Это первая и третья.

Особое коммуникативное значение фишки как «передвигающейся буквой Г» генерируется интенциональными актами, имманентными Сознанию игроков, которые в силу интерсубъективной договоренности придали конкретный игровой смысл («взаймы» — гуссерлевское «Verleihen») этому интенциональному акту, конституировавшему, в данном случае, ноэму «фигуры лошади», которая совершенно безразлична к любой языковой интерпретации.

stavrolit.ru/kant/3357/3401/

Еще на тему философии и шахмат.

Еще на тему философии и шахмат.

Итак, если нетрудно оставить потомству в завещание систему метафизики, созданную сообразно критике чистого разума, то такой подарок не следует считать малозначительным, пусть только обращают внимание на культуру разума, идя по верному пути науки вообще вместо бесцельного и легкомысленного блуждания разума ощупью, без критики, или стремятся к лучшему времяпрепровождению любознательной молодежи, которая во времена обычного догматизма так рано и в столь значительной степени поощряется к беспечному умствованию о вещах, в которых она ничего не смыслит и в которых она, как и все другие, никогда ничего не узреет, или к изобретению новых мыслей и мнений и таким образом отвращается от изучения основательных наук.

Примеры и пояснения казались мне всегда необходимыми, и поэтому в первом наброске они и в самом деле были приведены мной в соответствующих местах. Однако вскоре я убедился в громадности своей задачи и многочисленности предметов, с которыми мне придется иметь дело, и так как я увидел, что этот материал уже в сухом, чисто схоластическом изложении придаст значительный объем моему сочинению, то я счел нецелесообразным еще более расширить его примерами и пояснениями, которые необходимы только для популярности, между тем как мою работу нельзя было приспособить для широкого распространения, а настоящие знатоки науки не особенно нуждаются в такого рода облегчении. Такое облегчение, конечно, приятно, но здесь оно могло бы повлечь за собой нечто противоречащее поставленной мной цели. Правда, аббат Террасон говорит: если измерять объем книги не числом листов, а временем, необходимым для того, чтобы ее понять, то о многих книгах можно было бы сказать, что они были бы значительно короче, если бы они не были так коротки. Но с другой стороны, если добиваются понятности пространного, но объединенного одним принципом целокупности спекулятивных знаний, то с таким же правом можно было бы сказать: некоторые книги были бы гораздо более ясными, если бы их не старались сделать столь ясными. В самом деле, средства, способствующие ясности, помогают пониманию отдельных частей, но нередко отдаляют понимание целого, мешая читателю быстро обозревать целое, и своими слишком яркими красками затемняют и скрадывают расчленение или структуру системы, между тем как именно от структуры системы главным образом и зависят суждения о ее единстве и основательности.

Пограничники стали над ним глумиться, демонстративно распаковывать его чемодан. Что у Саши было, кроме одного костюма, ещё одной пары брюк и каких-то нефирменных трусов? Таможенник это всё со смаком ворошил в его убогом скарбе. Саша стоял, молчал. И когда всё это закончилось, Саша этому пограничнику-таможеннику сказал: «Благодарю вас, молодой человек. Вы значительно облегчили мне прощание с родиной»

Во-первых, философия — не гуманитарная наука. Она вообще не наука.

Если философия обязательна, то она ни к черту не годится. Сегодня обязательна, завтра нет, сегодня одному нужна, завтра нет. И ее ценность в том: она вообще в принципе ни-ко-му не нужна.

М.В.: Физики сейчас очень надеются на то, что им удастся создать некую «окончательную теорию». Насколько она действительно может быть окончательной?
П.: Ну, мы же с вами понимаем, как не физики, а нормальные, простые люди (вы, надеюсь, нормальный, простой человек?), что это чушь собачья и полное невежество. Невежество человека в его думании о своем собственном думании. Ни в коей мере думание не может быть окончательным. То есть с моей-то точки зрения, попросту, это дурачество. Это такое же дурачество, как создать какое-то там справедливое, окончательное, глобальное общество — за которое, кстати, мы уже заплатили. Это показывает нам, что мы не на вершине интеллектуальных возможностей, а где-то там, гораздо ближе к началу.

М.В.: Что для философа критерий правильности? Как он понимает, что он на верном пути?
П.: Я могу сказать для себя, а не для философа. Я не имею дела ни с человеком вообще (тоже вранье — нет никакого человека), ни с философом вообще... Для меня есть один (то есть первый) критерий правильности, который был сформулирован вовсе не мной, а одним из немногих после Эйнштейна великих физиков прошедшего XX века — Ричардом Фейнманом. Он говорил: первое, самое главное — чтобы было интересно. А дальше — нужно, не нужно, там, Нобелевская эта вонючая или не Нобелевская... Чтобы было интересно.

Философ думает так, как он хочет, прежде всего.

в этом смысле философии гораздо легче: заранее, заведомо не нужна, и теперь иди, гуляй.

Показывали жопу

Каждый сам для себя субъективно решает.

Это сейчас мы знаем, что "за все хорошее". А тогда он был злобным вольнодумцем, которого неплохо бы выпороть.
Кроме Екатериы II из рассейских амператоров и амператриц даже не вспомню, кто его ещё жаловал.

Не только лишь все, мало кто.

Фридрих Великий его привечал.

пиздить свечки во дворце.

которые еще в середине XVIII века говорили, что просветители опрокинут алтарь и трон, никто голову не включал

Продвигайте свои идеи и чем больше людей их поддержат, тем больше шансов, что они будут реализованы.