чушь какая-то от геродота несусветная.

Пира­мида эта назы­ва­ет­ся «Гроб­ни­цей гете­ры»; она постро­е­на любов­ни­ка­ми гете­ры, кото­рую Сап­фо, мели­че­ская поэтес­са, назы­ва­ет Дори­хой, воз­люб­лен­ной ее бра­та Хара­к­са, при­во­зив­ше­го в Нав­кра­тис на про­да­жу лес­бос­ское вино; дру­гие же назы­ва­ют ее Родо­пис. Они рас­ска­зы­ва­ют мифи­че­скую исто­рию о том, что во вре­мя купа­ния орел похи­тил одну из сан­да­лий Родо­пис у слу­жан­ки и при­нес в Мем­фис; в то вре­мя когда царь про­из­во­дил там суд на откры­том возду­хе, орел, паря над его голо­вой, бро­сил сан­да­лию ему на коле­ни. Царь же, изум­лен­ный как пре­крас­ной фор­мой сан­да­лии, так и стран­ным про­ис­ше­ст­ви­ем, послал людей во все сто­ро­ны на поис­ки жен­щи­ны, кото­рая носи­ла эту сан­да­лию. Когда ее нашли в горо­де Нав­кра­ти­се и при­вез­ли в Мем­фис, она ста­ла женой царя; после кон­чи­ны цари­ца была удо­сто­е­на погре­бе­ния в выше­упо­мя­ну­той гроб­ни­це.

Из этих двух наро­дов, как я узнал, атти­че­ский народ был рас­ко­лот и подав­лен меж­до­усоб­ны­ми сму­та­ми. Писи­страт, сын Гип­по­кра­та, в то вре­мя был тира­ном в Афи­нах. Это­му-то Гип­по­кра­ту, когда он как про­стой граж­да­нин при­сут­ст­во­вал на Олим­пий­ских играх, было явле­но вели­кое зна­ме­ние: при жерт­во­при­но­ше­нии сто­яв­шие там кот­лы с мясом и водой заки­пе­ли без огня и вода поли­лась через край. Лакеде­мо­ня­нин Хилон, как раз слу­чив­ший­ся при этом и видев­ший зна­ме­ние, дал совет Гип­по­кра­ту преж­де все­го не брать себе в дом жену, рожаю­щую детей. А если он уже женат, то отпу­стить жену; если даже у него есть сын, — то отка­зать­ся от сына. Гип­по­крат же отверг совет Хило­на. После это­го у него родил­ся сын — упо­мя­ну­тый выше Писи­страт. У афи­нян же шли в то вре­мя рас­при меж­ду оби­та­те­ля­ми побе­ре­жья (пред­во­ди­те­лем их был Мегакл, сын Алк­мео­на) и рав­нин­ны­ми жите­ля­ми (во гла­ве с Ликур­гом, сыном Ари­сто­ла­ида). Писи­страт, тогда уже помыш­ляв­ший о тира­нии, создал третью пар­тию.....

...Он уже ранее отли­чил­ся как пол­ко­во­дец в войне с мегар­ца­ми, заво­е­вав Нисею и совер­шив дру­гие заме­ча­тель­ные подви­ги. ...

Вско­ре, одна­ко, после это­го при­вер­жен­цы Мегак­ла и Ликур­га объ­еди­ни­лись и изгна­ли Писи­стра­та. Таким-то обра­зом Писи­страт в пер­вый раз овла­дел Афи­на­ми и так лишил­ся сво­ей тира­нии, кото­рая еще не глу­бо­ко уко­ре­ни­лась. Меж­ду тем вра­ги Писи­стра­та, изгнав­шие его, вновь нача­ли рас­при меж­ду собой. Попав в затруд­ни­тель­ное поло­же­ние, Мегакл послал вест­ни­ка к Писи­стра­ту. Он пред­ло­жил ему свою дочь в жены и в при­да­ное — тира­нию. Писи­страт при­нял пред­ло­же­ние, согла­сив­шись на эти усло­вия. Для воз­вра­ще­ния Писи­стра­та они при­ду­ма­ли тогда улов­ку, по-мое­му, по край­ней мере весь­ма глу­пую.

