Крушение Российской Монархии №2. Бесы.
08 Июнь 2019 16:22 #361
Пьяный воздух свободы сыграл с террористкой злую шутку.
Из газеты «Русское слово», 3 сентября (21 августа) 1906 года:
ИНТЕРЛАКЕН, 20,VIII- 2,XI. В гостинице Юнгфрау вчера в полдень за табль-д’отом русская дама, лет 22-х смертельно ранила несколькими выстрелами из револьвера Шарля Мюллера, парижского рантье, 73-х лет. Раненый скончался через час. Дама тотчас же была арестована. На следствии она показала, что ей было поручено убить бывшего министра Дурново, и отказалась от всяких дальнейших показаний.
«Русское слово», 15 (02) сентября 1906 года:
ЛОЗАННА, 1(14), XI. Полиция установила личность женщины, убившей в Интерлакене г. Мюллера, предъявив её фотографию некоторым здешним коммерсантам, которые узнали в ней бывшую здешнюю студентку. Произведенным расследованием установлено, что она Татьяна Леонтьева, уроженка Петербурга. Она летом 1903 г. и зимой 1903 и 1904 г. числилась студенткой медицинского факультета лозаннского университета. Сообщают, что Леонтьева уже год тому назад была замешана в одном политическом деле.
В мемуарах начальника охранного отделения А. В. Герасимова эта история рассказывается следующим образом:
Жертвой убийства стал семидесятилетний Шарль Мюллер, рантье из Парижа и крупный миллионер. По свидетельствам современником, он был внешне похож на министра внутренних дел Дурново, на которого революционеры давно пытались устроить покушение. К тому же Дурново в своих заграничных поездках для конспирации пользовался фамилией Мюллер. Шарль Мюллер каждое лето приезжал в Интерлакен для лечения, и поселился в том же отеле «Юнгфрау», что и Татьяна Леонтьева. Девушка несколько дней наблюдала за ним, обедая с ним в одном зале, а 1 сентября 1906 года встала из-за своего столика, подошла вплотную к Мюллеру и сделала несколько выстрелов из браунинга. Уже после первого старик упал на пол, и через несколько минут скончался.
В марте 1907 года Татьяна Леонтьева была приговорена Тунским судом к многолетнему тюремному заключению.
Из газеты «Утро России», 19 (06) августа 1910 года:
Из Берна телеграфируют: Срок наказания Татьяны Леонтьевой заканчивается 28 сентября. В силу приговора, по отбытии наказания она должна быть выслана за пределы Швейцарии, но правительство решило, в виду её болезни, оставить её в том же доме для умалишенных, в котором она находится теперь. Родители её, живущие в Берне, обязались платить за её содержание.
Умерла в 1922 году в психиатрической больнице в Мюнсингене (Münsingen). Отец остался в Швейцарии и умер в 1952 году.
Шестнадцать десятин скудной, большей частью глинистой земли и крытая соломой хата — таково было имущество, которое мой дедушка оставил своим пяти сыновьям и двум дочерям.[140]
Я не знаю, как наследники поделили меж собой это «богатое» наследство, но со временем отец и один из моих дядей остались единственными владельцами пятнадцати десятин. Они были старшими сыновьями и были уже женаты. При позднейшем дележе восемь десятин и дом перешли во владение моего отца.
Десятина это чуть больше гектара.
Наше имущество, кроме земли, состояло из двух коров, одной или двух лошадей и дюжины кур. Когда урожай был хорош, восемь десятин приносили зерна и картофеля столько, что хватало на весь год.
Ну вот у кого сейчас две коровы и две лошади? И восемь гектар впридачу... То-то...
Но вследствие примитивных способов обработки, которыми пользовался мой отец, или недостаточного удобрения, или засух, которые нередки в нашей стороне, хорошие урожаи были скорее исключением, чем правилом.
И вот здесь и возникает вопрос, кто виноват?
Я помню молитву, которой меня выучили, когда мне было четыре года: «Боже, пошли нам дождя, ради маленьких деток». Каждое утро перед нашим скудным завтраком мы складывали ручонки и повторяли эту молитву. Но бог оказывался жестоким: засуха сжигала наши поля, и всю округу постигал голод. Тогда отец уводил нашу любимую корову в город и продавал ее там. Вслед за тем такая же судьба постигала и другую корову, и тогда-мы оставались без молока.
Однако цены на необходимые продукты были так высоки, что вырученных таким образом денег не хватало. Тогда отец уходил искать работы и целую неделю жил не дома. В субботу вечером семья с нетерпением ждала его возвращения. Комната принимала праздничный вид: стол покрывался белоснежной скатертью, горели свечи, в углу стоял только что вычищенный самовар. Но отец садился, не говоря ни слова, на лице его не было обычной ласковой улыбки, и мы понимали, что он ничего не заработал и был этим огорчен. Молча мы садились вокруг стола, на котором мать готовила ужин. Но на этот раз на ужин не было мяса, как это бывало обычно по субботам.
Наши мальчики ходили в еврейскую школу, начиная с шестилетнего возраста. Мой брат Вульф «окончил» свое образование, когда ему было десять лет. Девочки не учились совсем. Я оставалась неграмотной до тринадцати лет. Многие оставались неграмотными и дольше. Многие крестьяне, наши соседи, жили еще в большей бедности, чем мы.
Вот так Машка и пошла в Бунд и там познакомилась с Аароном Шпайзманом. Понятно, что ни к чему хорошему это не привело.
«Возможно, что меня долго продержат здесь», — подумала я. Мне тогда не было еще полных 17-ти лет. Жизнь только начала раскрываться предо мной. Все в мире казалось мне прекрасным и привлекательным. И вдруг каменные стены тюрьмы надвинулись и заслонили весь мир.
Долго я не могла поверить, что мне придется остаться здесь. С утра до вечера я мечтала о том, как откроется моя дверь и надзиратель скажет: «Вы свободны!».
Ну не дура?
Н. И. Верхотуров "Портрет Марии Школьник"
В ответ на вопрос председателя: «Признаете ли вы себя виновными?», мы все отвечали «нет». Тов. Шпайзман и я заявили, что не имели отношения к изданию «Искры», которая является органом с.-д., и что мы состоим членами партии с.-р.
Все свидетели дали благоприятные показания, кроме официального переводчика моих еврейских писем, местного раввина. Он утверждал, что одно из моих выражений гласило: «Я не успокоюсь до тех пор, пока не пролью крови вампира», хотя другой, неофициальный, переводчик говорил, что это выражение значит: «Я не успокоюсь до тех пор, пока не прольется кровь вампиров». Раввин утверждал, что спорное выражение было написано ясно и правильно и что он перевел его точно.
Сослали в итоге глупую Машку в Сибирь, но она не успокоилась и оттуда сбежала. Естественно, в Швейцарию, ибо куда еще было неграмотной бедной еврейке податься....
Отец вынул 50 рублей и сказал мне:
— Я занял эти деньги. Возьми их и поезжай за границу. Там ты будешь в безопасности.
Вот так все было просто...
Я решила ехать за границу. Я слышала, что лидеры боевой организации нашей партии находились в то время в Женеве. Моим намерением было войти в боевую организацию и стать террористкой. Моя собственная жизнь и жизнь моих товарищей привела меня к убеждению, что мирные методы борьбы с самодержавием больше невозможны.
Стать членом террористической организации было делом довольно трудным. Принимались только люди с установленной революционной репутацией. С сомнением в душе я приехала в Женеву. К счастью, я нашла там тов. Шпайзмана, который бежал из Сибири на несколько недель раньше меня и успел уже связаться с людьми, имевшими близкое отношение к боевой организации. С его помощью я добилась свидания с Савинковым и Азефом.
Азеф подробно расспрашивал меня о Киеве, Петербурге и Москве, о всех членах организации вместе и о каждом из них в отдельности. Он в общем остался доволен положением дел, так как не придавал большого значения киевской неудаче. В этом же разговоре он сообщил мне, что я кооптирован в члены центрального комитета, а также и то, что за границей есть несколько человек, желающих вступить в боевую организацию: Лев Иванович Зильберберг с женой Ксенией Ксенофонтовной, урожденной Памфиловой, Маня Школьник и Арон Шпайзман. Первые двое и брат Азефа, Владимир, под руководством Бориса Григорьевича Виллита, химика по образованию, изготовляли динамит в нанятой ими вилле в Вильфранше, на юге Франции. Двое других жили в Женеве.
Я познакомился, по указанию Азефа, с Маней Школьник и с Ароном Шпайзманом. Школьник была портниха. Шпайзман, кажется, переплетчик. Первой было года 22, второму лет 30. Оба были родом из маленьких местечек Западного края, оба судились осенью 1903 года по делу о тайной типографии и оба, по лишении всех прав состояния, были сосланы в Сибирь на поселение. Они бежали оттуда и теперь просили принять их в боевую организацию.
Маня Школьник была хрупкая девушка с бледным лицом. Она говорила с заметным еврейским акцентом и в разговоре сильно жестикулировала. В каждом слове ее и в каждом жесте сквозила фанатическая преданность революции. Особенно возбуждалась она, когда начинала говорить о тех унижениях и бедствиях, которые терпит рабочий класс. Она показалась мне агитатором по призванию, но и сила ее преданности террору не подлежала сомнению. Я поэтому не протестовал против ее вступления в организацию.
Арон Шпайзман был человек невысокого роста, с черными волосами и с черными еврейскими, печальными глазами. Он, как Маня Школьник, был по темпераменту скорее агитатор, чем террорист, и до ссылки пользовался большою популярностью у рабочих.
Сначала Маня примкнула к покушению на многострадального Дмитрия Федоровича Трепова, но у нее ничего не получилось, и тогда Савинков ее привлек к покушению на киевского генерал-губернатора Николая Васильевича Клейгельса.
С наличными силами организации, из которых было четыре женщины, мы не считали возможным приступить к покушению на Трепова. Поэтому я взял на себя покушение на Клейгельса, давно признанное необходимым и окончившееся у Боришанского неудачей. В мое распоряжение поступали Зильберберг, Школьник и Шпайзман, причем Зильберберг не должен был принимать непосредственного участия в деле: организация была слаба, и в Зильберберге мы видели единственную ее крупную силу, единственного человека, способного впоследствии заменить нас. Школьник и Шпайзману, как евреям, было неудобно выступать с бомбой в руках в Петербурге. Наоборот, в Киеве их еврейское происхождение только могло подчеркнуть, что убийство генерал-губернатора вызвано отчасти еврейским погромом. Ксения Зильберберг и Рашель Лурье должны были хранить динамит на одесских лиманах. Азеф брал на себя более трудное: подбор людей для основного кадра боевой организации, того кадра, который должен был убить Трепова. Предполагалось действовать и в Киеве, и в Петербурге прежним методом -- путем уличного наблюдения. Шпайзман должен был торговать папиросами. Школьник -- цветами.
М. М. Школьник
Скоро Савинков назначил мне свидание с Азефом. Азеф пришел ко мне на квартиру. Я жила в очень крошечной и бедной комнатке, и его крупная фигура особенно выделялась там. Толстый, высокий, с маленькими бегающими глазами, он почти внушал мне страх, и я чувствовала к нему некоторое чувство брезгливости.
Таинственно помолчав немного, он обратился ко мне с вопросом:
— Почему вы решили вступить в боевую организацию?
Я стала горячо доказывать ему необходимость активной борьбы с самодержавием.
— Вы хорошая агитаторша и этим путем вы можете больше сделать.
Он расспрашивал о моей личной жизни, о моих родных и ушел, оставив меня в полном недоумении и неизвестности насчет приема меня в боевую организацию.
Через несколько дней Савинков послал меня в Париж к Азефу. Азеф жил на одной из лучших улиц, занимал роскошную квартиру. Его жена произвела на меня очень благоприятное впечатление. Я провела у них несколько дней, а затем она поместила меня в пансион. В эти несколько дней я видела Азефа очень редко. Дома он оставался таким же молчаливым, как и вне дома.
Наконец, приехал Савинков и сообщил мне, что Шпайзман и я приняты в боевую организацию. Всю подготовительную работу по нашей поездке в Россию мы вели с ним.
Первым в Россию поехал Шпайзман. Он вез с собою бомбы и револьвер. На границе он был задержан. Его обыскали и, несмотря на то, что у него нашли бомбы и оружие, отпустили. Через несколько дней я отправилась, тоже имея при себе бомбы и револьвер, и благополучно перешла границу. В Вильне я встретила тов. Шпайзмана, и он рассказал мне эту странную историю на границе.
История на границе и впрямь была удивительной.... Российское раздолбайство не имело, не имеет и не будет иметь ничего равного в этом мире...
Савинков Борис Викторович
Школьник рассказала мне следующее: Шпайзман, как и все члены организации, перевозил динамит через границу под платьем. В Александрове, когда он стоял в таможенном зале, к нему подошел чиновник и неожиданно попросил его в отдельную комнату для подробного обыска. При обыске был найден динамит, зашитый пачками в холщевый мешок. Найден был также револьвер. На вопрос таможенного чиновника, что именно заключается в мешке, Шпайзман ответил, что он фармацевт, везет с собой камфору и, не желая платить пошлину, скрыл ее на себе. Ему поверили, но пригласили жандармского офицера. Офицер, осмотрев динамит, тоже принял его за лекарство. Шпайзману предложили уплатить 60 руб. пошлины, отобрали у него револьвер, составили протокол и отпустили. Из Александрова он приехал в Вильно, ждал меня несколько дней и, боясь обыска, уничтожил динамит. Не дождавшись меня, он уехал к Школьник в Друскеники. Накануне моего приезда он снова уехал в Вильно за деньгами. Мне этот рассказ не понравился. Не понравилось и уничтожение динамита, и самое происшествие на границе. Зная, с каким доверием относится к Шпайзману Школьник, я, ничего не сказав о своих впечатлениях, предложил ей дождаться его в Друскениках и потом вместе с ним ехать в Киев ко мне.
В Киеве я сказал Шпайзману:
-- Расскажите, что было с вами на границе?
Он смутился, но повторил рассказ Школьник.
-- А как же вы объяснили, что у вас есть револьвер? -- спросил я.
-- Я сказал, что в России погром, что каждый человек имеет право самозащиты, и что если я и виновен в чем-либо, то только в том, что не имел надлежащего разрешения на хранение оружия.
-- Вам поверили?
-- Да, и отобрали револьвер.
Тон его речи был правдив. Кроме того, я не имел основания сомневаться в его словах, наоборот, за границей он произвел на меня впечатление безусловно правдивого человека. Я все-таки спросил:
-- При вас был внутренний паспорт?
-- Да.
-- Его нашли?
Шпайзман почувствовал в моих словах недоверие. Он еще больше смутился.
-- Нет, его не нашли. Заграничный паспорт отобрали у меня при входе, в дверях. Внутренний, тоже зеленого цвета, остался в кармане. При обыске я вынул его и положил на стол.
-- И жандармы не посмотрели?
-- Нет. Вероятно они думали. Что это мой заграничный паспорт.
Нет, решительно степень идиотизма зашкаливает даже по российским меркам.
А когда сорвалось покушение и на Клейгельса, то Маша с Ароном решили убить уже черниговского губернатора Алексея Алексеевича Хвостова
Действительно, через несколько месяцев, в январе 1906 г. в Чернигове было произведено покушение на жизнь местного губернатора Хвостова. Впоследствии оказалось, что его устроили Маня Школьник и Арон Шпайзман. Бомба Шпайзмана не разорвалась, бомбою Школьник губернатор был ранен. Военно-окружной суд приговорил Шпайзмана к смертной казни, и он был тогда же повешен. Школьник получила 20 лет каторжных работ. Так кончили они свою революционную карьеру.
М. М. Школьник
Скоро началась моя новая жизнь, столь любезно подаренная мне царем. Меня вызвали в контору, и начальник тюрьмы предложил мне подписать бумагу, в которой значилось, что смертный приговор мне заменен пожизненной каторгой. Затем он объявил мне, что я буду закована в кандалы. Торжественное выражение его лица, с которым он мне сказал это, показалось мне смешным. Какое значение могут теперь иметь для меня кандалы?
В 1906 г. в тюрьмах было вольное житье. Они походили скорее на клубы, в которых вроде добровольно и временно до улажения некоторых политических осложнений, «соглашались» посидеть социалисты и анархисты, чтобы, конечно, скоро выйти на волю и даже в случае чего крупно посчитаться с теми, кто стал бы «угнетать» их в тюрьмах. Воля шумела свободной печатью, протестами и митингами. Аграрные беспорядки прокатывались по стране грозными волнами. Настроение у заключенных было бодрое, счастливо повышенное, почти праздничное.
Режим на каторге до начала 1907 года был очень либерален. В Акатуйской тюрьме, где пока были сосредоточены все политические каторжане, было полное приволье. Выпускали гулять на честное слово далеко в лес, человек по 60 за раз, на весь день. А в деревушке за две версты от тюрьмы жило несколько десятков семей заключенных — жены, дети с целым домашним скарбом и хозяйством, даже с коровами. Отцов и мужей отпускали к ним с ночевкой. Они просто там жили дома со своими и являлись в тюрьму только показаться. В самую тюрьму на весь день тоже приходили дети, жены и матери и толкались по двору и камерам, как равноправные члены одной большой тюремной коммуны.
Внутрь стража заходила только на поверку. В пределах каменных стен жизнь каторги пользовалась полной автономией.
Вот же как издевались над людьми царские церберы-псы-изверги...
— Вы можете смеяться над вашими бессрочными приговорами, — кричали наши товарищи через оконные решетки. — Вам недолго придется оставаться там до того времени, когда свободный народ встретит вас в свободной России.
Что мы можем на это сказать... Хо-хо... Встретит и еще как встретит.
А в 1910 году Машка бежала
Летом 1910 года я заболела. Из Горного Зерентуя был вызван доктор, который нашел у меня аппендицит. Товарищи стали посылать заявление за заявлением начальнику каторги, прося его перевести меня в Зерентуйскую больницу, но ответа не получали. Мое положение казалось безнадежным. Я не могла есть тюремную пищу, и мне грозила медленная смерть от истощения. Как раз в это время приехал из Петербурга тюремный инспектор Сементковский для ревизии нашей тюрьмы. Когда он спросил у товарищей, не имеют ли они каких-нибудь заявлений, все они ответили, что единственная вещь, о которой они просят его, это — отправить меня в больницу.
Поезд на восток уходил в 8 часов вечера. Я пришла на станцию за несколько минут до отхода (поезда) и прошла прямо в вагон. Эти несколько минут показались мне вечностью. Наконец, был дан последний звонок, и поезд тронулся.
В Манчжурии я встретилась с тов. Нахманбергом, который должен был помочь мне перейти границу. Мы поехали в Харбин, где тов. Нахманберг достал настоящий паспорт фельдшерицы санитарного отряда. Несмотря на все наши предосторожности, на станции Куанченцзы за нами увязался шпион, но мой белокурый парик и деланный вид легкомысленной особы вывезли меня и на этот раз, и мы благополучно перешли границу.
Мы отправились в Дайрен. У меня не было достаточно денег, чтобы отправиться в Европу, и мы оставались 3 недели в Дайрене, пока не получили денег из России.
Как хотелось скорее вырвать их из этих ненавистных лап!
И я поехала в Европу с твердым решением отдать все свои силы на их освобождение.
В этих новых переживаниях, в охватившей меня новой радости и жажде жить и бороться, я черпала новые силы и бодро пошла вперед, навстречу желанным дням борьбы.
Но никакой борьбы больше не было. Была эмиграция и бесславное возвращение домой.
Как ни удивительно, но Сталин ее не расстрелял и померла Машка аж в 1947
Крушение Российской Монархии №2. Бесы.
09 Июнь 2019 17:12 #367
вопрос интересный и неоднозначный.
имха, если двумя словами, то это следствие заведомо неудачной попытки осмысления сути вещей неподготовленными для этого мозгами в переломный период. когда необходимость адекватного понимания и выработки алгоритма необходимых действий входит в противоречие с умственными способностями.
а если исследовать более конкретные причины, то надо возвращаться к недореформам крепостного права и не очень дальновидным действиям пр-ва, которые всколыхивали недовольство черни. плюс интеллигентные на вид народники, пытавшиеся влить в неокрепшие крестьянские мозги дозу самосознания и справедливости без учета количества эволюционных извилин.
имха, это историческое сочетание тоталерантного пр-ва, хлебнувшей западного идеализма интеллигенции и обделенного умишком народа в реформенный период и породило первых ишутиных и каракозовых.
ну а дальше уже кое-кто подхватил эту заразку, и во вторую ее волну (1905-1907) активно подпитывали извне. насколько эта внешняя роль была значима в процентах судить не берусь, но то что была и значительна - точно.
