мост на Мойке; войска сосредоточены перед Литовским замком.
Пораженная, как и я, этим зрелищем, г-жа дю-Альгуэ говорит мне:
-- Мы, может быть, только что видели последний вечер режима.
Проснулся в Смоленске в 9½ час. Было холодно, ясно и ветрено. Читал всё свободное время франц. [узскую] книгу о завоевании Галлии Юлием Цезарем. Приехал в Могилёв в 3 ч. Был встречен ген. Алексеевым и штабом. Провёл час времени с ним{6}. Пусто показалось в доме без Алексея. Обедал со всеми иностранцами и нашими. Вечером писал и пил общий чай.
26-го февраля. Воскресенье
В 10 час. пошёл к обедне. Доклад кончился вовремя. Завтракало много народа и все наличные иностранцы. Написал Аликс и поехал по Бобр. [уйскому] шоссе к часовне, где погулял. Погода была ясная и морозная. После чая читал и принял сен. Трегубова до обеда. Вечером поиграл в домино.
Красавчег....
2-го марта. Четверг
Утром пришёл Рузский и прочёл свой длиннейший разговор по аппарату с Родзянко. По его словам, положение в Петрограде таково, что теперь министерство из Думы будто бессильно что-либо сделать, т. к. с ним борется соц[иал]-дем[ократическая] партия в лице рабочего комитета. Нужно мое отречение. Рузский передал этот разговор в ставку, а Алексеев всем главнокомандующим. К 2½ ч. пришли ответы от всех. Суть та, что во имя спасения России и удержания армии на фронте в спокойствии нужно решиться на этот шаг. Я согласился. Из ставки прислали проект манифеста. Вечером из Петрограда прибыли Гучков и Шульгин, с кот[орыми] я переговорил и передал им подписанный и переделанный манифест. В час ночи уехал из Пскова с тяжелым чувством пережитого. Кругом измена и трусость и обман!
ТЕЛЕГРАММА В. А. КАРПИНСКОМУ Германское правительство лояльно охраняло экстерриториальность нашего вагона.
Едем дальше. Напечатайте прощальное письмо. Привет.
Ульянов
Написано 14 апреля 1917 г. Послано в Женеву по пути в Россию
Народ Ленина тогда не любил, хотя потом коммунисты рассказывали обратное...
Антибольшевистская демонстрация в Петрограде. Весна 1917 года
Вернуть Ленина Вильгельму
Фото ниже, вероятно (есть такая версия), подделка...
Встреча Ленина на вокзале в Петрограде. Апрель 1917 года
А эта настоящая...
В двухтомнике Институт марксизма-ленинизма при ЦК КПСС "Ленин. Собрание фотографий и кинокадров" она следует сразу за стокгольмской (на пути в Россию)...
В.И.Ленин выступает в Таврическом дворце с Апрельскими тезисами. Петроград, 4 (17) апреля 1917 года
С великими надеждами ехал Ленин в Россию.
По словам телеграммы «Русс. Вед.» из Стокгольма, прибывшие туда из Швейцарии русские революционеры «высказали уверенность, что в двухнедельный срок они вернутся из России во главе мирной депутации. Ленин уверен в согласии Чхеидзе. Желателен, разумеется, всеобщий мир, — заявляли революционеры, — но в случае противодействия союзников, Россия не побоится и сепаратного мира»...
Так обещал Ленин немцам.
Правда, ночью его встретил Петроград музыкой, а утром уже - свистками. Ленин провалился на экзамене на аттестат политической зрелости. Никто в России не помышляет о сепаратном ь мире, никто не хочет предать ни наших союзников, ни своей родины.
Печальная роль Ленина ясна - и нашим друзьям-французам. Г. Эрвэ пишет в своей газете:
«Какой нравственный вес могут иметь гг. Ленины и Ко с их пропагандой немедленного мира, когда они возвращаются на родину с клеймом особого покровительства кайзера, давшего им свободный пропуск чрез свои владения, и когда Россия внимает патриотическим голосам других славных борцов за свободу, вроде П. Кропоткина, Е. К. Брешко-Брешковской, Г. В. Плеханова, Б. В. Савинкова, в сравнении с которыми Ленин — ничтожный пигмей рядом с великанами, безнравственная посредственность».
Ленин провалился, но его сумбур небезопасен для малосознательных масс.
.............................
Ленин ПСС Том 49
В. А. КАРПИНСКОМУ
12. IV. 1917 г.
Дорогой друг! Надеюсь, что письмо все же дойдет до Вас, как и посылаемые Вам газеты. Говорю: «все же», ибо трудности сношения с заграницей невероятно велики. Нас пропустили, встретили здесь бешеной травлей, но ни книг, ни рукописей, ни писем до сих пор не получаем. Очевидно, военная цензура работает чудесно - даже чересчур усердно, ибо Вы знаете, конечно, что у нас ни тени нигде о войне не было и быть не могло.
....................
В течение вчерашнего дня группы разных лиц в большом количестве прибывали к штаб-квартире Ленина, занявшего удобный особняк Кшесинской на Каменноостровском пр. К 6 час. вечера находившаяся у дома Кшесинской толпа тысяч в пять человек хлынула к зданию цирка Модерн, где Ленин, взобравшись на крышу цирка, продолжал свои речи. Ленин так наэлектризовал толпу, что раздались голоса с призывом к погрому. Часть публики, возмущенная таким призывом, стала требовать ареста Ленина. Между защитниками Ленина и толпой произошли стычки, в виду чего были вызваны все резервы милиции района Петроградской стороны. Милиционеры задержали более 20 «ленинцев», среди которых оказалось несколько студентов. Все арестованные отправлены в здание Петроградской части.
Сегодня у особняка балерины Кшесинской на Каменоостровском проспекте, где с приездом и поселением там Ленина идет агитация большевиков ленинского толка, собралась толпа до 5000 человек. Ленинцы говорили речи, призвали «экспроприировать банки, свергнуть временное правительство» и т.п.
Часть участников митинга резко протестовала.
В результате между сторонниками и противниками Ленина произошло крупное побоище.
Были мобилизованы милиционеры Петроградской стороны, которые, окружив толпу, арестовали 20 агитаторов-большевиков и препроводили их в комиссариат.
О случившемся дано знать временному правительству.