С дав­них пор, еще после отде­ле­ния от вар­ва­ров, элли­ны отли­ча­лись бо́льшим по срав­не­нию с вар­ва­ра­ми бла­го­ра­зу­ми­ем и сво­бо­дой от глу­пых суе­ве­рий, и все же тогда эти люди [Мегакл и Писи­страт] не постес­ня­лись разыг­рать с афи­ня­на­ми, кото­рые счи­та­лись самы­ми хит­ро­ум­ны­ми из элли­нов, вот какую шту­ку. В Пео­ний­ском деме жила жен­щи­на по име­ни Фия ростом в 4 лок­тя без трех паль­цев и вооб­ще весь­ма при­го­жая. Эту-то жен­щи­ну в пол­ном воору­же­нии они поста­ви­ли на повоз­ку и, пока­зав, какую она долж­на при­нять осан­ку, чтобы казать­ся бла­го­при­стой­ной, повез­ли в город. Затем они отпра­ви­ли впе­ред гла­ша­та­ев, кото­рые, при­быв в город, обра­ща­лись по их при­ка­за­нию к горо­жа­нам с таки­ми сло­ва­ми: «Афи­няне! При­ми­те бла­го­склон­но Писи­стра­та, кото­ро­го сама Афи­на почи­та­ет пре­вы­ше всех людей и воз­вра­ща­ет теперь из изгна­ния в свой акро­поль!». Так гла­ша­таи кри­ча­ли, обхо­дя ули­цы, и тот­час по всем демам про­шел слух, что Афи­на воз­вра­ща­ет Писи­стра­та из изгна­ния. В горо­де все вери­ли, что эта жен­щи­на дей­ст­ви­тель­но боги­ня, моли­лись смерт­но­му суще­ству и при­ня­ли Писи­стра­та.

Сна­ча­ла Поли­крат разде­лил город на три части и пра­вил вме­сте с бра­тья­ми Пан­таг­нотом и Сило­сон­том. Затем одно­го из бра­тьев он убил, а млад­ше­го — Сило­сон­та изгнал. С тех пор Поли­крат стал вла­ды­кой все­го Само­са. Он заклю­чил дого­вор о друж­бе с Ама­си­сом, царем Егип­та, послал ему дары и полу­чил ответ­ные подар­ки. Вско­ре за тем могу­ще­ство Поли­кра­та воз­рос­ло и сла­ва о нем раз­нес­лась по Ионии и по всей Элла­де30. Ведь во всех похо­дах ему неиз­мен­но сопут­ст­во­ва­ло сча­стье. У него был флот в 100 50-весель­ных кораб­лей и вой­ско из 1000 стрел­ков. И с этой воен­ной силой Поли­крат разо­рял без раз­бо­ра зем­ли дру­зей и вра­гов. Ведь луч­ше, гово­рил он, заслу­жить бла­го­дар­ность дру­га, воз­вра­тив ему захва­чен­ные зем­ли, чем вооб­ще ниче­го не отни­мать у него. Так-то Поли­кра­ту уда­лось захва­тить мно­го ост­ро­вов и мно­го горо­дов на мате­ри­ке. Меж­ду про­чим, он одер­жал победу над лес­бос­ца­ми в мор­ской бит­ве, когда они со всем сво­им фло­том при­шли на помощь Миле­ту. Тиран заста­вил плен­ни­ков в око­вах выко­пать ров вокруг стен на Само­се.

Поэто­му послу­шай­ся мое­го сове­та теперь и ради сво­его сча­стья посту­пи так: обду­май, что тебе доро­же все­го на све­те и поте­ря чего может боль­ше все­го огор­чить тебя. Эту-то вещь ты закинь так, чтобы она боль­ше не попа­лась нико­му в руки. И если и тогда успе­хи у тебя не будут сме­нять­ся неуда­ча­ми, то и впредь при­ме­няй то же сред­ство по мое­му сове­ту

Рыбак, польщен­ный, отпра­вил­ся домой, а слу­ги выпотро­ши­ли рыбу и нашли в ее брю­хе тот Поли­кра­тов пер­стень. Увидев пер­стень, они тот­час же с радо­стью понес­ли его Поли­кра­ту. Отда­вая пер­стень, слу­ги рас­ска­за­ли, как он нашел­ся. А Поли­крат понял [тогда], что это боже­ст­вен­ное зна­ме­ние и напи­сал посла­ние [Ама­си­су] обо всем, что он сде­лал, и что из это­го вышло. А, напи­сав посла­ние, он велел отпра­вить его в Еги­пет.

