Хоть я пасынок его.
Организм мой не падок
На свободы торжество.
так можНО:
ОрганизмУС мой не падок...
Под воздейстыием размера,
а также содержания,
здесь и сейчас, пока, к примеру,
предВалентинномания:
наглоавторскобеспечно
Теории, импереии не вечны
(Фсе, в прошлом или в будущем),
Мир познаваем, вычисляем
(каждым и всеми в ЭТОМ веке),
конфликты ЛЮБЫЕ разрешимы,
не только Ландау- Человеком. (с)
2013, 13.02 инфолиократ, 11:00
З павагай человеческой и человечной
Можно фальшиво страдать, машинально молиться;
Можно подделать деньги, картину, голос, лицо;
Нелюбимую можно назвать любимой, –
Но нельзя притвориться,
Что мяч опустился в кольцо,
Если он пролетел мимо.
Можно формально работать, случайно жениться;
Утверждать, что высокое – мнимо, низкое – высоко;
Приравнять бессмыслицу к смыслу, хаос – к порядку, –
Но нельзя притвориться,
Что пуля, попавшая в «молоко»,
Попала в десятку.
Можно быть самозванным царём, самочинным провидцем;
Номинальным учёным без званий, призванья и прав;
Представляться счастливым, уверенным, мудрым, богатым, –
Но нельзя притвориться,
Что ты чемпион, прибежав
Семьдесят пятым.
Стихотворение Дмитрия Веденяпина
Игорю, в дорогу
Здесь мы расстанемся. Лишнего не люблю.
Навестишь каким-нибудь теплым антициклоном.
Мы ели сыр, запивали его крепленым,
Скидывались на новое по рублю.
Больше мы не увидимся.
Я запомню тебя влюбленным,
Восемнадцатилетним, тощим и во хмелю.
Знали только крайности, никаких тебе середин.
Ты хорошо смеялся. Я помню эти
Дни, когда мы сидели на факультете
На обшарпанных подоконниках, словно дети,
Каждый сам себе плакальщик, сам себе господин.
Мы расстанемся здесь.
Ты дальше пойдешь один.
Не приеду отпеть. Тут озеро и трава,
До машины идти сквозь заросли, через насыпь.
Я не помню, как выживается в восемнадцать.
Я не знаю, как умирается в двадцать два.
До нескорого. За тобой уже не угнаться.
Я гляжу тебе вслед, и кружится голова. Вера Полозкова
Когда Ника умерла в мае 2002 года, газеты снова вспомнили о ней и запестрели заголовками: Выросшая девочка-вундеркинд покончила с собой! Ника разбилась, упав из окна 5-го этажа. Несколько лет назад она уже падала и тоже с 5-го этажа, но другого дома. Тогда ей повезло, а во второй раз судьба ее не пощадила...
Ее стихи
ЧЕРНОВИК.
Жизнь моя - черновик,
На котором все буквы - созвездия...
Сочтены наперёд все ненастные дни.
Жизнь моя - черновик.
Все удачи мои, невезения
Остаются на нём
Как надорванный выстрелом крик.
ЕВГЕНИЮ ЕВТУШЕНКО.
Вы - поводырь, а я -слепой старик.
Вы - проводник. Я еду без билета!
Иной вопрос остался без ответа,
И втоптан в землю прах друзей моих.
Вы -глас людской. Я - позабытый стих.
ЧУЖИЕ ОКНА.
Чужие окна, немое кино,
Темно на улице, в кадре светло...
Молча кричит ребёнок - не я его качаю,
Бьётся посуда к счастью - не я его получаю.
И в зале полно безбилетных,
На этом сеансе -молчанье...
Моё окно - звуковое.
Подёрнуты стёкла печалью.
А.Н.
Мы говорим с тобой
На разных языках.
Все буквы те же,
А слова чужие.
Живем с тобой
На разных островах,
Хотя в одной квартире
Освещена последняя сосна.
Под нею темный кряж пушится.
Сейчас погаснет и она.
День конченый - не повторится.
День кончился. Что было в нем?
Не знаю, пролетел, как птица.
Он был обыкновенным днем,
А все-таки - не повторится.
Рождественский:
Тихо летят паутиные нити
Солнце горит на оконном стекле
Что-то я сделал не так?
Извините:
Жил я впервые на этой Земле.
Я ее только теперь ощущаю,
Я к ней припадаю
Я ею клянусь
И по другому прожить обещаю,
Если вернусь......
Но ведь я не вернусь.
Северянин:
Я с рукава срываю креп.
Год пролетел, мой взор окреп.
Окреп от слез.
Так крепнет травка от дождя,
так крепнет рать в крови вождя
и ум от грез.
А.Трофимов:
Все сложнее сходиться с людьми,
Все труднее смеяться сквозь плач,
Каждый день, начиная с семи,
Верить в белые стаи удач.
...И глазами опять их искать,
Отрывая свой взгляд от забот.
И по лицам друзей понимать,
Что иначе никто не живет...
Я уже не смогу опомниться
Я уже не смогу оправиться
Я уже не смогу одуматься
Я уже не смогу убояться
Никогда мне не быть Иудой
Никогда мне не быть Антихристом
Я уже ни на что не годен
Одна мне дорога — в рай.
