23-летний Виктор Андреевич Погорелый в 1963 году посещал Шахматную школу при Клубе им. Чигорина. В то время тренерами работали Фурман, Лисицын, Корчной и Кондратьев. Каждый читал курс лекций по своей теме.
Однажды у Погорелого была отложена очень сложная позиция, чтобы ее проанализировать он пришел в Шахматный Клуб. Фурман с Корчным сидели в своей каптерке на первом этаже и нещадным образом курили.. "Ставь позицию" - сказал Фурман. Погорелый расставил. "Сложная позиция, без бутылки не поймешь" - сказал Фурман. "Так времени десятый час, где ж я ее возьму?" - спросил Погорелый. "Пойдешь на Невский" - сказал Корчной - " Завернешь за угол, постучишь в дверь магазина, спросишь заведующую Галю, скажешь, что от меня и возьмешь две бутылки водки" Схема сработала безотказно. Погорелый вернулся с водкой. "Наливай всем". "Я не пью" - стал отказываться молодой. "Не пьешь - значит и анализа не будет" - сказал Фурман. Начали анализировать. Фурман в огромных очках ритмично пыхтел Беломором, не затягиваясь, а только набирая дым в рот и выталкивая его из себя. Корчной же курил как все. Пили так, что только шелестело. Фурман выпивал до дна сразу, залпом, а Корчной почти до дна, оставляя пол сантиметра, будто он не в состоянии больше. Отставит эти пол сантиметра в сторону, а потом потихонечку и их дотянет.
Выигрыша, правда, так и не нашли и Погорелый согласился на ничью не приступая к доигрыванию.
Эта история произошла во время шахматного первенства СССР. Проходило оно в тот год в Грузии, причем не в столице республики, а в небольшом городе Телави, который в начале 80-х годов стал особенно популярен после выхода на экраны страны фильма "Мимино" На этом чемпионате удачно играл наш земляк Валерий Салов. Однажды к нему подошли местные жители и предложили поехать на банкет, который устраивают в его честь. Обычно во время соревнований шахматисты по понятным причинам избегают подобных мероприятий. Однако на этот раз гроссмейстер довольно охотно отправился в гости. Грузинская пирушка - всем застольям застолье! Тосты поднимались один за другим: и за здоровье замечательного гостя из Ленинграда, за его будущие успехи, за дружбу народов, наконец, за то, чтобы никогда Телави не путали с Тель-Авивом! Все шло хорошо, и уже вот-вот должны были подать сладкое. В этот момент кто-то из организаторов задал сильно поддавшему гостю вопрос, собирается ли он завтра решительно играть на победу с гроссмейстером Георгадзе? Дело в том, что на следующий день должна была состояться партия Салов - Георгадзе, от результатов которой зависела турнирная судьба грузинского шахматиста. Именно по этой причине Салов и был приглашен на банкет с обильным количеством спиртных напитков…
Местные жители были очень заинтересованы в победе Георгадзе.
- А я завтра с Георгадзе вообще играть не намерен!
- А что, вас устроит ничья?
- Почему ничья? - удивился шахматист - Они будут сражаться за победу!
- Кто они?
- Салов и Георгадзе, - последовал ответ.
- А Вы разве не Салов?
- Нет, я его секундант, мастер Пукшанский.
Дальше была немая сцена как в "Ревизоре"! Сладкое гостю уже не подали. Банкет закончился раньше времени.
Особенности национального пьянства, или Почему Россия не Эстония
Дело было лет тридцать пять тому назад. Одна известная советская шахматистка поехала в Эстонию играть в шахматы. И за ней стал ухаживать один эстонец. И пригласил ее в компанию.
Тут надо кое-что объяснить. В Эстонии тогда (а может, и сейчас) выпивали так: наливали спиртное в рюмку или стакан, или что там еще было – и пускали по кругу. Каждый выпивал по глотку, что-то не спеша говорил и передавал рюмку следующему. Процедура небыстрая. Сам я однажды несколько часов распивал с двумя эстонцами четвертинку из ликерной рюмочки.
Итак, ее пригласили в компанию – двенадцать мужчин, она и две бутылки водки. Емкость была – пивная кружка. Хозяева вылили туда бутылку – и первый глоток предложили даме. Дама сначала повыпендривалась: водку она не любит, нет ли вина и т.д. Но хозяева уверили ее в своем к ней безусловном уважении и восхищении ее красотой и шахматным талантом. После чего она и выпила залпом всю эту кружку.
– А откуда я знала, что у них так принято? Мне налили – я выпила! – говорила она потом.
Перебирая старые фотографии, обнаружил сделанную в августе 1991 года в Брюсселе. В столице Бельгии проводились тогда четвертьфинальные кандидатские матчи на первенство мира.
Молоденький Боря Гельфанд (за два месяца до начала матчей ему исполнилось двадцать три) играл с Найджелом Шортом; Альберт Капенгут, Александр Хузман и Александр Халифман, которых вы тоже видите на снимке, помогали ему.