43. Ама­сис же, про­чтя посла­ние Поли­кра­та, убедил­ся, что ни один чело­век не может убе­речь дру­го­го от пред­ре­чен­ной ему уча­сти и что Поли­крат не кон­чит доб­ром, так как он пре­успе­ва­ет во всем и даже нахо­дит то, что сам забро­сил. Так вот, Ама­сис послал на Самос вест­ни­ка объ­явить, что раз­ры­ва­ет свой союз и друж­бу с Поли­кра­том. А посту­пил так Ама­сис ради того, чтобы не при­шлось ему сокру­шать­ся о Поли­кра­те, как о сво­ем дру­ге, когда того постигнет страш­ное бед­ст­вие.

После того как Орет умерт­вил Поли­кра­та таким спо­со­бом, о кото­ром я не хочу даже рас­ска­зы­вать, он велел рас­пять тело [несчаст­но­го].

Был здесь из Само­са муж. Одна­ко он Самос поки­нул,
С ним и самос­ских вла­дык. Нена­видя душой тира­нию,
Сам он изгна­нье избрал. Пости­гал он высо­кою мыс­лью
В далях эфи­ра — богов; все то, что при­ро­да люд­ско­му
Взо­ру узреть не дает, увидел он внут­рен­ним взо­ром...

...О, пере­стань­те, молю. При­слу­шай­тесь к доб­рым сове­там!
Если кла­де­те вы в рот ско­ти­ны зако­ло­той мясо,
Знай­те и чув­ст­вуй­те: вы — сво­их хле­бо­паш­цев еди­те.

Крез, родом лиди­ец, сын Али­ат­та, был вла­ды­кой наро­дов по эту сто­ро­ну реки Гали­са (Галис течет с юга на север меж­ду зем­ля­ми сирий­цев и пафла­гон­цев и впа­да­ет в море, назы­вае­мое Евк­син­ским Пон­том). Этот Крез, насколь­ко я знаю, пер­вым из вар­ва­ров поко­рив часть элли­нов, заста­вил пла­тить себе дань; с дру­ги­ми же он заклю­чил союз­ные дого­во­ры. Поко­рил же он ионян, эолий­цев и ази­ат­ских дорий­цев12, а с лакеде­мо­ня­на­ми всту­пил в союз. Одна­ко до вла­ды­че­ства Кре­за все элли­ны были сво­бод­ны­ми. Ведь наше­ст­вие ким­ме­рий­цев, кото­рые еще до вре­мен Кре­за дошли до Ионии, не было дли­тель­ным заво­е­ва­ни­ем, а ско­рее про­стым набе­гом для захва­та добы­чи.

Поко­рив ази­ат­ских элли­нов, Крез заста­вил их пла­тить дань. Затем он заду­мал постро­ить флот и напасть на ост­ро­ви­тян. Когда все уже было гото­во для построй­ки кораб­лей, при­был в Сар­ды Биант из При­е­ны (дру­гие же гово­рят, что Пит­так из Мити­ле­ны). Крез спро­сил при­шель­ца: «Что ново­го в Элла­де?». А тот отве­тил вот что (чем и откло­нил Кре­за от построй­ки кораб­лей): «О царь! Ост­ро­ви­тяне заку­па­ют мно­же­ство коней, соби­ра­ясь в поход на Сар­ды про­тив тебя». Крез думал, что Биант гово­рит прав­ду и ска­зал ему: «О если бы боги толь­ко вну­ши­ли ост­ро­ви­тя­нам эту мысль идти на конях про­тив сынов-лидий­цев». Биант же, пре­рвав его, ска­зал: «Царь! Ты, конеч­но, страст­но жела­ешь, чтобы ост­ро­ви­тяне со сво­ей кон­ни­цей попа­ли в твои руки на мате­ри­ке, и к это­му у тебя есть все осно­ва­ния. Что же, ты дума­ешь, жела­ют ост­ро­ви­тяне, узнав, что ты наме­рен постро­ить флот про­тив них? Ниче­го дру­го­го, как захва­тить лидий­цев на море и ото­мстить за пора­бо­ще­ние мате­ри­ко­вых элли­нов». Эти сло­ва очень обра­до­ва­ли Кре­за. Он нашел заклю­че­ние вполне пра­виль­ным и велел пре­кра­тить построй­ку флота31. Так-то Крез всту­пил в друж­бу с ионий­ски­ми ост­ро­ви­тя­на­ми.

