Когда началась война, отозванный из Москвы Шуле был назначен начальником печати Восточного фронта. Он ездил по лагерям военнопленных и освобождал писателей, мечтая превратить Смоленск в литературный (антикоммунистический) центр.
Как член нацистской партии, Шуле смотрел на русских свысока. Это был всесторонне образованный, молодой, энергичный немец-патриот. От подчиненных требовал усердия и добросовестности. Освобожденных им писателей нередко распекал так, как распекает строгий, требовательный хозяин нерадивых служащих. Своей уничтожающей руганью Шуле доводил до слез многих маститых литераторов. Когда писатель начинал плакать, зондер-фюрер дружески хлопал плачущего по плечу и угощал его конфетой.

История про Кафку и девочку (из фейсбука):

"Живя в Берлине, Франц Кафка каждый день прогуливался по парку. Там он однажды встретил маленькую девочку, которая потеряла куклу и громко плакала. Кафка предложил ей помочь в поиске и встретиться на том же месте на следующий день.

Куклу знаменитый писатель, конечно, не нашел. Но зато принес написанное им от ее лица письмо. «Пожалуйста, не огорчайся моему отсутствию, — зачитывал вслух Франц. — Я уехала в путешествие, чтобы повидать мир. Буду писать тебе обо всех своих приключениях». Следующие несколько недель они встречались в парке, и писатель читал девочке письма, в которых кукла в красках описывала свою поездку.

Вскоре у Кафки случилось обострение туберкулеза, и ему потребовалось отправиться в санаторий в Вену. Перед этой поездкой, ставшей для писателя последней, Кафка встретился с девочкой и подарил ей куклу. Она была совершенно не похожа на ту, что девочка когда-то потеряла. Но к ней прилагалась записка: «Мои путешествия изменили меня».
"

А звали эту девочку... Альберт Эйнштейн!

(я проверил, эта история не современная выдумка. Ее рассказала Дора Диамант, последняя возлюбленная Кафки. Но кроме ее слов, других подтверждений нет, и она впервые рассказала ее через много лет после его смерти. История была опубликована в автобиографии Диамант в 48-м и в биографии Макса Брода в 1937-м. Мне не верится)

Моя писательская жизнь началась довольно странно — в тот бесконечно давний день в нашей деревенской усадьбе в Орловской губернии, когда я, мальчик лет восьми, вдруг почувствовал горячее, беспокойное желание немедленно сочинить что-то вроде стихов или сказки, будучи внезапно поражен тем, на что случайно наткнулся в какой-то книжке с картинками. Я увидел в ней картинку, изображавшую какие-то дикие горы, белый холст водопада и какого-то приземистого толстого мужика, карлика с бабьим лицом, с раздутым горлом, то есть с зобом, стоявшего под водопадом, с длинной палкой в руке, в небольшой шляпке, похожей на женскую, с торчащим сбоку птичьим пером, а под картинкой прочел подпись, поразившую меня своим последним словом, тогда еще, к счастью, неизвестным мне: «Встреча в горах с кретином».
Не будь этого необыкновенного слова, карлик с зобом, с бабьим лицом и в шляпке вроде женской показался бы мне, наверное, только очень противным, и больше ничего. Но кретин! В этом слове мне почудилось что-то страшное, загадочное, даже как будто волшебное! И вот охватило меня вдруг поэтическим волнением

портрет хорош, да писатель дурной

Сопредседатель Союза писателей России Владимир Николаевич Крупин:
Если б я был евреем, то был бы уже объявлен классиком при жизни. Думаю так, озирая раздел «Современная русская классика» в книжном магазине. Быков, Пелевин, Улицкая, словом, обычный набор примелькавшихся фамилий. Все же видят, что их всё время кто-то толкает на экраны, на магазинные полки.
И ещё: мне очень интересно, почему евреям обязательно нужно, чтобы их называли русскими классиками при жизни? И вообще, чем плохо быть еврейским классиком?
Это что же получается? Мама говорит сыночку: «Изя, учись хорошо, русским классиком будешь». А Изе и учиться не надо: его и так объявят.