Началось всё с новости на сайте Chess-News, в которой цитировались слова Илюмжинова о том, что в шахматах нет наркоманов и наркомании. Я обратил внимение на короткий комментарий одного из посетителей, в котором приводилась ссылка на недавнее интервью Марка Тайманова, где тот рассказал о привычке шведского гроссмейстера Гидеона Штальберга выпивать энное количество алкогольных напитков непосредственно перед партией.
Андерс Гидеон Том Штальберг (1908-1967) - таково его полное имя - был любителем богемного образа жизни, одной из составляющих которого являлся алкоголь. Другой, но отнюдь не последней составляющей был бридж – в нем, как и в шахматах, Штальберг достиг больших высот. Швед и остался в Аргентине в 1939 году только потому, что не хотел нарушать привычный образ жизни, которому всегда оставался верен. Кто знал, как там повернется война в Европе. А в Аргентине было довольно спокойно, да и турниров проводилось много. Несмотря на библейское имя Гидеон (сразу же вспоминается американский фильм "Меч Гидеона" о том, как “Моссад” одного за другим уничтожал палестинских террористов, расстрелявших израильских спортсменов на Олимпиаде в Мюнхене), к евреям Штальберг отношения не имел.
Вот уж кто действительно частенько предавался утехам Бахуса, так это Гёста Штольц (1904-1963), еще один представитель славной шведской тройки.
Профессия у него была самая что ни на есть "подходящая" для этого - автомеханик. Но помимо основной работы Штольц был еще и очень сильным игроком - вероятно, самым блистательным шахматистом комбинационного стиля, который когда-либо рождался в Швеции!
Однако шахматным профессионалом Штольц стал далеко не сразу: долгие годы ему приходилось разрываться между турнирными залами и автомастерской. Не напоминает ли это вам, дорогой читатель, жизнь великого блицора Генриха Чепукайтиса, тоже разрывавшегося между шахматами и цехом, в котором он работал? У них действительно много общего, включая и любовь к горячительным напиткам. Но в отличие от Чепукайтиса, работяга Штольц не писал стихов и, естественно, не читал их со сцены. Штольц вообще был очень равнодушен к литературе. То ли не владел слогом, то ли предпочитал, чтобы о нем и его партиях писали другие...
Так и произошло: книгу о Штольце написал его коллега из Финляндии, международный мастер Эро Бёк (кстати, о себе любимом он написал аж пять книг!). Книга издавалась дважды. Первое издание вышло сразу после войны в 1946 году, еще при жизни самого Штольца, а второе - 1968 года - стало уже посмертным памятником. Называлась книга "Stormästaren Gösta Stoltz bästa partier" (PA Norstedt & Söners förlag, 1946 и 1968, на шведском языке), то есть "Лучшие партии гроссмейстера Гёсты Штольца".
Гроссмейстером - еще тем, настоящим! - Штольц стал в 1954 году. Звание ему было присвоено на скандальном Конгрессе ФИДЕ, состоявшемся перед шахматной Олимпиадой в Амстердаме. Тот конгресс запомнился откровенным диктатом со стороны советской делегации, возглавляемой "шахматным интеллектуалом" Постниковым (с таким лицом в СССР можно было с одинаковым успехом руководить шахматами, возглавлять колхоз и даже стать министром культуры, как Ворошилов). Сыр-бор разгорелся из-за бывшего "власовца", а ныне члена сборной Канады д-рa Ф.П. Богатырчука, о присвоении которому звания международного гроссмейстера советские и слышать не хотели! К счастью для Штольца, против присвоения ему этого звания советские не возражали.
Увы, к тому моменту лучшие результаты шведа были уже позади. Видимо, организму становилось все труднее воспринимать лошадиные дозы алкоголя.
Другое дело - предвоенные и военные годы. Тогда Штольц нередко показывал превосходные результаты: победа в матче с Рудольфом Шпильманом, победа в одном из матчей над "самим" Сало Флором, выигрыш очень сильного турнира в Мюнхене 1941 года (впереди Алехина и Боголюбова). За доской этот шахматный Портос мог победить кого угодно! Он и побеждал, причем неоднократно - Боголюбова, Нимцовича, Шпильмана, Видмара, Земиша, Тартаковера, Пирца, Флора, Петрова и многих других.
"Лебединой песней" Штольца стало присуждение ему приза за самую красивую партию на межзональном турнире 1952 года.
В заключение - две предвоенные фотографии. На первой изображены совсем еще молодые Штольц и Лундин. На второй можно видеть всю знаменитую тройку (Штольц, Штальберг, Лундин) и Карла Берндтсона на Олимпиаде в Фолкстоне 1933 года.
…И вот турнир идет, все нормально, замечаний по службе ни у кого нет. В один из дней во время завтрака подходит ко мне Ратмир Дмитриевич Холмов и говорит: «Слышал, молодой, у тебя день рождения. Вечером после тура придем, подготовься». Это было понятно. Жили мы с международным мастером Юрой Аникаевым в «люксе», закупили несколько бутылок водки, вина, закуску. Подарка ждать не приходилось, сам приход ветеранов был высокой честью. Пришли Ратмир Дмитриевич, Анатолий Степанович Лутиков, Гена Кузьмин. Сидели хорошо, общались, мы с Аникаевым за весь вечер выпили по стаканчику грузинского вина и слушали застольные байки ветеранов.
