Среди почетных гостей II международного женского супертурнира «Кубок Северного Урала-2004» особое место по праву принадлежит десятому чемпиону мира Борису Спасскому. Он постоянно проживает во Франции вот уже на протяжении нескольких десятилетий, но в последние годы Борис Васильевич регулярно посещает Россию и, в частности, Свердловскую область. С этих его визитов и началась наша беседа, проходившая перед началом церемонии открытия шахматного турнира в Краснотурьинске.

— Вы по-прежнему остаетесь убежденным монархистом?
— Я никогда не менял своих убеждений и остаюсь убежденным монархистом.

— Вопрос реставрации монархии очень сложный, это в большей степени вопрос сознания. Русский народ еще должен заслужить такое право — иметь царя. Для начала ему не мешало бы заиметь царя в голове. Ведь возможность иметь монарха — это большой труд, большая внутренняя работа. Ведь просто так выбрать царя невозможно — иначе можно получить на престоле секретаря обкома…Монархия — это большое таинство, заработанное потом, подвижничеством и жертвенностью.
Вот вчера я разговаривал на эту тему с Антуанеттой (А. Стефанова — чемпионка мира из Болгарии — С.Б.). Ведь в Болгарии король вернулся в свою страну. Но не монархом, а премьер-министром. Будучи глубоко верующим человеком, он понимает, что нельзя народу себя навязывать как царственную особу. И мне импонирует, когда он на вопрос о том, как его называть, говорит: «Обращайтесь так, как считаете нужным». В этом проявляется его большая мудрость. Он как раз и хочет дать понять людям, чтобы они сами созрели для монархии. Об этом очень хорошо в свое время писал известный русский философ первой половины ХХ века Иван Александрович Ильин. Но этот процесс очень медленный и его невозможно искусственно ускорить, да и не надо.

Борис Васильевич первым в истории советского спорта отказался выполнить установленное чиновниками положение об одном из многочисленных способов бесчестного отъема заработанных спортсменами и спортивными специалистами денег. Он не сдал в Госкомспорт полученные им за первый матч с Фишером призовые.

Палитра способов отъема не была разнообразной и хитроумной, как современные схемы отмывания ворованных чиновниками денег. В том небыло нужды. Все они были откровенно наглыми: Ты виноват лишь в том, что хочется мне кушать.

ало кто поверит, что этот ход Борис Васильевич решился сделать во время матча. Такие ответственные ходы готовятся в тиши домашнего анализа их неизбежных и возможожных последствий. А те обещали быть жестокими.

Тем не менее, домашняя заготовка была принята на вооружение и исполнена после матча.

Чем закончилась война Бориса Васильевича с системой, все знают. Но российская шахматная элита, похоже, забыла, что получает сейчас свои призовые полностью благодаря мужеству Спасского, иначе бы скинулась и установила его бюст при жизни на аллее спортивной славы в ЦСКА.

Он был первым. За ним пошли представители других видов советского спорта. Помню, что многие чемпионы мира и Олимпийских игр оценивали эту заслугу Бориса Васильевича как гораздо более важную, чем завоеванное им звание чемпиона мира по шахматам.

По совокупности заслуг Борис Васильевич Спасский в глазах советских и российских спортсменов оставляет позади остальных шахматных чемпионов мира.

Но российская шахматная элита, похоже, забыла, что получает сейчас свои призовые полностью благодаря мужеству Спасского

40 лет назад в столице Исландии произошло событие, которое вызвало невиданный ажиотаж в шахматном мире. Американец Роберт Фишер выиграл матч на первенство мира у Бориса Спасского и прервал тем самым продолжавшуюся 24 года безраздельную гегемонию советских шахматистов. О том, как это случилось, о событиях, предшествовавших историческому матчу, о малоизвестных его подробностях идет речь в интервью со старейшим гроссмейстером мира Юрием Авербахом

Так что я понимал, что Спасского ждет очень трудный экзамен, вероятно, самый трудный в его жизни. А вот сам Спасский, мне кажется, не очень хорошо это понимал. А между тем турнирные результаты Спасского после того, как он стал чемпионом мира, повода для оптимизма не давали. В 1969 году он неважно сыграл в турнире на Мальорке, победителем которого стал Ларсен, в 1970-м неубедительно выглядел в матче сборной СССР со сборной мира, в 1971 году неудачно выступил в Москве на мемориале Алехина, проиграв и Петросяну, и Корчному. Может быть, его успокаивал положительный счет личных встреч с Фишером – 3:0 и эффектная победа над американцем на Олимпиаде в Зигене в 1970 году?