28. С тече­ни­ем вре­ме­ни Кре­зу уда­лось под­чи­нить почти все народ­но­сти по сю сто­ро­ну реки Гали­са, пото­му что все осталь­ные, кро­ме кили­кий­цев и ликий­цев, были под­власт­ны Кре­зу. Вот име­на этих народ­но­стей: лидий­цы, фри­гий­цы, мисий­цы, мари­ан­ди­ны, хали­бы, пафла­гон­цы, фра­кий­цы в Финии и Вифи­нии, карий­цы, ионяне, дорий­цы, эолий­цы и пам­фи­лы

После того как Крез поко­рил все эти народ­но­сти и при­со­еди­нил их к лидий­ско­му цар­ству, в бога­тые и могу­ще­ст­вен­ные Сар­ды ста­ли сте­кать­ся все жив­шие тогда в Элла­де муд­ре­цы (каж­дый из них — по самым раз­лич­ным побуж­де­ни­ям). При­был, меж­ду про­чим, и афи­ня­нин Солон, кото­рый дал афи­ня­нам по их жела­нию зако­ны и затем на десять лет уехал из стра­ны. Отплыл Солон яко­бы с целью повидать свет, а на самом деле для того, чтобы его не вынуди­ли изме­нить зако­ны. Ведь сами афи­няне, свя­зан­ные тор­же­ст­вен­ны­ми клят­ва­ми десять лет хра­нить дан­ные Соло­ном зако­ны, не мог­ли их изме­нить.

Итак, Крез, чело­век — лишь игра­ли­ще слу­чая. Я вижу, что ты вла­де­ешь вели­ки­ми богат­ства­ми и повеле­ва­ешь мно­же­ст­вом людей, но на вопрос о тво­ем сча­стье я не умею отве­тить, пока не узнаю, что жизнь твоя окон­чи­лась бла­го­по­луч­но. Ведь обла­да­тель сокро­вищ не счаст­ли­вее [чело­ве­ка], име­ю­ще­го лишь днев­ное про­пи­та­ние, если толь­ко сча­стье не сопут­ст­ву­ет ему и он до кон­ца жиз­ни не сохра­нит сво­его богат­ства.

Эти сло­ва Соло­на были, как я думаю, не по душе Кре­зу, и царь отпу­стил афин­ско­го муд­ре­ца, не обра­тив на его сло­ва ни малей­ше­го вни­ма­ния. Крез счел Соло­на совер­шен­но глу­пым чело­ве­ком, кото­рый, пре­не­бре­гая сча­стьем насто­я­ще­го момен­та, все­гда сове­ту­ет ждать исхо­да вся­ко­го дела.