Первым делом, глядя на стол, Ратмир Дмитрич вспомнил питание в японском плену, где он просидел полтора месяца во время войны. Япония в тот момент воевала не с СССР, а с американцами. А так как наши и американцы были союзниками, то возили друг другу разные полезные вещи – наши туда, в Сан-Франциско, зерно и руду, а оттуда разное добро для армии. Японцы и немцы тоже были союзниками, и им это не шибко нравилось, но оружие эти корабли вроде не возили. Но японцы нашли, к чему придраться, и арестовали корабль, на котором Ратмир Дмитрич служил юнгой. Посадили не в тюрьму, а на какую-то загородную дачу, типа пионерлагеря. И Ратмир Дмитрич говорил, что такого качественного питания у него никогда больше не было! Весь экипаж отъелся. Только сакэ он называл гадостью – да и какой морской волк будет это нюхать!
Ратмир Дмитрич это наш человек
Мне однажды выпала честь поздороваться с этим великим шахматистом, долбившим Фишера
Именно тогда Ратмир Дмитрич рассказал смешную историю, как он с Бобби Фишером, Ефимом Петровичем Геллером, Доктором Марио Маринелли (псевдоним Милана Матуловича) и еще парой-другой гроссов гуляли после тура в ресторане македонского города Скопье. Дело было в конце 60-ых. Там выступал с концертом Булат Окуджава и одиноко ужинал за столиком. Ратмиру Дмитричу стало его жалко и, будучи крепко навеселе, он подошел к нему со словами: «Булат Шалвович, здесь мы сидим с великим Бобби Фишером, присоединяйтесь к нам!». На это бард ответил, что с незнакомыми он не пьет. Реакцию Ратмира Дмитрича цитировать дословно не будем – она понятна каждому советскому человеку: «Пошёл, старый мухомор, на…».
Но вернемся к нашей вечеринке... К часу ночи все было уничтожено, все навеселе. Ратмир Дмитрич заметил, что мало. А достать в советском Тбилиси ночью выпивку было просто нереально. Ратмир Дмитрич сказал, что пойдет и поищет. Пропадал он час, но триумфально возвратился с двумя бутылками водки и двумя вина. На наше недоумение ответил, что внизу в гостинице дежурили два приятных милиционера, и они на мотоцикле с коляской отвезли его на вокзал (Хорошо, что не в вытрезвитель! Но на то время Тбилиси и Ереван были двумя единственными городами в СССР, где не было этого знаменитого заведения). На вокзале ресторан работал круглосуточно, и посиделки продолжались чуть ли не до утра. На следующий день выползли к обеду – и тут неприятности. С почечным приступом увезли Анатолия Степановича в реанимацию. Но это еще были цветочки. Начался тур – мы с Аникаевым быстро расписали ничью, Кузьмина нет, и не могут найти – до тура не проснулся. А верхом всего стала партия Стуруа – Холмов. Ратмир Дмитриевич играл с полуоткрытыми глазами. Зрителей в прекрасном зале было около сотни.
1.d4 d5 2.c4 e6 3.Nc3 Nf6 4.Bg5 Be7 5.Nf3 Ne4?! Ратмир Дмитрич забыл предварительно сыграть h7-h6, рокировать, и лишь затем прыгать на е4. Правда, великий Ласкер, автор этой бодяги, благодаря которой Виши победил Топалова и остался чемпионом мира, играл так же.
6.Bxe7. И здесь, не открывая глаз, Ратмир Дмитрич шарахнул слона на е7 королем.
6...Kxe7??!
Пока демонстратор ставил короля на е7, к столу уже стали подтягиваться удивленные участники и судьи. Зрители зароптали, что мальчик-демонстратор ошибся, на грузинском языке стали советовать ему идти назад во Дворец пионеров поучиться. Парень с удивлением подошел еще раз к столику Ратмира Дмитрича, но все верно – король стоит на е7. Рассерженный, он повернулся к зрителям и показал всем понятный знак. Зал не знал, что делать – хохотать, плакать или показывать пальцем на Ратмира Дмитрича, вычисляя, что же он такое принял, что вырулил королем на е7 на 6-м ходу. Хуже всего было Стуруа – он покраснел, понял, что Дмитрич не в себе (или в себе?) и просто над ним издевается.
Короче Ратмир Дмитрич выиграл
Юра Чиковани. Он всегда гордился своим княжеским происхождением, был преподавателем английского. Известен тем, что поехал тренером Леонида Штейна в 1967 году на межзональный турнир в тунисский Сус, они оба там крепко гуляли, а потом разругались – надо же было Леониду Захарычу объяснить свой плохой старт! И Юру отправили с середины турнира назад – для тех времен невиданный скандал. Был учителем всех молодых грузинских шахматистов в защите Пирца, играл её бесподобно. И написал блестящую статью в «Шахматном бюллетене». Но кто это сейчас помнит?