Так или иначе, а подготовка его оставляла желать много лучшего. Контролировать ее федерация не могла – тренировки проходили в обстановке величайшей секретности, на сборах царила обстановка шпиономании. Но как-то, приехав в подмосковную Красную Пахру, где Спасский проводил сборы со своими тренерами – Геллером, Крогиусом и Неем, - я с удивлением обнаружил, что никакой напряженной шахматной работы здесь не ведется. На столе в одной из комнат лежала колода карт, и я понял, что карточной игре (главным образом, бриджу), особым поклонником которой был Ефим Петрович Геллер, Спасский и его помощники отдают немало времени в ущерб шахматам. То же касается и тенниса: Спасский регулярно играл с Неем, которого, собственно, и взял в помощники в качестве партнера на корте. Словом, здесь царила курортная атмосфера, и ничто не говорило о предстоящем тяжелом испытании, каким, несомненно, являлся поединок с Фишером.

Итогам матча было посвящено специальное совещание в Спорткомитете СССР, которое проходило под председательством Ивонина. Были приглашены Спасский и его тренеры, ряд известных гроссмейстеров – Таль, Петросян, Болеславский, Котов, Корчной, а также вице-президент ФИДЕ Родионов, Батуринский и другие. Совещание, в котором участвовал и я, носило очень острый характер. Все выступавшие говорили о плохой подготовке Спасского, хотя сам он заявил, что готовился неплохо и еще никогда так не работал над шахматами. Правда, он признал, что слаба была психологическая подготовка. Это подтвердил и Крогиус, сказавший: «Перед матчем Петросян нас предупредил, что к Фишеру надо, в первую очередь, готовиться психологически, но мы его не поняли. Спасский ехал на матч как на праздник, и, по существу, оказался не готов к упорной, бескомпромиссной схватке». Петросян, кстати, расценил неявку Фишера на вторую партию как заранее подготовленную психологическую ловушку. Корчной назвал дебютную готовность Спасского ужасной. А по словам Таля, Спасский в Рейкьявике пытался играть роль джентльмена, но аудитория была неподходящей. Болеславский заметил, что Спасский на тренировочных сборах не придерживался жесткого режима и подчеркнул, что алкоголь и режим несовместимы. Слушая Болеславского, я вспомнил, что, в один из моих приездов в Красную Пахру Спасский выставил за обедом бутылку виски.

И не факт, что он играл слабее Фишера тогда.

А тот факт, что на него работала вся система

Так или иначе, а подготовка его оставляла желать много лучшего. Контролировать ее федерация не могла – тренировки проходили в обстановке величайшей секретности, на сборах царила обстановка шпиономании. Но как-то, приехав в подмосковную Красную Пахру, где Спасский проводил сборы со своими тренерами – Геллером, Крогиусом и Неем, - я с удивлением обнаружил, что никакой напряженной шахматной работы здесь не ведется. На столе в одной из комнат лежала колода карт, и я понял, что карточной игре (главным образом, бриджу), особым поклонником которой был Ефим Петрович Геллер, Спасский и его помощники отдают немало времени в ущерб шахматам. То же касается и тенниса: Спасский регулярно играл с Неем, которого, собственно, и взял в помощники в качестве партнера на корте. Словом, здесь царила курортная атмосфера, и ничто не говорило о предстоящем тяжелом испытании, каким, несомненно, являлся поединок с Фишером.

Болеславский заметил, что Спасский на тренировочных сборах не придерживался жесткого режима и подчеркнул, что алкоголь и режим несовместимы. Слушая Болеславского, я вспомнил, что, в один из моих приездов в Красную Пахру Спасский выставил за обедом бутылку виски.

ну почитайте Авербаха, ведь Владимирович все привел.