Рас­сказ Соло­на о вели­ком сча­стье Тел­ла воз­будил даль­ней­шее любо­пыт­ство Кре­за, и царь спро­сил его: «Кто же самый счаст­ли­вый после Тел­ла?», совер­шен­но уве­рен­ный, что уж по край­ней мере на вто­ром месте Солон ука­жет его. Но Солон ска­зал: «После Тел­ла самые счаст­ли­вые — Кле­обис и Битон. Родом из Аргоса, они име­ли доста­точ­но средств к жиз­ни и к тому же отли­ча­лись боль­шой телес­ной силой. Поми­мо того, что оба они были победи­те­ля­ми на атле­ти­че­ских состя­за­ни­ях, о них рас­ска­зы­ва­ют еще вот что: у аргос­цев есть празд­не­ство в честь Геры Аргос­ской. Их мать, [жри­цу боги­ни], нуж­но было обя­за­тель­но при­вез­ти на повоз­ке в свя­ти­ли­ще боги­ни. Одна­ко быки их не успе­ли вер­нуть­ся с поля. Мед­лить было нель­зя, и юно­ши сами впряг­лись в ярмо и пота­щи­ли повоз­ку, в кото­рой еха­ла их мать. 45 ста­дий про­бе­жа­ли они и при­бы­ли в свя­ти­ли­ще. После это­го подви­га, совер­шен­но­го на гла­зах у все­го собрав­ше­го­ся на празд­ник наро­да, им суж­де­на была пре­крас­ная кон­чи­на...

Когда Солон объ­явил этих юно­шей на вто­ром месте по сча­стью, Крез в гне­ве ска­зал ему: «Гость из Афин! А мое сча­стье ты так ни во что не ста­вишь, что даже не счи­та­ешь меня наравне с эти­ми про­сты­ми людь­ми».

Таким образом, они изобразили собой гераклитствующего Демокрита и демокритствующего Гераклита

(с)Франсуа Рабле «Гаргантюа и Пантагрюэль»

106. 28 лет вла­ды­че­ст­во­ва­ли ски­фы в Азии и сво­ей наг­ло­стью и бес­чин­ст­вом при­ве­ли все там в пол­ное рас­строй­ство. Ведь, поми­мо того что они соби­ра­ли с каж­до­го наро­да уста­нов­лен­ную дань, ски­фы еще разъ­ез­жа­ли по стране и гра­би­ли все, что попа­да­лось. Тогда Киа­к­сар и мидяне при­гла­си­ли одна­жды мно­же­ство ски­фов в гости, напо­и­ли их допья­на и пере­би­ли. Так мидяне вос­ста­но­ви­ли преж­нее вели­чие сво­ей дер­жа­вы и еще заво­е­ва­ли Нин (как они завла­де­ли горо­дом, я рас­ска­жу в дру­гой части мое­го труда) и поко­ри­ли асси­рий­цев, за исклю­че­ни­ем Вави­лон­ской обла­сти. После это­го скон­чал­ся Киа­к­сар. Цар­ст­во­вал он 40 лет (счи­тая и годы скиф­ско­го вла­ды­че­ства).

107. Насле­до­вал ему сын Асти­аг. У Астиа­га роди­лась дочь, кото­рую зва­ли Ман­даной. Асти­а­гу при­снил­ся сон, что дочь его испу­сти­ла столь огром­ное коли­че­ство мочи, что зато­пи­ла его сто­ли­цу и всю Азию. Царь вопро­сил снотол­ко­ва­те­лей-магов [о смыс­ле] сно­виде­ния. Когда маги точ­но разъ­яс­ни­ли ему [зна­че­ние] сна, царь понял и устра­шил­ся. Затем, когда при­шла пора Ман­дане выхо­дить замуж, Асти­аг не хотел отда­вать ее в жены ни одно­му мидя­ни­ну рав­но­го про­ис­хож­де­ния. В стра­хе от сно­виде­ния царь выдал дочь замуж за пер­са по име­ни Кам­бис, выбрав его из-за знат­но­го про­ис­хож­де­ния и спо­кой­но­го нра­ва, хотя и счи­тал его [по знат­но­сти] гораздо ниже сред­не­го мидя­ни­на.

108. Как раз в пер­вый же год после женить­бы Кам­би­са на Ман­дане Асти­аг опять увидел сон: ему при­сни­лось на этот раз, что из чре­ва его доче­ри вырос­ла вино­град­ная лоза и эта лоза раз­рос­лась затем по всей Азии. Об этом виде­нии царь опять сооб­щил снотол­ко­ва­те­лям и затем пове­лел послать в Пер­сию за сво­ей доче­рью, вско­ре ожидав­шей ребен­ка. По при­бы­тии доче­ри Асти­аг при­ка­зал дер­жать ее под стра­жей и хотел погу­бить ново­рож­ден­но­го мла­ден­ца...

