Да черт его знает, Хайдук. На моей немецкой "малой родине", в маленьком городке неподалеку от Голландии, четыре детских сада. Из них два в народе именуются "турецкими", и там действительно - только три-четыре ребенка немецкой национальности. Соответственно и из двух начальных школ одна - "турецкая". Я не знаю, хорошо это или плохо, и к чему это приведет, я только констатирую факт.
к незыблемым буграм прошлым возврата не будет, пиррон, приходится учиццо жить дружно и уважать чужую национальность, не выпендриваться пока не на Родине
Каждое упоминание Полевого в письмах Белинского неизменно сопровождается потоком брани: "Если бы я мог раздавить моею ногою Полевого, как гадину, — я не сделал бы этого только потому, что не захотел бы запачкать подошвы моего сапога. Это мерзавец, подлец первой степени: он друг Булгарина… бессовестный плут, завистник, низкопоклонник, дюжинный писака, покровитель посредственности, враг всего живого, талантливого. Знаю, что когда-то он имел значение, уважаю его за прежнее, но теперь — что он делает теперь? — пишет навыворот по-телеграфски, проповедует ту расейскую действительность, которую так энергически некогда преследовал… для меня уже смешно, жалко и позорно видеть его фарисейско-патриотические, предательские драмы народные… его дружба с подлецами, доносчиками, фискалами, площадными писаками, от которых гибнет наша литература, страждут истинные таланты и лишено силы все благородное и честное, — нет, брат, если я встречусь с Полевым на том свете, и там отворочусь от него, если только не наплюю ему в рожу. Личных врагов прощу, с Булгариным скорее обнимусь, чем подам ему руку от души"
На днях обнаружил, что, оказывается, "Молодая гвардия" выпускает серию ЖЗЛ: Современные классики. И первый выпуск посвящен не кому-нибудь, а Юрию Полякову, нынешнему главреду Литературной газеты (которой он руководит, вот не ожидал, аж с 2001 года, а я-то думал, что лет 5 от силы). Толстенный такой том - более тысячи страниц! И цена соответствующая - по рублю за страницу. А второй выпуск посвящен, тоже неслабо, - Лимонову! Втрое тоньше, но по два рубля за страницу. ))
и даже уже прочитал. Заметно разочарован, ибо ожидал другого, а это оказался сборник его (Полякова) эссе, несколько подновленных, об обстановке написания и судьбе его литературных произведений, их публикации, постановке на сцене, экранизации и т.п. Из всей книги почерпнул всего одну ценную мысль. ((
Был такой совершенно эпический и любимый мной персонаж (из числа великих неудачников) - Пьер Дриё Ла Рошель. Он был странным, сумасшедшим человеком, с откровенно неприятными политическими и общественными взглядами, но в нем было так много таланта, что от него нельзя просто отмахнуться. Безмерно талантливый журналист и писатель, ставший нацистом еще в 1930-е, презиравший официальный французский культ Республики и его главных жрецов. Когда в 1924 году хоронили Анатоля Франса - "самого французского, самого парижского художника", группа литераторов, в которую входил и Ла Рошель опубликовала коллективный памфлет под названием "Труп", с такими вот заголовками - "Обыкновенный старикашка", "Не подлежит погребению", "Вы уже дали пощечину мертвецу?".
Ла Рошель был таким - яростным, страстным радикалом-сюрреалистом, презиравшим окружавший его либеральный и буржуазный мир. По нему как катком проехалась мировая война (на фронт он ушел с "Заратустрой" Ницше), сильно изменившая его восприятие реальности - он стал видеть войну везде и во всем, бояться и ненавидеть ее, а также тех, кто его на эту войну посылал: политиков, журналистов, буржуа и обывателей.
Но как он был талантлив! Он писал восхитительные книги, в которых с горечью и болью рисовал грядущий закат Европы и гибель Франции и всего того, что она десятилетиями олицетворяла. Не удивительно, что с такими взглядами он со временем стал фашистом - фашизм в принципе довольно декадентское политическое течение (хотя и любят себя отсылать к "традиции" и "истокам"; уверен, что повернись история немного по-другому, фашистом стал бы и Блок, и Хлебников, и Катаев, и Гумилев). Ла Рошель ездил в Германию, восхищался национал-социализмом, и ненавидел ту среду, в которой вращался в Париже - презирая ее за еврейскость, масонство и любовь к либерализму.
Но хоть он и был нацистом и коллаборационистом, он оставался в какой-то степени порядочным человеком. Писатель-коммунист Андре Мальро предлагал ему вступить танковую бригаду, воевать с немцами - чтобы добиться прощения за свои грехи, но Ла Рошель отказался. А ведь в начале оккупации Дриё вытребовал у немцев - в обмен на свой активный коллаборационизм - освобождения из лагерей военнопленных писателей, в том числе Сартра, и гарантий неприкосновенности для антифашистов Мальро и Полана, коммуниста Луи Арагона, издателя Гастона Галлимара. Все это, впрочем, не мешало ему возглавлять во время войны Nouvelle Revue Française, превращая его по мере в сил в пронацистский листок, а также поддерживал Дорио.