Сидорчук Пётр Корнильевич был таки эсером, хотя мелким. А еще он был, как бы сказать помягче, буйным психом, хотя точный диагноз должен ставить врач. Ну в самом деле, может ли нормальный человек учудить такое....
С детства он был непримирим со злом, непреклонен в своем выявлении и на редкость силен в выдерживании всех последствий своего фанатизма. Он, как скрипичная струнка, отзывался на всякое колебание воздуха, на всякую обиду и несправедливость, и во всей его короткой жизни красной нитью проходит эта оригинальнейшая и разнообразнейшая его работа — непосредственное утверждение в каждой детали справедливости и правды
Когда Петро втянули в революционную работу, отец потребовал отказа от нее. Произошел бурный спор, отец поднял на сына руку. Петро кинулся к подушке, схватил оттуда браунинг и повернулся с ним в упор. Помертвевший от оскорбления отец упал на стул, закрыл лицо руками:
— Как… в меня, в отца, в отца своего!.. — и зарыдал.
Петро бросил наземь револьвер и вышел. Больше он домой не возвращался.
Мать он обожал, она его любила так же сильно, и он виделся с ней украдкой. Когда после своего акта Петро был приговорен к смертной казни, мать умоляла его принять на свидание к себе отца. Петро отвечал отказом. Отец сам прислал ему просьбу принять его, чтобы проститься с ним перед казнью. Петро опять отвечал: «нет».
— Как мог ты! — накинулись мы с Измаилович на него. — Как может быть в тебе такая жестокость и злопамятство, когда ты жалеешь всякую обиженную букашку?
Петро потемнел:
— Я не мог… Я не забыл, я не мог притворяться из жалости.
И вокруг рта легло у него в эту минуту, наверное, то же выражение жестокой фанатической непреклонности, с которой он говорил плачущей матери свое «нет».
Очень скоро он был изгнан с тройкой по поведению из того средне-учебного заведения, где начал учиться. Вцепился в горло скверному учителю, кого-то очень обидевшему. Кое-как был принят в другую школу. Побил там директора за «гнусные и гадкие дела», как кратко и мрачно формулировал он всегда свои «подвиги». Поместили его еще в какое-то училище. Разругал весь совет непередаваемой бранью за угнетение учащихся и за воровство. Топал на них ногами, орал и пр. Вывели и изгнали с позором.
За несколько лет Петро приходилось ездить в несколько городов и городишек, чтобы доучиться. Везде кончалось диким скандалом, избиением какого-нибудь «негодяя» и изгнанием Петра. Наконец, его учебная карьера была исчерпана. Нигде его не принимали. Надо было добывать средства к жизни, Он начал служить.
Служил в земстве, в суде и т. д. Отовсюду был изгоняем с позором. Председателя земской управы назвал вором и мерзавцем; уходя, так хлопнул стеклянной дверью, что она рассыпалась в дождь осколков. Кажется, побил кого-то в суде и т. д. В довольно короткое время он, очень способный и дельный работник, легко приспосабливающийся ко всякой работе, ничего не мог найти для себя, так как его боялись всюду, как огня. Весь город начинал знать его....
Да уж....
А закончилась его революционная деятельность, когда Петро завалил урядника...
Когда разразился в родном его городе Житомире страшный еврейский погром (весной 1905 года), Сидорчук потребовал от местной организации пустить его на террор. Не обошлось без споров, и он сильно перемучился из-за них, так как каждый час, не только день, замедления прибавлял сотни новых жертв погрома. Организация колебалась, так как Петро был у них лучшим и нужнейшим работником. Наконец, он вырвал разрешение. Он подстерег очень скоро на улице пристава Куярова.,[194] главного организатора-руководителя 4-дневного погрома, убил его из браунинга одним ударом и побежал. Время было тревожное, погром только что начал стихать, но еще там и сям вспыхивал заново. За убегающим Петром понеслась целая толпа. Случилось трагическое недоразумение. Столпившиеся евреи вообразили, что бежит погромщик, кого-то сейчас убивший. И они с отчаянным шумом и гамом преграждали ему дорогу. Он, подняв револьвер, стрелял в воздух, прокладывая себе среди моментально разбежавшейся публики путь, и бежал, не помня ног. Сзади схватил его один из шпионов, сопровождавший Куярова. Сидорчук выстрелом свалил его. Сбежавшиеся на шум полицейские схватили его спереди. Он убил одного и снова бежал, наводя панику уже пустым револьвером, пока на него накинулись целой оравой, не обезоружили и не оттащили в участок.
Ну вот как такого человека на работу принимать... Только на каторгу.... Да еще какие-то намеки мутные Маша Спиридонова делает...
В связи с внутренней жизнью каторжного общежития больше всего выделяется в памяти фигура Петро Сидорчука. Но он также неотделим в нашей памяти и от Егора Сергеевича Сазонова, с которым он был связан крепчайшими узами любви-дружбы.
За эти месяцы полного очищения атмосферы Петро пережил все стадии своего первого и последнего романа в жизни. Он был то любим, то отталкиваем и терзаем, то опять избран и опять отвергнут. Дорогой неоцененный маленький рыцарь…
И карма настигла Петруччо...
Манифест 17 октября сильно сократил срок каторги Сидорчука. Осенью 1910 г. он уже вышел на поселение, откуда сразу же бежал за границу. Он имел определенные планы освобождения нас из Мальцевской тюрьмы и товарищей из Зерентуя, и, если бы нелепая случайность не унесла его, быть может, при его огромной энергии, твердой воле и больших организаторских способностях, хотя бы часть его планов получила свое осуществление.
Но в первый же день по приезде на морской берег Италии он утонул в разыгравшуюся непогоду во время купания.
Как ни странно, ни я, ни Измаилович не были поражены его гибелью. Когда мы с ней оплакивали Егора, погибшего в конце 1910 г., мы неотделимо от него горевали о Петрике, будто уже погибшем. Он не был лианой, не был слабым человеком, живущим в тени другого, он сам по себе был всегда крупной, яркой и сильной индивидуальностью. Тем не менее мы не мыслили себе, как бы Петро мог перенести смерть Егора без того, чтобы самому так или иначе не уйти за ним. Пусть это была случайность, другая случайность настигла бы его. Цепкость жизни, выручающая изо всех случайностей, была в нем несомненно убита.
Да-с... Увидеть Неаполь и умереть.
Так еще один мелкий бес покинул этот мир.
Крушение Российской Монархии №2. Бесы.
10 Июнь 2019 04:53 #369
rudolf wrote:
дальше уже кое-кто подхватил эту заразку, и во вторую ее волну (1905-1907) активно подпитывали извне. насколько эта внешняя роль была значима в процентах судить не берусь, но то что была и значительна - точно.
Крушение Российской Монархии №2. Бесы.
10 Июнь 2019 15:48 #373
цитаты с прошлого аутентичные и очень длинные, редко читаю, конечно; меня интересуют глубинные механизмы, о которых Вы хорошо написали ; также и как правило настораживает, когда перекладывают некоторую историческую инициативу/вину на спину внешних врагов...
Крушение Российской Монархии №2. Бесы.
12 Июнь 2019 05:21 #374
Гарпии Революции
Зинаида Коноплянникова
Знакомая мне учительница французского языка
Эрнестина Иосифовна Пуанкаре никогда в жизни не пила вина.
И что же! На одной вечеринке ее угостили рюмкой коньяку.
Это ей так понравилось, что она выпила целую бутылку
и тут же, за ужином, сошла с ума.
И на свете стало меньше одной учительницей французского языка.
(с) Золотой Теленок
..........
Я синим пламенем пройду в душе народа,
Я красным пламенем пройду по городам.
Устами каждого воскликну я «Свобода!»,
Но разный смысл для каждого придам.
Я напишу: «Завет мой - Справедливость!»
И враг прочтет: «Пощады больше нет»...
Убийству я придам манящую красивость,
И в душу мстителя вольется страстный бред.
Меч справедливости - карающий и мстящий -
Отдам во власть толпе... И он в руках слепца
Сверкнет стремительный, как молния разящий, -
Им сын заколет мать, им дочь убьет отца.
Я каждому скажу: «Тебе ключи надежды.
Один ты видишь свет. Для прочих он потух».
И будет он рыдать, и в горе рвать одежды,
И звать других... Но каждый будет глух.
........
(с) Максимилиан Волошин (1906 г.)
Зинка стала учительницей. Вероятно, и тут полученное образование не пошло женщине на пользу и стала она читать всякие неправильные книжки и бумажки, в которых разные бяки обещали народу справедливость, хотя нет ее в этом мире, да и не только ее...
Притом страшная она была, что лилябрик...
И вступила она в террористическую группу Альберта Давидовича Трауберга, известного также по кликухе "Карл". Возможно, это был как раз тот Карл, с которым сидела Александра Измайлович, но по хронологии не сходится... Развелось этих Карлов, панимаишь, как в Бразилии Педров...
План, выработанный мною совместно с Азефом; который сводился к тому, чтобы систематически расстраивать все намеченные террористами акты и таким образом парализовать их деятельность, удался не в полной мере. Центральная Боевая Организация партии социалистов-революционеров усилиями Азефа была фактически выведена из строя, - но террористическая деятельность, приняв менее организованный характер, отдельными вспышками продолжала проявляться. Азеф был очень раздражен создавшимся положением, опасался за себя, и, наконец, уехал на время за границу, отдохнуть и привести в порядок свои семейные дела. Незадолго до отъезда он сообщил мне некоторые адреса, благодаря которым часть террористической группы, следившей за Столыпиным и готовившей на него покушение, была взята нами под наблюдение (Валентина Попова и др.). Однако, члены этой группы заметили за собой слежку и скрылись в Финляндии, К этому времени я получил сведения и о других возникших группах — к том числе о группе террористов при петербургском комитете партии социалистов-революционеров во главе с латышом Карлом Траубергом, совершившей еще в августе 1906 года одно выступление — убийство командира семеновского полка, генерала Мина, подавившего восстание в Москве. Следов этой группы нам не удалось нащупать, хотя сведения о ней имелись, — и состава ее мы не могли установить, так как осведомителя у нас там не было.
Тут конечно Александр Васильевич оптимистичен безмерно... Азеф был еще та жучара и "удался не в полной мере" тут звучит явным когнитивным диссонансом.
20 (07) августа 1906 года
- За последнюю неделю в России, по подсчетам «Понедельника», совершено 58 убийств административных лиц, 42-м персонам нанесены раны, открыто бомб около 50-ти, ограблено касс - 6, ограблено частных лиц - 63, арестовано около 175 лиц, выпущено политических около 250 лиц.
А нехорошая Зинка поперлась убивать генерала Георгия Александровича Мина (опять генерала), верного слуги Отечества, героя русско-турецкой войны, который начал службу с низов, с вольноопределяющегося 2-го разряда.
27 (14) августа 1906 года
13 августа вечером в Новом Петергофе на перроне вокзала убит пятью пулями командир л.-гв. Семеновского полка свиты Его Величества ген.- м. Г.А.Мин. Стрелявшая в него женщина арестована.
Тут же на перроне оказалась бомба, которую преступница признала своею и предупредила, чтобы бомбу не трогали, потому что она может взорваться. <...>
При аресте преступница отказалась назвать свое имя.
...И убила генерала четырьмя выстрелами в спину.
На суде она объявила о пришествии «красного террора». Понятно, что такую упоротую террористку в Акатуй было отпускать уже совсем нельзя.
Так Коноплянникова стала в новом веке первой повешенной в Империи женщиной...
13 сентября (31 августа) 1906 года
Приговор над З.В.Коноплянниковой, застрелившей генерала Мина, приведен в исполнение рано утром 29-го августа, во дворе старой тюрьмы в Шлиссельбургской крепости, куда ее доставили в ночь на это число, под усиленным конвоем, на казенном пароходе, сопровождавшемся миноноской.
Привезена Коноплянникова в Шлиссельбург из Трубецкого бастиона Петропавловской крепости. На казни присутствовали представители города. Прибывшим из Петербурга туристам для осмотра крепости показывали в этот день только новую тюрьму, во двор старой - не пускали, так как еще не усели убрать виселицу.
Конопляникова перед казнью была совершенно спокойна и отказалась принять священника.
Крушение Российской Монархии №2. Бесы.
13 Июнь 2019 06:15 #375
Александр Парвус
Я ищу государство,
где человек может дешево получить отечество
(с) Парвус.
Письмо В. Либкнехту
Израиль Лазаревич Гельфанд был архибесом первостатейным, хотя в Первую Революцию его таланты не раскрылись еще в полной мере. Отчего мы и сомневались, что о нем нужно рассказывать в этот сезон. Но все-таки, нет, пора, надо начать уже сейчас, ибо был он даже немного постарше Ленина и уже вовсю промышлял на мировых просторах грязными делишками, по большей частью связанными с прихватыванием бабла, свойством неотъемлемым у Парвуса генетически...
Был он сыном слесаря и портового грузчика Лейзера Гельфанда (были тогда пасторальные времена, когда такое было возможно) в славном городе Одессе. Ну и в студенческом возрасте уехал, ви таки будете смеяться, в Швейцарию, где стал доктором философии в Базельском университете, а также затусил в социал-демократической среде разного пошиба... Ленин, Троцкий, Потресов, Мартов, Бебель, газета "Искра"...
Парвус и Роза Люксембург
Александр Парвус, Лев Троцкий и Лев Дейч
Но все это совершенно не приносило гешефта, а годы то шли, и тогда Изя придумал совсем другой план, он стал литературным агентом самого Буревестника Ревоюции - Максима Горького, самого высокооплачиваемого писателя того времени. Тут-то ему карта и пошла...
К немецкой партии у меня было "щекотливое" дело: видный её член, впоследствии весьма известный Парвус, имел от "Знания" доверенность на сбор гонорара с театров за пьесу «На дне». Он получил эту доверенность в 902 году в Севастополе, на вокзале, приехав туда нелегально. Собранные им деньги распределялись так: 20% со всей суммы получал он, остальное делилось так: четверть - мне, три четверти в кассу с.-д. партии. Парвус это условие, конечно, знал, и оно даже восхищало его. За четыре года пьеса обошла все театры Германии, в одном только Берлине была поставлена свыше 500 раз, у Парвуса собралось, кажется, 100 тысяч марок. Но вместо денег он прислал в «Знание» К.П.Пятницкому письмо, в котором добродушно сообщил, что все эти деньги он потратил на путешествие с одной барышней по Италии.
Какая прелесть...
Так как это, наверно, очень приятное путешествие лично меня касалось только на четверть, то я счёл себя вправе указать ЦК немецкой партии на остальные три четверти его. Указал через И.П.Ладыжникова. ЦК отнёсся к путешествию Парвуса равнодушно. Позднее я слышал, что Парвуса лишили каких-то партийных чинов, - говоря по совести, я предпочёл бы, чтоб ему надрали уши. Ещё позднее мне в Париже показали весьма красивую девицу или даму, сообщив, что это с ней путешествовал Парвус.
«Дорогая моя, - подумалось мне, - дорогая».
Завидовал Максимыч, не иначе...
Кстати, возможно, Парвус даже как-то кинул Горького и в Америке, кою пролетарский писатель посетил в начале 1906 года, хотя может быть Горький это ляпнул в аллегорическом смысле.
Идею поездки в Америку для сбора денег в кассу «большевиков» дал Л.Б.Красин; ехать со мною в качестве секретаря и организатора выступлений должен был В.В.Воровский, он хорошо знал английский язык, но ему партия дала какое-то другое поручение, и со мною поехал Н.Е.Буренин, член боевой группы при ЦК(б); он был «без языка», начал изучать его в дороге и на месте. Эс-эры, узнав, с какой целью я еду, юношески живо заинтересовались поездкой; ко мне - ещё в Финляндии - пришёл Чайковский с Житловским и предложили собирать деньги не для большевиков, а «вообще для революции». Я отказался от «вообще революции». Тогда они послали туда «бабушку», и перед американцами явились двое людей, которые, независимо друг от друга и не встречаясь, начали собирать деньги, очевидно, на две различных революции; сообразить, которая из них лучше, солиднее, - у американцев, конечно, не было ни времени, ни желания. «Бабушку» они, кажется, знали и раньше, американские друзья сделали ей хорошую рекламу, а мне царское посольство - устроило скандал. Американские товарищи, тоже рассматривая русскую революцию как «частное и неудавшееся дело», относились к деньгам, собранным мною на митингах, несколько «либерально», в общем я собрал долларов очень мало, меньше 10 тысяч. Решил «заработать» в газетах, но и в Америке нашёлся Парвус. Вообще поездка не удалась, но я там написал «Мать», чем и объясняются некоторые «промахи», недостатки этой книги.
Бабушка - это понятно, злобная Катька Брешко-Брешковская, собиравшая тогда у американцев несколько ранее деньги на общак на пару с Хаимом Житловским. Американцы, конечно, деньги на нашу революцию давали. Любимое дело ихнее...
Кстати, во время японской войны именно Парвус придумал "перманентную революцию", кою потом эксплуатировал ментально Лейба Троцкий.
Вот еще что писал поганец в своей книжке
Парвус А. Л. Война и революция. - Б. м., 1905.
В 1905 году на пару с Лейбой Парвус входит в состав Петербургского Совета, коим руководил Хрусталёв-Носарь
Впрочем, никаких лавров тут Парвус не поимел... Тот же Горький так его заклеймил в письме к И.П.Ладыжникову от второй половины декабря (ст.ст.) 1905 г
Было решено повидаться мне с Парвусом лично или Ильичу -- но до сей поры не нашлось времени для этого. Мы хотели потребовать от него немедленной передачи нам всех прав, которыми он пользуется по договору со мною еще и до сей поры.
Политическая карьера Пар[вуса] здесь, по словам его товарищей из меньшинства,-- кончена. Он вел себя во многих случаях, как дубина. Противно видеть его демагогом а ля Гапон.
В качестве оффтопа, по случаю, приведем и еще удивительную цитату Буревестника
....Знаете, что я Вам скажу? Мы далеко впереди этой свободной Америки, при всех наших несчастиях! Это особенно ясно видно, когда сравниваешь здешнего фермера или рабочего с нашими мужиками и рабочими.
Какие идиоты все эти Тверские и ему подобные русские писатели об Америке! ("Очерки Северо-Американских Соединённых Штатов" Тверского А.П., где он изображает в буржуазно-либеральном духе жизнь Америки, смазывая остроту классовых противоречий. – Ред.)
Впрочем - это философия. А действительность - я устал, как собака!
Скоро кончу повесть. ("Мать" – Ред.) Кажется, будет очень неудачна.
Кланяюсь. Жму руку.
Все здоровы.
А. Пеш[ков]
Камрад Троцкий тоже Парвуса не оценил. Изя просто гулял и развлекался...
Революционный хаос совсем не то, что землетрясение или наводнение. В беспорядке революции сейчас же начинает формироваться новый порядок, люди и идеи естественно распределяются по новым осям. Сплошным безумием революция кажется тем, кого она отметает и низвергает. Для нас революция была родной стихией, хоть и очень мятежной. Всему находился свой час и свое место. Некоторые успевали еще жить и личной жизнью: влюбляться, заводить новые знакомства и даже посещать революционные театры. Парвусу так понравилась новая сатирическая пьеса, что он сразу закупил 50 билетов для друзей на следующее представление. Нужно пояснить, что он получил накануне гонорар за свои книги. При аресте Парвуса у него в кармане нашли 50 театральных билетов. Жандармы долго бились над этой революционной загадкой. Они не знали, что Парвус все делал с размахом.
Парвус был, несомненно, выдающейся марксистской фигурой конца прошлого и самого начала нынешнего столетия. Он свободно владел методом Маркса, глядел широко, следил за всем существенным на мировой арене, что при выдающейся смелости мысли и мужественном, мускулистом стиле делало его поистине замечательным писателем. Его старые работы приблизили меня к вопросам социальной революции, окончательно превратив для меня завоевание власти пролетариатом из астрономической "конечной" цели в практическую задачу нашего времени. Тем не менее в Парвусе всегда было что-то сумасбродное и ненадежное. Помимо всего прочего этот революционер был одержим совершенно неожиданной мечтой: разбогатеть. И эту мечту он в те годы тоже связывал со своей социально-революционной концепцией. "Партийный аппарат окостенел, - жаловался он, - даже к Бебелю в голову трудно пробраться. Нам, революционным марксистам, нужна большая ежедневная газета, выходящая одновременно на трех европейских языках. Но для этого нужны деньги, много денег". Так переплетались в этой тяжелой, мясистой голове бульдога мысли о социальной революции с мыслями о богатстве. Он сделал попытку поставить в Мюнхене собственное издательство, но она закончилась для него довольно печально. Затем последовала поездка Парвуса в Россию, его участие в революции 1905 г. Несмотря на инициативность и изобретательность его мысли, он совершенно не обнаружил качества вождя. После поражения революции 1905 г. для него начинается период упадка.