Желая избе­жать это­го, Асти­аг при­звал после рож­де­ния [мла­ден­ца] Кира Гар­па­га, сво­его род­ст­вен­ни­ка, само­го пре­дан­но­го чело­ве­ка сре­ди мидян, упра­ви­те­ля в его цар­стве, и обра­тил­ся к нему с таки­ми сло­ва­ми: «Гар­паг! Я даю тебе важ­ное пору­че­ние. Выпол­ни его тща­тель­но. Но не обма­ны­вай меня, пред­по­чи­тая инте­ре­сы дру­гих моим, чтобы не погиб­нуть потом по сво­ей вине. Возь­ми мла­ден­ца, кото­ро­го роди­ла Ман­дана, при­не­си в свой дом и умерт­ви. Потом похо­ро­ни его как тебе угод­но»....

...Гар­паг отве­чал: «Я, конеч­но, не соби­ра­юсь выпол­нять при­ка­за­ния Астиа­га, и даже если царь будет еще более без­рас­суден и ослеп­лен безу­ми­ем, чем теперь, то я все-таки не испол­ню его пору­че­ния и не буду соучаст­ни­ком столь ужас­но­го убий­ства. По раз­ным при­чи­нам я не хочу губить ребен­ка. Преж­де все­го пото­му, что мла­де­нец мне род­ст­вен­ник, затем — Асти­аг уже ста­рик и нет у него муж­ско­го потом­ства. Если после кон­чи­ны царя пре­стол перей­дет к его доче­ри, сына кото­рой он теперь при­ка­зы­ва­ет мне умерт­вить, то раз­ве нам не гро­зит смер­тель­ная опас­ность? Впро­чем, без­опас­но­сти ради надо умерт­вить это­го мла­ден­ца, но убить его дол­жен кто-нибудь из людей Астиа­га, но не мои люди».

110. Так ска­зал Гар­паг и тот­час же послал вест­ни­ка к одно­му пас­ту­ху-воло­па­су Астиа­га, кото­рый, как он знал, пас коров на гор­ных паст­би­щах, где мно­го диких зве­рей. Зва­ли пас­ту­ха Мит­ра­дат. Жил он там с женой, кото­рая так­же была рабы­ней Астиа­га. Имя ее на эллин­ском язы­ке было Кино, а по-мидий­ски Спа­ко («соба­ка» по-мидий­ски спа­ко). Паст­би­ща же, где пас свои ста­да этот пас­тух, нахо­ди­лись у под­но­жья горы к севе­ру от Акба­тан по направ­ле­нию к Евк­син­ско­му Пон­ту. Толь­ко в одном месте, имен­но побли­зо­сти от зем­ли сас­пи­ров, Мидий­ская зем­ля покры­та высо­ки­ми гора­ми и густым лесом, вся же осталь­ная Мидия — плос­кая рав­ни­на. Когда пас­тух поспеш­но при­был на зов, Гар­паг ска­зал ему вот что: «Асти­аг при­ка­зал тебе взять это­го мла­ден­ца и оста­вить в самом диком месте в горах, чтобы он там как мож­но ско­рее погиб. При этом царь велел ска­зать тебе еще вот что: “Если ты не умерт­вишь ребен­ка, а как-нибудь его спа­сешь, то тебя ожида­ет самая лютая казнь”. Смот­реть же за тем, что мла­де­нец дей­ст­ви­тель­но под­ки­нут, пору­че­но мне».

Посред­ни­ка­ми [при этом] были кили­ки­ец Сиен­не­сий и вави­ло­ня­нин Лабинет. Они-то и доби­лись, чтобы лидий­цы и мидяне при­нес­ли клят­ву при­ми­ре­ния и скре­пи­ли ее заклю­че­ни­ем бра­ка. Они убеди­ли Али­ат­та выдать замуж свою дочь Ари­е­нис за Астиа­га, сына Киа­к­са­ра. Ведь без таких род­ст­вен­ных уз мир­ные дого­во­ры обыч­но непроч­ны. Скреп­лен­ные же клят­вой дого­во­ры эти наро­ды заклю­ча­ют так же, как и элли­ны, и, кро­ме того, слег­ка над­ре­за­ют кожу на руке и сли­зы­ва­ют друг у дру­га [высту­пив­шую] кровь.

