Декаденты начала двадцатого века любили собираться кучами. Вот один раз собрались и сидели; было скучно, чем заняться — никто не мог придумать. Находчивая Зинаида Гиппиус придумала развлечение:

— Господа поэты! А вот кто придумает рифму к слову «дьявол»?

Поэты думали-думали, ломали голову, так ничего и не придумали. Через неделю Ф.Сологуб придумал: плавал!

За это его все чрезвычайно зауважали, и все декаденты написали по стихотворению с этой рифмой. Сам Сологуб написал:

Когда я в бурном море плавал
И мой корабль пошел ко дну,
Я так воззвал: «Отец мой, Дьявол,
Спаси, помилуй, — я тону.

написал Брюсов:

Хочу, чтоб всюду плавала
Везде моя ладья,
И Господа, и Дьявола
Хочу восславить я, —

написали и прочие, которые помельче.

Восемьдесят с лишним лет спустя, весной 1989, аналогичный эксперимент произвел в городе Тюмени В.Богомяков. Он рассказал тюменским деятелям богемы вышеприведенную историю. Как только он произнес «…рифму к слову дьявол», все присутствующие тюменские деятели искусств хором воскликнули:

— Хуявол!

Вот как выросла поэтическая техника в СССР за годы советской власти.

[Мирослав Немиров]

Однажды, будучи студенткой, Элис Сиболд - будущий автор нашумевшего экранизированного романа "Милые кости" - шла по кампусу и увидела молодого афроамериканца. Для нее это была удача, ведь она лицом к лицу встретилась со своим насильником. А для него это была трагедия, ведь он видел ее впервые в своей жизни, никого никогда не насиловал, но в итоге просидел 16 лет в тюрьме.
За последние годы было снято огромное число фильмов и сериалов, где изнасилование - центральная тема. Все они пользуются большим зрительским интересом, резонируют с многочисленными актуальными судебными разбирательствами и социальными изменениями, связанными с движением MeToo.

Не удивительно, что кинематографисты захотели экранизировать автобиографический роман "Счастливая" - бестселлер, сделавший Элис Сиболд знаменитостью, и рассказавший ее историю изнасилования, поимки и ареста виновника. Вот только продюсер фильма Тимоти Муччанте стал слишком дотошно читать книгу, которая с 1999 г. продавалась миллионными тиражами и пользовалась успехом у читателей во всем мире.
Элис Сиболд описала в своей книге что была изнасилована на первом курсе обучения в университете. Как случайно встретила мужчину, в котором узнала своего насильника. Как обратилась в полицию. Как ее вызвали на опознание, а она не смогла узнать того самого афроамериканца среди других похожих афроамериканцев...

В конце 2021 г. состоялся новый суд и Энтони Брэуотер был полностью оправдан. Он освободился из тюрьмы еще в 1999 г., но числился в официальном списке насильников и, естественно, был лишен возможности устроиться на нормальную работу.

Сама Элис Сиболд в свою очередь не считает себя виновной, заявляя, что всего-лишь хотела правосудия и считает Энтони Брэуотера жертвой человека, совершившего изнасилование, но вовсе не своей жертвой. А издатели заявляют, что скорее всего книга "Счастливая" будет добавлена новыми главами и выйдет в свет вновь...

Сама Элис Сиболд в свою очередь не считает себя виновной, заявляя, что всего-лишь хотела правосудия...

В обществе Н.В. Гоголя часто упрекали за то, что свои прекрасные произведения он наполняет грязью самой подлой и гнусной действительности.

На подобные упрёки Гоголь однажды ответил так:

"Может быть, я и виноват, но что же мне делать, когда я как нарочно натыкаюсь на картины, которые ещё хуже моих. Вот хотя бы и вчера, иду в церковь. Конечно, в уме моём уже ничего такого, знаете, скандалёзного не было. Пришлось идти по переулку, в котором помещался бордель. В нижнем этаже большого дома все окна настежь; летний ветер играет с красными занавесками. Бордель будто стеклянный: всё видно. Женщин много; все одеты, будто в дорогу собираются: бегают, хлопочут. Посреди залы столик, покрытый чистой белой салфеткой; на нём икона и свечи горят. Что бы это могло значить?