Да-с, Изя умел только делать бабло и первая попытка не удалась... И забрили их вместе с Троцким в Сибирь, Парвуса на три года, Лейбу на пожизненное.
Но, оба сбежали оттуда в Европу, где и начали новую жизнь, а Парвус понял, что бабло нужно делать не так...
Крушение Российской Монархии №2. Бесы.
14 Июнь 2019 04:52 #376
Генрик Барон и Кровавая Среда.
Ну и как же мы тут без ляхов... Вся Россия гудит, а храбрые ляхи нет? Быть такого не может. Тоже гудели, паршивцы этакие...
И организовали тоже Боевую Организацию, только Польской социалистической партии (ППС).
Вот туда-то и вступил юный поляк Генрик Барон, бить клятых москалей...
И первым делом его была организация убийства варшавского генерал-губернатора Георгия Антоновича Скалона...
Но поначалу случился некий облом, отчего ппсовцы озверели и начали мочить всех без разбору...
А 15(2) августа 1906 года случилась Кровавая Среда, когда толпы полоумных ляхов устроили массовые террористические акты
По сведениям местных газет в Варшаве 2-го августа убито: 18 городовых. 4 околоточных надзирателя, 7 жандармов, 4 солдата и 15 частных лиц; ранено 8 городовых, 2 околоточных надзирателя, 2 жандарма, 6 солдат и 100 частных лиц.
Список личных деяний Генрика приведем по польской Вики, где ослепительным бриллиантом сверкает экспроприация в винном магазине (ekspropriacyjną)
он совершил покушение на улице Улица Павия для полицейских сил В.Решке и тяжело ранил его (3 июля 1906 года);
он управлял акцией по экспроприации в винном магазине по адресу ул. Волынская (17 июля 1906 г.);
тяжело раненный милиционер И. Мастюшкин (10 августа 1906 г.);
он участвовал в столкновении ополченцев с конным полицейским патрулем на ул. Чука (11 августа 1906 г.);
Надо сказать, что в различных источниках даты приводятся то по старому, то по новому стилю, отчего возможны ошибки в хронологии, но для нас это не так существенно.
До Георгия Антоновича все-таки почти добрались, но генерал опять не пострадал.
ВАРШАВА, 5, VIII. На проезжавшего в 4 часа дня генерал-губернатора Скалона по Католической улице из окна дома было брошено несколько бомб. Две разорвались. Генерал остался невредим. Убиты околоточный и посторонний, ранены несколько человек.
ВАРШАВА, 6, VIII. Как сообщает «Варшавский Дневник», генерал-губернатором Скалоном получена следующая телеграмма Государя Императора:
«Благодарю Господа Бога, чудесно спасшего вашу жизнь на пользу Мне и России. Не падайте духом и будьте тверды в борьбе с безумною крамолой.
На эту акцию Генрик бомбы бросать хитроумно послал трех баб, во главе с Вандой Крахельской, отчего опять случился облом.
Летом 1906 года генерал-губернатор жил в Бельведерском дворце, расположенном в Лазенках, весьма живописной местности, с огромным парком, соединённым с Варшавой широкой тенистой аллеей. Лазенки и Уяздовская аллея всегда являлись излюбленным местом прогулок городских жителей; здесь можно встретить и стариков, и детей, и нарядных барынь, и небогатого среднего обывателя с скромно одетою семьёй.
При осуществлении своих террористических намерений «пепеэсы» (так назывались члены упомянутой партии) прежде всего остановились на необходимости точно выяснить всю обстановку, при которой возможно было рассчитывать на успех задуманного ими посягательства. Проживавшие в Кракове руководители заговора потребовали от варшавских исполнителей такого наблюдения, которое бы выяснило точно наружность генерал-губернатора, время его выездов, силы сопровождавшей его охраны и т.п.
Мужчины и женщины — члены партии, смешавшись с толпою гуляющих, установили всё, что необходимо было им знать.
Однако результаты разведки польских революционеров показали, что при тех маршрутах, которыми пользовался генерал-губернатор во время своих выездов, совершить террористический акт было бы чрезвычайно трудно: число секретной охраны, усиленные наряды полиции, невозможность отступления без ареста не допускали свободы действий боевиков; необходимо было осуществить дело иначе. Тогда «пепеэсы» задумали заставить генерал-губернатора Скалона проехать непременно по намеченному ими пути и в это время его убить. Для сего три женщины — члены партии, Овчарек, Островская и Крагельская, наняли небольшую квартиру с балконом вблизи дома, в котором помещалось германское консульство. Обитательницы квартиры не привлекали к себе ничьего внимания, а скромным образом жизни и ласковым обращением с соседями вызвали к себе даже симпатии. Вскоре после этого в Варшаве произошёл случай, возбудивший сенсацию. К варшавскому германскому генеральному консулу во время обычного приёма посетителей явился с каким-то ходатайством (заведомо не подлежащим удовлетворению) человек, одетый в форму русского офицера, и в несколько грубой форме настаивал на исполнении своей просьбы. Принятый этим офицером тон беседы вызвал у консула раздражение и даже негодование, после чего офицер этот нанёс германскому консульскому представителю удар рукою по лицу и скрылся.
С этого момента начинаются тревога и волнение у исполнителей задуманного дела. Они предположили, что после такого исключительного поступка, как удар по лицу консула могущественной державы офицером русской армии, представитель высшей власти в крае должен будет выразить перед потерпевшим сожаление по поводу печального инцидента. Начальник края действительно решил посетить консула и на следующий день утром выехал к нему в парной коляске, сопровождаемый конвойными казаками. Когда при возвращении от консула экипаж генерал-губернатора проезжал мимо квартиры трёх вышеупомянутых полек, в него с балкона было брошено несколько бомб. Цели бомбы не достигли, но был ранен ребёнок, сын дворника этого дома.
Ряд взрывов привлёк внимание огромной толпы любопытных. Это способствовало тому, что метавшие бомбы, выйдя на улицу, скрылись, смешавшись с людьми.
Впоследствии было установлено, что оскорбивший консула был вовсе не русским офицером, а членом Польской социалистической партии. Задержанные впоследствии польки при допросе их мною дали полное описание покушения на жизнь генерала Скалона, отметив, что предполагалось бросить бомбы, когда генерал-губернатор ехал к консулу; но под влиянием напряжённого состояния они сильно изнервничались, и в момент первого проезда с одною из них сделался столбняк, а другая почувствовала крайнее ослабление организма; они оправились только ко времени возвращения генерала от консула, когда и бросили бомбы.
Неуспех этого покушения «пепеэсами» был приписан неудачной работе по изготовлению разрывных снарядов. В самом деле бомбы их значительно уступали в силе взрыва бомбам, изготовлявшимся социалистами-революционерами, но зато польские разрывные снаряды хорошо выдерживали перевозку и не давали неожиданных взрывов.
После такой буйной бомбической вспышки гадости ляхов, естественно, не закончились....
ВАРШАВА, 8, VIII. Повальный обыски на улицах продолжаются. Задерживаются для обыска конки и извозчики. Обыскиваются также пассажиры поездов, прибывающих в Варшаву.
В торговле полный застой. Предстоят крупные банкротства. <...>
28 (15) августа 1906 года
ВАРШАВА, 14, VIII. Сегодня, в два часа дня, несколькими выстрелами из револьвера убит проезжавший в экипаже по площади Александра варшавский военный губернатор генерал Вонлярский. Пуля, пробив поднятый по случаю дождя верх экипажа, смертельно ранила генерала в спину и поясницу. На крик генерала несколько прохожих поспешили к нему на помощь и отвезли его в военный госпиталь. По дороге генерал скончался. Стрелявший в него неизвестный скрылся.
И как говорил старина Воланд, "Как причудливо тасуется колода!"
ПАРИЖ, 14(27),VIII. <...> После известий о покушении на Столыпина и об убийстве Мина, П.Н.Дурново, считая, что жизни его угрожает опасность, покинул Швейцарию и уехал, как говорят, в Англию.
В результате кирпич упал на бедного старика Мюллера, которого застрелила буйная Татьяна Леонтьева, думая, что это это сам господин П.Н.
Так замыкается круг...
Ну и немного о судьбах....
Ванда ушла из террора, дожила до очень преклонных лет, в войну спасала евреев... Награждена Крестом Независимости Польши
Генрика поймали и 9 мая 1907 года повесили. Награждён посмертно Крестом Независимости.
Поляки сделали его национальным героем и еще в 30-х годах праздновали Кровавую Среду
6 września 1936. Obchody 30. rocznicy krwawej środy w okręgu radomsko-kieleckim PPS (członkowie dawnej organizacji bojowej PPS)
Крушение Российской Монархии №2. Бесы.
16 Июнь 2019 06:54 #377
Владимир Мазурин
Владимир Владимирович не принадлежал к сонму самых великих злодеев ХХ века. Зато он совершил самое большое, вероятно, ограбление банка в российской истории, отчего заслуживает быть включенным и в Книгу Гиннесса Империи и в наш паноптикум-террариум.
Вообще его осудили еще в 1904 году, но царский Манифест от 17 октября дал многим шаромыжникам второй шанс принести Империи вред. И Мазурин сполна этим шансом воспользовался.
Поначалу он воевал на баррикадах Пресни во время Декабрьского Восстания, а в новом году пошел на главный скачок своей жизни....
Еще больший успех имел максимализм в Москве. Среди московских социалистов-революционеров отслоился целый ряд выдающихся по фанатизму и предприимчивости максималистов, как, например: Мазурин, Соколов, Виноградов, Соломон Рысс, Климова, Терентьева и другие. Большинство из них принимало самое деятельное участие в «вооруженном восстании», многие участвовали в ограблении Московского общества взаимного кредита.
Самый главный руководитель оппозиции Владимир Мазурин, под руководством которого была совершена экспроприация Московского общества взаимного кредита, перешел к максималистам. Оппозиционеры-максималисты самое понятие максимализма стали толковать более широко. Они стали включать в него, кроме положений о немедленной социализации земли, фабрик, заводов и рудников, еще и экспроприацию казенных и частных имуществ.
Известный алкаш Леонид Андреев познакомился с Мазуриным в тюрьме и тот так его поразил, что впоследствии родился специальный некролог www.e-reading.club/book.php?book=2440 Андреев Леонид
Памяти Владимира Мазурина
Впервые узнал я Владимира Мазурина в той же Таганской тюрьме, в какой его повесили. Среди других политических — большей частью молодых рабочих и студентов — он сразу выделялся энергичным лицом своим, смелою простотой и какой-то особенной внушительностью. Заметно было, что не только на товарищей своих, но и на тюремную низшую администрацию он действовал покоряюще: все его знали, все внимательно прислушивались, когда он говорил, и советовались с ним. Тюремные сторожа, те самые, вероятно, что впоследствии строили для него эшафот, ласково называли его Володей, говорили о нем с улыбкой, ибо был он весел и любил шутить, — но и с некоторым опасением в то же время. Спокойно и уверенно отводя других заключенных в их камеры после прогулки, Володю они мягко упрашивали, и случалось, что все уже заперты, а он один ходит по коридору и заглядывает к товарищам в окошечки: подморгнет, весело покажет белые зубы и крикнет что-нибудь такое простое, дружеское, иногда смешное даже, от чего легче станет на сердце. И чаще всего он забегал к новичкам. И в других отношениях он заботился о товарищах: доставал им бумагу, устраивал переписку с родными, снабжал «телефоном».
По виду Владимир Мазурин был скорее похож на рабочего, чем на студента, носил пиджак поверх синей рубахи и небольшой серый картузик. Росту был он среднего, но широкоплеч, коренаст и, видимо, очень крепок; и голос имел звучный и сильный. И еще только пробивались борода и усы. В Таганку он был переведен из Бутырской тюрьмы, где его с некоторыми товарищами подвергли зверскому избиению; у одного из избитых началась чахотка, а Мазурин вообще стал слабее здоровьем и уже не мог петь. А раньше пел.
По утрам, когда тюрьма просыпалась, первым товарищи начинали выкликать Мазурина, просто, должно быть, хотелось услыхать его всегда добрый и как-то звуком своим обнадеживающий голос. И когда на прогулку он выходил, то об этом можно было догадаться по крикам, которые, сквозь решетки окон, падали к нему во двор и возвращались назад веселым эхом....
starosti.ru/
21 (08) марта 1906 года
«Новое Время» (С.-Петербург)
Вооруженный грабеж в Московском купеческом обществе
МОСКВА, 7 марта.
Сегодня в 6 часов вечера по городу с быстротой молнии разнесся слух, что совершено вооруженное нападение на московское купеческой общество взаимного кредита, находящееся в самом центре города, в 50 саженях от биржи, по Ново-Рыбному переулку, на Ильинке.
Слух оказался верным. Действительно, в 4 ¾ ч. дня вооруженные молодые люди, по всем признакам очень интеллигентные, явились в банк с браунингами и маузерами в руках, и пригрозив служащим бомбами, которые они вынули из карманов и прикрепили к пуговицам своих пальто, похитили из кладовой 875 000 рублей; из них 5 200 рублей золотом, а остальные 100-рублевыми и 500-рублевыми кредитными билетами. <...>
Сумма 875 000 рублей сейчас может казаться и не такой большой, то тогда это были деньги колоссальные. Миллион тогда это гарантированный вход в список Форбса, если бы он тогда был. По разным оценкам царский рубль это 500-1000 нонешних.
Москва. Вид на биржу и Рыбный переулок со стороны Карунинской площади.
«Московский Листок» (Москва)
От Совета и Правления московского Купеческого общества взаимного кредита
ОБЪЯВЛЕНИЕ
Вчера 7 марта в 6 часу вечера, вооруженная шайка злоумышленников, именовавшая себя революционерами, ворвавшись в помещение общества, похитила из еще не запертой кассы наличными деньгами в размере 875 339 рублей. Все остальные ценности, как-то: процентные и дивидендные бумаги, векселя, переводы, купоны и проч. находятся в целости.
Свидетельствуя, что означенная покража не может оказать влияния на прочность учреждения и что, текущие операции будут производиться безостановочно, Совет и Правление сим заявляют, что ими приняты самые энергичные меры к розыску похищенного.
МОСКВА, 8 марта.
По слухам полиция напала на след ограбивших вчера общество взаимного кредита и одного задержала. Существует предположение, что под именем революционеров грабеж совершила шайка известных варшавских воров <...>.
Ну понятно, Мазур это ляхи...
24 (11) марта 1906 года
<...> Интересную подробность передают по поводу одного очевидца ограбления, наблюдавшего с улицы. Этот очевидец - артельщик волжско-камского банка. Проходя по улице, он увидел, что в окнах банка общества взаимного кредита служащие стоят с поднятыми руками, постоял, посмотрел, решил «Должно, присягу принимают», и пошел дальше.
К сожалению, дальнейшие события не вполне отражены в источниках того времени, отчего можно лишь составить некую относительную реконструкцию.
И во многом это напоминает известный сериал "Ограбление по...", притом главным героем было совсем другое лицо...
07 апреля (25 марта) 1906 года
«Петербургскому» агентству сообщают из Цюриха: Во вторник 21-го марта, сюда прибыл с венским поездом молодой русский, который, вследствие вызванного сильным пьянством, буйного припадка, пришлось отправить в сумасшедший дом. Багаж его был доставлен в полицию, в том числе и сак-вояж, туго набитый русскими кредитными билетами.
Когда приезжий пришел в себя, его отправили в полицейский участок, где он, по словам полицейского отчета, чистосердечно сознался, что он - главарь шайки из 19-ти человек, ограбившей 7-го марта московское общество взаимного кредита. Назвал он себя Александром Беленцовым. При этом он нарисовал подробную картину происшедшего. Арестованный, вероятно, будет выдан русским властям.
Понятно, что этот Беленцов был классический крыса, сперевший бабло у подельников, и после поимки жизнь его больше ничего не стоила.
20 (07) июля 1906 года
ЛОЗАННА, 6(19),VII. Суд швейцарского союза единогласно постановил выдать русским властям бежавшего в Швейцарию Беленцова, главаря шайки из 19-ти человек, которой было ограблено московское общество взаимного кредита. Выдача будет произведена, однако лишь с условием не возбуждать против Беленцова судебного преследования по обвинению его в каком-либо государственном преступлении.
ПЕТЕРБУРГ, 3-го августа.
- Сегодня под усиленным конвоем доставлен в Петербург руководитель ограбления московского общества взаимного кредита Беленцов. В виду дошедших слухов о готовящемся побеге арестованного, приняты исключительные меры охраны.
И вовсе он не был руководитель. Притом, как сообщается, он ухитрился сбежать...
8 августа.
Между станциями Торошино и Новоселье по пути в Петербург , вчера белым днем бежал из вагона Беленцов, выданный Швейцарией русскому правительству как участник ограбления общества взаимного кредита в Москве.
20 (07) октября 1906 года
Лица, производившие на месте дело о бегстве из вагона поезда Беленцова, почти единодушно пришли к убеждению, что преступник погиб в болотах. Выбросившись из вагона, судя по следам, Беленцов бросился в лес. Вся местность покрыта густыми лесами, стоявшими на болотах. <...>
Все места, в которых мог скрываться Беленцов, были тщательно окружены и обысканы <...>.
Искали долго и усердно, но ничего не нашли, Не нашли даже ни клочка одежды, ни какой-нибудь мелкой вещи, принадлежащей Беленцову; человек, как в воду канул, вернее - его засосало болото. <...>
Следы бежавшего на земле и в траве можно было проглядеть до начала болот, затем они прекращались.
23 (10) октября 1906 года
Сегодня в Москве при совершенно исключительных обстоятельствах задержан Беленцов, наделавший столько шума и своей личностью и своим побегом. Как это не странно, а найден и задержан Беленцов в тюремном замке. Его искали в болтах Псковской губернии, его искали во всех больницах Московской губ., а оказалось, что он совершенно случайно попал под чужим именем в московский тюремный замок, где его и опознали. <...>
26 (13) октября 1906 года
Служащим банка взаимного кредита предъявляли захваченного наконец Беленцова. Беленцов опознан. Ни у кого в этом смысле никаких сомнений не было. Служащие твердо помнят, что именно Беленцов первый схватил пачку в 40 00 рублей, мало помышляя о товарищах, стал быстро рассовывать на ходу эти деньги и первый бежал из банка.
Ну вот и все... Жить крысе оставалось недолго.... Зарезали его на ходке, что было прикрыто сообщениями о болезни...
16 (03) мая 1907 года
Беленцов скончался. Он страдал чахоткой. Падение с поезда во время бегства стоило ему жизни. Он расшиб грудь. Болезнь развилась на почве наследственного предрасположения к чахотке.
17 (04) мая 1907 года
Участник ограбления кассы московского купеческого общества взаимного кредита Беленцов скончался от чахотки в московской тюремной больнице, почему дело о нем прекращено.
Но вернемся к Мазурину... Что сделает нормальный человек, который получит тогдашний миллион, а теперешний миллиард?
То-то... Нет практически ни одного, кто бы мог распорядиться такой халявой разумно.
Беленцов вот даже с 40 тысячами поехал в Швейцарию и спалился на пьянке, хотя на такое бабло можно было тогда жить в Куршевеле с блэкджеком и шлюхами почти всю жизнь
В общем и Мазурин не шмог... Прятался он, прятался, все считали главным Беленцова, а он все равно вляпался.... Зохавала его доблестная царская жандармерия...
Часть денег, как мы видели, он успел подарить Соколову
14 (01) сентября 1906 года
Вчера в Москве состоялось первое заседание военно-полевого суда.Этому суду по распоряжению генерал-губернатора<...> были преданы арестованные третьего дня революционеры В.Мазурин и Андреев.
В.Мазурин - воспитанник шестой гимназии и по окончании ее был в московском университете, из которого вышел.
Решением суда Мазурин приговорен к смертной казни через повешение, Андреев оправдан.
Это был другой Андреев, не писатель, Т.М., как сказано в книге Елены Жупиковой "История и мифы" о революционерке Елизавете Петровне Дурново (Эфрон)(1910 повесилась в Париже. Ее сын Сергей будет мужем Марины Цветаевой и НКВД его расстреляет)
Андреев Леонид
Казнили его в Таганке на одном из дворов, откуда так часто перекликался он с товарищами, в Таганке, где в одной из камер сидел в то же время его младший брат Николай. Он был болен — у него еще не зажила и гноилась рана — сильно похудал, и последние слова его были: передай же матери, что я умер спокойно.
За деньги был нанят убийца, один из уголовных арестантов, и его жалкими подкупленными руками была прервана жизнь Владимира Мазурина. Через пятнадцать минут тело его было положено в гроб и немедленно отправлено на Ваганьковское кладбище.