Вошли и сели за столом.
Им грош цена, но мы не пьём.
Веселье наше вмиг скосило.
Юнцы, молодчики, шпана,
Тут знают все: им грош цена.
Но все молчат: за ними - сила.
Какая сила, в чем она.
Я ж говорю: им грош цена.
Да, видно, жизнь подобна бреду.
Пусть презираем мы таких,
Но всё ж мы думаем о них,
А это тоже - их победа.
Они уселись и сидят.
Хоть знают, как на них глядят
Вокруг и всюду все другие.
Их очень много стало вдруг.
Они средь муз и средь наук,
Везде, где бьётся мысль России.
Они бездарны, как беда.
Зато уверены всегда,
Несут бездарность, словно Знамя.
У нас в идеях разнобой,
Они ж всегда верны одной
Простой и ясной - править нами.
Это - странам и континетам,
деревьям и лесорубам:
гимн разнообразию,
а не однообразию,
худлиту-монолиту.
Ничего личного,
но мысль - отличная,
даже тем, кто не может
хлопать в ладоши
одной рукой,
стих будет полезен
тут и такой.
Все знают и сами:
на КФ есть с усами
не один и не два...
Напомню про смысл
золотые слова:
здесь и сейчас,
ночью и днем,
вчера и в веках
смысл Фсего лишь в том,
ЧТО МЫ САМИ ЧЕМУ
(и словам) ПРИДАЕМ.
З павагай к говорящим слушающим понимающим
Во многом знании — немалая печаль,
Так говорил творец Экклезиаста.
Я вовсе не мудрец, но почему так часто
Мне жаль весь мир и человека жаль?
Природа хочет жить, и потому она
Миллионы зерен скармливает птицам,
Но из миллиона птиц к светилам и зарницам
Едва ли вырывается одна.
Вселенная шумит и просит красоты,
Кричат моря, обрызганные пеной,
Но на холмах земли, на кладбищах вселенной
Лишь избранные светятся цветы.
Я разве только я? Я — только краткий миг
Чужих существований. Боже правый,
Зачем ты создал мир, и милый и кровавый,
И дал мне ум, чтоб я его постиг!
Мне, кстати, этот стих не очень. Но период ОБЭРИУТов - это что-то. Чисто логически он был лучшим, мне кажется. Но это только если логически. У него IQ наверно был выше всех. Он и выжил
Как порой в песках теряют реки
Воды обмелевшие свои,
Так бывают люди-человеки,
Что живут на свете без любви.
Маленьким желаньям не переча,
Раз в неделю тёпленькая встреча...
Впрочем, и жениться могут тоже -
Просто с кем-то разделить жильё,
Пухлое, супружеское ложе...
А любовь? Любовь сюда не вхожа,
Здесь вовек и не было её. Слышат все на свете запятые
И не слышат сказок и поэм -
Хитренькие, тусклые, скупые
И не уязвимые ничем.
Что сказать такому человеку?
Вы его жалейте, как калеку.
Лев Ошанин. Собственно, понравилось одно выделенное четверостишье, но до того яркий образ
Я, я, я. Что за дикое слово!
Неужели вон тот - это я?
Разве мама любила такого,
Желто-серого, полуседого
И всезнающего как змея?
Разве мальчик, в Останкине летом
Танцевавший на дачный балах,-
Это я, тот, кто каждым ответом
Желторотым внушает поэтам
Отвращение, злобу и страх?
Разве тот, кто в полночные споры
Всю мальчишечью вкладывал прыть,-
Это я, тот же самый, который
На трагические разговоры
Научился молчать и шутить?
Впрочем - так и всегда на средине
Рокового земного пути:
От ничтожной причины - к причине,
А глядишь - заплутался в пустыне,
И своих же следов не найти.
Да, меня не пантера прыжками
На парижский чердак загнала.
И Виргилия нет за плечами,-
Только есть Одиночество - в раме
Говорящего правду стекла.
И Харитон м б употреблён с пользой - как это ни странно. Лев вдохновил пиррона на прекрасное стихотворение:
Огонь испепелить тебя не смог,
и с ног не сбил бушующий поток,
и медных труб заманчивое пенье
ты выслушал без головокруженья.
Но стерлись очертанья, вышли сроки,
прямые наконец пересеклись.
И горные бурлящие потоки
в безмолвном спящем озере слились,
и вьюжной ночью медленно остыла
зола седая в каменной печи,
и марш прощальный около могилы
сыграли, чуть фальшивя, трубачи
Одна небольшая техническая претензия - "каменная" никак не обосновано, не нужно(имхо), только для размера. Но это чепуха, придирка.
И Харитон м б употреблён с пользой - как это ни странно. Лев вдохновил пиррона на прекрасное стихотворение:
Огонь испепелить тебя не смог,
и с ног не сбил бушующий поток,
и медных труб заманчивое пенье
ты выслушал без головокруженья.
Но стерлись очертанья, вышли сроки,
прямые наконец пересеклись.
И горные бурлящие потоки
в безмолвном спящем озере слились,
и вьюжной ночью медленно остыла
зола седая в каменной печи,
и марш прощальный около могилы
сыграли, чуть фальшивя, трубачи
Ув. Пиррон, действительно здорово- и красивое, и философское.
)