У самого крылечка встречаю пономаря, который уже повернул в бордель.
— Любезный! — спрашиваю, — что это у них сегодня?
— Молебен, — покойно отвечал пономарь. — Едут в Нижний на ярмонку. Так надо же отслужить молебен, чтобы Господь благословил и делу успех послал".

Писатель Юз Алешковский умер в США в возрасте 92 лет, сообщает ТАСС со ссылкой на медиаменеджера Демьяна Кудрявцева.

Из письма Ф. М. ДОСТОЕВСКОГО А. Н. МАЙКОВУ

16 (28) августа 1867. Женева

"Гончаров всё мне говорил о Тургеневе, так что я, хоть и откладывал заходить к Тургеневу, решился наконец ему сделать визит. Я пошел утром в 12 часов и застал его за завтраком. Откровенно Вам скажу: я и прежде не любил этого человека лично. Сквернее всего то, что я еще с 67 года, с Wisbaden'a, должен ему 50 талеров (и не отдал до сих пор!). Не люблю тоже его аристократически-фарсерское объятие, с которым он лезет целоваться, но подставляет Вам свою щеку. Генеральство ужасное; а главное, его книга "Дым" меня раздражила. Он сам говорил мне, что главная мысль, основная точка его книги состоит в фразе: "Если б провалилась Россия, то не было бы никакого ни убытка, ни волнения в человечестве". Он объявил мне, что это его основное убеждение о России. Нашел я его страшно раздраженным неудачею "Дыма". А я, признаюсь, и не знал всех подробностей неудачи. Вы мне писали о статье Страхова в "Отечественных записках", но я не знал, что его везде отхлестали и что в Москве, в клубе, кажется, собирали уже подписку имен, чтоб протестовать против его "Дыма". Он это мне сам рассказывал. Признаюсь Вам, что я никак не мог представить себе, что можно так наивно и неловко выказывать все раны своего самолюбия, как Тургенев. И эти люди тщеславятся, между прочим, тем, что они атеисты! Он объявил мне, что он окончательный атеист. Но боже мой: деизм нам дал Христа, то есть до того высокое представление человека, что его понять нельзя без благоговения и нельзя не верить, что это идеал человечества вековечный! А что же они-то, Тургеневы, Герцены, Утины, Чернышевские, нам представили? Вместо высочайшей красоты божией, на которую они плюют, все они до того пакостно самолюбивы, до того бесстыдно раздражительны, легкомысленно горды, что просто непонятно: на что они надеются и кто за ними пойдет? Ругал он Россию и русских безобразно, ужасно. Но вот что я заметил: все эти либералишки и прогрессисты, преимущественно школы еще Белинского, ругать Россию находят первым своим удовольствием и удовлетворением. Разница в том, что последователи Чернышевского просто ругают Россию и откровенно желают ей провалиться (преимущественно провалиться!). Эти же, отпрыски Белинского, прибавляют, что они любят Россию. А между тем не только всё, что есть в России чуть-чуть самобытного, им ненавистно, так что они его отрицают и тотчас же с наслаждением обращают в карикатуру, но что если б действительно представить им наконец факт, который бы уж нельзя опровергнуть или в карикатуре испортить, а с которым надо непременно согласиться, то, мне кажется, они бы были до муки, до боли, до отчаяния несчастны. 2-е). Заметил я, что Тургенев, например (равно как и все, долго не бывшие в России), решительно фактов не знают (хотя и читают газеты) и до того грубо потеряли всякое чутье России, таких обыкновенных фактов не понимают, которые даже (7) наш русский нигилист уже не отрицает, а только карикатурит по-своему. Между прочим, Тургенев говорил, что мы должны ползать перед немцами, что есть одна общая всем дорога и неминуемая - это цивилизация и что все попытки русизма и самостоятельности - свинство и глупость. Он говорил, что пишет большую статью на всех русофилов и славянофилов. Я посоветовал ему, для удобства, выписать из Парижа телескоп. - Для чего? - спросил он. - Отсюда далеко, - отвечал я; - Вы наведите на Россию телескоп и рассматривайте нас, а то, право, разглядеть трудно. Он ужасно рассердился. Видя его так раздраженным, я действительно с чрезвычайно удавшеюся наивностию сказал ему: "А ведь я не ожидал, что все эти критики на Вас и неуспех "Дыма" до такой степени раздражат Вас; ей-богу, не стоит того, плюньте на всё". "Да я вовсе не раздражен, что Вы!" - и покраснел. Я перебил разговор; заговорили о домашних и личных делах, я взял шапку и как-то, совсем без намерения, к слову, высказал, что накопилось в три месяца в душе от немцев:

"Знаете ли, какие здесь плуты и мошенники встречаются. Право, черный народ здесь гораздо хуже и бесчестнее нашего, а что глупее, то в этом сомнения нет. Ну вот Вы говорите про цивилизацию; ну что сделала им цивилизация и чем они так очень-то могут перед нами похвастаться!".

Он побледнел (буквально, ничего, ничего не преувеличиваю!) и сказал мне: "Говоря так, Вы меня лично обижаете. Знайте, что я здесь поселился окончательно, что я сам считаю себя за немца, а не за русского, и горжусь этим!" Я ответил: "Хоть я читал "Дым" и говорил с Вами теперь целый час, но все-таки я никак не мог ожидать, что Вы это скажете, а потому извините, что я Вас оскорбил". Затем мы распрощались весьма вежливо, и я дал себе слово более к Тургеневу ни ногой никогда. На другой день Тургенев, ровно в 10 часов утра, заехал ко мне и оставил хозяевам (10) для передачи мне свою визитную карточку. Но так как я сам сказал ему накануне, что я, раньше двенадцати часов, принять не могу и что спим мы до одиннадцати, то приезд его в 10 часов утра я принял за ясный намек, что он не хочет встречаться со мной и сделал мне визит в 10 часов именно для того, чтоб я это понял. Во все 7 недель я встретился с ним один только раз в вокзале. Мы поглядели друг на друга, но ни он, ни я не захотели друг другу поклониться.

Может быть, Вам покажется неприятным, голубчик Аполлон Николаевич, эта злорадность, с которой я Вам описываю Тургенева, и то, как мы друг друга оскорбляли. Но, ей-богу, я не в силах; он слишком оскорбил меня своими убеждениями. Лично мне всё равно, хотя с своим генеральством он и не очень привлекателен; но нельзя же слушать такие ругательства на Россию от русского изменника, который бы мог быть полезен. Его ползание перед немцами и ненависть к русским я заметил давно, еще четыре года назад. Но теперешнее раздражение и остервенение до пены у рта (11) на Россию происходит единственно от неуспеха "Дыма" и что Россия осмелилась не признать его гением. Тут одно самолюбие, и это тем пакостнее.

Но черт с ними со всеми!"

[Переслано из namtataram]
увидел на реддите обсуждение того, как первые зрители относились к диснеевскому «бемби», прочитал, что книга сильно жёстче, удивился, потому что вообще не знал про книжку, я думал, что это оригинальный сюжет, пошёл читать про автора, а там огонь.

во-первых, он был заядлый охотник и наверняка довольно много оленей оставил сиротами. и вообще к чужой смерти относился философски, если речь идёт про оленей.

во-вторых, начал он литературную карьеру вовсе не с детских книг, а с публикации порноромана с прекрасным названием «йозефина муценбахер, или история венской шлюхи, рассказанная ею самой». роман был опубликован анонимно, но сейчас у исследователей особых сомнений в авторстве нет.

и роман оказался бомбой. он переиздается до сих пор, общий тираж составляет больше 3 млн экземпляров, у него есть с десяток экранизаций (как порно, так и нет). короче, в германском мире это роман-легенда.

(героине в начале книги меньше 14 лет, но эту деталь в экранизациях пришлось изменить).

из-за того, что это порнография, роман через несколько лет после первой публикации (1906) запретили к печати, а полностью ограничения на его распространение в германии были сняты только в 2017 году, когда суд решил, что язык романа слишком архаичен, чтобы хоть кого-то возбудить (до этого книжка в течение 50 лет находилась в списке книг, опасных для детей и юношества, что существенно затрудняло продажи).

ну так вот. в какой-то момент автор — его звали феликс залтен — переключился на книжки про животных, резонно полагая, что продажи могут быть не хуже, и их уж точно не запретят.