Так достойно самого себя завершил суд свое дело.
Да, он умер спокойно. Бедная Россия! Осиротелая мать! Отнимают от тебя твоих лучших детей, в клочья рвут твое сердце. Кровавым восходит солнце твоей свободы, — но оно взойдет! И когда станешь ты свободна, не забудь тех, кто отдал за тебя жизнь. Ты твердо помнишь имена своих палачей — сохрани в памяти имена их доблестных жертв, обвей их лаской, омой их слезами. Награда живым любовь и уважение, награда павшим в бою — славная память о них.
Память Владимиру Мазурину, память…
Нет, не могут люди распоряжаться баблом, кое не могут заработать. Не могут-с...
Крушение Российской Монархии №2. Бесы.
17 Июнь 2019 02:44 #379
.Pirron. wrote:
Интересно, Андреев этот свой слащавый некролог опубликовал в дореволюционной печати - или хранил в своем архиве "до лучших времен"?
Вот тут указано az.lib.ru/a/andreew_l_n/text_2050.shtml
Впервые - с подзаголовком "Из частного письма", выпущено отдельным изданием: СПб., типогр. "Труд и польза", 1906.
Вторично в "Революционном календаре-альманахе" издательства "Шиповник", под ред. В. Л. Бурцева (СПб., 1907).
Не знаю, насколько эти издания были легальны
Находившийся в Германии Андреев о казни В. В. Мазурина мог узнать из получаемой им газеты "Новый путь" (1906, ? 15, 1 сентября). 6 сентября 1906 г. А. М. Андреева писала Г. И. Чулкову из Берлина о рукописи "Памяти Владимира Мазурина": "Леонид очень просит вас поместить эту заметку в "Товарище". Если же в "Товарище" почему-либо не удастся - поместите, где найдете более удобным. Леонид представляет на ваше усмотрение. В крайнем случае можно в нелегальном органе" (ЛН, т. 72, с. 277).
Крушение Российской Монархии №2. Бесы.
17 Июнь 2019 05:55 #380
Первый Архибес
Культ этот никогда не прекратится,
он сохранится до тех пор,
пока звёзды вновь не займут удачное положение,
и тайные жрецы поднимут великого Ктулху из его могилы,
чтобы оживить Его подданных и восстановить Его власть на земле.
Время это легко будет распознать,
ибо тогда все люди станут как Великие Старейшины — дикими и свободными,
окажутся по ту сторону добра и зла,
отбросят в сторону законы и мораль,
будут кричать, убивать и веселиться.
(с) Ктулху
Как мы уже упоминали, о Ленине есть отдельная тема, поэтому специальных глав, ему посвященных, тут будет относительно мало (глава I Первый Архибес).
Но, когда речь пойдет об общих тенденциях большевизма, у нас нет другого выхода, как совместить их с личностью и бытием главного идеолога преступной Партии, наследники которой правили Российской Империей потом более 70 лет, тем более что закосы Ильича влияли на все остальное очень сильно. Ядовитые потоки сознания главного Ктулху Русской Революции растекались из Швейцарии по всей нашей стране, отравляя все живое...
И хотя, конечно, не только Ленин тут приложил свой мозг, да и не мог один человек такое сделать, но сама вонючая паутина идеи всеобщей демократии и ненависти, тщательно сотканная за рубежом множеством паучищ и мелких паучат, медленно накрывала Россию...
Из Обвинительного акта о сыне Надворного Советника Владимире Эдуардовиче Краевском
23 апреля 1906 года в Москве задержанный в Большой Московской гостинице за неоплату счетов сын Надворного Советника Владимир Краевский, по доставлении в управление 2 уч. Тверской части, в присутствии целого ряда свидетелей, находясь в состоянии опьянения, позволил себе произнести следующее: «как Дубасова, так и царя Николая II надо стереть с лица земли бомбами к ебеней матери».
<...>
Владимир Эдуардович Краевский был своего рода доренка того времени, очень талантливый журналист, оставивший много блестящих очерков о русско-японской войне.
Но он же и подтверждает известные пророческие ленинские слова...
Ленин В.И. Полное собрание сочинений Том 51
А. М. ГОРЬКОМУ
15/IX. 1919
Интеллектуальные силы рабочих и крестьян растут и крепнут в борьбе за свержение буржуазии и ее пособников, интеллигентиков, лакеев капитала, мнящих себя мозгом нации. На деле это не мозг, а г...
В описываемое время Дорошевич был в зените славы и материального благополучия. Заправляя сытинской газетой, Дорошевич получал небывалый гонорар: 40 тысяч рублей в год жалованья и плюс построчные. Он правил сытинской газетой как настоящий диктатор. Сотрудники газеты перед Дорошевичем трепетали, а сам хозяин газеты, Иван Дмитриевич Сытин, даже избегал встречаться с своим "главным сотрудником"... "Ставя" газету, Дорошевич не брезговал ничем. Он заказывал парижскому корреспонденту газеты Белову порнографические романы из парижской жизни в стиле бульварных листков Парижа, по которым русская широкая публика, невинная и нетронутая еще во многих отношениях, знакомилась с тайнами спален парижских кокоток и с растленными нравами "высшего" парижского общества. Когда началась русско-японская война, в "Русском Слове" появилась "сенсация": широковещательно и рекламно было объявлено, что на днях в газете начнутся печатанием очерки "Во враждебной стране" (или что-то вроде этого) — тайно совершившего путешествие в Японию по поручению редакции "специального корреспондента" некоего г. Краевского. В удостоверение сказанного в газете было помещено даже факсимиле телеграммы и писем "специального" сотрудника, а затем красочно рассказывалось, с каким риском, с какими необычайными трудностями было обставлено это опасное путешествие сотрудника газеты в страну врагов. Читатель попал на удочку: на первые же номера газеты с описанием этого рискованного путешествия публика накинулась с жадностью. Другие столичные газеты лопались от зависти, видя, как расходился "Русское Слово" со злободневной сенсацией, и пытались подражать ему. Но менее удачно...
"Вся история с путешествием в страну врагов была выдумана Дорошевичем с целью рекламы. Для осуществления этой затеи был откопан где-то, чуть ли не на Хитровке, какой-то изгоревший тип из бывших людей, действительно совершивший когда-то путешествие в Японию. Этот "путешественник", напрягая свою память, делал наброски путевых очерков, а Дорошевич обрабатывал их, дополняя тем, что сам знал о "Стране Восходящего Солнца". На десятом или пятнадцатом очерке "путешественник" выдохся окончательно, и "Путешествие в страну врагов" конфузно исчезло со страниц газеты. Но это было не важно, главное было сделано: газета нашумела и приобрела жирной уткой тысячи новых читателей
Но мы отвлеклись...
Итак, Ильич сидел в Швейцарии и думал о бабле... Да и как было о нем не думать, когда конкурирующая организация отца федора кушала блины с икрой и запивала их водкой на японские деньги. А большевики в это время подрабатывали носильщиками у бюргеров и лягушатников, хотя мало кто признавался...
Одним борщом и котлетами, т. е. заработком жены - мы просуществовать не могли. Я тоже бросился в поиски заработка и после некоторых проб стал кое-что зарабатывать перевозкой багажа. Перевозил его на charrette a bras, ручной повозке, а нанимал ее у консьерж на улице Сагоиде, платя за пользование 20 сантимов в час. Главными моими клиентами, кроме иностранцев-туристов (их нужно было ловить при выходе из вокзала) были русские эмигрантки и студентки. Владимиров в брошюре "Ленин в Женеве и Париже", напечатанной в 1924 г. писал, что в Женеве среди большевиков в 1904 г. было "не мало" таких, которые, чтобы не погибнуть с голода, занимались перевозкой вещей. Владимиров превратил меня во множественное число. Никаких конкурентов по "извозу" у меня не было, кое-кто из большевиков даже считал, что заниматься таким делом, заменять собою лошадь, -"оскорбительно для человеческого достоинства".
Однажды во время какого-то собрания, на котором шел бой между социал-демократами и социалистами-революционерами, ко мне подошел (назовем его Петров: фамилию его прекрасно помню, но по некоторым причинам не хочу называть). Он приехал в Женеву самым легальным путем, посещал университет, слыл за попутчика меньшевиков, жил не по-эмигрантски, будучи, как говорили, очень состоятельным человеком.
- Мне сказали, что вы занимаетесь перевозкой багажа. Не могли ли вы доставить вещи из пансиона, в котором сейчас живу, в другой пансион, на дачу, за Женевой. Могу предложить за это десять франков...
Прямо фильм Перевозчик с Джейсоном Стэтхемом...
Я уже сказал, что Ленин крайне редко интересовался тем, что находилось вне партийного, политическо-идеологического сектора жизни его товарищей. Он, например, знал, что я покинул отель на Plaine de Plain-palais, но он ни разу не спросил меня, на какие средства я стал после этого жить. Совершенно естественно, что мне в голову не приходила мысль сообщать ему, что я занимаюсь "извозом". К партии и большевизму это никакого отношения не имело. На этот раз, изменяя себе, Ленин заинтересовался моим случаем.
- Пойдемте в кафе, вам нужно подкрепиться, - сказал он.
В кафе, отвечая на вопросы Ленина, пришлось рассказать детали моего "ремесла" и почему такой тяжелой оказалась перевозка вещей Петрова.
- Как далеко до места назначения? Я развернул листок Петрова, расстояния на нем не были помечены. Ленин обратился тогда к хозяину кафе. Тот ответил, что до места назначения (повторяю, забыл его название) по крайней мере восемь километров, что оказалось ошибочным, расстояние было гораздо меньше.
- Ну, - сказал Ленин, - не знаю, как вы с вашей задачей справитесь? Вы сделали с повозкой, вероятно, два километра и совсем выдохнулись. Что же останется от вас после шести последующих? Видно придется мне писать некролог и указать, что товарищ Самсонов стал жертвой эксплуатации меньшевика Петрова. Какую сумму он вам обещал уплатить?
- Десять франков.
- Возмутительно! Фиакр за такое расстояние взял бы с него не меньше 20 франков.
Я не знал, сколько бы взял фиакр, но указал Ленину, что его расчет неверен: если бы я брал за перевозку по тарифу извозчиков, все обращались бы к ним, а не ко мне. Ленин с этим согласился, но самым строгим и серьезным тоном прибавил:
- Всё равно меньше 15 франков брать не должны. У Петрова есть деньги, пусть платит. Решено и подписано: меньше 15 франков не брать. Завтра обязательно приходите ко мне и расскажите, чем всё это кончилось.
Ленин вышел со мною: "хочу немножечко вам под-могнуть". Повозка стояла задрав кверху свои оглобли. Нужно было ухватиться за самый их кончик и, действуя оглоблями, как рычагом, нагнуть таким образом воз. От передка повозки, упирающегося в землю, до верха вздыбленных оглоблей было, полагаю, более 200 сантиметров. Достать этот верх поднятой рукой нельзя. Ухватиться за него можно было лишь подпрыгнув. Ленин прицелился на одну оглоблю, я на другую. Прыгнули и неудачно, повозка качнулась, но не опустилась. Толстый хозяин кафе стоял у дверей и смеялся. Еще один прыжок и повозка выпрямилась. Ленин с каким-то торжеством произнес. "Ну, вот видите, готово!".
Конец происшествия после ухода Ленина, в сущности, уже неинтересен. Доскажу его только "для литературного порядка". К месту назначения я пришел, вернее дополз, когда начало смеркаться. По дороге два раза останавливался для отдыха. Первый раз мне удалось, чтобы оглобли не взметнулись, подсунуть их под ветки дерева, второй раз помог какой-то рабочий. Когда я появился, Петров и его супруга, занимаясь вечерним чаепитием, сидели на террасе дачи. Увидев меня, он сбежал с нею с недовольным возгласом: "Наконец-то"! Этот возглас меня до такой степени озлобил, что я стал ругаться.
- Вы во всем меня обманули. Скрыли и расстояние и тяжесть багажа. Если бы не помощь Ленина, которого случайно встретил в пути, я не смог бы сюда дотащиться.
Для усиления впечатления я с большим преувеличением стал расписывать, что Ленин почти два часа тащил со мною повозку. Петров изменился в лице.
- Ленин вам помогал? Он знает кому вы везли багаж?
- Конечно, знает. Почему мне нужно было это скрывать? Ленин назвал вас эксплуататором и возмущался, что вы обманули меня и дали везти груз, посильный лишь лошади.
Петров, явно терроризированный этими словами, превратился в медовый пряник. Не позволив мне разгружать багаж, призвав какого-то молодца на помощь, он сам стал вносить вещи в дом. Он пошептал что-то своей супруге и та - она видела меня в первый раз -принимая меня как долгожданного, почетного гостя, пригласила к столу на террасу, предлагая всякую еду, чай, конфекты. Усиленно занимая меня разговором о жаркой погоде, она мельком, дипломатично, ввернула, что ее муж и она симпатизируют и меньшевикам, и большевикам. Участие Ленина в перевозке их вещей видно потрясло и ее.
Было темно, когда я двинулся обратно в Женеву. Без всякого запроса с моей стороны, принося всякие благодарности и извинения, Петров сунул мне в руку 15 франков. Как раз сумму, назначенную Лениным. В столь позднее время нечего было и думать о посещении Регпау. Оказией побывать в замке Вольтера не пришлось воспользоваться!
Сам то Ленин не голодал конечно, как пишут часто, но и не шибко барствовал, как свидетельствует тот же Валентинов...
Как мы уже видели, его старшая сестра Анна Ильинична утверждает, что за границей, «во время наших редких наездов, мы могли всегда установить, что питание его далеко недостаточно». Нам эта свидетельница знакома. Описывая жизнь Ульяновых в Симбирске, она изображала ее бедной. Это была неправда. Она утверждала, что после смерти отца семья Ульяновых «жила лишь на пенсию матери». Тоже неправда. Она уверяла, что в Сибири Ленин жил «на одно свое казенное пособие в 8 рублей в месяц». Она и здесь убегала от истины. Поэтому нас не должно удивлять ее указание, что в эмиграции бедный Ленин не имел средств, чтобы обеспечить себе достаточное питание. А. И. Ульянова настойчиво проводила партийную линию. Партийный канон требовал: «вождь пролетариата» должен быть бедным, должен быть «народного» пролетарского или вроде того происхождения, ибо лишь пролетариат является носителем высших моральных и социальных ценностей. Вот великий Маркс в Лондоне действительно так нуждался, что временами не имел средств купить даже килограмм картофеля. Так неужели же великий вождь пролетариата Ленин никогда не впадал в благородное состояние бедности? Ведь бедность есть заслуга! Сам Ленин накануне Октябрьской революции в одном из своих произведений[14] громко, ясно, твердо всему миру заявил, что он никогда не испытывал нужды. Но он подвизался в среде, утверждавшей, что верблюду гораздо легче пролезть в игольное ушко, чем богатому, ненуждающемуся человеку войти в Царство Небесное. По этой причине, едва успел скончаться Ленин, едва успели мощи его быть возложенными в мавзолей на Красной площади перед Кремлем, как тут же стала создаваться легенда о бедной жизни и большой нужде, которую пришлось испытывать «Ильичу». Авгуры, подхватив эту легенду, превратили ее в канон.
И Ленин и Крупская обладали, по ее выражению, «в достаточной мере поедательными способностями», хорошим аппетитом, и, удовлетворяя его, Ленин хотел иметь у себя дома излюбленные им простые, но очень сытные блюда. Особенно Ленин любил всякие «волжские продукты»: балыки, семгу, икру, которые в Париж и Краков ему посылала мать иногда в «гигантском количестве». «Ну уж и балуете вы нас в этом году посылками! — писала Крупская сестре Ленина Анне 9 марта 1912 года. — Володя даже по этому случаю выучился сам в шкап ходить и есть вне абонемента, т. е. не в положенные часы. Придет откуда-нибудь и закусывает».
В общем, обычная жизнь руссо туристо, не более того. А хотелось большего...
Так ум Ленина пришел к объективной необходимости повторить уже давно отлитые в граните слова...
"Нет, не таким путем нужно идти". Золото эсеров-нибелунгов отравляло ему мозг...
Крушение Российской Монархии №2. Бесы.
18 Июнь 2019 06:36 #381
Ограбление по уфимски
Потом он медленными пальцами сорвал
золотой ободок с сигары и обернулся
к Фроиму Штерну:
- Скажи мне, Грач, мы заняты в субботу, или мы не заняты в субботу?
(с) Одесские Рассказы
И вот кушал-жрал Ильич балык по ночам у холодильника и думал о Родине. И удумал он новую доктрину, как нам продаться буржуинам и получить за это бочку варенья и ящик печенья. А еще он удумал партизанскую войну и банальную уголовщину в виде ограбления банков и вообще всяких корейков, ибо не мог он спокойно смотреть, как обходят его на поворотах Азеф и Ко...
Ленин,
ПСС, ТОМ 14 Сентябрь 1906 ~ февраль 1907
ПАРТИЗАНСКАЯ ВОЙНА
Вопрос о партизанских действиях сильно интересует нашу партию и рабочую массу.
Мы уже затрагивали неоднократно этот вопрос мимоходом и теперь намерены приступить к обещанному нами более цельному изложению наших взглядов*
Начнем с начала. Какие основные требования должен предъявить всякий марксист к рассмотрению вопроса о формах борьбы? Во-1-х, марксизм отличается от всех примитивных форм социализма тем, что он не связывает движения с какой-либо одной определенной формою борьбы. Он признает самые различные формы борьбы, причем не «выдумывает» их, а лишь обобщает, организует, придает сознательность тем формам борьбы революционных классов, которые возникают сами собою в ходе движения.
Поэтому марксизм безусловно не зарекается ни от каких форм борьбы.
Как ловко подвел базис...
Интересующее нас явление есть вооруженная борьба. Ведут ее отдельные лица и небольшие группы лиц. Частью они принадлежат к революционным организациям, частью (в некоторых местностях России большею частью) не принадлежат ни к какой революционной организации. Вооруженная борьба преследует две различные цели, которые необходимо строго отличать одну от другой; — именно, борьба эта направлена, во-первых, на убийство отдельных лиц, начальников и подчиненных военнополицейской службы; — во-вторых, на конфискацию денежных средств как у правительства, так и частных лиц.
И вот этим вторым, главным, партия большевиков и занялась...
Конфискуемые средства частью идут на партию, частью специально на вооружение и подготовку восстания, частью на содержание лиц, ведущих характеризуемую нами борьбу. Крупные экспроприации (кавказская в 200 с лишним тысяч рублей, московская 875 тысяч рублей) шли именно на революционные партии в первую голову, — мелкие экспроприации идут прежде всего, а иногда и всецело на содержание «экспроприаторов». Широкое развитие и распространение получила эта форма борьбы, несомненно, лишь в 1906 году, т. е. после декабрьского восстания. ...
Тут, кстати, есть очень интересный момент... Эта статья опубликована в сентябре 1906 года, а знаменитое тифлисское ограбление с участием Камо, Сталина и других известных большевичков состоялось в 1907.
Или Ленин заглянул в будущее или и в 1906 году кто-то на Кавказе хапнул двести тысяч...
Конечно, кавказцы что-то там грабили, Камо, Елисо Ломидзе.... Но о таком куше в этом году сведений нет.
Впрочем, вполне возможно, что это хапнул Камо, но он говорит о меньших деньгах...
– Жаль, что нам не удалось победить на этот раз, – сказал мне Сталин. – Недостаточно сильно мы расшатали царский трон, недостаточно хорошо работали с народом. Не сумели открыть глаза солдатам, чтобы они повернули оружие против своих командиров, и многого еще не сумели сделать. Но ничего, мы станем учиться на своих ошибках и в следующий раз непременно победим!
Позже я узнал от товарищей, что Сталин в те дни разговаривал со многими из них, укрепляя в них веру в нашу неизбежную победу. Эта поддержка имела очень важное значение. Люди должны были понимать, что дело революции не погибло, что партия продолжает работать. Да, мы продолжали работать в то время, когда меньшевики думали только о выборах в Думу и о том, как бы окончательно перейти на службу к самодержавию.
– Войной с японцами дело не закончится, – сказал мне в тот день Сталин. – Грядет большая война между империалистами. Им мир стал тесен, каждый хочет править, не считаясь с другими. Очень скоро Англия и Франция начнут воевать с Германией и Австро-Венгрией. Непонятно, на чьей стороне выступит Россия, но для нас это не имеет значения. Значение имеет то, что эта война станет крахом самодержавия.
Никто из нас тогда всерьез не задумывался о мировой войне, а Сталин уже все предугадал. Он умеет смотреть вперед так далеко, как никто не умеет.