Во время войны он вел знаменитый дневник, полный желчи, ярости, боли, ненависти и отчаяния - в нем он сначала восхищался Гитлером, потом разочаровался в нем и стал восхищаться мощью советского империализма и кровавой жестокости Сталина. Он много раздражался, ведь он так надеялся, что в какой-то момент мерзкая парламентская демократия будет уничтожена совместными усилиями красных и коричневых. Этого не случилось, и сидя в своей парижской квартире он потихоньку сходил с ума, все больше погружаясь в пучину антисемитизма. В конце концов, совершенно не желая попадать ни в руки американцев, ни возвращающихся францухских властей, Ла Рошель с третьей попытки покончил жизнь самоубийством, засунув голову в газовую плиту (по другой версии - отравившись люминалом).
Потом, спустя почти 20 лет Луи Маль снимет по одной из его самых известных книг фильм "Блуждающий огонек" - наверное, один из лучших фильмов о суициде и депрессии. Главный герой, сыгранный Морисом Роне действительно трогает и заставляет почувствовать и боль, и тоску, и внутреннее безумие и желание смерти. Такие вещи меня всегда поражают - как в человеке может сочетаться столько всего - безумная желчь с ярким и пронзительным талантом, острота ума с зашоренностью взглядов, а личная беспорядочная жизнь с представлениями о неких правильных моральны идеалах.
Но раз такое бывает, то зачем-то и кому-то это нужно. И слава Богу.
Знаете, какая самая массовая общественная организация была в СССР? Всесоюзное добровольное общество любителей книги (ВОК). Организация возникла в 1975 году, за первый год работы в ВОК вступило 1,9 млн. человек, его отделения появились в 3 тыс. районах, всего же было 47 тыс. первичных ячеек.
На пике деятельности, в 1989 году, численность ВОК достигла 19,7 млн. человек.
ВОК была важна тем, что давала людям легально собираться в казённых помещениях и общаться (ну и меняться книгами, покупать их). Те самые горизонтальные связи, которых так не хватало в вертикальном советско/российском обществе.
Ещё одна важная заслуга ВОК - оно дало возможность заработка провинциальным литераторам. Пробиться в центральные и даже местные журналы, а тем более напечатать книги у подавляющего их числа не было возможности, но жить ведь на что-то было надо. И тогда таких людей оформляли лекторами ВОК с максимальной гонорарной ставкой 150 рублей в месяц (для этого надо было читать по 2 лекции каждую неделю). На пике в ВОК было более 14 тыс. таких лекторов. Тот самый вэлфер, который позволял людям заниматься творчеством.
Ну а при крахе СССР рухнула и эта конструкция - ВОК. Очень жалко.
По 17-18 рублей за лекцию получается. Очень недурно
Военный юрист Жиркевич в 1903 году приехал в гости к Льву Толстому в Ясную Поляну. Писателю уже 75 лет, а он пашет на лошади, работает в саду, пишет статьи. В чём же секрет такого физического и творческого долголетия, удивляется Жиркевич. Толстой отвечает, что в том числе (кроме праведности жизни) - в правильном питании. Жиркевич записал три главных блюда Льва Толстого, которые тот всем рекомендовал: куриный бульон, яйца всмятку и много разных каш.
Ну да. Недоступная-таки крестьянам еда. А в Крейцеровой сонате восхвалял хлеб, лук и квас. Гондон и есть гондон, даже в мелочах.
Да очевидное же враньё. Ондри, что Вы мусор тащите. При чём тут крестьяне, вообще непонятно. Характеристика же "гондон" справедлива - по отношению к автору текста и верящим ему и ему подобным
-- Лев Толстой, -- сказал Коля дрожащим голосом, -- тоже не ел мяса.
-- Да-а, -- ответила Лиза, икая от слез, -- граф ел спаржу.
-- Спаржа -- не мясо.
-- А когда он писал "Войну и мир", он ел мясо! Ел, ел, ел! И когда "Анну Каренину" писал -- лопал! лопал! лопал!
-- Да замолчи!..
-- Лопал! Лопал! Лопал!
-- А когда "Крейцерову сонату" писал -- тогда тоже лопал? -- ядовито спросил Коля.
-- "Крейцерова соната" маленькая. Попробовал бы он написать "Войну и мир", сидя на вегетарианских сосисках?
Если непонятно, причем крестьяне, почитайте гондона Толстого. Это во-первых.
Это мразь, говорящая о "любви", но под любовью понимающая сугубо мусор и бред. Ну то есть гондон, как и было сказано. А князь, конечно, поднял измученный взгляд, и княжна склонилась к нему, уже не помня себя, это всё прекрасно. Слава богу, историей его учение развенчано и никогда не собирало более тысячи долбоёбов
Не ожидал, Онедри, что Толстой у вас вызывает такие сильные эмоции. Мне вот не Толстой - мне Достоевский не по душе. Причем я даже готов признать, что он - великий писатель, гений и пр. Когда-то, в пятом классе, я с восторгом прочитал "Братьев Карамазовых" - а речи адвоката и прокурора даже декламировал вслух, настолько они мне понравились. Но в более зрелом возрасте я только смог однажды дочитать до конца историю про убиение старушки-процентщицы. Все остальные попытки прочитать ФМД у меня закончились неудачей. Каждый раз повторялось одно и то же: прочитаешь страниц пятьдесят - и чувствуешь, что как-то начинает подташнивать, что чересчур уж много дерьма сосредоточил гений на этих пятидесяти страницах.
Ондри наш в расстроенных чувствах Во всём Путин виноват. А может какая-то неразумная дама, обнаглевшая настолько, что отвергла чувства такого человека Не горюйте, ондри. Не дала эта - даст другая, главное - дерзать!
Во всём Путин виноват. А может какая-то неразумная дама, обнаглевшая настолько, что отвергла чувства такого человека 