75. Это­го-то Астиа­га, сво­его деда по мате­ри, Кир низ­ло­жил. При­чи­ны это­го я рас­ска­жу в после­дую­щем рас­ска­зе. За это Крез упре­кал Кира и послал вопро­сить ора­кул: идти ли ему вой­ной на пер­сов. И, даже полу­чив дву­смыс­лен­ный ответ, Крез истол­ко­вал его в свою поль­зу и пошел вой­ной на пер­сид­ские вла­де­ния.

Подой­дя к реке Гали­су, Крез, как я по край­ней мере думаю, пере­пра­вил свое вой­ско по суще­ст­ву­ю­ще­му теперь мосту. Элли­ны же обыч­но рас­ска­зы­ва­ют, что пере­пра­вил вой­ско Кре­за через реку Фалес Милет­ский. [Как пере­да­ют элли­ны], царь был в затруд­не­нии, как ему пере­ве­сти вой­ско через реку, пото­му что тепе­ре­ш­не­го моста в то вре­мя еще не суще­ст­во­ва­ло. Фалес же, кото­рый, как гово­рят, нахо­дил­ся в стане Кре­за, сумел сде­лать так, что река потек­ла не толь­ко с левой сто­ро­ны вой­ска, но и с пра­вой. Устро­ил же Фалес это так: он велел про­ко­пать выше сто­ка глу­бо­кий канал в виде полу­ме­ся­ца так, чтобы река обхо­ди­ла стан с тыла. Откло­ня­ясь этим путем по кана­лу от ста­ро­го рус­ла, река затем сно­ва про­хо­ди­ла мимо ста­на и потом опять воз­вра­ща­лась в ста­рое рус­ло. Таким обра­зом, после разде­ле­ния реки на два рука­ва оба они ста­ли про­хо­ди­мы­ми. Неко­то­рые даже утвер­жда­ли, что ста­рое рус­ло тогда совер­шен­но пере­сох­ло, чему я, впро­чем, не верю. Как же тогда на обрат­ном пути они сно­ва мог­ли перей­ти реку?

Так вот, Крез, перей­дя с вой­ска­ми Галис, при­был в так назы­вае­мую Пте­рию в Кап­па­до­кии (Пте­рия — весь­ма силь­но укреп­лен­ное место в этой стране — лежит при­бли­зи­тель­но око­ло Сино­пы, горо­да на Евк­син­ском Пон­те). Там царь раз­бил свой стан и начал опу­сто­шать поля сирий­цев. Город пте­рий­цев он захва­тил, а жите­лей про­дал в раб­ство. Он взял так­же все окрест­ные горо­да, а ни в чем не повин­ных жите­лей-сирий­цев изгнал. А Кир собрал свое вой­ско, при­со­еди­нив к нему вои­нов всех народ­но­стей, через зем­ли кото­рых он про­хо­дил, и пошел в поход на Кре­за. Еще до сво­его выступ­ле­ния Кир послал вест­ни­ков к ионя­нам побудить их к отпа­де­нию от Кре­за. Ионяне, одна­ко, отка­за­лись. Когда Кир с вой­ском при­был, он раз­бил свой стан про­тив [ста­на] Кре­за. Здесь, на Пте­рий­ской зем­ле, пер­сы и лидий­цы поме­ря­лись сво­и­ми сила­ми. Сеча была жесто­кой, и с обе­их сто­рон пало мно­го вои­нов. В кон­це кон­цов ни той, ни дру­гой сто­роне не уда­лось одер­жать победы, и с наступ­ле­ни­ем ночи про­тив­ни­ки разо­шлись.