– Мы должны подготовиться к этой войне. В первую очередь, Камо, сейчас нам нужны деньги. Много денег. В декабре я был в Таммерфорсе[136] на партийной конференции[137] и познакомился с Лениным. Он просил меня как можно скорее достать сто тысяч на партийные нужды.
У меня уже давно были свои люди в банках, на почте и в казначействе, которые сообщали мне о перемещениях крупных сумм денег. Деньги легче всего взять при перевозке. Сколь велика ни была бы охрана, она все равно меньше той, что в банке, и взломать дверцу кареты гораздо легче, чем банковское хранилище. На сбор сведений у меня ушло около недели, после чего я начал готовиться сразу к двум «эксам» – в Кутаисе и на Коджорском тракте. Оба «экса» прошли хорошо, только вот денег было взято меньше, чем я рассчитывал, – в общей сложности около сорока тысяч. Не хватало шестидесяти, и в ближайшее время взять их было неоткуда. Пришлось нам с товарищами устроить несколько небольших «эксов» в Тифлисе. Это было довольно опасно, поскольку полиция в то время проявляла невероятную бдительность. Мы решили, что проведем все «эксы» в один день, один за другим, чтобы привести полицию в замешательство.
Под видом князя Геловани (этих Геловани было что собак на базаре, а стало одним больше) я снял роскошную квартиру на Головинском проспекте, которая на время стала пристанищем для всей моей боевой группы. Девушки исполняли роль служанок, а парни – собутыльников князя. Нам следовало быть вне подозрений, поэтому мы вели себя соответствующим образом – кутили, буянили, горланили по ночам песни. Домовладельцу, который приходил нас увещевать, я сначала грозился отрезать уши, а затем сажал его за стол, давал в руки двухштофовый[138] рог и начинал провозглашать тосты. В общем, вел себя как настоящий благородный князь. Привлекать к себе слишком много внимания – это все равно что не привлекать его вовсе.
В назначенный день мы хорошенько встряхнули весь Тифлис, начав с Эриванской площади, где мы взяли кассу городского ломбарда, и закончив кассой общества взаимного кредита[139]. Между «эксами» в среднем проходило от сорока минут до часа. Мы взяли семьдесят две тысячи. Вечером князь Геловани дал у себя на квартире пир в честь своего друга князя Цулукидзе, которым был мой помощник Елисо Ломидзе. Кутеж продолжался до утра, а утром князья поехали на вокзал, провожать друг друга. Князь Цулукидзе отбывал домой в Кутаис, а князь Геловани – в Петербург. Князья, окруженные приятелями и веселыми девицами, не вызвали на вокзале подозрения.
Я беспрепятственно доехал до Финляндии, познакомился с Лениным и вернулся обратно в Тифлис. Знакомство с Лениным произвело на меня огромное впечатление. Я столько слышал о нем, читал его статьи, восхищался его умом, и вот этот великий человек сидит напротив меня и разговаривает со мной запросто, как с товарищем. Мы пили чай и говорили обо всем – о нашем деле, о работе на Кавказе, о том, что ждет Россию впереди. Ленин дал мне следующие поручения: добыть еще денег, организовать на них закупку оружия за границей, а также организовать на Кавказе производство новых мощных бомб, которые вскоре в нашем кругу стали называться «столыпинками», поскольку впервые они были испытаны в деле при нападении на дачу Столыпина[140].
– Время мирных демонстраций прошло, – сказал мне Ленин. – Теперь нужно выходить на улицу с бомбами[141] и винтовками.
Вскоре после возвращения в Тифлис я снова уехал в Петербург под именем князя Дадиани. Столичная полиция не испытывала такого пиетета к князьям, как тифлисская, в ней служили куда более умные люди, и вообще порядки в Петербурге были более строгими, поэтому я использовал для конспирации не выдуманное имя, а настоящее – князя Николая Дадиани (младшего)[142]. Николай, которого вся Грузия знала как Коку, был кутилой и игроком. При жизни его отца[143] Кока не имел возможности гулять на широкую ногу, но после того, как старый князь умер, пустился во все тяжкие и очень скоро, за каких-то три года, промотал отцовское наследство. Я на правах старого знакомого арендовал у Коки его имя вместе с документами и кое-какими семейными драгоценностями. На время моего отсутствия Кока обязался безвыходно сидеть дома. Просьба ко мне у него была всего одна – не посрамить честь рода Дадиани.
– Не беспокойся, князь, – заверил его я, – не посрамлю, стану сорить деньгами налево и направо.
Так я и поступил. Имя князя Дадиани было для меня хорошим прикрытием. Никто и подумать не мог, что под ним скрывается политический арестант, дважды бежавший из-под стражи. Кроме этого, благородному князю положено иметь много багажа. Мой багаж занимал чуть ли не полвагона. По дороге в Петербург многие чемоданы и коробки были набиты кирпичами, а вот обратно я привез в них то, что было нужно для изготовления бомб и оружие. Первая на Кавказе мастерская по изготовлению бомб была организована в Авлабарской типографии. Вскоре таких мастерских было уже семь – две в Тифлисе, одна в Чиатурах, одна в Кутаисе, одна в Батуме, одна в Поти и одна в Баку. Все произошло быстро, поскольку товарищи заранее подготовились – нашли места, выделили людей. Находясь в Петербурге под видом князя Дадиани, я досконально изучил устройство новой бомбы и процесс ее изготовления. Обучал меня сам ее изобретатель – товарищ Красин[144], с котором я был знаком по совместной работе в Баку. Происходило это в одной из лабораторий Технологического института. Чтобы оправдать свои частые появления в институте, князь Дадиани рассказывал всем, что он интересуется горным делом, но в подробности не вдавался. Люди «догадывались», что князь собирается добывать что-то на своих землях, скорее всего золото, но пока держит все в тайне.
Далее Камо рассказывает о закупках оружия (Ну об этом мы тоже позже...) вместе с Литвиновым, о котором мы уже упоминали в главе Ограбление по фински, но сведений о "кавказская в 200 с лишним тысяч рублей" более нет, а то бы Тер-Петросян непременно бы похвастался об еще одном великом руководстве товарища Сталина.
Цитируются еще воспоминания некой меньшевички Татьяны Вулих, но никаких следов нет о ней самой, так что оставим.
Вернемся к Ленину...
Ленин
Говорят: партизанские действия дезорганизуют нашу работу.
Дезорганизуют движение не партизанские действия, а слабость партии, не умеющей взять в руки эти действия
Говорят: партизанская война приближает сознательный пролетариат к опустившимся пропойцам, босякам. Это верно. Но отсюда следует только то, что никогда партия
пролетариата не может считать партизанской войны единственным или даже главным средством борьбы; что это средство должно быть подчинено другим, должно быть соразмерено с главными средствами борьбы, облагорожено просветительным и организующим влиянием социализма.
«Пролетарий» № 5, 30 сентября 1906 г.
Отлил не в граните, а прямо таки во мраморе.
...и вот теперь о славном городе Уфе и Большом Ограблении Поезда...
Руководили им братья Кадомцевы, Эразм Самуилович, Иван Самуилович и Михаил Самуилович...
Операция состоялась 21 сентября 1906 года на разъезде Дёма близ Уфы. Ей предшествовала тщательная подготовка: еще в Самаре в поезд должен был сесть Федор Новоселов и сопровождать его до места; Константину Мячину[31] поручалось сесть в поезд на станции Чишмы и остановить его у намеченного разъезда; Михаилу Кадомцеву вместе с Сергеем Ключниковым после остановки поезда надлежало проникнуть к артельщикам и нейтрализовать их вооруженную охрану. Поезд должен был быть остановлен в строго определенном месте – у единственной дороги среди окружавших разъезд непроходимых болот. Я вместе с Алексеевым и Шашириным должны были для верности набросать на рельсы шпалы. Остальным предстояло обезвредить солдат охраны и не дать вмешаться в события обычным пассажирам. Всего нас было 18 человек, с оружием и бомбами. Командовал отрядом Иван Кадомцев. Он же был и самым старшим среди нас – ему было 22 года. Все заметно волновались.
Вечером 20 сентября наш отряд вышел на позицию, но в последний момент пришло известие, что артельщики отложили отъезд из Самары на сутки. Поужинав прямо на полянке, мы отправились по домам, шутя и смеясь, довольные, что на время опасность миновала. Следующим вечером мы снова были на месте. Слышим – свисток, увидели прожектора паровоза, который остановился за километр до намеченного места. Началась стрельба, и под свист пуль мы рванулись к поезду. Навалили на рельсы шпал, потом Алексеев с Шашириным побежали на выстрелы. Меня с револьвером в одной руке и с самодельной бомбой в другой оставили охранять тропку на случай, если явится помощь из города. Откровенно говоря, одному было страшно.
Стрельба продолжалась долго, паровоз давал свистки. Вдруг в кабине машиниста раздался взрыв. Как оказалось, Михаил Кадомцев, чтобы прекратить свистки, бросил петарду и оглушил машиниста. Наступила зловещая тишина. Кругом осенняя лесная темень, поезд чуть виден – как большой гроб. Вот-вот явятся жандармы. В полной неизвестности, со Смитом и Вессоном в руке, я оробел. Удивляюсь, как я, 16-летний мальчишка, тогда не удрал. Но вот, слышу чьи-то тяжелые шаги и кряхтение. Окликнул. Оказывается, это Алексеев тащит мешок с деньгами. Он сообщил, что повозки подогнали куда-то поблизости, и ушел, приказав ждать условный сигнал, а при появлении жандармов открыть по ним стрельбу или бросить бомбу.
Я уселся на пенек, по-прежнему было жутко. Но вот раздался условный свисток, и я отправился на место сбора. Весь отряд уже стоял на полянке, ждали только меня. Алексеев доложил Ивану Кадомцеву, что я нес охрану дальних подступов к поезду на случай прибытия подмоги из города, и тот похвалил меня за то, что я не ушел с поста. Сделав перекличку, Иван Кадомцев по лесной дороге повел отряд к городу. Мешки с деньгами повезли на лошадях куда-то в назначенное место. Светало. Едва мы отошли, со стороны железной дороги снова послышались выстрелы. Как оказалось, это стреляли жандармы, которые шли от города по железнодорожному полотну; стреляли наугад, и, понятно, никакого ущерба нам не причинили. Нас защитил лес.
Дойдя до Белой, мы разделились. Те, кому утром нужно было идти на завод, включая меня, на лодке переправились на другой берег, разошлись по домам, где, позавтракав, в 6 утра как ни в чем ни бывало отправились на работу. Те же, кто в этот день не работал, прошли вниз по реке до моста, и вскоре также были дома, никем не замеченные. Так состоялось мое боевое крещение.
Участников «экса» жандармы так и не нашли. Характерно, что не нашли и золотых монет, хотя взять их мы не смогли. Имена экспроприаторов были названы много позже в книге присяжного поверенного Кийкова[32]. Рабочие моего завода, узнав из газет об этом происшествии, оживленно его обсуждали. Гадали, кто это сделал? Никто и предположить не мог, что одним из экспроприаторов был рядом стоящий мальчишка-слесарь. В газетах писали, что нападавших было 50 человек.
Через несколько дней состоялся разбор операции. Докладывал Иван Кадомцев. Оказалось, что всего артельщики перевозили бумажных денег, золота и серебра на 250 тысяч рублей. Их охраняли 10 солдат, вооруженные трехлинейными винтовками. Мячин остановил поезд раньше, чем следовало, и этим чуть не погубил все дело. Из-за этого и денег взяли всего 153 тысячи (золото и серебро пришлось оставить – до повозок их было не донести), и оказалось много необязательных жертв. К месту остановки поезда лошади подойти не могли, и пока одни боевики перетаскивали деньги к дороге, другие вели перестрелку с солдатами. Двое из них были убиты, а остальные ранены. Несмотря на ранения, охрана укрылась в поезде, только расстреляв все патроны. Когда Михаил Кадомцев в полумаске подошел к купе кассиров, солдат, охранявший их, преградил ему дорогу и наставил штык. Отпарировав штык браунингом, выстрелом в горло Кадомцев убил его наповал. Артельщики, хотя и были вооружены, сразу сдались. С нашей стороны потерь не было.
Стоп... Нешто Ильич перепутал Кавказ с Уфой.... Очень даже может быть... В Швейцарии оно какая разница....
В заключение еще несколько слов о дёмской экспроприации. Все добытые тогда деньги – 153 тысячи рублей— были израсходованы под строгим контролем Уфимского горкома нашей партии и по указаниям вышестоящих партийных органов. Мне доподлинно известно, что 25 тысяч было отпущено на Лондонский съезд РСДРП, 15 тысяч пошло на издание петербургской газеты «Казарма». Остальное потратили на местные газеты, на устройство и содержание школ бомбистов – например, во Львове, и боевых инструкторов – в Финляндии, под руководством Красина и Эразма Кадомцева, лабораторий по изготовлению бомб в той же Уфе, наконец, – на покупку оружия.
Я не понял... 250 или 153... Или уже тогда распилы были в среде партии жуликов и воров самым обычным делом?
Впочем, инда и хрен с ними. Мелкая шпана добыла Ленину деньги на новый шабаш, Лондонский съезд РСДРП...
ПЕНЗА, 2 января. Сегодня в 7-м часу вечера на углу Пушкарской и Гоголевской ул. неизвестным злоумышленником убит тремя выстрелами генерал-лейтенант Лисовский. Убийца скрылся.
https://xn--90ax2c.xn--p1ai/catalog/000199_000009_004083529/
Книга русской скорби Т. 6
Год издания:1910 Количество страниц:4, 197, II с. Источник:Российская государственная библиотека (РГБ)
Крушение Российской Монархии №2. Бесы.
23 Июнь 2019 09:25 #383
Максим Литвинов
Будущую звезду большевистской дипломатии звали Меер-Генох Моисеевич Валлах. И, подобно другой звезде той же самой дипломатии, Леониду Красину, Максик очень любил деньги. Мы даже рискнем сказать, что советская дипломатия родилась из бабла...
Короче, стал Максик добывать деньги всеми известными способами и гнать в россию оружие... Сумел он хапнуть и кусочек бабла японского и, под руководством Конни Циллиакуса, участвовать в снаряжении "Джона Графтона", который в 1905 году сел на мель в Ботническом заливе.
И на пару с Ленькой Красиным будущие дипломаты начали свою антинародную работу...
... К началу осени 1905 года Боевая группа приобретает некоторое количество оружия, которое она получает с взорванного у берегов Финляндии прохода «Джон Графтон». Хотя в организации этого весьма нашумевшего предприятия с.-д. партия большевиков не принимала участия, тем менее ей удалось получить часть оружия, выловленного рыбаками из воды, и отправить его в Россию. К тому же времени БК в своем «отчете» Ленину сообщал: «Группа вполне организована и имеет большое число источников закупки оружия причем все время отыскивает новые источники. Главное препятствие развитию деятельности (ее) по вооружению—отсутствие денег»2).
Подготовка к вооруженной борьбе шла не только в большевистском подполье. Революционные слои Петербурга усиленно готовились к ней. Одна только хроника любой петербургской газеты за 1906 год говорит о том, как начинен был Петербург бомбами, сколько было складов оружия, сколько неорганизованных, самочинных вооруженных сопротивлений было оказано в то время
В 1906 году широко проявляются новые формы вооруженной борьбы — экспроприации у правительства. Источники средств у партии после революции 1905 года иссякли, либеральная буржуазия больше не заигрывала с партией.
Н. Буренин
Когда Леонид Борисович Красин выбрался из выборгской тюрьмы *), первое место, куда он явился, был винный магазин Вальтера Шеберга
Вот, кстати, это неожиданно хорошо характеризует человека...
Леонид Борисович Красин всегда напряженно следил за всей нашей работой. Несмотря на поездку «Омеги» в Македонию, давшую благоприятные результаты, Леонид Борисович, воспользовавшись привезенными связями, поручил мне поехать в Софию и затем в Париж для закупки запалов с гремучей ртутью, бикфордова шнура и организовать транспорт их в Россию. Он вместе со мной виделся с влиятельным членом конституционной партии в Финляндии доктором Тёрнгрен и с одним из лидеров активистов известным адвокатом Гуммерус. Оба свиданья дали блестящие результаты.
Красин завоевал их симпатию, и они во всем пошли нам навстречу. Транспорт наладился. В шхерах нашими химиками были поставлены опыты со взрывами бомб
Когда выяснилось, что кем-то закуплена большая партия оружия и Гапон принимает в этом какое-то участие, принять же оружия не могут и предлагают это сделать нам
Леонид Борисович немедленно отправил меня в Женеву к Владимиру Ильичу для знакомства с Талоном и выяснения возможности получения этого транспорта для нас.
Помню, Владимир Ильич, весьма скептически относившийся к Талону, не поверил его рассказам. В одном из кабачков в Женеве, где мы втроем мирно распивали пиво, было решено, что я должен ехать вместе с Талоном в Лондон, где он мне передаст все свои связи по этому делу.
В Лондон я ехал с Талоном на одном пароходе, но мы делали вид, что не знакомы друг с другом. Приехав в Лондон, мы остановились в разных гостиницах- На другой день при весьма конспиративной обстановке (насколько помню, в квартире Чайковского, впоследствии я узнал его в НьюЙорке) было выяснено, что пароход нагружен, и должен итти к берегам Финляндии, но что принять его там некому. Талон сердился, что я не давал ему ни одного адреса и не называл своего настоящего имени. Пароход «Джон Графтон», был тот самый, который взорвался в шхерах в Ботническом заливе. По возвращении в Россию я рассказал о своих впечатлениях Леониду Борисовичу, и о том, что к нам обращаются в последнюю минуту, чтобы спасти положение, и что все это пахнет какой-то авантюрой и что Талон, повидимому, сам запутался с этим делом
После случая с гибелью парохода «Джон Графтон» в Финляндских шхерах, на котором было послано оружие, нам удалось часть его получить от местных крестьян, спасавших его после взрыва. В течение всего конца лета и осени 1905 г. ружья и револьверы, хотя и небольшими партиями, но непрерывно поступали к нам, и многое еще пришлось зарыть и скрыть в самой Финляндии
Б. Стомоняков
Примерно в феврале 1906 года я получил из Женевы сообщение, что ко мне Ьбратится 'за содействием по важному делу «Феликс» (М. М. Литвинов). Через некоторое время «Феликс» вызвал меня в Париж и сообщил о поручении ЦК закупить значительные партии винтовок, револьверов и даже # иулеметов. Я должен был обследовать рынок в Льеже, найти # подходящее оружие, получить предложения, наметить фирмы, на молчание которых мы могли бы рассчитывать, обдумать технические детали закупок, расплаты, отправки и по., словом, проделать необходимую подготовительную работу.
Закупкш имевшиеся в виду М. Литвиновым, носили значительно более серьезный и планомерный характер, чем все прошедшие до этого через меня закупки оружия в Льеже.
Выбор оружия и фирм-поставщиков имел поэтому особенное значение.
В общем и целом, автоматический револьвер был главным оружием 1905 года. Декабрьское восстание показало, однако, его недостаточность для баррикадной борьбы. В плане
М. Литвинова, приехавшего за границу в начале 1906 года, главное место занимали уже винтовки
Через некоторое время приехал М. Литвинов, познакомился со Шредером и остановился на упомянутых предложениях швейцарских винтовок и маузеров, однако винтовок не купил и уехал. По его поручению приехали Буду Мдивани и С. И. Кавтарадзе, которые ознакомились самым детальным образом с предложениями и образцами, произвели ряд испытании, и тогда только мы купили у Шредера упомянутую партию швейцарских винтовок, лежавших на складе не то в Швейцарии, не то в каком-то порту Средиземного моря;
Это было лучшее из всего оружия, закупленного для экспедиции М. Литвинова. .Уже после от’езда Кавтарадзе в Льеж приезжал по тому же делу Камо, который интересовался особенно автоматическими ружьями и вообще достижениями техники в этой ооласти. Я ходил с ним к разным фабрикантам. Большое впечатление он произвел на Шредера своими вопросами и осведомленностью в деле оружейной техники.
Другой интересной фигурой среди наших поставщиков оружия был Гартог, старый полковник в отставке, представлявший ряд крупных германских оружейных заводов. Он также знал, для каких целей мы покупаем оружие, и разыскивал для нас, пользуясь своими связями, подходящие типы револьверов, ружей и пулеметов по всей Европе.