Бабушка у них была такая светская дама, полностью занималась внуком и была довольно скрытным человеком. А Олег был военным, преподавал. У него было звание подполковника, а может, и до полковника дожил. Позже устроился на хозяйственную работу. Олега похоронили на Востряковском кладбище, рядом с бабушкой. Я Зину спрашиваю, почему в Вострякове, там же еврейское кладбище, - а она: так они и были евреи. А раньше-то молчала.

Нобелевский лауреат по литературе Светлана Алексиевич похвалила президента Белоруссии Александра Лукашенко за сопротивление России. Интервью с писательницей опубликовало в понедельник, 10 февраля, издание «Наша Нiва».

«Я не знаю, кто бы мог сопротивляться Москве так, как сопротивляется Лукашенко. Таких сильных лидеров я не нахожу», — сказала Алексиевич.

По словам писательницы, это не означает, что она поддерживает белорусского президента. «Но совпали наши интересы и его интересы. Это печально, но это так», — отметила она.

«Я не знаю, кто бы мог сопротивляться Москве так, как сопротивляется Лукашенко. Таких сильных лидеров я не нахожу», — сказала Алексиевич.

Знатно...
По словам писательницы, это не означает, что она поддерживает белорусского президента. «Но совпали наши интересы и его интересы. Это печально, но это так», — отметила она.

Женская сборная России по теннису проиграла белорусской ...
www.kommersant.ru/doc/2966734
Женская сборная России по теннису проиграла белорусской команде - Лента новостей (Москва) - Издательский ...

Давно не был оффлайн в книжном магазине, но раньше, вроде, в них не бывало отдела "Современная русская классика".
Должно быть что-то вроде современная русская проза или типа того. Классика - антоним современного вообще-то.

Даже Пушкин, пока был жив, не был "современным русским классиком". "Живой классик" -это потом придумали, и это оксюморон, конечно

Классики детской литературы

Но я не знаю, как это исправить.

Наш русский классик имел пагубную страсть. Он поигрывал и так, что мог остаться без единой копейки.

Писатель винился, зарекался и все равно тащился играть. Однажды на кону стояли драгоценности жены. Все пропало на игровом сукне.

Для этого русское достояние выезжал за границу. Видно ему там игралось особенно широко и привольно.

Мои дорогие читатели, прошло больше века, как Федор Михайлович похаживал в одно игорное заведение в Висбадене. Заведение до сих пор открыто и считается лучшим казино Германии. Вслед за писателем туда приходили многие политические и культурные деятели настоящего и минувшего. Играли писатели, играли короли, играли богачи и еще множества азартных людей. Поди и выигрывали, поди и без порток оставались и уезжали домой совсем без копейки денег.

Представляете, как давно к ним захаживал Достоевский, и представляете, сколько лет на здании красуется табличка, порочащая честь русского классика, которая гласит, что в незапамятном году Федор Михайлович проигрался и остался должен в переводе на современные деньги аж 240 тысяч евро.

На днях в казино побывал и наш русский миллиардер Роман Абрамович, который приметил табличку, прочитал и потребовал снять со стены. Табличку сняли, но лишь после того как на счет казино поступили деньги - 240 тысяч евро.

Так сегодняшний русский нувориш отстоял честь великого русского писателя.

С одной стороны, а что делать то, что писатель действительно был игроком. Ушел, не заплатив. Табличка имела место быть. Не был бы Достоевский игроком, глядишь, не появился бы на свет роман "Игрок". Всем любителям азарта обязательно надо прочитать эту великую вещь.

С другой стороны, это сколько русских десятилетиями ходили в казино, взирали на табличку и не порывались закрыть долг. Опомнился и усовестился лишь бывший губернатор Чукотки. Спасибо ему большое. Вон СССР получал большие деньги за издание томиков классика и жадничал. А уж Российская Федерация сегодня занята таким количеством проблем, что действительно не до закрытия долгов.

С третьей стороны, а как бы вы назвали такой жест Абрамовича? Благотворительностью? Мотовством? Или очередным кирпичиком в создание собственного образа.