Альтернативные факты. Соловьева макнули мордочкой

Кстати Соловьев прав, а картинка врет похоже.

en.m.wikisource.org/wiki/Molotov–Ribbentrop_Pact

"Государства не могут дружить по определению" имеет не больше смысла, чем "люди не могут дружить по определению".

Государства - никогда.

BB wrote: Люксембург с Лихтенштейном никогда не воевали

Люди (иногда) могут. В определённой степени.

Пакт Молотова — Риббентропа о ненападении был подписан между СССР и нацистской Германией из-за того, что Польша отказалась пропустить через свою территорию советские войска и таким образом способствовала срыву создания антигитлеровской коалиции в 1939 году. Такое мнение в беседе с Национальной службой новостей (НСН) во вторник, 8 августа, высказал директор музея Победы в Москве Александр Школьник.

«Советский Союз вынужден был в этой связи обеспечить свою безопасность и заключить с Германией пакт о ненападении, что на некоторое время предотвратило вовлечение Советского Союза в войну», — подчеркнул он, комментируя заявления польских официальных лиц, звучащие в последнее время.

Школьник также добавил, что вина за начало Второй мировой войны лежит исключительно на Третьем рейхе, которому «попустительствовали правительства Великобритании и Франции».

Целый директор так сказал

Наши государства были обречены на конфликт, поскольку они стремились к противоположным целям. У Польши не было восточной границы: Версальский договор 1919 года определил только западную. В России, которую отделяли от Польши Белорусская и Украинская республика, продолжалась кровавая гражданская война. На юге было правительство генерала Антона Деникина, в Сибири — Александра Колчака, на Петроград наступал белый генерал Николай Юденич, а дальние оконечности Сибири оккупировали японцы и американцы. На Дону появилась казацкая республика, а Финляндия и Балтийские республики от России откололись. Сложно было даже сказать, которая Россия — настоящая, ведь у нее не было единого признанного за рубежом руководства.

Центральная большевистская Россия, которая контролировала обе столицы, Москву и Петроград, заявляла, что она не является государством, поскольку у пролетариата нет одной родины. Она мечтала принести пламя революции на Запад. На пути к претворению этого плана в жизнь стояла в ноябре 1918 года Польша, которую Сталин (народный комиссар по делам национальностей) называл помехой.

Пилсудский считал, что на восток от польских земель (на пространстве между Россией и Германией, Балтийским и Черным морями) вместе с народами, населяющими эту территорию, нужно создать зону безопасности, которая станет гарантом и нашей, и их независимости. Четкого изложения этой концепции на бумаге нет, но речь шла о том, чтобы создать союз государств, противостоящих России. На исторических литовских землях это должно было принять одну форму, а на украинских, где уже существовало самостоятельное государство, — другую. Цели Пилсудского противоречили намерениям большевиков. Сталин презрительно назвал государства, лежащие между Россией и Германией, «лимитрофами», а белорусам и украинцам даже отказывал в праве называться самостоятельными народами.

Советская сторона раздумывала о начале военных действий уже в 1918 году. Когда 11 ноября 1918 на Западе подписали соглашение о прекращении военных действий с Германией, большевики решили, что Брестский мирный договор от 3 марта 1918 можно больше не соблюдать. По нему они отдали немцам огромные территории на востоке, в том числе Белоруссию, Украину и Прибалтику. 16 ноября 1918 года красная Западная армия начала операцию «Висла». Ленинские инструкции предписывали ей устанавливать по пути «национальные» правительства: литовское, латышское, белорусское. Польского еще не было, но его готовили: появился Польский комитет, сформированный из польских коммунистов. В состав Западной армии помимо литовских и латышских подразделений входила Западная стрелковая дивизия с варшавским, люблинским, седлецким и так далее полками.

— В 1919 году обе стороны копили силы. Началось формирование польской армии.

— Советская сторона обладала перевесом. Красную армию начали создавать в феврале 1918 года, следуя идее Троцкого, что только регулярные вооруженные силы, в состав которых входят профессиональные военные, смогут разжечь в Европе революцию. Состоявший из коммунистов политический аппарат Западной армии (позднее — Западного фронта) занимался созданием руководства новых республик: белорусской, литовской и других. Они должны были стать элементами европейской или даже мировой советской державы.

В апреле 1919 года Пилсудский захватил Лиду, Барановичи, Слоним и Вильно, а в конце 1919 отбросил большевиков далеко на восток. Фронт проходил уже на линии Западной Двины, Березины, рек Птичь и Случь.

— Почему большевики им это позволили?