Особенно сложной задачей являлась отправка в Россию разных партий оружия, купленных по поручению М. Литвинова. Ему удалось заручиться для этого дела поддержкой македонских революционеров, особенно известного македонского деятеля Наума Тюфекчиева, блестящего «техника» македонской революционной организации, изобретателя и фабриканта македонских ручных бомб, сыгравших такую роль в македонском революционном движении. По плану М. Литвинова, все оружие должно было быть направлено разными путями в Болгарию, сконцентрировано в Варне и погружено на пароход для отправки на Кавказ, при чем для болгарских властей и в случае обыска парохода официальным назначением оружия была Турецкая Армения, а отправителем — македонская организация. Купленное в Льеже оружие мы посылали в Болгарию по указанию М. Литвинова и Наума Тюфекчиева, с которым я переписывался по делам транспорта (между прочим, не будучи знакомы друг с другом, мы, два болгарина, переписывались на французском языке). Тюфехчиев исполнил взятые на себя обязательства, и план М. Литвинова был выполнен до конца. В конце ноября 1906 года я поехал в Болгарию и через несколько дней по приезде встретил в Рущуке М. Литвинова, который отправлялся в Варну для дачи последних распоряжений. Через несколько дней я узнал из газет, что на один из немногих островов Черного моря, вблизи румынского берега, был выброшен бурей пароход, нагруженный оружием. А несколько позже в румынском сенате был по этому делу неприятный для болгарского правительства запрос одного из сенаторов. Так кончилась эта блестяще организованная М. Литвиновым необыкновенно сложная операция массовой отправки в Россию военного оружия.
Непонятно, почему блестящая... Опять Максик посадил кораблик на мель...
М, Литвинов
Я вступил в связь с македонскими революционерами и нашел весьма услужливого, хотя далеко не бескорыстного агента в лице представителя македонского комитета Наума Тюфекчиева (он был убит кем-то во время империалистической войны испытанным болгарским способом).
Интересно, каким.... Укол зонтиком, что ли?
Поскольку, однако, мы не могли открыто говорить о транзитном характере груза в самой Болгарии, нам пришлось заплатить болгарские ввозные пошлины. Я подозреваю, однако, что болгарское казначейство от наших операций не обогатилось и что мнимые пошлины были ценой за любезность и услужливость самого Тюфекчиева и его высокопоставленных болгарских сообщников. Это подозрение у меня возникло впоследствии, когда я увидал вагоны с оружием в Варне запломбированными таким образом, как будто груз шел открыто транзитом и болгарской таможней не вскрывался. Я нисколько, однако, не жалел об уплаченной мзде, которую Тюфекчиев полностью заслужил.
Так храбрый болгарин зарабатывал свою порцию бабла...
Я решил купить собственное суденышко и вызвать для него надежную команду из России. И мне действительно удалось купить в Фиуме за сравнительно небольшую плату в 30.000 франков небольшую яхту, сделавшую переход из Америки в Европу и по своей вместимости вполне годившуюся для наших целей. Купил я ее на свое имя, прописавшись в Фиуме по болгарскому паспорту брата Наума Тюфекчиева.
Отремонтировав яхту на острове Люсин Пиколо и приспособив ее для товарных перевозок, я отправил ее в Варну со стаоой командой, обеспечив последней обратный железнодорожный билет до Фиуме. В Варне оружие должно было быть перегружено из вагонов на яхту, для которой была выписана из России команда, и затем отправлено в заранее условленное место, где приемку должны были организовать кавказские товарищи.
Я возлагал свою надежду, главным образом, на своих собственных сотрудников по работе, посаженных мною на судно, среди которых находился такой испытанный революционер, как Камо.
Увы! через 3 дня я узнал в Софии, «что благодаря шторму, а, может быть, благодаря неопытности и трусости капитана, яхта села на мель недалеко от румынского берега,
команда разбежалась, рискуя попасть в руки румынской полиции, а оружие растащено румынскими рыбаками. Я немедленно выехал в Бухарест, но спасти из оружия ничего не удалось, так как о происшествии стало известно российскому посольству, которое немедленно приняло свои меры. Я тогда же написал в ЦК энергичный протест, возложив на него ответственность за срыв предприятия. , Некоторое время спустя капитан яхты, вернувшись в Одессу, был схвачен полицией и перевезен в Петропавловскую «крепость. На допросе капитан (имени его я не помню) дал «чистосердечные показания» и сообщил о моей роли в этом деле. Если не ошибаюсь, это привело к дипломатическому конфликту (между Россией и Болгарией.
Так кончилась «вторая и последняя попытка массового ввоза оружия в царскую Россию для революционных целей. Первая попытка была сделана Гапоном, и к ней я имел следующее отношение.
Летом 1905 г. ко мне в Ригу приехал Буренин и сообщил, что Гапон совместно с эсерами погрузил в шотландском порту оружие на пароход («Джон Графтон»), не позаботившись об организации приемки.
Работать пришлось недолго. Через неделю пришло известие, что «Джон Графтон» разбился в финских шхерах. Каким образом пароход очутился в финских водах, успели ли
эсеры снестись с Гапоном и дать направление на Нарген, выбрал ли капитан зигзагообразный курс ,из конспиративных соображений или же тут имело место сознательное предательство, — остается и по сию пору невыясненным.
Притом, Ленин, по воспоминаниям невозвращенца меньшевика Георгия Соломона, Литвинова очень не любил. И вообще всех не любил...
— Чтобы охарактеризовать вам Троцкого, — говорил Ленин, хитро щуря свои глазки с выражением непередаваемого злого лукавства, — я вам расскажу один еврейский анекдот... Богатая еврейка рожает. Богатство сделало ее томной дамой, она кое-как лопочет по-французски. Ну, само собой, для родов приглашен самый знаменитый врач. Роженица лежит и по временам, томно закатывая глаза, стонет, но на французский манер: «О, мон Дье!» (О, мой Бог! — Ред.) Муж ее сидит с доктором в соседней комнате и при каждом стоне тревожно говорит доктору: «Ради Бога, доктор, идите к ней, она так мучается...» Но врач курит сигару и успокаивает, говоря, что он знает, когда он должен вмешаться в дело природы... Это тянется долго. Вдруг из спальной доносится: «Ой, вай мир, гевальт!» (Боже мой! — Ред.). Тогда доктор, сказав «ну, теперь пора», направился в спальную... Вот вспомните мои слова, что как революционер Троцкий — страшный трус, и мне так и кажется, что в решительную минуту его прорвет и он заорет на своем языке «гевальт»...
Мне особенно вспомнилось это пророчество, когда при приближении к Петербургу армии Юденича (в 1919 г. — Ред.) Ленин командировал в Петербург покойного Красина, ибо растерявшийся Троцкий (и Зиновьев с ним) обратился к жителям Петербурга с воззванием, рекомендуя им защищаться (это против регулярной и технически хорошо оборудованной армии!) постройкой баррикад. Тогда же один товарищ, имени которого я не назову, сказал мне по поводу этой растерянности Троцкого, что «у него шея чешется от страха перед белыми».
О покойной В.И. Засулич он отозвался так:
— Есть такая детская песенка, точно написанная на Веру Ивановну:
Жила-была старица
В тишине под дубом,
Пошла в баню париться, —
Братья, возликуем!.
И как баба умная
Взяла пук мочала..
Песня эта длинная, —
Начинай сначала!
И опять повторяется то же самое, как в песне «у попа была собака». Вот вам и вся Вера Ивановна...
Очень зло Ленин отзывался и о Литвинове, ныне благополучно добившемся поста наркоминдела. Незадолго до своего приезда в Брюссель Ленин направил ко мне Литвинова с особой рекомендацией, в которой он просил меня принять Литвинова как одного из выдающихся товарищей, гонимого и международной полицией, и меньшевиками. Литвинов был в то время герой, имя которого довольно долго не сходило со страниц мировой печати.
И вот, кажется, в 1907-м или 1908 году в Париже был арестован Литвинов, причем прокуратура инкриминировала ему попытку разменять эти билеты и его участие в экспроприации. Он просидел в тюрьме всего около двух недель, все время подвергаясь допросам, но в конце концов был освобожден за отсутствием улик. Но, кроме властей, на него нападали особенно энергично охранявшие чистоту своих риз меньшевики в своем журнале «Социал-демократ».
Вскоре Ленин направил его в Англию через Бельгию, где он пробыл, тоже гостя у меня, несколько дней.
И, рассказывая мне об этой истории, он сообщил мне нечто, относящееся к «белым ризам» Мартова, что я оставляю всецело на его совести.
Меньшевики встретили его в Париже прямо в штыки, но Ю. О. Мартов обещал молчать и не поднимать шума, если он поделится с ними частью экспроприированных денег, причем Мартов требовал для своей группы (меньшевиков) 15 000 рублей. Литвинов соглашался дать только 5000 рублей, торгуясь дальше, соглашался, понемногу добавляя, дать 7000 рублей. Здесь он уперся, и «сделка» не состоялась. Тогда Мартов открыл против Литвинова свирепую атаку, в чем можно убедиться, прочтя соответствующие номера «Социал-демократа» той эпохи. Мне лично вспоминается одна особенно недостойная статья Мартова, в которой он, не стесняясь выдавать революционные, весьма конспиративные, псевдонимы Литвинова и обрушиваясь на него, писал об этом деле... На меня лично это выступление Мартова, с которым я находился в самых хороших товарищеских отношениях, произвело столь отвратительное впечатление, что при встрече с ним в Петербурге года два спустя в литературном обществе, когда он подошел ко мне с протянутой для пожатия рукой, я не поздоровался с ним, не пожал ему руки, в упор глядя ему в глаза, сказав только одно слово — «Литвинов»... И с тех пор мы не кланялись друг с другом.
В разговоре со мной Ленин коснулся и этого дела. Я отдавал дань стойкости и выдержанности Литвинова и его самопожертвованию. Ленин, однако, все время саркастически морщился.
— Да, конечно, вы правы... и стойкость, и выдержка, — сказал он. — Но, знаете ли, ведь это все качества хорошего спекулянта и игрока, — они ведь тоже подчас идут на самопожертвование, это все качества умного и ловкого еврея-коробейника (подлинная фамилия Литвинова была Валлахмакс. — Ред.), но никак не крупного биржевого дельца. И в его преданность революции я и на грош не верю и просто считаю его прожженной бестией, но действительно артистом в этих делах, хотя и мелким до глупости... Ну, подумайте сами, как можно было не сойтись с Мартовым? Ведь это глупо и мелочно, набавил бы еще три тысячи, и они сошлись бы... А теперь вот в «Социал-демократе» идет истерика, визг и гвалт... И я вам скажу просто и откровенно: из Литвинова никогда не выйдет крупного деятеля — он будет гоняться за миллионами, но по дороге застрянет из-за двугривенного. И он готов всякого продать. Одним словом, — вдруг с бесконечным раздражением закончил он, — это мелкая тварь, ну и черт с ним!..
Ну и кто из них самый лучший еврей?
Присовокупим еще воспоминания Камо для полноты картины...
В середине 1906 года я уехал за границу, чтобы помогать товарищу Литвинову[145] в закупках оружия и перевозке его в Россию, а именно – на Кавказ, поскольку оружие предназначалось для наших кавказских товарищей. Партия была большой, счет шел на тысячи, и кроме винтовок с маузерами там было несколько пулеметов и тонна динамита. Груз со всей Европы (покупали мелкими партиями, чтобы не вызывать подозрений) собирали в Варне, откуда мне было поручено переправить его в Батум.
Было две сложности – деньги и команда. Не сразу удалось найти и то и другое. В ЦК в то время заправляли меньшевики[146], которые всячески ставили нам палки в колеса[147]. В результате мы упустили время и вышли в море не летом, как намеревались изначально, а поздней осенью, в сезон штормов. Кроме этого, наше длительное пребывание в Варне привлекло внимание полиции, и сразу после выхода в море нас попытались перехватить военные корабли. Формально груз предназначался турецким армянам для их борьбы против турок, но местной полиции все же удалось разнюхать, что оружие идет не в Турцию, а в Россию.
Чтобы обмануть преследователей, наш капитан решил идти в Батум кружным путем. Сложно было набрать команду, на которую мы могли бы положиться. Основу ее составили матросы с броненосца «Потемкин»[148]. Капитаном тоже был матрос-потемкинец Афанасий Каютенко. Только машинист был болгарским армянином, тоже социалистом, все остальные были русскими. У товарищей было много революционной сознательности, но знаний им не хватало. Я думал о том, чтобы перед отплытием захватить в Варне нескольких морских офицеров и заставить их вести корабль в Батум, но наш капитан отговорил меня от этого намерения. Он заверил, что все будет в порядке.
– Не в Америку же нам плыть, а по Черному морю, – повторял он. – Я по нему столько раз ходил, что с закрытыми глазами приведу нашу «ласточку» в Батум.
Капитан и остальные члены команды держались настолько уверенно, что я, человек, далекий от морских дел, поверил им. За это я упрекаю себя до сих пор, несмотря на то что набором команды занимался не я и не я был виноват в столь позднем отплытии. Но доставка была поручена мне, значит, я должен был верно оценить обстановку и все предусмотреть. Случилось так, что наш корабль на третий день своего плавания во время шторма сел на мель недалеко от румынского берега, и сел так крепко, что пришлось бросить его там вместе со всем грузом. Я плакал, когда плыл в лодке до берега. Столько денег, столько усилий пропали зря! Невероятно жаль было груза. Доплыв до берега, я хотел нанять в Констанце какое-нибудь небольшое судно, чтобы спасти хотя бы самое ценное (деньги на это у меня были), но меня арестовала румынская полиция. У Румынии были напряженные отношения с царской Россией, поэтому меня не торопились выдавать и вообще не предпринимали со мной ничего, а просто держали в камере, причем в одиночной. В результате сложной политической игры наш груз был объявлен принадлежащим македонской революционной организации, боровшейся за обретение независимости Македонии от Османской империи. Румынские власти поспешили счесть меня македонцем, против чего я совершенно не возражал, и выпустили на волю.
Болгарин, румын, армянин, какая разница...
Никто из товарищей не упрекнул меня ни единым словом за эту неудачу. Все ругали меньшевиков, которые вовремя не снабдили Литвинова деньгами. Если бы мы плыли в июле или августе по спокойному Черному морю, то шансов доплыть до Батума у нас было бы гораздо больше. Но я сам упрекал себя и считал, что как ответственный за доставку груза, я отчасти виновен в случившемся перед партией и непосредственно перед кавказской организацией, для которой предназначалось оружие.
– Я тебя понимаю, Камо, – сказал мне Сталин, когда я вернулся в Тифлис. – Очень хорошо понимаю, потому что знаю, что такое ответственность за порученное дело. Плохо получилось, но сейчас нужно думать не об этом, а о том, как мы можем компенсировать эту потерю.
Крушение Российской Монархии №2. Бесы.
24 Июнь 2019 07:05 #384
Вацлав Воровский
Вацлав тоже стал потом советским дипломатом, но известен он более своей смертью, чем жизнью. В годы же революции Воровский занимался тем же, что Красин с Литвиновым, перегонял оружие, держал большевистский общак, много писал, в том числе совместно с Лениным и даже успевал заниматься литературной критикой... Но об этих годах история сильно умалчивает
Ленин Воровского тоже не любил...
Георгий Соломон
— Это типичный Молчалин (персонаж комедии «Горе от ума» А. Грибоедова. — Ред.), переложенный на революционные нравы, но с польскими чертами какого-то не то Пшексюцюльского, не то Кшепсюцюльского... Его девизом может служить: «...В мои годы могут ли сметь свое суждение иметь», а впрочем, «падам до ног, аллеж стою, целую реинчки, аллеж свои», и всегда он готов при случае «дать в морду», если к этому представляется безопасная возможность. А кроме того, я думаю, он и на руку нечист, и просто стопроцентный карьерист...
Лейбушка при том очень резко опровергает версию, что и Воровский не любил Ленина... А версия эта пошла от графа Сфорца, с которым Воровский уже после 1917 года общался по своим дипломатическим делам. iskra-research.org/Trotsky/diplomats/Vorovsky.shtml Лев Троцкий
Воровский Вацлав Вацлавович (1871—1923)
Еще более поразительны по своей психологической несообразности те показания, вернее, лжесвидетельства, которые Сфорца влагает в уста Воровского. В качестве торгового представителя Воровский, оказывается, делился с итальянским министром иностранных дел своими уничижительными суждениями о Ленине, который «лишен понимания частичных выгод, постепенных успехов; он (Ленин) охотнее садится и вычитывает из своего Маркса, как обстановка будет развиваться». Такие речи Воровский произносил «с грубым издевательством» (374).
Но он не ограничивался этим. Однажды, когда все предложения Воровского встретили со стороны Москвы отказ, Воровский, в состоянии «безудержной искренности», сказал графу Сфорца:
«Нами руководит немецкий школьный учитель, которого сифилис одарил несколькими искрами гения прежде, чем убить его!»
Мы узнаем от Сфорца, что Воровский происходил из рядов польского дворянства, родился католиком и судил о своих русских товарищах, в том числе и о Ленине, «как чужой» (373). Ему это было тем легче, что «он познакомился с Лениным в Стокгольме в апреле 1917 года, и, очевидно, между этими двумя людьми не возникло симпатии», по крайней мере, каждый раз, когда в беседе произносилось имя Ленина, Воровский не упускал случая, чтоб дать понять «то невысокое мнение, которое он имел об умственном уровне своего лидера». На всякий случай еще граф прибавляет, что, несмотря на свои высокие дарования, Воровский был исключительным «лжецом». Да, таков словарь джентльмена, когда дело идет не о продажной испанской авантюристке, ставшей французской императрицей, а о безупречном русском революционере.
Я не знаю, велись ли беседы Сфорца с Воровским с глазу на глаз, или же там присутствовали и другие лица. Весьма возможно, что в кабинете графа находился один исключительный «лжец». Но это, во всяком случае, был не Воровский. В рассказе графа нет ни слова правды.
Не менее замечательно уже с чисто физической стороны и второе сообщение Сфорца о том, что Воровский познакомился с Лениным в апреле 1917 года и что при этом они не понравились друг другу. На самом деле Воровский примкнул к революционному движению в качестве московского студента еще в конце прошлого столетия. Освободившись из первой ссылки, он приехал непосредственно к Ленину в Женеву. Это было в 1903 году. С тех пор вся политическая жизнь Воровского была неразрывно связана с большевизмом и лично с Лениным.
Ну Лейба конечно тут врет, как сивый жид, но время было такое, большевисткое....
Впрочем и сам Воровский писал о Ленине местами возвышенно... leninism.su/memory/3519-viulyanov-lenin.html В. В. ВОРОВСКИЙ
В. И. УЛЬЯНОВ-ЛЕНИН
Красноармеец. 1920. № 21—22. С. 15—16
Грозные эпохи исторических переломов рождают людей, которые как бы воплощают в себе душу переживаемого момента. Эти люди являются средоточием и носителями того нового, грядущего, высшего, которое борьбой пробивает себе дорогу и завоевывает право на существование. Таким человеком в нашу эпоху перелома от капитализма к социализму является Владимир Ильич Ульянов-Ленин.
Подобно какому-то сказочному дереву, пустил он могучие корни глубоко в толщу рабочей массы России, а верхушкой своей упирается в те заоблачные высоты, где нагромождены научные и культурные ценности, собранные человечеством в течение тысячелетий. К ужасу жрецов и хранителей этих ценностей, тащит он их непочтительно и бесцеремонно вниз, к питающим его корни массам, а в обмен — к еще большему ужасу этих священнослужителей — бросает в их тихие лазурные высоты дерзкие и властные требования пролетариата....
Какой слог...
Чем еще занимался Воровский до революции? Барыжничал....
В мае 1915 года в Швейцарии В. И. Ленин, А. Л. Парвус и Я. С. Ганецкий договорились о создании торговой сети, которая заработала в апреле 1916 года. В Копенгагене Парвус и Ганецкий, пользуясь связями с немецкими властями, организовали общество, бесплатно получавшее из Германии столь дефицитный в военные годы «аптекарский товар»: презервативы, сальварсан (средство для лечения сифилиса), термометры. Из Копенгагена товар переправлялся контрабандой в Стокгольм. К Воровскому приезжали агенты Союза городов (созданного на общественные деньги в помощь армии), среди которых были известные впоследствии Подвойский, Стеклов-Нахамкис. На средства союза они закупали товар и привозили его в Петроград, где потребность в средствах, изящно именуемых А. Коллонтай «любовью без детей», была исключительно велика: с началом войны цена на презерватив подскочила в 10 раз. В России товар распродавался по спекулятивным ценам через аптеки, дома красоты. В Петрограде операцией руководил шурин Зиновьева С. М. Закс-Гладнев.
О величине торгового оборота можно судить хотя бы по такой цифре: первый заказ на презервативы, посланный Ганецкому Заксом, составил сто тысяч штук. Таким образом добывались огромные деньги, часть которых шла на издание партийной литературы, содержание профессиональных революционеров на «партийной диете». Остальные деньги накапливались в банках.
Вот так и от и вступил во времена диктатуры пролетариата и поехал с коллегами по заграницам тусоваться...