подготовка его оставляла желать много лучшего. Контролировать ее федерация не могла – тренировки проходили в обстановке величайшей секретности, на сборах царила обстановка шпиономании

В высоких инстанциях Бориса Спасского не любили за дерзкое вольнодумство и, согласно тогдашней формуле, «нескромность в быту». Этот бонвиван не состоял в рядах КПСС, своим любимым писателем называл Достоевского и в дружеских компаниях, будучи талантливым пародистом, изображал Брежнева и даже Ленина. Он отнюдь не считал себя в неоплатном долгу перед родиной. В 1971 году на публичной лекции в городе Шахты он позволил себе высказывания, о которых первый секретарь Ростовского обкома счел необходимым доложить в Москву, в ЦК КПСС. Объясняя, почему он не играет в чемпионатах СССР, Спасский заявил, что приз за первое место уж больно мал – всего 250 рублей; то ли дело турнир 1966 года в Санта-Монике, где ему за первое место заплатили целых 5000 долларов. Но ростовского секретаря перепугало даже не это, а фраза Спасского о том, что, не стань он шахматистом, стал бы священником. В том же году произошел и вовсе возмутительный случай: Спасский наотрез отказался подписать коллективное письмо в защиту члена компартии США Анджелы Дэвис, арестованной по подозрению в соучастии в убийстве. Но и это сошло с рук чемпиону. Его эскапады объясняли политической незрелостью. Тем важнее было подключить к подготовке к матчу с Фишером опытных бойцов идеологического фронта. Бой ожидался нешуточный: ставкой был престиж Советского Союза, как понимали его (да и по сей день понимают) в Москве.

К матчу с Фишером Борис Спасский начал готовиться еще до начала матчей претендентов. Советское спортивное начальство не без внутреннего содрогания смирилось с мыслью, что четвертьвековой советской шахматной монополии приходит конец и что советскому чемпиону будет на сей раз противостоять представитель не просто капиталистического государства, но главного идеологического и военно-стратегического противника Москвы в «холодной войне». Председатель Комитета по физической культуре и спорту при Совете Министров СССР Сергей Павлов в бумаге, направленной в отдел пропаганды ЦК КПСС (вся переписка о предстоящем матче имела гриф «секретно»), на всякий случай подстилает соломки, загодя объясняя партийному руководству, почему советские шахматисты могут и уступить мировое первенство:

«Советские методы подготовки и совершенствования шахматистов изучались и постепенно перенимались в социалистических и капиталистических странах. Между тем в нашей стране в силу ряда причин, связанных с последствиями войны, образовался разрыв примерно в десять лет между старшим и младшим поколениями шахматистов. Большинство ведущих гроссмейстеров достигли или подходят к критическому для шахматистов возрасту 40-45 лет, а молодежь еще не готова к борьбе на высшем уровне».

Сообщая, что Спасский уже приступил к подготовке к решающему сражению, Павлов характеризует чемпиона как «высокоодаренного в своей области человека», возможности которого еще далеко не исчерпаны. Однако у Спасского есть и отрицательные черты: «Вместе с тем в результате трудного детства и пробелов в воспитании он подчас не критически относится к своему поведению, допускает незрелые высказывания, нарушает спортивный режим, не проявляет должного трудолюбия. Некоторые лица у нас в стране и за рубежом пытаются усугубить эти недостатки Б. Спасского, развивая у него манию величия, всячески подчеркивая его «исключительную роль» как чемпиона мира, подогревают и без того нездоровый меркантилизм Б. Спасского». Павлов с гражданской скорбью вынужден признать, что «кропотливая работа» вверенного ему ведомства по воспитанию Спасского «дает пока незначительные результаты». (Этот и последующие документы из фондов Российского государственного архива новейшей истории были впервые опубликованы Акселем Вартаняном в газете «Спорт-экспресс».)

Подтекст совершенно очевиден: Спасский способен выиграть у Фишера, Спорткомитет делает для этого все возможное, а если проиграет, то виноват будет исключительно он сам, саботажник и стяжатель.

За подготовку к матчу в Спорткомитете персонально отвечал зампред Виктор Ивонин. Он привлек на помощь Спасскому ведущих гроссмейстеров. Спасский настоял на собственном выборе тренеров. Ими стали гроссмейстеры Игорь Бондаревский, Ефим Геллер, Николай Крогиус и Иво Ней. У каждого из них был свой участок работы. Крогиус, кроме того, был кандидатом психологии, а Ней – отличным теннисистом; они должны были помочь чемпиону сохранять силу духа и спортивную форму.