Далее герой этого рассказа Ратмир Холмов, о котором его закадычные друзья слагали песни: «Среди Холмов и Черепков я водку пить всегда готов».
Рядом с ним Анатолий Лутиков (по прозвищу Лука), тоже легендарный выпивоха, великий блицор (это он разбил молодого Бобби Фишера во время его единственного приезда в Москву в 1957 году). Поездил по всему великому СССР, как и Ратмир Дмитрич. Никак не могли найти себе пристанище, хотя в некоторых местах катались, как сыр в масле…
Анатоль Степанович был боец еще тот – самый выносливый и мощный. Известен протокол задержания двух гроссмейстеров ночью на входе в гостиницу «Метрополь» в Москве: Лутиков нес на спине Мишу Таля. Наш тренер Виктор Эммануилович Карт рассказывал, как он встречал с группой львовских корреспондентов Леонида Штейна после выигрыша тем чемпионата СССР в 1965 году. Выходит Штейн из вагона, и корреспонденты в ужасе: фотографировать нельзя – у чемпиона СССР огромный фонарь под глазом. На вопросы ответил, но о глазе ни слова. Потом Карту признался наедине: опять Лутиков – уже второй раз так воспитывал чемпиона СССР за неэтичное поведение во время карточного сражения… Анатолий Степанович долго не церемонился с молодыми, был суров, но справедлив, и они понимали свою неправоту и молчали.
Следующая партия известна каждому культурному шахматисту. Однако, возможно, не все знают ее предысторию. Турниры памяти Капабланки проходили в знаменитой гостинице Havana Libre, бывший «Хилтон». Че Гевара был одним из главных организаторов того Мемориала. И участники имели в этой люкс-гостинице открытый счет. Ратмир Дмитрич и еще пара участников (особенно шведский гроссмейстер Гедеон Штальберг) пользовались этим по полной.
(О своей партии с Штальбергом великолепно написал Марк Евгеньевич Тайманов – они вместе обедали перед игрой, так тот выпил бутылку коньяку и четыре бутылки пива! Попал в безнадегу, но проснувшись на четвертом часу, заиграл в бисову силу, и Марк Евгеньевич еле спасся! А Владас Микенас вспоминал, как еще до войны в их партии Штальберг в аналогичном состоянии просто уснул в цейтноте, и Микенас его разбудил – на свою голову!)
Перед партией с Фишером (находившимся в США и передававшим свои ходы по телексу) Ратмир Дмитрич режима не соблюдал и утром не вышел на завтрак. И к нему в номер зашел руководитель советской делегации, Василий Васильевич Смыслов (кагебешников в роли начальников делегации на Кубу не засылали – неча!). Увидел, в каком состоянии Ратмир Дмитрич, и в своем стиле сказал: «Как же вы, батенька – такой опытный матадор, и так нализались? И что скажут в Спорткомитете, когда уступим Фишеру? Вот, покажу вам один вариантик в испанке из одной моей партии. Бобби любит такие структуры, а вы ему Кd4 и навесите! Смотрите только, не забудьте».
Как рассказывал Василий Васильевич, потом его очень заботило, запомнил ли Холмов весь вариант. Было уж очень подозрительно, глаза он практически не открывал. «Но недооценил я Ратмир Дмитрича, богатыря нашего! Все воспроизвел и со страшным грохотом водрузил конька на d4! Победа!»
Роберт Фишер – Ратмир Холмов
Испанская партия
Мемориал Капабланки, Гавана 1965
А был еще у Ратмира Дмитриевича случай с Романишиным на одном из Кубков СССР. Проиграл он партию и спрашивает у Олега: «Вроде была неплохая позиция, не пойму, где же я тут напуделял?». На что Олег ему отвечает: «Да вы же, Ратмир Дмитрич, на 15-м ходу фигуру зевнули!»
Два участника чемпионата Европы, грузины Баадур Джобава и Давид Ломсадзе появились на последнем туре в нетрезвом виде, а затем и вовсе, лицо Ломсадзе было в крови и со следами побоев. Организаторы вызвали полицию и скорую помощь.
Текст доставляет
"появились на последнем туре в нетрезвом виде, а затем и вовсе"
Таким образом, можно резюмировать, что те, кто чего-то хочет добиться в шахматах употреблять алкоголь не должны.
Отрадно видеть, что молодое шахматное поколение не имеет этой пагубной привычки (также как другого вида наркомании - курения табака)
Александр Грищук, в частности, рассказал о некоторых вредных привычках среди нынешней шахматной элиты:
"Когда-то курение было распространено среди шахматистов. Куча чемпионов мира курили: Алехин, Таль, Спасский, Корчной. Сейчас довольно странная ситуация - из первой сотни шахматистов человек пять курят. Это создает некоторые неудобства. Перед турниром обычно приходится просить организаторов, чтобы курилка была в зоне доступности. В прошлом году я играл на турнире Вейк-ан-Зее, и там, чтобы покурить, надо было выходить на улицу в павильон. Мало того что стояла плохая погода - ноль градусов, сильный ветер, - так еще и необходимо было обязательно идти туда с судьей, чтобы мне по дороге не подсказали. Все это занимало минут десять. Соперники, естественно, все это видели, и как только я подходил к судье и выходил из зала, тут же делали ход. Так и пришлось весь турнир ходить - бред какой-то! Кстати, молодые шахматисты еще и не пьют.Это уж совсем странно выглядит".