М. М. Литвинов, В. В. Воровский и Л. Б. Красин на Генуэзской конференции 1922
А в следующем году, в Лозанне, его застрелил Морис Конради. После чего отдал револьвер метрдотелю и заказал траурный марш.
Как ни удивительно, суд Мориса оправдал, а где-то на сковородке тихо захихикала Вера Засулич.
Крушение Российской Монархии №2. Бесы.
05 Июль 2019 05:29 #385
Сергей Ильинский
Это история мелкого беса-камикадзе, которые почему-то всегда появляются во времена смутные, когда вражины поднимают свои ядовитые змеиные головы и шипят, шипят, противные, на великую нашу Российскую Империю, пока им в район геморроя еще не повешены дацзыбао. Впрочем, нет, отставить, дацзыбао это не наше, не русское...
ТВЕРЬ, 9, ХII. В губернском земском собрании во время перерыва заседания, в 4 ½ часа дня убит несколькими выстрелами из "Браунинга" граф Алексей Павлович Игнатьев, брат влиятельного в придворных сферах Н.П.Игнатьева.
ТВЕРЬ, 9, ХII. Убийство произошло в буфете. Граф А.П.Игнатьев сидел, разговаривая с осташковским предводителем дворянства Кошелевым, когда подошел молодой человек и в упор произвел несколько выстрелов в графа. Затем убийца вышел в бильярдную и сделал два выстрела себе в грудь. Граф не подает никаких признаков жизни. Убийца находится в бессознательном состоянии, произнося нараспев бессвязные фразы. Вызвана медицинская помощь.
ТВЕРЬ, 9, ХII. После покушения минут через десять, граф открыл глаза и затем скончался. У графа пять ран в груди. В зале дворянского собрания отслужена панихида. Убийца отправлен в тюрьму. У него оказалась одна рана груди. Пуля прошла выше сердца. Придя в сознание, убийца сказал, что он исполнил волю пославших его, и спросил, не ранил ли он кого-нибудь из посторонних.
ТВЕРЬ, 9, ХII. Допрошенный прокурором убийца отказался назвать себя, заявив, что он принадлежит в партии социалистов-революционеров, и предупредил, что пули отравленные.
Вот ведь, докатились, мерзкие, уже и до отравленных пуль... А был этим мерзким как раз поехавший крышей дворянин Сергей Николаевич Ильинский...
Это убийство примечательно еще тем, что именно тут появились смутные подозрения, что это дело рук не просто революционеров, а сатрапских царских кэгэбистов, ибо граф генерал Алексей Павлович был известен твердой государственной позицией и противодействием графу Витте, пребывавшем на посту премьер-министра до апреля 1906 года.
В июне месяце того же года последовало анархическое убийство члена Государственного Совета графа Алексея Павловича Игнатьева, о котором я имел случай говорить ранее.
{433} Граф Игнатьев приехал в Тверь на земское собрание и во время этого собрания был убит одним из анархистов-революционеров, по приговору этой партии.
Я имел случай говорить о графе Игнатьеве и обрисовать его личность. -- Это был не дурной человек, но большой великосветский карьерист. С 1905 года он сделался столпом реакционерства и ему мы обязаны многими реакционными мерами, в том числе и тем, что до настоящего времени не имеем нормального закона об исключительных положениях, а равно и закона о свободе вероисповедания.
Из списка тех лиц, которые подверглись с 1905 года убийству анархическо-революционной партии, ясно видна полная осмысленность этих убийств, в том отношении, что они устраняли тех лиц, которые, действительно, являлись вреднейшими реакционерами, хотя, разумеется, убийства эти представляются возмутительными, ибо убийства политические не могут оправдываться ни совестливою нравственностью, ни даже целесоответственностью.
Я был очень возмущен этим убийством и телеграфировал графине Игнатьевой, которую я знал, так как встречал ее у моего друга, бывшего министра внутренних дел Сипягина, но ответа из Твери не получил.
Затем, когда привезли тело графа Игнатьева в Петербург, то графиня Игнатьева, которая была родственницей Сипягина, -- имела основание думать, что я приду на отпевание графа и но я был предупрежден запискою г-жи Дубасовой (сестры покойного Сипягина), чтобы я на отпевание не приходил, так как мое присутствие может произвести дурное впечатление на графиню Игнатьеву.
Убийство графа Игнатьева, естественно, подействовало на нее удручающим образом и, так как эта особа представляет собою существо весьма неуравновешенное и ограниченное, то она с тех пор начала заниматься политикою на почве церковности; у нее с тех пор по настоящее время происходят какие то политические церковные собрания, в которых участвуют и некоторые правительственные лица. Салон графини Игнатьевой впутывается во все истории с Иллиодором, Гермогеном, Распутиным, во все события, знаменующие собою нынешнее разложение в высших этажах православной церкви.
Очень ловко заклеймил добрейший граф Сергей Юльевич графа Игнатьева, этаким злобным реакционером его выставил и Распутина приплел. Как теперь мы сможем сочувствовать этому человеку?
После довольно постыдной истории с присоединением Боснии и Герцеговины к Австрии, министр иностранных дел Извольский просил Государя освободить его от поста министра иностранных дел, так как его положение стало невозможным. Мне тогда Извольский говорил, что Государь на это согласиться соизволил, и он поедет послом в Испанию. Когда я его спросил: а кто же заимеет его пост? Он мне сказал: что, вот, говорят об нескольких кандидатах, все о лицах совершенно, по моему мнению, несоответствующих, и в том числе о князе Енгалычеве, бывшем военном агенте в Берлине, который если известен в высшей дворцовой сфере, то только известен, как человек, обладающий высшей способностью интриги, свойственной семейству графов Игнатьевых; вероятно, потому, что мать его сестра Николая Павловича и Алексея Павловича Игнатьевых.
И родственников всех заклеймил и либералом себя выставил...
Затем г. Проппер заявил требование, чтобы все войска были выведены из города и охрана города была предоставлена городской милиции. Это, конечно, революционное требование. С моей точки зрения для лица, которому была вручена власть и которое и являлось ответственным за ее действия, такое требование было особливо не приемлемо, ибо, конечно, я отлично понимал, что если я это сделаю, то сейчас же начнутся в городе грабежи и убийства, что мне через несколько дней придется ввести в город войска и пролить кровь тысячей людей. Между тем, что я ceбе ставлю в особую заслугу, это то, что за пол года моего премьерства во время самой революции в Петербурге было всего убито несколько десятков людей и никто не казнен. Во всей же России за это время было казнено меньше людей, нежели теперь Столыпин казнит в несколько дней во время конституционного правления, когда по общему официальному и официозному уверению последовало полное успокоение. При этом казнит совершенно зря: за грабеж казенной лавки, за кражу 6 руб., просто по недоразумению и т. под. Одновременно убийца гр. А. П. Игнатьева и подобные преступники часто не казнятся.
А убийцы из союза русского народа "жидов", а в особенности больших "жидов" -- Герценштейна, Иоллоса, или поощряются, или же скрываются, если не за фалдами, то за тенью министров или лиц еще более их влиятельных.
Любопытный эпизод истории - сын Алексея Павловича граф Алексей Алексеевич Игнатьев стал аж генерал-лейтенантом СССР, написавшим потом интереснейшие мемуары «Пятьдесят лет в строю». "Есть такая профессия - Родину защищать" (с)
Вскоре отец переехал в Петербург, став членом государственного совета. Он был выбран в законодательную комиссию, в которую обычно военные не назначались. Здесь он столкнулся с политикой Витте, который как-то со свойственной ему грубоватостью заявил, что «достаточно Витте сказать да, чтобы Алексей Павлович сказал нет».
В большинстве вопросов Алексей Павлович оставался в меньшинстве и нередко с некоторой гордостью показывал мне свою подпись в кратком списке меньшинства. Актуальной из этих подписей осталась только та, которой он протестовал против плана Витте о проведении Китайско-Восточной железной дороги через Харбин, заявляя, что проведение жизненной для нас артерии по чужой территории может рано или поздно повлечь к конфликтам.
Благодаря поддержке Витте, главным советником по дальневосточным делам при Николае II сделался никому до этого неизвестный Безобразов, некогда служивший в кавалергардском полку под начальством отца. Безобразов получает высокое звание статс-секретаря, имеет у царя особые доклады, берет в свои негласные помощники Вонляр-Лярского, тоже отставного полковника кавалергардского полка, и приступает к организации различных авантюристических обществ, которые по образцу английских, субсидируемых государством компаний, должны были разрабатывать какие-то неведомые богатства на Востоке. Все это возмущало отца.
Кадетскую партию и все петербургское общество он считал оторванными от России и русского народа, который, по его мнению, оставался верным монархии. Банки — как состоящие на службе иностранного капитала — считал растлителями государственности и исключение делал только для Волжско-Камского банка, считая его русским, видимо, потому, что в этот банк не входили иностранные капиталы. Презирая как ненужную уступку манифест 17 октября, он все-таки — с болью в сердце, но и с гордостью — нес государственное знамя при открытии 1-й Государственной думы.
— Мы попали в тупик,— говаривал он мне,— и придется, пожалуй, пойти в Царское с военной силой и потребовать реформ.
Как мне помнится, реформы эти сводились к укреплению монархического принципа. Спасение он видел в возрождении старинных русских форм управления, с самодержавной властью царя и зависимыми только от царя начальниками областей. Для осуществления этих принципов он был готов даже на государственный переворот.
В Твери при отце неотлучно состоял его преданный друг, управляющий Григорий Дмитриевич, и командированный мною бесстрашный мой вестовой в японскую войну Павлюковец.
В письме из Твери, полученном моей матерью уже после смерти отца, он описывал рыжего человека с подвязанной щекой, сопровождавшего его на отдельном извозчике от вокзала до гостиницы,— это был агент охранки.
Точно так же лишь после смерти отца я узнал от Григория Дмитриевича, что околоточный, его свояк, стоявший у черного хода дворянского собрания, был неожиданно и против воли снят с поста за час до совершения убийства; местная полиция сослалась на приказ свыше.
В помещение собрания никто из людей, на которых Григорий Дмитриевич возлагал охрану отца, впущен не был — и тоже якобы по указанию, полученному из Петербурга.
В пять часов, в перерыв собрания, отец пил чай в небольшом буфете, в кругу гласных.
Убийца, поднявшись беспрепятственно по черной лестнице, никем не охранявшейся, зашел за прилавок буфета и выпустил в отца пять отравленных пуль в упор, после чего бросился бежать через соседнюю с буфетом бильярдную, но был схвачен.
Сопоставляя все обстоятельства, сопровождавшие убийство отца, я еще тогда пришел к твердому убеждению, разделявшемуся и моей матерью, что убийство если не было организовано охранкой, то, во всяком случае, произошло с ее ведома.
Спустя некоторое время Николай II нашел нужным сделать какой-то жест по отношению к семье покойного. Мы все — трое братьев — получили повестки для высочайшего приема в Царском Селе. [18]
После краткого разговора стоя царь, подавая мне на прощание руку и заискивающе всматриваясь в мои глаза, сказал:
— Надеюсь, что на вас, Игнатьев, я всегда смогу положиться! Что-то нестерпимо горькое и обидное подступило к горлу, но я, сдерживая себя дисциплиной, лишь ответил:
— Игнатьевы всегда верно служили России!
Ну да мы отвлеклись... А Ильинского действительно в итоге не повесили...
Сразу после покушения Сережка решил себя тоже убить и выстрелил себе в грудь. Но даже отрава не взяла ядовитую змеюку...
К апрелю следующего года его подлечили и решили судить, однако смертная казнь была заменена каторгой...
... И, пребывая в Александровском централе (Иркутская область), Ильинский оттуда сбежал.
Его поймали, арестовали, приговорили к смертной казни и опять заменили каторгой.
Сергей Николаев Ильинский, 25 лет, сын коллежского советника, 6 классов реального училища
«Временным военным судом в г. Твери за участие в сообществе, заведомо поставившем целью своей деятельности ниспровержение существующего в государстве общественного строя…, и в убийстве с заранее обдуманным намерением члена Государственного совета генерал-адъютанта, графа Игнатьева, не бывшего при исполнении обязанностей службы и не вследствие исполнения сих обязанностей…, осужден на каторжные работы на 11 лет и 8 месяцев с 18 июня 1907 г. Приговором Иркутского военно-окружного суда 20-23 января 1909 года за побег из Александровской каторжной тюрьмы с убитием тюремной стражи присужден к смертной казни, которая по высочайшему повелению заменена бессрочной каторгой»
Пребывая в Кутомарской каторжной тюрьме, в 1912 Ильинский принял яд. Но опять отрава не взяла аспида подколодного...
И тогда его перевели из Сибири в Ярославский централ, очевидно, поближе к Европе
Там Сережка все-таки самоубился совсем. Повесился.
Кому суждено быть повешенным, тот не отравится.
Крушение Российской Монархии №2. Бесы.
06 Июль 2019 11:38 #386
Прош Прошьян
Эту морду мы уже видели на фото Акатуя, вместе с Петрушкой Сидорчуком
Этот гадкий человек был армянином, а не евреем, как могло бы показаться, ибо отчество его было Перчевич или Перцевич.
За что его упекли на каторгу, доподлинно неизвестно...
Что-то противоправное в Одессе в 1905.
Сегодня московским охранным отделением задержан бывший студент Новороссийского университета Преш-Прошьян-Перцевич, который в 1905 году организовал неудавшееся освобождение из тюрьмы политических преступников. Он был приговорен к десятилетним каторжным работам, но впоследствии приговор суда был изменен и каторга заменена ссылкой на поселение. С места ссылки Перцевич бежал и под чужим именем проживал в разных местах России.
Но это сообщение уже 1910 года. А до этого времени Прош был уже сослан в Акатуй и как славный представитель армянского народа развлекал там долбанутых на всю голову феменок, о которых мы рассказывали ранее...
Прошьян не был моралистом. Он был свободен и широк, любил парадокс и насмешку, хотя умел в то же время подчинять себя и принципу, а этичность его была хороша тем, что ее не сопровождали ни презрение к людям, ни учительский ригоризм.
Больше всего, помимо его деловой даровитости и энергического ума, остается в памяти его товарищественность, чувство равенства и никогда не устававшее в нем желание помочь, облегчить, украсить и развеселить жизнь каждого прикоснувшегося к нему. А тот, кто хоть немного был ему дорог и интересен, тот имеет в памяти о нем целые снопы света его любви и внимания.
В Прошьяне была какая-то неистовая жажда жизни. Она была по-гамсуновски окрашена, постоянно сплеталась с усталью и горечью. Он уже не был беззаботным студентом 1906 года, но жажда жизни, «обезьянье», как он сам называл, любопытство ко всему происходящему и к тому, что будет, поражали. Он говорил, что, если бы у него отнялись руки, ноги, он бы оглох и онемел, был бы прикован к креслу и кровати, — все же он хотел бы жить, жить, чтобы все знать, все видеть и смотреть, что будет дальше. Судьба оказалась к нему жестока и дала ему все видеть и знать только в продолжении коротких 35 лет.
И вот, этот вредненький паразит сбежал в итоге с каторги и умотал за границу. Там он, естественно, гадил России и вернулся лишь в Революцию.
Понятно, что всякие эмигранты всегда в России пользовались особой популярностью, хотя по сути, всех их надобно было расстрелять сразу, пока еще мелкие...
И вот, по возвращении, Прош удостоился сидеть аж одесную самого Ленина и возглавил какой-то комитет, типа Народный комиссариат почт и телеграфов. Что данный эффективный менеджер понимал в почте и телеграфе, мы не знаем. Да и не только к 1917 году это относится...
russiainphoto.ru/photos/21768/
Совет народных комиссаров во главе с Владимиром Лениным. Слева направо: Исаак Штейнберг, Иван Скворцов-Степанов, Борис Камков, Владимир Бонч-Бруевич, Владимир Трутовский, Александр Шляпников, Прош Прошьян, Владимир Ленин, Иосиф Сталин, Александра Коллонтай, Павел Дыбенко, Е. К. Кокшарова, Николай Подвойский, Николай Горбунов, Владимир Невский, Александр Шотман, Георгий Чичерин.
С большевиками Прош потом поссорился... Но пока оставим события того, будущего времени, в покое.
Будет левоэсерский мятеж 1918 год и убийство германского посла Мирбаха... Потом тиф и смерть.
Так и сдох Прош.
Ленин
Т.37 ПАМЯТИ ТОВ. ПРОШЬЯНА
Мне пришлось познакомиться с тов. Прошьяном и оценить его во время совместной работы в Совнаркоме в конце прошлого и в начале текущего года, когда левые эсеры шли в союзе с нами. Прошьян выделялся сразу глубокой преданностью революции и социализму. Не про всех левых эсеров можно было сказать, что они социалисты, даже, пожалуй, про большинство из них сказать этого было нельзя. Но про Прошьяна это надо было сказать, ибо, несмотря на верность его идеологии русских народников, идеологии несоциалистической, в Прошьяне виден был глубоко убежденный социалист. По-своему, не через марксизм, не от идей классовой борьбы пролетариата, этот человек сделался социалистом, и мне не раз доводилось наблюдать, при совместной работе в Совнаркоме, как тов. Прошьян становился решительно на сторону большевиков-коммунистов против своих коллег, левых социалистов-революционеров, когда они выражали точку зрения мелких хозяйчиков и относились отрицательно к коммунистическим мероприятиям в области сельского хозяйства.
Особенно запомнился мне разговор с тов. Прошьяном незадолго до Брестского мира. Тогда казалось, что разногласий между нами сколько-нибудь существенных уже не осталось. Прошьян стал говорить мне о необходимости слияния наших партий, о том, что наиболее далекие от коммунизма (тогда этого слова не было еще в ходу) левые эсеры заметно и очень сильно сблизились с ним за время общей работы в Совнаркоме. Я отнесся сдержанно к предложению Прошьяна, назвал его предложение преждевременным, но сближения между нами на практической работе отнюдь не отрицал
Полное расхождение принес Брестский мир, а из расхождения, при революционной последовательности и убежденности Прошьяна, не могла не произойти прямая, даже военная борьба. Чтобы дело могло дойти до восстания или до таких фактов, как измена главнокомандующего Муравьева, левого эсера, этого я, должен признаться, никак не ожидал. Но пример Прошьяна показал мне, как глубоко, даже в наиболее искренних и убежденных социалистах из левых эсеров, засел патриотизм, — как разногласия в общих основах миросозерцания с неизбежностью проявили себя при трудном повороте истории. Субъективизм народников привел к роковой ошибке даже лучших из них, которые дали ослепить себя призраком чудовищной силы, именно германского империализма. Иная борьба против этого империализма, кроме повстанческой, и притом непременно в данную минуту, без всякого учета объективных условий нашего и международного положения, казалась с точки зрения долга революционера прямо-таки недопустимой. Тут сказалась та самая ошибка, которая в 1907 году сделала социалистов-революционеров безусловными «бойкотистами» столыпинской Думы. Только в обстановке горячих революционных битв ошибка более жестоко отомстила за себя и толкнула Прошьяна на путь вооруженной борьбы с Советской властью...
СИМБИРСК, 21, IХ. Около двух часов дня брошена бомба в губернатора Старынкевича. У губернатора поранены несильно руки и ноги. Преступники скрылись.
Увы, поранили губернатора сильно. Через два дня он скончался. Приводятся поздние данные, что бомбу бросил студент Михаил Зефиров, но однозначных данных того времени нет
СИМБИРСК, 23, IХ. Губернатор Старынкевич сегодня скончался. Жизнь случайно раненого при взрыве бомбы мальчика вне опасности. Преступники не обнаружены. Задержанные по подозрению шестеро освобождены за отсутствием улик. Комитет социалистов-революционеров прокламацией заявляет, что покушение совершено членом партии социалистов-революционеров.
06 октября (23 сентября) 1906 года
1-го сентября начал выходить новая черносотенная газета под названием "Почаевские Известия". Редакторы ее архимандрит Виталий и иеромонах Илиодор. Печатается она в типографии Почаевско-Успенской лавры, цензор - наместник лавры архимандрит Амвросий. "Речь" приводит три характерных сообщения из последнего номера "Почаевских Известий":
"1)Атаман разбойников убежал за границу!!! Бывший председатель разогнанной Государственной Думы, атаман шайки разбойников, бывших членов Думы, Муромцев на днях убежал за границу. Умный, каналья, благоразумно поступил. <...>
2) Военно-полевой суд в Кельцах приговорил шесть человек к смертной казни через расстреляние за ограбление и убийство одного крестьянина. Слава Богу. Работает усердно военно-полевой суд на благо русского народа, много потерпевшего от разбойников демократов.
3) Английские евреи собирают деньги нашим демократам, чтобы они усердно бросали бомбы, стреляли, грабили, жгли усадьбы, и другими подлыми делами занимались".