«бемби» получилась не очень детская, но, тем не менее, это был хит и в европе, и в сша — до тех пор, разумеется, пока к власти в европе не пришли нацисты, которые, во-первых, эту книжку и другие запретили, а, во-вторых, сожгли все, что смогли найти (существенно подняв стоимость первых немецкоязычных изданий, их осталось мало).

если вам интересно, чем провинилась книжка, то нацисты решили, что олени это евреи, и перестраховались.

короче, реально на запреты чуваку не везло. дело дошло до того, что сиквел «бемби» вышел сначала на английском и только потом в оригинале (в швейцарии).

да и с переводами тоже. американцы упорно продолжали считать феликса прекрасным детским автором, и ему приходилось бороться с ними за своё искусство и, в частности, за то, чтобы из перевода не выкидывали важные для автора сцены совокупления лосей.

с другой стороны, я не знаю, есть ли другие такие примеры, но по его книгам дисней за двадцать лет снял три фильма, и все, кажется, вполне успешные, хотя великим стал только «бемби».

не так и плохо для немецкоязычного автора, который не хотел писать детских книг.

но больше всего в этой истории мне понравилась дата его смерти.

он умер в швейцарии в возрасте 76 лет 8 октября 1945 года.

ну, то есть, дождался.

Реальный граф Монте-Кристо врагов резал и травил.
Дюма, как известно, писал книги на основе реальных фактов, хотя в процессе творчества уходил от них довольно далеко.
В 1807 году уроженец Нима сапожник Франсуа Пико собирался жениться на богатой и красивой Маргарите. Его счастью позавидовал трактирщик Луппиан. Вместе с приятелями Солари и Шобаром он написал донос, что Пико — бывший дворянин и английский шпион. Беднягу бросили в тюрьму. Причем несколько лет он даже не знал за что. Сидел он, правда, не в замке Иф, а в крепости Фенестрелле. Несчастная Маргарита тосковала два года, а потом вышла за Луппиана.
Через несколько лет заточения Пико познакомился с товарищем по несчастью — итальянским священником отцом Тори. Тот проникся симпатией к молодому сокамернику, обучил его всему, что знал, рассказал о спрятанном в Милане сокровище и написал завещание в пользу Пико, после чего спокойно умер. Освободило Франсуа свержение Бонапарта, то есть просидел он не 14 лет, как Эдмон Дантес, а вдвое меньше.
Освободившись, Пико поспешил в Амстердам, где официально вступил в права наследства, затем в Италию, где отыскал клад отца Тори. В Риме он отыскал Анутана Аллю, который присутствовал при написании доноса, хотя лично и не участвовал в этом злодеянии. За перстень, ценой в 50 тысяч франков, Аллю выболтал всё, что знал.
Пико отправился в Париж, где занялся местью. Этот процесс был не столь романтичным, как в книге Дюма. Солари нашли с ножом в груди, а Шобар был отравлен. Затем Пико устроился официантом в ресторан, принадлежавший Луппиану и соблазнил его дочь от первого брака. Мститель организовал сватовство некоего дворянина к своей любовнице, а когда о свадьбе было уже объявлено, оказалось, что жених не граф, а уголовник. Разразился жуткий скандал, невеста не пережила позора.
Пико убедил юного сына Луппиана стянуть ювелирное украшение и тот угодил за решетку. После этого Пико поджог ресторан своего врага, а самого хозяина зарезал. Торжествовал он, правда, недолго. В одной из аллей Тюильри его подстерег Аллю, которому одного перстня показалось мало. Он оглушил Пико, долго пытал его в каком-то подвале, стараясь узнать, где тот прячет деньги, а потом убил его. Вся эпопея реального «Монте-Кристо» продолжалась меньше года.
Аллю сбежал в Англию, где в 1828 году признался во всем на предсмертной исповеди, причем письменно заверил свой рассказ. Через 15 лет этот документ попал в руки Александра Дюма, перо которого превратило уголовную разборку в остросюжетный романтический триллер.

Из письма Ф. М. ДОСТОЕВСКОГО А. Н. МАЙКОВУ

параллельные миры, серая мораль,