— Им пришлось сосредоточиться на гражданской войне, а Польша была слишком сильна, чтобы захватить ее без дополнительной подготовки. Ленин считал, что «польский октябрь» рано или поздно наступит, нужно только подпитывать его изнутри революционным топливом. Основным элементом он считал общественные настроения. Создать почву для революции были призваны коммунистическая и антивоенная пропаганда, а Красная армия — разжечь искру своими штыками.

Во второй половине 1919 года поляки вели переговоры с большевиками в Беловеже и в Микашевичах. Мне удалось ознакомиться в Москве с записями этих разговоров, которые сделал представитель Пилсудского Игнаций Бернер (Ignacy Boerner). Ленин был готов отдать Польше всю Белоруссию в обмен за мир и международное признание. Пилсудский старался, однако, понять его истинные намерения, так что польская сторона поставила два условия. Она требовала, чтобы латышам отдали важный транспортный узел Двинск, а на Украине перестали преследовать Петлюру. Большевики назвали эти требования неприемлемыми, а поляки (совершенно справедливо) сочли такую реакцию свидетельством их агрессивных намерений. Ленин не стремился к миру. Он тянул время, чтобы накопить силы.

— Россия не могла отдать Украину?

— Она была ее житницей. Там производили около 40% всего объема зерна, там находились стратегические черноморские порты, а Донбасс и Кривой рог давали сырье. Ленин не мог от этого отказаться.

— В тот момент, когда шли переговоры Бернера с Мархлевским (Julian Marchlewski), большевики стали брать верх в гражданской войне.

— Осенью ситуация еще оставалась неопределенной, но в декабре 1919 года большевики получили возможность сконцентрировать свои силы и направить их против Литвы, Польши и Украины. Однако в руках Пилсудского был важный козырь: с августа 1919 года он читал не только публичные заявления большевиков, но и их секретные сообщения, которыми его снабжала радиоразведка. На официальном уровне большевики говорили о мире, но на самом деле они готовились к войне. Пилсудский не мог объявить в Сейме, что у него есть доступ к шифрограммам, ведь тогда бы он лишился своих преимуществ. Он говорил: «Секрет остается секретом, если о нем знаю только я, но если я поделюсь им, у меня останется лишь половина секрета».

— Весной 1920 года он пошел на Киев. Какую стратегическую цель он преследовал?

— Мы знаем об этом из его выступления в Высшей военной школе и содержания политического договора с Украиной. Речь шла о восстановлении независимого украинского государства: это позволяло наполовину сократить границу между Польшей и Россией, а, значит, и фронт. Политическая цель пересекалась со стратегической. Благодаря радиоразведке Пилсудский знал, что украинцы сопротивляются «москалям». Однако для создания государства сопротивления оказалось мало, через некоторое время стало понятно, что Украина и Польша слишком слабы, а мир этой темой не интересуется......

.......— В начале сентября стало ясно, что большевики потерпели поражение.

— Не забывайте, что в их армии было пять миллионов человек! Фронт стабилизировался на линии Немана и Буга. В Красную армию прибывало подкрепление. Часть разбитых под Варшавой дивизий интернировали в Восточную Пруссию, а место погибших занимали тысячи новых бойцов.

Лев Троцкий, будучи наркомом по военным делам и главой Революционного военного совета, должен был проанализировать, в каком состоянии находятся эти войска. В докладе он написал, что они способны защищаться, но не идти вперед по могилам своих предшественников. На его взгляд, шансов провести наступление не было. Ленин, однако, рвался в бой.

— Мир был выгодным?

— Мы не смогли в полной мере воспользоваться нашими успехами. Польские войска стояли на сто с лишним километров восточнее линии, по которой позднее прошла граница. Переговоры вел, в частности, генерал Станислав Грабский (Stanisław Grabski) — противник Пилсудского. Он отказался продвигать украинский вопрос и не принял советского предложения: Ленин был готов отдать Минск и большую часть Белоруссии. Тем не менее Рижский договор стал дополнением к Версальскому и в течение 20 лет служил опорой мира в Европе. Мы отстояли нашу независимость, остановили большевистскую революцию, но проиграли войну за свободную Украину.

Ленин был готов отдать Польше всю Белоруссию в обмен за мир и международное признание. Пилсудский старался, однако, понять его истинные намерения, так что польская сторона поставила два условия. Она требовала, чтобы латышам отдали важный транспортный узел Двинск, а на Украине перестали преследовать Петлюру. Большевики назвали эти требования неприемлемыми, а поляки (совершенно справедливо) сочли такую реакцию свидетельством их агрессивных намерений. Ленин не стремился к миру. Он тянул время, чтобы накопить силы.
— Россия не могла отдать Украину?