СЕВАСТОПОЛЬ, 25, IХ. Сегодня около полудня в городе раздался оглушительный взрыв снаряда. Оказалось, была брошена бомба возле казарм Брестского полка в проезжавшего в экипаже командира этого полка генерала Думбадзе. Генерал легко ранен. Ранены три солдата. Завязалась перестрелка между солдатами и неизвестными лицами, которые, стреляя из "браунингов", скрылись.
СЕВАСТОПОЛЬ. Добытыми данными устанавливается, что покушением на г.-м. Думбадзе руководила ковельская мещанка Венгерова, прибывшая в Севастополь из Одессы в середине сентября и снявшая комнату в доме, против которого произошел взрыв бомбы. После взрыва Венгерова скрылась. <...>
КАЗАНЬ, 25, IХ. При взрыве бомбы, брошенной в вице-губернатора Кобеко, один прохожий ранен в ногу, другой сшиблен с ног. Других пострадавших, кроме вице-губернатора и кучера, нет. Задержано трое лиц по подозрению. <...>
Вчера, 14-го Октября, портовая таможня решила отправить в губернское казначейство денежные ценности, накопившиеся в ее кассах. Денег предназначалось отвезти около 500 000 рублей.
Эта громадная сумма состояла из процентных бумаг, кредитных билетов и золотой монеты.
В 3 мешках из верблюжьей кожи, именуемых "баулами", лежали деньги.
Один включал 4000 рублей золотом, другой 362000 рублей кредитками. Третий был наполнен процентными бумагами.
Ценный багаж поручили отвезти помощнику казначея таможни С.П.Герману. С ни должны были ехать два счетчика.
Деньги везли в наемном экипаже.
8 жандармов охраняли дорогую карету и эскортировали ее всю дорогу с Гутуевского острова на Казначейскую улицу, где на углу Екатерининского канала находится губернское казначейство.
Около 11 часов карета въехала во двор таможни.
Карета медленно катилась по улицам столицы. Прохожие иногда засматривались на странный экипаж и его спутников.
Карета уже въезжала на Екатерининский канал вблизи Фонарного переулка.
В обычное время эта часть набережной канала, находящаяся вблизи людного Вознесенского проспекта, не отличается оживленностью.
Фонарный пер. на набережную имеет пешеходный мостик через канал и как бы продолжается Бол. Подъяческой улицей.
А по набережной в нескольких стах саженях высится каменный дом Казанской части.
На набережной с левой стороны переулка стоит четырехэтажный дом №83-18, где имеется в первом этаже недавно открытая пивная лавка кр. Грибкова.
Ее окна выходят на переулок и набережную и дают возможность видеть далеко по улице.
В минутах ходьбы от этого места по набережной канала и стоят дома казначейства.
По словам многих обывателей здешнего района, в последние 2 - 3 дня на панелях вблизи Фонарного пер. можно было видеть двух молодых людей. Они бродили взад и вперед и точно изучали местность.
Наконец, вчера в пивную лавку в доме №83 неожиданно пришли часов около 10 утра ранние гости, их было человек 5 - 6.
Они пили пиво. Шутили. И вместе с тем чего-то ожидали.
В то же время в небезызвестный петербуржцам ресторан "Кина" в Фонарном пер. против Казанской ул. также зашли посидеть какие-то молодые люди. На тротуарах здесь же в то же время бродили отдельные прохожие.
Точно у каждого из них было назначено свидание.
К этому-то роковому месту и катила по Екатерининскому каналу карета с 500 000 р. денег.
Было 11ч. 27 мин. утра.
Карета поравнялась с Фонарным переулком.
Случилось нечто неожиданное и ужасное.
Карету, окруженную жандармами с винтовками за плечами, вдруг окружило более 10 молодых людей. Откуда они взялись, никто этого не заметил.
И едва жандармы подумали еще принять меры, как неожиданно начался ад. Земля задрожала.
Воздух точно сгустился.
Облако дыма окутало карету. Со всех сторон задребезжали разбитые стекла и точно дождем осыпали сверху.
Пронесся страшный гул.
Взорвалась бомба.
Толпа незнакомцев отступила быстро и сгруппировалась в небольшие кучки на панели.
Дым рассеялся. На земле лежала убитая лошадь с оторванными задними частями. Рядом с ней трепетала в луже крови другая.
Уроды лошадок замочили...
<...>
Как исчезли деньги
Мешки с денежными баулами исчезли, как сообщают, при следующих обстоятельствах. Один из случайных посетителей ресторана Кина г.Л. рассказывал, что он сидел в ресторане и завтракал. В общем зале одиноко за столиком находилась молоденькая незнакомка.
Раздался взрыв. В ресторан вбежал молодой незнакомец.
- Взрыв! - закричал он и в то же время подбежал к незнакомке. Она стала. Неизвестный передал ей два мешка и оба они выбежали вон на улицу. Здесь у подъезда уже ожидал лихой извозчик. Незнакомка вскочила в пролетку. Лошадь помчалась. Ее спутник бежал по Фонарному пер. Он погиб на Офицерской ул., где, как передают, его сшибли дворники, и он застрелился, раненый пулей городового в ногу.
Общая сумма похищенного исчисляется в 366 000 руб., при чем 362 000 руб. кредитными билетами и 4 000 руб. золотом.
10 ноября (28 октября) 1906 года
ВАРШАВА, 27,Х. Вчера вечером на станции «Рогово», варшаво-венской ж.д. в поезд, шедший из «Границы» в Варшаву, брошена бомба, По слухам похищено около миллиона рублей. 15 солдат конвоя и почтовый чиновник убиты и ранены. Охранный вагон разбит вдребезги.
ВАРШАВА, 28,Х. Установлено, что при нападении на почтовый поезд в «Рогове» убито двое, ранено 19, а также из 500 000 руб., которые находились в почтовом вагоне, нападавшие успели «экспроприировать» лишь 66 000 р. В окрестных лесах находят разные предметы, брошенные «экспроприаторами».
Ноябрь
ПОЛТАВА, 5,ХI. (Офиц. корр.). 4-го ноября в десятом часу вечера убит при выходе из своего дома начальник 9-й пехотной дивизии генерал-майор Полковников. Генерал садился в экипаж, вдруг раздалось несколько выстрелов сзади, и лошади понесли. Генерал выпал из экипажа и оказался мертвым. Теми же выстрелами убит случайно проходивший солдат Елецкого полка. Стрелявшие скрылись.
ОДЕССА, 10, ХI. Сегодня, после похорон убитого помощника пристава Лашкевича, толпа, возвращаясь с кладбища, пыталась начать еврейский погром. На Толкучем рынке разбито и ограблено несколько мелочных лавчонок. Мерами полиции погромщики были окружены и задержаны и порядок был восстановлен, хотя паника в этой местности большая. Черносотенцы нанимали мальчиков, обещая по 20 коп. за каждое разбитое в еврейских квартирах и лавках окно.
ОДЕССА, 11, ХI. «Союз русского народа» наградил золотыми часами двух солдат, застреливших во время столкновения с полицией трех молодых людей, скрывавшихся от преследования после убийства помощника пристава. На часах надпись: «За убийство анархистов-евреев».
КУТАИС 13, ХI. Передаю подробности ограбления почтового поезда на чиатурской ветви. Под поезд была брошена бомба. Одновременно около 50-ти человек стаи обстреливать поезд из трехлинейных винтовок. Четыре солдата охраны отвечали, но тотчас один из них был убит, трое ранены; машинист тоже был ранен. Паровоз, никем не управляемый, забуксовал на подъеме. Тогда грабители ворвались в почтовый вагон, вскрыли сумку, захватили свыше 20-ти тысяч рублей, и скрылись. Все розыски пока ни к чему не привели.
ТВЕРЬ, 18, ХI. Сегодня начался суд над убийцей губернатора Слепцова. Суд происходит в помещении тюрьмы, так как подсудимый еще не поправился и даже на суде присутствует лежа в кровати.
ТВЕРЬ, 18, ХI. Убийца Слепцова приговорен к смертной казни. Защита подает кассационную жалобу.
07 декабря (24 ноября) 1906 года
Погромы за год от 17-го октября 1905 года по 17-е октября 1906 года, включая седлецкий, повлекли за собою, по словам "Стр." следующие жертвы среди еврейского населения России. Пострадало 38 225 семейств, или 162 700 человек. Материальный ущерб равен 52 119 703 руб. Убито на месте 985 человек, потеряли навсегда трудоспособность от тяжелых ран 1442 человека, ранены десятки тысяч. Остались после погрома 308 вдов, 328 сирот, потерявших только одного родителя и 211 круглых сирот. Пожертвования в общем составляют 10% потерь, или около 5 210 000 рублей. Наибольший процент этих денег - 51% доставила Америка, 21% - Германия, 12% - Англия с колониями.
29 (16) декабря 1906 года
ОМСК, 15, ХII. Губернатор Литвинов убит на улице шестью выстрелами. Убийц было трое. Они приехали на подводе и скрылись. В то же время на Бойкой улице убиты выстрелами городовой и приказчик, ранен преследовавший преступника казак.
09 января (27 декабря) 1907 года
Сегодня, в 10 час. утра, на Екатерининском канале, по дороге в главный военный суд, выстрелом из револьвера убит наповал главный военный прокурор генерал Павлов.
---
Об этом убийстве наш корреспондент сообщает следующие подробности.
В 9 часов утра генерал Павлов выехал в экипаже из дома, где он живет и направился в главный военный суд. На Мойке, недалеко от здания военного суда, в его карету было произведено шесть револьверных выстрелов. Генерал Павлов был убит наповал. Стоявший туже близко городовой тяжело ранен. Ранен также случайно проходивший мимо какой-то мальчик. Нападавших было несколько человек. Один из них убит; другой, который был одет в форму матроса, отстреливался в течение четверти часа от окруживших его полицейских. Он поскользнулся и упал, после чего был схвачен.
Крушение Российской Монархии №2. Бесы.
07 Июль 2019 08:53 #388
Александр Дикгоф-Деренталь и Эмма Сторэ
Мы знаем, что глупого попа Гапона в 1906 году убил злобный сионист Петька Рутенберг
Тем не менее, есть еще одна версия... Убил Гапона непосредственно некий Александр Дикгоф-Деренталь. Хотя почему некий... Это была одно время довольно значительная фигура в бесовских кругах. Вот мы и посмотрим, шо он за Дикгоф....
Был Александр барон и типа адъютант Савинкова, как теперь говорят. Что удивительно, сам Савинков ничего не говорит о Дикгофе-Дерентале в своих Воспоминаниях Террориста.
Не говорит о нем ничего и Петр Рутенберг в воспоминаниях об убийстве Гапона.
4 марта Рутенберг явился в ресторан Контан и, по условию с Гапоном, спросил отдельный кабинет г-на Иванова. Лакей ответил ему, что такого кабинета нет. Рутенберг удалился.
Гапон объяснил ему на следующий день, что произошло недоразумение и что Рачковский приглашает его на свидание в ближайшее воскресенье.
Рутенберг не стал ждать этого воскресенья. Беседы с Гапоном привели его в чрезвычайно нервное состояние. Кроме того, в происшедшем "недоразумении" он увидел обман, если не со стороны Гапона, то со стороны Рачковского. Он решил ликвидировать дело и уехать за границу, о чем и сообщил запискою Азефу.
Все подробности я узнал в марте, когда вернулся, после поездки в Варшаву, в Гельсингфорс. Я пробыл в Гельсингфорсе дня два и снова уехал. Я уезжал в уверенности, что дело Гапона--Рачковского ликвидировано окончательно и что Рутенберг за границей.
В самом конце марта я снова был в Гельсингфорсе. Я увиделся с Азефом на квартире у Айно Мальмберг, где он жил. Он выслушал мой рассказ о положении дел в Москве и Петербурге и затем, помолчав, сказал, как всегда, равнодушно:
-- А ты знаешь, Гапон убит.
Я удивился.
-- Кем?
-- Мартыном (Рутенбергом).
Я удивился еще более.
-- Когда?
-- Двадцать второго, на даче в Озерках.
-- Партия разрешила?
-- Нет. Мартын действовал самостоятельно.
Рутенберг был в Гельсингфорсе. Я нашел его в Брунспарке у г. Гумеруса, второго редактора журнала "Framtid". Рутенберг еще находился весь под впечатлением убийства Гапона. Он сказал:
-- Я собирался уехать в Бельгию. Но, приехав сюда, я задумался. Хорошо, -- Рачковского убить невозможно, но Гапона можно убить. Я решил, что я обязан это сделать.
Я спросил его:
-- Но ведь ты же знал, что центральный комитет не разрешил убить одного Гапона?
Он ответил:
-- Как не разрешил? Мне было сказано: если обоих вместе нельзя, то убить одного Гапона?
Я не возражал. Я спросил:
-- А где Двойников?
-- Продал лошадь и пролетку и теперь здесь.
Затем Рутенберг рассказал мне следующее: решив убить одного Гапона, он пригласил его на снятую заранее дачу в Озерках, якобы для последних переговоров о своем решении поступать на службу в полицию. Он собрал несколько человек рабочих, лично ему хорошо известных, членов партии, из которых некоторые шли вместе с Гапоном 9 января, и сообщил им все свои разговоры с Гапоном. Рабочие сперва не поверили. Рутенберг предложил им убедиться в правдивости его слов и только тогда приступить к убийству. Один из этих рабочих ожидал Гапона и Рутенберга на ст. Озерки, как извозчик. Пока они ехали на дачу, он, сидя на козлах, слышал весь разговор Гапона с Рутенбергом и убедился, что Гапон, действительно, предлагает Рутенбергу поступить на полицейскую службу. То же самое повторилось на даче. В пустой комнате, за прикрытой дверью, несколько рабочих слышали разговор Рутенберга с Гапоном. Гапон никогда не говорил так цинично, как в этот раз. В конце разговора Рутенберг открыл внезапно дверь и впустил рабочих. Несмотря на мольбу Гапона, рабочие тут же повесили его на крючке от вешалки.
Рассказывая, Рутенберг чрезвычайно волновался. Он говорил:
-- Я вижу его во сне... Он мне все мерещится. Подумай, -- ведь я его спас девятого января... А теперь он висит!..
Был ли барон одим из тех рабочих... Выглядит странным.
Ходят слова известного сыщика Бурцева после революции
Это тот самый Деренталь-Дикгоф, убийца Гапона, который затягивал петлю на его шее в Озерках в 1906 г. Тогда он собственноручно повесил Гапона за то, что тот завязал сношения с охранниками, а в настоящее время он сам продал большевикам всего самого себя и сделался их профессиональным чекистом!
Деренталь, как и Савинков, считался у большевиков смертником. Он участвовал всегда во всех фазисах борьбы Савинкова с большевиками. Его участь несомненно должна была быть одной одинаковой с участью Савинкова.
Но самого источника найти не удалось. Утверждается, что это было в "Иллюстрированная Россия", 1927, № 42 (127), 15 октября или в «Былое» (1933, № 2)
В общем, мутное дело
С а в и н к о в . —Я был председателем русского политического комитета, в состав которого входили Философов, Буланов, Ульяницкий, Дикгоф-Деренталь, Симановский и мой
брат
Дикгоф-Деренталь—бывший сотрудник «Русских Ведомостей», участник белогвардейского движения с 1917 года, один из преданнейших савиниовцев.
В докладе статского советника Гартинга от 14/27 июня за № 213, между прочим, указывается, что при убийстве Гапона, кроме Рутенберга, присутствовал и «неизвестный сотрудник Департамента».
Но опять ни одного слова о Дикгофе-Дерентале...
Так и напрашивается мысль, что был барон просто стукачок...
Так или иначе, из России барон быстро слинял, стал писателем и женился на Эмме Сторэ, дочери одесситки. Эта самая Эмма стала Любовь Ефимовна Дикгоф и любовницей Бориса Савинкова.
И вот тут следов становится больше, особенно касающихся последних лет жизни Бориса Савинкова
Но мы и без того уже назначили день отъезда, ибо Дима писал, что в Варшаву приехал Родичев и, главное, посланец от Савинкова — Деренталь, который должен переговорить с Пилсудским и дать знать Борису, когда приезжать. Этого Деренталя мы не знали раньше. Дима о нем писал: «Человек серый».
Вот. Человек серый...
Деренталь, стертый блондинчик довольно симпатичного вида с обвязанной шеей (его варшавский парикмахер заразил какими-то нарывами), — жил бездейственно, дожидаясь возвращения Пилсудского с фронта (а он вернулся только 17-го, в один день с нами, и когда мы ехали — мы везде видели еще не снятые гирлянды «встречи», как на станциях от Седлеца, так и в Варшаве).
Деренталь, как выяснилось, был, действительно, Борисов «преданный», но появившийся уже как-то в более последний период. Сам по себе — он средний эмигрантский памфлетист, — вообще «писатель», — даже писал в «Русских ведомостях», — из Испании.
О других его связях с Борисом скажу потом, а пока я узнала, что Деренталь, да еще с женой, сопровождал Бориса по Совдепии весь предпоследний год; был сначала в Москве, потом проделал Ярославское восстание, потом, когда Борис чуть не умер от холеры в имении адмирала Одинца, — жена его («типичная парижанка», как говорит Деренталь) ухаживала за ним; затем они очутились в Сибири; наконец оттуда вместе, на пароходе, в Париж, обогнув чуть не весь земной шар.
Кстати: насчет Деренталя я сначала не все понимала, до одного факта. Раз, еще в самом начале июля, в начале «дела» — пришел Деренталь и стал прибедняться: «Вот я теперь еду в Латвию и в Эстонию для тамошнего формирования, Борис Викторович посылает. И непременно завтра. На послезавтра у меня есть билет, но Борис Викторович требует завтра, и я должен в багажном вагоне...»
Вечером я видела С<авинко>ва и между прочим, чуть не шутя, сказала ему, почему это он так жесток и не позволяет Деренталю остаться лишний день? И — (это было первое мое изумление) — вдруг С<авинко>в осатанел: «Как! Деренталь смеет рассуждать?! Смеет жаловаться?! Да он на буфере поедет, если ему приказывают!!!» И т. д.
Тут я поняла окончательно и бесповоротно, что Деренталь — собака.
"Из вполне достоверного источника нам сообщают, что небезызвестный Дикгоф-Деренталь - адъютант Савинкова, вместе с последним приехавший в Россию и там арестованный, - в настоящее время состоит редактором бюллетеней наркоминдела, - пост, который может занять только человек, пользующиеся большим доверием не только наркоминдела, но и ГПУ.
Утверждают, что вся поездка Савинкова в Россию была организована именно им по указанию ГПУ.
("Последние Новости" Париж 21 мая 1932 года)
Приходится признать, что никаких особо сведений нету о крайне законспирированном агенте непонятно кого.
Но мы и включили его в наш паноптикум ввиду особой загадочности. Вдруг кому повезет найти о бароне что-нибудь еще интересное
А известно лишь, что его расстреляли в 1939 году а супружницу евойную, Любовь Ефимовну, сослали в лагеря, где просидела она много лет. Умерла в 1969.
Служба большевикам полна благодарностей.
Крушение Российской Монархии №2. Бесы.
12 Июль 2019 22:03 #389
Vladimirovich wrote:
Вацлав Воровский
Vladimirovich wrote:
А в следующем году, в Лозанне, его застрелил Морис Конради. После чего отдал револьвер метрдотелю и заказал траурный марш.
Как ни удивительно, суд Мориса оправдал, а где-то на сковородке тихо захихикала Вера Засулич.
А еще Леонид Ильич посвятил ему стих. И в честь него переименовали Крещатик и Поварскую в Москве. А сам он до сих пор лежит в Кремлевской стене
А СССР из-за этого разорвали все отношения с Швейцарией аж до 1946 года. Из-за того, что присяжные посмели оправдать убийцу.
Морис вообще совершил убийство, чтоб превратить суд над собой в процесс над большевизмом. Во время гражданской у Конради, племянника одного из крупнейших шоколатье в России, отец умер после побоев в ЧК, дядю расстреляли как заложника, а тётю убили грабители. Ему было за что ненавидеть шариковых-швондеров.
За 10 дней суд выслушал более 70 свидетелей защиты. Тогда в Европе знали гораздо меньше о зверствах Киевской и Харьковской ЧК, подавлении Тамбовского восстания и физическом уничтожении церкви. Тем не менее, даже услышанного от свидетелей присяжным хватило, чтобы оправдать Конради большинством голосов, 9 против 5. Было признано, что Конради действовал под давлением обстоятельств, проистекавших из его прошлого. Разумеется, его сообщника Полунина тоже оправдали, хотя и выслали из страны за злоупотребление правом убежища
до степени, что грохнули того наконец убивцы 
; также и как правило настораживает, когда перекладывают некоторую историческую инициативу/вину на спину внешних врагов... 