Кандидатура беспартийного Нея вызвала особо сильное противодействие КГБ, но Спасский не отступил. Он решил действовать через голову Ивонина. В ноябре 1971 года он нашел возможность передать секретарю ЦК КПСС по идеологии Петру Демичеву свой вариант плана подготовки к матчу. 22 ноября Павлов получил бумагу с положительной резолюцией Демичева. Помимо обеспечения условий для работы (госдача на весь период подготовки с полным снабжением и обслуживанием включая медицинский контроль), он включил в перечень московскую прописку для Бондаревского и Крогиуса, повышение себе и своим тренерам зарплаты и новую квартиру для себя. Ничего чрезмерного в требованиях Спасского не было – Михаил Ботвинник в 1945 году в период подготовки к несостоявшемуся матчу с Алехиным требовал гораздо больше. Павлову оставалось лишь доложить об исполнении.

Некоторые очевидцы утверждали (и докладывали куда следует), что подготовка на госдаче шла ни шатко ни валко. Они видели на столе в номере чемпиона вместо шахмат карты, домино и журнал «Плейбой», считавшийся тогда в Советском Союзе пределом разврата и изымавшийся на таможне как подрывная литература; за обедом Спасский откупоривал бутылку виски, был вальяжен и рассказывал своим компаньонам древнегреческие мифы, которые очень любил. Чемпион играл в теннис, купался, зимой ходил на лыжах. Словом, жил в свое удовольствие, вместо того чтобы денно и нощно корпеть над шахматной доской. Сам Спасский утверждает, что при этом он упорно работал, отводя шахматам по 5 часов в день.

Он отнюдь не считал себя в неоплатном долгу перед родиной.

Сам Спасский утверждает, что при этом он упорно работал, отводя шахматам по 5 часов в день.

И не факт, что он играл слабее Фишера тогда.

Это как раз неоспоримый факт.

По этому критерию и Крамник сильнее Каспарова играл

Фишер в начале 70-х показывал такие шахматы, что Спасскому с его серой (в то время) игрой не было шансов.

Я бы мог возразить, что это совсем не так, игра Спасского серой никак не была, одна партия с Ларсеном чего стоит...

Мог бы привести тексты партий...

Зачем?

Ах да, действительно... Зачем Вам вообще тексты партий

Вот именно, зачем?

Вы может думаете, что их кто-то не видел?
Кто-то - может быть, а я тут причём?

Видите ли, тексты партий шахматисты могут просматривать, комментировать, указывать на ошибки, сопровождать наиболее интересные места диаграммами...

шахматисты могут просматривать, комментировать, указывать на ошибки, сопровождать наиболее интересные места диаграммами...

Не пытайтесь уйти от темы разговора.
Мы обсуждает посредственные результаты Спасского в сравнении с блестящими результатами Фишера.
Это объективные данные, статистика.
Какое отношение ко всему этому имеет то, что
?

Мы обсуждаем Ваш тезис о серой игре Спасского.

А между тем турнирные результаты Спасского после того, как он стал чемпионом мира, повода для оптимизма не давали. В 1969 году он неважно сыграл в турнире на Мальорке, победителем которого стал Ларсен, в 1970-м неубедительно выглядел в матче сборной СССР со сборной мира, в 1971 году неудачно выступил в Москве на мемориале Алехина, проиграв и Петросяну, и Корчному.

Вот тексты партий и могли бы быть очень полезны для обсуждения того, так ли это.

Мы обсуждаем Ваш тезис о серой игре Спасского

Чем это они могут быть полезны.
Достаточно посмотреть список его выступлений с итогами

imho оно того не стОит.

Поскольку к теме ветки большинство постов отношения не имеют и нормально общаться пациент не способен, может перенести всю эту хрень на свалку или еще куда?

— Вы приложили максимум усилий, для того чтобы провести матч с Робертом Фишером, но встретиться с ним вам так и не удалось. Разделяете ли вы точку зрения, что именно Фишер был самым одарённым шахматистом второй половины XX века?

— Ну, это всё рассуждения чисто теоретического свойства. Не знаю, был ли Фишер самым сильным. Он был великолепен в турнирах, а его игра в матчах производила немного странное впечатление. Часто его преимущество носило не столько шахматный, сколько психологический характер. Многие откровенно боялись Фишера — и Тайманов, и Петросян (Тигран Вартанович так просто панически его боялся). В своём чемпионском матче Фишер раздавил Спасского в спортивном отношении, но качество партий было не таким уж высоким. Во второй половине соперники походили на повисших друг на друге боксёров — и судьба каждой партии в принципе могла решиться в любую сторону.