— Она была ее житницей. Там производили около 40% всего объема зерна, там находились стратегические черноморские порты, а Донбасс и Кривой рог давали сырье. Ленин не мог от этого отказаться.

Т.е неотдача Украины - внимание, господа присяжные - "свидетельство агрессивных намерений" москалей.
— В тот момент, когда шли переговоры Бернера с Мархлевским (Julian Marchlewski), большевики стали брать верх в гражданской войне.

Идеальный способ нейтрализации свидетеля — не убийство, подкуп или запугивание: всё это чревато осложнениями. Идеальный способ — перевод свидетеля преступления в статус обвиняемого. Много лет назад Европа совершила преступление. А свидетель все эти годы мучается интеллигентским вопросом о причинах ненависти Европы к нему. Да в том и причина, что ты жив и не хочешь каяться в ее преступлении, снять с ее души грех.

В этом году исполняется 80 лет со дня подписания так называемого пакта Молотова — Риббентропа (ПМР). И можете не сомневаться, помоев на Россию будет вылито не меньше, чем 10 лет назад, в годовщину 70-летия. Та история, правда, началась с конфуза, когда 400 с лишним депутатов Европарламента подписали декларацию об объявлении 23 августа «Европейским днем памяти жертв сталинизма и нацизма». Но избранники «евронарода» так спешили отреагировать на принуждение Грузии к миру, что декларацию приняли «сильно заранее» — 23 сентября 2008 года, почти за год до 70-летия подписания ПМР в 1939 году зато ровно за неделю до 70-летия… Мюнхенского сговора в 1938-м.

Россия застряла в «петровской парадигме»: «мы — европейцы», «мы такие же, как вы», «мы всегда были вместе в трудную минуту». Да бросьте. Попросим на минуту забыть слова гения российской дипломатии Александра Безбородко: «Не знаю, как при вас, молодых, будет, а при нас ни одна пушка в Европе без нашего разрешения выстрелить не смела!», но Россия в последние 300 лет была преимущественно объектом европейской политики. Иногда к ней проявляли знаки уважения и даже подобострастия, но лишь для того, чтобы втянуть в очередную, совершенно ненужную ей войну. Когда же Россия пыталась стать субъектом политики, Европа каким-то немыслимым образом объединялась в «евросоюзы» и шла Россию усмирять. С одинаковым удовольствием как под Наполеоном Бонапартом, так и под Адольфом Гитлером.

Неисчерпаема тема «пакта Молотова — Риббентропа» и гипотетического «секретного протокола» к нему. Скажем здесь только, что лет 10 назад автору этого материала удалось задать вопрос военному историку, писателю, который, несмотря на все претензии к нему и методам его исследований, безусловно, стал отцом исторической публицистики о Великой Отечественной, разбудил живой интерес к ней. Это Владимир Резун (Виктор Суворов). А вопрос был: какая альтернатива пакту была у Сталина? Автор «Ледокола» поплыл: понес ахинею о том, что Сталин должен был пригрозить Гитлеру экономической блокадой, а закончил еще лучше — предложением в «крайнем случае» разделить Польшу, но «не до конца», оставив некий буфер между Германией и СССР (преодолеваемый за несколько дней, но ценой чего стало бы вступление СССР во Вторую мировую, ага).

Дух, буква и смысл пакта и даже протокола (и его исполнения!): СССР не будет воевать с Германией в одиночку, а линия на карте — предел, за который Германия не должна заходить, и, естественно, переходящий под контроль СССР. Это было юридически неоспоримо, поэтому в сентябре 1939 года ни Польша, ни ее «союзники» Англия и Франция войну СССР не объявили. Остается 70 лет давить на «мораль». Морализаторы — это те, кто с 1934 года позволил Гитлеру похоронить военные статьи Версальского договора, забрать Рур, Саар, Австрию, Судеты, всю Чехию, Мемель, а потом выбрал датой начала 2МВ Польскую кампанию только потому, что Лондон и Париж изволили объявить войну своему выкормышу. И… играли в футбол на «линии фронта» на виду противника еще более полугода Странной войны.

Мы заложники дурно понимаемого «интернационализма». Как-то было принято в Союзе, что если народ имел титульный автономный округ или область, то ему полагался один «национальный писатель» — член Союза писателей СССР, а так-то пусть пишет что попало, да хоть вообще не пишет: переведут его на русский как надо. Если автономная республика, — то два писателя и один поэт, если союзная, — добавьте режиссеров и композиторов. Нет, чернить не будем, бывало и выстреливало, сами удивлялись.