Вообще, конечно, и то и другое на уровень игры влияет отрицательно.
Но не курить во время партии для курящего человека почти невозможно (imho)
А алкоголь такого наркотического действия не имеет.
Поэтому отказ от курения это разумно для шахматиста
Здесь надо упомянуть о том, о чем казахские источники стыдливо умалчивают. В те времена большинство шахматистов крепко дружили с зеленым змием (я уже упоминал об этом в статье о Ратмире Холмове). И в той части СССР зеленый змий застопорил карьеры талантов Юрия Никитина, Леонида Юртаева и других талантливых мастеров.
А Каталымов был поклонником и суровым последователем спортивного режима, вел исключительно здоровый образ жизни, не пил, не курил. До последних дней ездил на дачу и всех угощал помидорами и огурцами с собственной фермы. Была опасность, что Женя Владимиров присоединится к той компашке. И здесь Борис Каталымов вышел на нещадную борьбу со змием. Но, как в большинстве случаев в жизни бывает, победил зеленый змий. И команда проголосовала за исключение Каталымова из сборной перед Спартакиадой народов СССР 1979 года.
64 №6 2013
Александр Белявский
( Нашему прославленному гроссу в этом году 60 лет )
Удачное выступление на чемпионате Европы в определенной степени стало для меня неожиданностью. Точно так же, как и победа в конце прошлого года на довольно крупном опене в Венесуэле - играло почти 600 человек, много молодых гроссмейстеров, в том числе и из России...
Анализируя задним числом, я понял почему я выиграл этот турнир. Молодое поколение выбирает пепси, а я по старой памяти, после тяжелого трудового дня выпивал свой бокал вина. При таком регламенте - два тура в день - очень важно заснуть т до утра не проснуться.
- Предпочтение отдаете белому вину или красному?
Пью только красное. - от бокала до целой бутылки, в зависимости от степени утомления.
...
А молодые пили пепси и к последнему туру заметно устали
Лето 2004 года я встречал в Париже. Зимой женился, и весной мы с моей женой Катей обосновались в chambre de bonnes (комнате для прислуги), неподалеку от вокзала Сен-Лазар. За расположение в центре с видом на Эйфелеву башню из окна надо было платить 300 евро в месяц.
Жилище располагалось на седьмом этаже старинного здания без лифта, ванной и с туалетом на этаже. Небольшая квадратная комнатка на 9 квадратных метров с мезанином (подобие второго этажа), электроплитой, раковиной и столом в центре. В подобных «поэтических» условиях по соседству с нами жили черные - blacks, как их тут называют, - и алкаши всех цветов кожи.
Я «наследовал» эту комнату у гроссмейстера Шабанона, прожившего в ней два года. Нас не пугали стесненные бытовые условия, и с утра мы ходили в муниципальный душ - специальные бесплатные учреждения для людей без нормальных бытовых условий. Однажды мы там встретили земляка из Шымкента - практически всю остальную публику составляли арабы, «цветные» или бомжи. Вскоре Арно Паен посоветовал ходить в муниципальный бассейн на метро Guy Moquet (всего их в Париже более тридцати), совмещая водные процедуры с плаванием. Это занятие стало нашим веселым спортом, а трехмесячный абонемент стоил всего 30 евро с человека.
Юношеская мечта - жить в Париже - осуществлялась. Парижская жизнь, которую по словам Хемингуэя, надо обязательно прожить пока ты молод, окрыляла, а избыток романтики дарил силы и настроение. Мне было 30, моей жене 21, и мы жили, как живут молодые влюбленные в лучшем городе мира.
Основным источником нашего дохода служили призы в небольших рапид- и блиц-турнирах, а также частные уроки. Иногда я выезжал и на более крупные соревнования. В одном из таких (в г. Фурми) я выиграл самую невероятную партию в своей жизни.
ДЕГРЭЙВ - КАЖГАЛЕЕВ
Партия игралась в последнем, седьмом туре. Я имел 5 очков и лидировал вместе с азербайджанским гроссмейстером Намигом Гулиевым. Большая группа участников отставала на пол-очка. Гулиев довольно быстро сделал ничью, а я уверенно отбивался от Жан-Марка Дегрэйва. Однако в эндшпиле французский гроссмейстер играл лучше меня, и добился серьезного преимущества. Наша битва затянулась и вызвала огромный интерес других игроков и зрителей. Толпа окружила нас плотным кольцом, и мы оказались, как на боксерском ринге. Обычно я люблю подобные ситуации, они придают дополнительного энтузиазма. Но в тот июньский день мне было не до этого. В окружении публики я стоял на грани поражения... У нас оставалось совсем мало времени на последнем контроле: у меня 2 минуты, у моего соперника 3 (добавления не было). Я решил играть не думая - проиграть по времени стало бы вершиной непрофессионализма. Джим последовал моему примеру и мы перешли в режим сумасшедшего блица. Руки, головы - всё двигалось в каком-то хаотическом ритме. Мы перестали соображать - за нас работали рефлексы. На все последующие ходы у каждого из нас ушло не более 5 секунд. И вот что получилось в итоге.