85. Само­го Кре­за постиг­ла вот какая участь: был у него еще сын, о кото­ром я упо­ми­нал уже рань­ше, весь­ма ода­рен­ный юно­ша, но немой. Преж­де, в счаст­ли­вую пору сво­ей жиз­ни, Крез сде­лал все воз­мож­ное для исце­ле­ния ребен­ка. Так, пыта­ясь помочь сыну, царь, меж­ду про­чим, отпра­вил послов в Дель­фы вопро­сить ора­кул о сыне. Пифия дала ему вот какой ответ:

Мно­гих наро­дов вла­сти­тель, о мидя­нин, Крез нера­зум­ный!
Не поже­лай ты услы­шать вожде­лен­но­го лепе­та сына
В доме тво­ем: луч­ше б наве­ки устам его быть неот­вер­стым!
В оный ведь день, для тебя роко­вой, воз­гла­сит он впер­вые!

При взя­тии акро­по­ля какой-то перс, не узнав Кре­за, бро­сил­ся на царя и хотел уже умерт­вить его. Крез заме­тил напа­даю­ще­го, но тяж­кое горе сде­ла­ло его рав­но­душ­ным к смер­ти. Когда же глу­хо­не­мой сын увидел пер­са, устре­мив­ше­го­ся на отца, он вдруг обрел от стра­ха и горя дар речи и про­из­нес: «Чело­век, не уби­вай Кре­за!». Это были пер­вые сло­ва, ска­зан­ные юно­шей, и затем уже до кон­ца жиз­ни он мог гово­рить.

86. Так-то пер­сы овла­де­ли Сар­да­ми и само­го Кре­за взя­ли в плен живым.

Ведь поме­хой Киру были Вави­лон, бак­трий­ский народ, саки и егип­тяне. Про­тив этих-то народ­но­стей Кир и наме­ре­вал­ся лич­но высту­пить в поход120, а про­тив ионян послать дру­го­го пол­ко­во­д­ца.

Дан. 5:1-7

1 Валтасар царь сделал большое пиршество для тысячи вельмож своих и перед глазами тысячи пил вино.
2 Вкусив вина, Валтасар приказал принести золотые и серебряные сосуды, которые Навуходоносор, отец его, вынес из храма Иерусалимского, чтобы пить из них царю, вельможам его, жёнам его и наложницам его.
3 Тогда принесли золотые сосуды, которые взяты были из святилища дома Божия в Иерусалиме; и пили из них царь и вельможи его, жёны его и наложницы его.
4 Пили вино, и славили богов золотых и серебряных, медных, железных, деревянных и каменных.
5 В тот самый час вышли персты руки человеческой и писали против лампады на извести стены чертога царского, и царь видел кисть руки, которая писала.
6 Тогда царь изменился в лице своём; мысли его смутили его, связи чресл его ослабели, и колени его стали биться одно о другое.
7 Сильно закричал царь, чтобы привели обаятелей, Халдеев и гадателей. Царь начал говорить, и сказал мудрецам Вавилонским: кто прочитает это написанное и объяснит мне значение его, тот будет облечён в багряницу, и золотая цепь будет на шее у него, и третьим властелином будет в царстве.

Дан 14:1-9

1 Царь Астиаг приложился к отцам своим, и Кир, Персиянин, принял царство его.
2 И Даниил жил вместе с царём и был славнее всех друзей его.
3 Был у Вавилонян идол, по имени Вил, и издерживали на него каждый день двадцать больших мер пшеничной муки, сорок овец и вина шесть мер.
4 Царь чтил его и ходил каждый день поклоняться ему; Даниил же поклонялся Богу своему. И сказал ему царь: почему ты не поклоняешься Вилу?
5 Он отвечал: потому что я не поклоняюсь идолам, сделанным руками, но поклоняюсь живому Богу, сотворившему небо и землю и владычествующему над всякою плотью.
7 Даниил, улыбнувшись, сказал: не обманывайся, царь; ибо он внутри глина, а снаружи медь, и никогда ни ел, ни пил.
8 Тогда царь, разгневавшись, призвал жрецов своих и сказал им: если вы не скажете мне, кто съедает всё это, то умрёте.
9 Если же вы докажете мне, что съедает это Вил, то умрёт Даниил, потому что произнёс хулу на Вила. И сказал Даниил царю: да будет по слову твоему.

Рембрандт ван Рейн
Пир Валтасара (1635)
Лондонская национальная галерея, Великобритания