Вот так же было и в соцлагере: ну по определению не могли братские народы быть в годы войны прихвостнями нацистов! Шесть лет чехи преспокойно пили пиво в оккупации. К счастью, осталось несколько десятков коммунистов, которые спасли «честь» народа. Юлиус Фучик с его «Репортажем с петлей на шее». Ну и организованное британской диверсионной группой покушение на Рейнхарда Гейдриха картинку подправило. Уничтожение карателями деревни Лидице и убийство полутора тысяч невинных людей стало для Чехии «свидетельством о сопротивлении», а ограбление в 1945 году трех миллионов судетских немцев полностью покрыло моральный ущерб.

В Польше акции Армии Крайовой до 1 августа 1944 года можно сосчитать по пальцам одной руки: берегли силы для Варшавского восстания, когда подойдет Красная Армия и можно будет поставить Сталина перед фактом «Мы здесь власть». Не получилось. Как заявил Антон Мачеревич в бытность министром обороны Польши:

«Нужно отдавать себе отчет в том, чем было Варшавское восстание. Это была крупнейшая битва, которая предрешила судьбы Европы, потому что только благодаря этому фронт был удержан, только благодаря этому многие страны могли сохранить независимость, только благодаря этому советская армия не пошла дальше на запад. А так могло быть, нужно отдавать себе в этом отчет: советская армия могла пойти гораздо дальше на запад, чем пошла, если бы не жертва Варшавского восстания».

То есть, Сталин не ошибся. Чудеса… А вот поляки сплоховали. Следовало не восстание поднимать, а объединиться с Вермахтом и — на Москву. Тогда, по логике Мачеревича, все страны Европы сохранили бы независимость. В 1939 году 3 млн поляков, каждый шестой, вдруг стали фольксдойче — вспомнили о немецких корнях или о том, что были подданными Германии и Австро-Венгрии до Первой мировой. Набралось бы и больше, работа в архивах кипела, но у фольксдойче была почетная, но неприятная привилегия — служить в Вермахте, поэтому после декабря 1941-го притягательность смены отечества резко снизилась.

В 1941-м и позже с нацистской Германией в Европе, кроме СССР, воевали только Британия, главная виновница этой войны, и коммунистическое подполье (а также троцкисты, анархисты и другие левые силы, но в СССР эту тему не акцентировали) в Польше, Словакии, Югославии, Греции, Франции, Италии. Очень важно: они гибли не только, а иногда не столько от рук оккупантов, сколько от рук местных коллаборантов и пронацистских режимов. Ну и когда мы скажем это Европе в лицо? После 80-й годовщины пакта? После 90-й? 100-й? Ключевое слово «после». После того, как преступники снова и снова повторят фейки геббельсовской пропаганды про «совместный парад в Бресте»?

Но что можно сделать? Да ничего особенного. Делать то, что мы просто должны делать.

13 марта выразить соболезнования Австрии в связи с 81-й годовщиной аншлюса.

14 марта выразить соболезнования Чехии в связи с 80-й годовщиной оккупации страны (того, что от нее осталось после аннексии Судет полугодом ранее).

17 марта выразить соболезнования Литве в связи с ультиматумом Польши в 1938 году. Об аншлюсе Австрии говорят часто, а вот о том, что на следующей неделе Польша «доела» Вильно, известно гораздо меньше. 17 марта Польша выдвинула Литве ультиматум с требованием установления дипломатических отношений, т. е. признания польской оккупации Вильно в 1920 году. На ответ отводилось 48 часов, Каунас в них уложился.

А 22 марта выразить соболезнования Литве в связи с 80-летием аннексии Германией Мемеля.

И обязательно в июне-августе выразить соболезнования Литве, Латвии, Эстонии, Украине в связи с преступлениями местных сторонников нацистов, которые стреляли в спину бойцам Красной Армии, уничтожили или выдали СС тысячи и тысячи евреев, коммунистов, комсомольцев, просто лояльных советской власти сограждан. Многие из последних были расстреляны «в назидание» семьями. Особо выделить Эстонию, чьи города и сёла встречали германские войска плакатами «Judenfrei» — «свободно (очищено) от евреев».

линия на карте — предел, за который Германия не должна заходить, и, естественно, переходящий под контроль СССР. Это было юридически неоспоримо, поэтому в сентябре 1939 года ни Польша, ни ее «союзники» Англия и Франция войну СССР не объявили.

видели эти красные линии?