1... Kf4! (в последнюю, "решительную"атаку!) 2.Bxf5? (2. Bc2!) Rb2? (продолжение плана и грубая ошибка! 2...Rf3! 3.Ke2 Re3 4.Kd2 Re5! с ничьей) 3.Ke1 Ke3 4.Kd1 Rf2 5.Bc2?? (5. Ra3 Kd4 6. Bc2 с шансами на победу, учитывая и практическую сложность окончания, и смертельную нехватку времени) 5...Rf1#!!
Я сам не сразу понял, что это мат, двинув вперед свою ладью, но инстинкты не подвели... Публика, не ожидавшая ничего подобного, дружно выдохнула в шоке от происшедшего. Мне было и радостно, и неудобно - подобный фарт (и нефарт) выпадает не каждый день. Через минуту мощный звук мотора разрезал почти деревенскую тишину - машина красного цвета на бешеной скорости пронеслась мимо толпы шахматистов. Жан-Марк уезжал. Мне повезло - я уехал на вечернем поезде не только с первым призом в размере 1200 Евро, но и с совершенно уникальными воспоминаниями.
Успех был не единственным, но, без сомнения, самым запоминающимся. Я переживал хороший этап карьеры игрока. Счастливая личная жизнь делала меня сильнее.
Днем я изучал шахматы, а вечерами мы ходили на пикники в парк Monсeau или смотрели фильмы на открытом воздухе в парке 19 аррондисмана (округа). Временами наша жизнь походила на кино из полузабытых шестидесятых.
На этом фоне и состоялся выезд в Бельгию на турнир в город Гент.
Сейчас трудно вспомнить, кому принадлежала идея поездки, но, кажется, инициатором был гроссмейстер Дре. Так как он жил в дальнем пригороде, то я занялся покупкой билетов по маршруту Париж - Гент автобусной компании «Евролайн».
Панорама Гента
Сквозь темноту раннего июльского утра мы с Катей дошли до метро «Европа» и поехали на автовокзал - она взялась меня проводить. Со мной был небольшой рюкзак и компьютерная сумка: выезд был приятно коротким - неделя. Мы прощались на семь дней, как на семь часов, и я, по обыкновению, расписывал жене многочисленные возможности замечательного Paris-time в мое отсутствие, а сам предвкушал сладость путешествия в новую для себя страну, известную с детства по роману Шарля де Костера.
Пассажиры бойко занимали свои места, а Дре все еще не было. Когда я позвонил, то услышал слабый сонный голос. Гроссмейстер находился в своей постели, и мой звонок, видимо, прервал очередной сон. «Я поеду на поезде, мой билет можешь выкинуть» - просыпаясь, Дре придумывал свой новый маршрут.
Билет стало жаль. И так же вдруг нам стало жаль расставаться - неотвратимое уже перестало казаться неизбежным. Без документов и вещей, Катя заняла соседнее место, и мы поехали, следуя, как знаку судьбы, неожиданному стечению обстоятельств. Автобус «Евролайна» с низкими ценами и средним комфортом двигался не спеша и часто останавливался. «Новые» жители Европы составляли подавляющее большинство пассажиров. Вскоре после обеда мы прибыли в Гент.
Дре приехал еще до нас - сверхскоростной поезд «Thalys» оправдывал пятикратную стоимость билета - двигался он быстрее автобуса в шесть раз.
Турнир вскоре начался. Я играл неровно - не хватало концентрации и злости, но приятный туристический план успешно выполнялся. Гент оказался маленьким красивым городом, особенно длинными, по-северному прохладными летними вечерами. На четвертый день Катя уехала обратно в Париж, а я должен был выиграть две последние партии, чтобы взять приз. Дре, в отличие от меня, играл хорошо и вскоре начал «доплывать», имея большое количество очков. Ужасная игра в партии последнего тура подвела черту моего бельгийского фиаско - в лучшем эндшпиле я грубо ошибся и, проиграв, остался без приза. Мой компаньон поделил первое место и принялся немедленно праздновать успех в компании друга детства, много лет назад перебравшегося в Бельгию из Москвы.
Мы опять опоздали на автобус, в этот раз - намеренно.
- Евролайн - это не наш уровень, пойми. Поехали поездом, - Дре был верен своей шкале в иерархии ценностей.
На вид автобусы довольно симпатичные
Я отнюдь не брезговал дешевым автобусом, но решил поддаться течению волны - превосходному настроению Дре в день его успеха.
