а Фофанов в ярости бросил этот премированный сборник прямо в голову гостеприимному хозяину дома.

Егор Петрович Ковалевский (1811-1858), известный географ и путешественник, был страстным картёжником, а так как увлечение карточными играми носило массовый характер, то он на этой почве встречался со многими известными людьми.

Однажды Е.П. Ковалевский рассказал Феоктистову, что несколько дней назад Н.А. Некрасов и некто Зубков обыграли какого-то тамбовского (или саратовского) помещика. Бедолага приехал в Петербург, чтобы заложить своё имение, но все полученные деньги он проиграл указанным игрокам.

В этой истории не было ничего необычного, а Н.А. Некрасов был известен в обществе как искусный игрок.

Позднее в Берлине Феоктистов встретился с Некрасовым, который и затащил его в свой номер.
Феоктистов решил вернуться к рассказанной истории и спросил:
"Если верить Егору Петровичу, вам посчастливилось недавно с каким-то помещиком?"

Некрасов ответил "своим хриплым голосом, по обыкновению растягивая слова:
"Не могу пожаловаться, кое-что зашиб, досадно только, что подлец украл у нас семь тысяч".
Феоктистов удивился:
"Как украл?"
Некрасов пояснил:
"Да как же, ведь мы с Зубковым не спускали с него глаз, точно няньки ухаживали за ним; так нет же, однажды вечером куда-то улизнул и проиграл семь тысяч в другом месте, а ведь мы уже считали эти деньги своими".

В 1853 году Н.А. Некрасов рассказывал Н.Г. Чернышевскому о своей “профессии” картёжника:

"Видите ли, я играю в карты, веду большую игру. В коммерческие игры я играю очень хорошо, так что вообще остаюсь в выигрыше. И пока играю только в коммерческие игры, у меня увеличиваются деньги. В это время я и употребляю много на надобности журнала. Но не могу долго выдержать рассудительности в игре... Как наберётся у меня столько, чтобы можно было начать играть в банк - бросаю коммерческие игры. Это несколько раз в год. Каждый раз проигрываю всё, с чем начал игру".

Как-то А.Н. Некрасов стал посвящать Феоктистова в тайны своего искусства карточной игры:

"Разумеется, если не идут карты, то ничего не поделаешь, но и тут есть средство выпутаться из беды; самое главное - изучить характер противника. Вот, например, Андрей Иванович Сабуров: едва ли кто лучше его играл в пикет, борьба с ним была нелегка, но я большею частью выходил из этой борьбы победителем только потому, что подметил его слабую сторону, а именно: он до такой степени увлекался игрой, что решительно не мог оторваться от неё. Вот я и приеду к нему завтракать; играем мы с ним до обеда, после обеда, ночью; мало-помалу он начинает ослабевать, сообразительность, видимо, изменяет ему - вот тут-то я и беру его, как сонную рыбу".

Эту тактику Некрасова подтверждает и П.М. Ковалевский, который рассказал об интересном случае:

"Раз мне довелось неожиданно зайти к нему [Н.А. Некрасову] в самый разгар игры, продолжавшейся несколько суток. Остатки не то ужина, не то завтрака на тарелках, на блюдах, на подносах, стоявших в беспорядке, где ни попало: по стульям, диванам, на корректурных листах - бутылки, стаканы и несколько человек играющих, в таком же беспорядке, заставили меня попятиться назад. Но Некрасов меня увидел и предупредил:
“А, это вы, отец! Куда же вы! Дайте я к вам вылезу”.
И точно, вылез и повёл в другую комнату.
“Это мы “освежаем” новичка, - объяснил он мне. - Третью ночь не ложимся. Кто послабее, вздремнет на диване... И ничего. Нервы только это отлично размотает: как покончим, стихи писать стану".
Он уверял, что никогда так хорошо не пишет, как после “освежений”.

“А что значит “освежать”?” -
полюбопытствовал я.
"Это, отец, хорошее слово. Я ему выучился у нашего повара. Когда он потрошит птицу, так говорит, что её “освежает”. Вот и мы тоже, когда потрошим горячего игрока, то говорим, что “освежаем его”".

И.С. Тургенев довольно критически относился к творчеству Некрасова:
"Успех Некрасова объясняется тем, что он умеет как нельзя лучше применяться к настроению публики; стихом владеет он довольно ловко, а вдохновения ему и не нужно; выходит он на крыльцо, подают ему карету, и вот у него уже готово стихотворение: ах, я подлец, еду в карете, а мимо меня идёт нищий, изнемогающий от голода, и т. д. - сколько угодно на подобные темы".

Феоктистов дополняет данную характеристику:
"О политических убеждениях Некрасова нечего и говорить, он не имел их вовсе, да и не мог иx иметь при совершенном своем невежестве; издавал он журнал с явно социалистическим направлением, но опять только потому, что это было выгодно".

И.С. Тургенев рассказывал почти анекдотическую историю о В.П. Боткине.

Перед поездкой в Англию Боткин попросил у Тургенева рекомендательное письмо к госпоже Карлейль, жене известного писателя. Когда через несколько месяцев Тургенев оказался в Лондоне, госпожа Карлейль стала его упрекать:
"Что за охота вам рекомендовать мне вашего друга, который не знает никакого языка, кроме русского?"
Тургенев удивился:
"Как так?"

Вот что рассказала госпожа Карлейль:
"Подают мне карточку господина Боткина; входит джентльмен очень почтенной наружности; начинаю с ним говорить, он отвечает мне по-русски; перевожу разговор на французский язык, затем на немецкий - та же история. Я посмотрела на него с недоумением и вышла из комнаты; тем и ограничилось наше знакомство".

При встрече с Боткиным всплыла и эта история, о которой Боткин с отчаянием воскликнул:
"Помилуй, ведь я говорил с нею чистейшим английским языком".

Следует заметить, что В.П. Боткин был одним из первых переводчиков и популяризаторов в России историко-философских и критических работ Томаса Карлейля.