Мы сели в вагон-ресторан скоростного поезда и прибыли на Gare du Nord в восемь вечера. Дре, поддержавший в дороге уровень своей бодрости двумя бутылками «Сен-Эмилион», явно не хотел расходиться.
- Смотри, автобус приходит в десять, а Катя ждёт тебя не раньше одиннадцати, у нас есть еще два часа, чтобы попить дальше.
Я, расстроенный неудачными результатами, не был настроен на праздник, но вновь уступил.
- ОК, но пить особо не буду.
- Я возьму красного, - заключил Дре, и на том мы сошлись.
Пешком дошли до Gare de L`Est - с Восточного вокзала Дре уезжал домой. Как и любой вокзал большого города, он кишит отбросами общества, но, укрывшись в одной из пиццерий, мы отгородились от вокзальной толпы.
Гроссмейстер налегал на «Bordeaux»; я его слегка поддерживал, занимаясь пиццей. За ним было интересно наблюдать. С каждым новым стаканом он переходил из одного состояния в другое, и я редко видел настолько глубокое перевоплощение личности.
Культурный человек, коренной москвич, с тончайшим чувством юмора на глазах превращался в некий киношный образ наглого подмосковного бандита из девяностых, готового в алкогольном угаре на любые коварства и безумия. Но в большом ресторане нас было двое, и среда явно не помогала очередной смене декораций.
- Может, в ночной Париж? - наверное, уже в пятый раз за вечер призывал меня Дре. Он перешел на коньяк, и крепкий напиток будил в нем агрессивность и жажду приключений. Время перевалило за полночь, от графика автобуса «Евролайн» я сильно отставал, вино не кружило мне голову.
- Нет, я домой — убежденно и даже скучно сказал я, не поддерживая хмельного энтузиазма друга.
- Ладно,- с досадой в голосе произнес гроссмейстер, давая понять, что компаньон из меня никакой, - только посади меня на поезд.
Мы расплатились и пошли на вокзал. Следующий поезд отправлялся через двадцать минут.
- Как раз время для одного коньяка, - подсчитал Дре.
Мы заняли места на уличной террасе большого вокзального кафе. Официант принес меню, я взялся его читать в ночном свете фонарей, но Дре уже скомандовал две двойных порции коньяка. Цены кусались, но Дре ценами не интересовался, он их даже не смотрел. Я мысленно подсчитывал убытки бельгийской поездки - счет уже перевалил за полторы тысячи евро и рванул к новой отметке. Но, думать об этом не хотелось, и я отложил в сторону меню, ожидая терпкого «Мартеля». Пить не хотелось, но заказ был уже сделан.
- Б...., компьютер! Где он, ты не видел? - сдерживая эмоции и отказываясь верить своим глазам, спросил я товарища по походу. Сумка с компом куда-то пропала.
- Может, осталась в кабаке? - со слабой надеждой в голосе ответил Дре.
Я рванул что есть силы через дорогу. Ресторан уже не работал, но там еще мыли полы и персонал был на месте.
Когда я вернулся в кафе, Дре с бокалом «Мартеля» стоял у стойки бара и увлеченно разговаривал - он нашел свидетеля кражи и был полон оптимизма.
- Вот этот парень всё видел, сейчас будем звонить мусорам, - он показал на смуглого небольшого парня с широкими плечами и бесчисленными татуировками по всему телу. - Ты всё расскажешь, так ведь?
Дре закурил. Случившийся инцидент явно взбодрил гроссмейстера, который очень верил в успех и скорое восстановление справедливости.
- Это три араба украли, сейчас парень всё расскажет.
Юноша сам походил на араба, «но может румын?» - подумал я, хотя сомнений у меня было больше, чем веры.
- Я? Я их видел так же, как и ты. Я их не видел, - с ухмылкой в голосе сказал паренек.
- Как? Ты же только что мне всё рассказал! - Дре не мог поверить своим ушам.
- Я пошутил.
Дре вдруг понял, что над ним издевался этот щенок, этот недочеловек с Восточного вокзала, и простить этого он ему никак не мог.
- Ты что, тварь, ты с кем шутки шутишь? - грозно спросил Дре и стряхнул пепел с сигареты парню прямо на глаз. Гроссмейстер был на грани безумия. - Что, мразь, лоха нашел? - и коротко затянувшись, стряхнул пепел тому на лицо еще раз.
Румыно-араб с большой силой оттолкнул Дре от себя двумя руками, и гроссмейстер, потеряв равновесие, упал на пол. Поднявшись, он сделал несколько неуклюжую, но в общем-то удачную попытку с разбегу нанести удар ногой в голову. Но в драку вмешались бармены и с криками выгнали всех на улицу. Парень куда-то исчез.
- Звонить мусорам! - решил Дре и полез в карман за мобилой.
Но карман оказался пуст! Пока он стряхивал пепел, разыгрывая сцену из гангстерского кинофильма, другой просто занимался своей работой карманника и исчез в ночной мгле вместе с дорогим телефоном.
- Пошли в отель, будем звонить оттуда, выбора нет. Нельзя сдаваться, надо идти до конца!
И мы пошли по ряду мелких, дешевых гостиниц. Некоторые уже закрылись, но в одном месте дверь нам открыл большой араб средних лет.
- Заходите, - он показал на висевший на стене телефон. Телефон был, пожалуй, его ровесником.
Дре набрал номер полиции и принялся объяснять. Вообще-то у моего друга отличный французский, но сильный славянский акцент, сдобренный несколькими литрами красного вина, не вдохновлял французских служителей порядка.
- Вы их видели? Сможете описать? - спрашивал женский голос на том конце провода.
- Арабы. Три араба. У нас украли компьютер и телефон.
Арабы за стойкой ресепшн занервничали - им явно не нравился ночной гость.
- Извините, но мы не можем приехать в данный момент, - сказала девушка, заканчивая разговор
- Ах ты, подстилка полицейская! - закричал Дре.
Трубка ответила короткими гудками и с бешеной скоростью полетела в стену. Дре кипел яростью.
- Я тебя размажу, мерзавец! - закричал огромный араб, выходя из-за стойки. - Пошел отсюда, козел!
- Пардон, месьё, извините нас, мы уходим, - сказал я, и мы рванули на выход.
Мы опять возвращались в кафе - уже никто не понимал зачем, но шли мы именно туда.
- Сейчас будем драться с этой шпаной. Я могу только ногами - рука не работает после Доминиканы (со знаменитой истории драки Дре на Карибах прошло уже больше года, но рана давала о себе знать).
Мы двигались по узкому проходу в свете ночных фонарей, навстречу нам шла группа больших черных парней.
- Кажется, это конец - сказал Дре. - Держись.
Хода назад уже не было - мы были обречены. Страшные картины предстали перед моими глазами. Я был готов к самому худшему. Но неожиданно черные прошли мимо - их мысли были заняты чем-то другим. Нас отпустило.
- Может, в ночной Париж? - в голосе моего друга вновь звучала надежда.
- Нет, нет, я - домой, хватит уже на сегодня, - я вдруг понял, что скоро буду дома и очень обрадовался.
- Я с тобой. Домой я сегодня не поеду, - заключил коллега.
Я был не сильно рад, но поступить иначе уже не мог - нас связывало общее несчастье этого вечера.
По дороге домой мы остановились у ночного магазина, где взяли еще три флакона красного.
В половине третьего я позвонил в домофон и Катя спустилась открыть дверь. Она увидела не только полупьяного мужа, но и его коллегу, которого не сильно жаловала даже в лучшие дни.
- Катя, я не думаю, что ты очень хочешь меня сейчас видеть, - начал Дре, - но в этом мире мне сегодня некуда больше идти.
Он сказал это настолько проникновенно, что доброе сердце моей жены не могло устоять. Поднявшись на седьмой этаж, я - с радостью затянувшегося возвращения, а Дре - скрипя от усталости и жалуясь на проклятых буржуев, - мы рассказывали о перипетиях этого длинного вечера на вокзале Gare de L`Est.
Минут через сорок мы с Катей полезли на мезанин, оставив Дре в одиночку с вином. Иногда он звонил себе домой. Мне было стыдно и неудобно за себя. Я чувствовал себя страшно виноватым перед женой.
- Не переживай! Главное, что ты жив и здоров! И у нас будет ребеночек, а это всё пустяки!
«Да, у нас будет ребёнок!» - эта мысль мгновенно вернула меня в умиротворенное состояние. Я понял, что наконец-то вернулся домой, отделавшись лишь легким испугом и компьютером. Обнял жену - мне было хорошо.
На следующий день с помощью Ксавье Пармантье я купил себе новый компьютер, который прослужил мне три года.
С Дре мы больше так никогда не гуляли, хотя и остались в хороших отношениях. В марте 2005 года родилась моя дочь, Изабель Кажгалеева.
Там же, в Биле впервые увидел в номере гостиницы МИНИБАР. Очень интересное приспособление... Под завязку забит всяким «искушением», - ликерчиками, флакончиками, баночками. Не меньше, чем на сто франков - большая сумма по тем временам. Долго мы точили зуб и боролись с искушением.
Не совладали - искушение победило! По окончании последнего тура Цеш с Филипом «грохнули» мини-бар Володи Крамника.
Но тот не обиделся, заплатил с барского плеча. Всё правильно, соблюли традицию – с приза обязан проставиться!
Несмотря на ухабы и колдобины, шахматная карьера продолжалась, и в 88 году еще одна знаковая победа – чемпионат СССР среди молодых мастеров. И кто играл! Гельфанд, Дреев, Халифман, Красенков, Смирин, Акопян! Через два-три года все плавно перейдут в элитные супертурниры.
Я отлично помню этот турнир. Причины, почему я так здорово в нем сыграл? И вообще причины тех хороших турниров, в которых я сыграл хорошо (смеется). Это означает, что я готовился к турниру, что случалось со мной очень редко. Это значит, что во время турнира я вел здоровый образ жизни. Нормально спал, готовился к партиям и не потреблял алкоголь! Вот в принципе и всё!