Раз: 1980 год. 19-летний Роберт Шафран, мальчик, в раннем детстве усыновленный состоятельной еврейской семьей из штата Нью-Йорк, впервые приезжает в колледж, где ему предстоит учиться. Он никого там не знает, но его почему-то знают все — здороваются, спрашивают, как он провел лето, девочки — целуют. Они называют его «Эдди»; он отвечает, что никакой не Эдди и никаких Эдди не знает. Когда в его комнату в общежитии заходит лучший друг Эдди, он понимает: это не Эдди, а его брат-близнец. Их внешность и повадки полностью совпадают — как и дата рождения. Роберт и друг Эдди, превышая скорость, мчат по трассе в гости к Эдди. Два брата встречаются — и как будто глядят друг на друга в зеркало. Они похожи во всем, хотя 19 лет росли порознь и даже не знали о существовании друг друга.

Через пару дней об этом невероятном случае начинают писать газеты. Одна из них попадает в руки Дэвиду Келлману, 19-летнему мальчику из штата Нью-Йорк, которого в раннем детстве усыновила рабочая семья. Дэвид не верит своим глазам, а потом звонит в редакцию и сообщает: «Знаете, я — их третий брат-близнец». Братья встречаются втроем, их внешность и повадки полностью совпадают, они курят одни и те же сигареты, им всем нравятся женщины постарше, они улыбаются одинаково и говорят одновременно. Они становятся всеамериканской сенсацией, бесконечно ходят на телешоу, снимают на троих квартиру в Нью-Йорке, пьют, веселятся и меняют женщин — но потихоньку взрослеют, женятся и заводят семьи. И открывают совместный бизнес — популярный ресторан в Сохо, который так и называется: «Тройняшки».

Два: сами близнецы слишком счастливы обнаружением друг друга, чтобы об этом думать, но у родителей возникают вопросы. Разлучить трех близнецов при рождении, насильственно лишить их друг друга — это зачем, как? Вот и объяснение, почему каждый из них маленьким бился головой о стену и испытывал непонятные принципы агрессии. Родители отправляются в уважаемое агентство Louise Wise, которое им детей и выдало. Там говорят: извините, мы думали, что троих никто не возьмет. Родители уходят, вопросы остаются.

В середине 1990-х журналист The New Yorker Лоренс Райт начинает заниматься изучением темы близнецов — и набредает на опубликованную давным-давно научную статью, в котором крайне уважаемый психиатр Питер Нойбауэр предлагает узнать ответ на один из главных вопросов про человеческое развитие: что важнее — гнев или воспитание. Узнавать его он предлагает так: отдавая абсолютно идентичных генетически близнецов в социально разные семьи — и потом наблюдать за их развитием. Случай тройняшек из Нью-Йорка ужасно похож на такой эксперимент. И действительно, вспоминают они сами и их родители, при усыновлении семьям сказали, что их дети будут участниками исследования психологии усыновленных. Каждый год к ним приходили врачи, показывали пятна Роршаха, о чем-то расспрашивали. Теперь-то ясно: они просто были подопытными кроликами, чтобы исследовать — но что именно? Ведь результаты исследования не опубликованы. Незадолго до публикации своего материала Райт звонит Нойбауэру, он еще жив и обещает, что статья вот-вот выйдет. Но потом он умирает, а публикации так и нет.

На арене появляется Наташа Юзефович — бодрая калифорнийская старушка, в 1960-х несколько лет работавшая помощницей Нойбауэра. Она подтверждает: эксперимент был. И оправдывается: тогда это не казалось ненормальным — и получилось сделать уникальную научную работу. Почему она не опубликована, Юзефович не знает — переехала в Европу в середине 1960-х и с командой Нойбауэра больше не общалась. Но она уверена, что знает выводы, и они для рода человеческого некомфортны: все предопределено, гены важнее всего, всех нас определяют факторы, которые мы не можем контролировать. Вот ведь тройняшки — росли порознь, а выросли одинаковыми, с одинаковыми вкусами, повадками и походками. Все ясно!

Три: близнецы узнают о том, что были объектами эксперимента. Они растеряны, расстроены и разъярены — особенно Эдди. Эдди еще и активнее других братьев хотел найти их биологическую мать, но они нашли ее, встретились один раз и разошлись навсегда; это был скорее неловкий, чем пронзительный реюнион. У Эдди начинаются психологические проблемы — его бросает из крайности в крайность. Врачи диагностируют ему маниакально-депрессивный синдром и помещают в клинику на несколько месяцев (выясняется, что Роберт в юности тоже туда попадал). Через несколько месяцев Эдди возвращается домой. Через несколько дней он стреляет себе в голову и умирает.

Возникает новая теория: зловещие психологи изучали даже не природу и воспитание, а конкретно психологическое здоровье — и то, как оно передается по наследству. Возможно, биологическая мать близнецов тоже чем-то таким страдала.

Четыре: съемочная группа, которая делает документальный фильм про всю эту историю в 2010-х, находит человека, работавшего над исследованием Нойбауэра куда дольше Наташи Юзефович. Он готов разговаривать. Это он, в частности, ходил домой к близнецам делать исследования — и его все время подмывало сообщить им что-то вроде: «А я твоего брата знаю!». Но он не сообщил. Этот человек рассказывает: за все годы работы у Нойбауэра ничего про исследования психологических расстройств он не слышал. И вообще — они изучали не столько детей, сколько родителей и то, как разные типы родительства влияют на то, каким получается человек. То есть близнецов распределяли по семьям не только по социально-экономическому профилю (рабочая семья / средний класс / upper-middle), но и по психологическому: у Дэвида был страшно любящий отец, у Роберта — обычный, у Эдди — суровый, холодный и ценящий прежде всего дисциплину. И возможно, разные жизненные пути одинаковых детей объясняются этим. Наташа Юзефович была неправа: исследование как раз подтвердило, что воспитание, среда, родители — это чертовски важно. Это пресса обращала внимание на то, как близнецы похожи, потому что в этом есть сенсация и шок, — а на самом-то деле они очень разные, и каждая из их жен полюбила своего мужа за что-то свое, особенное. Nurture побеждает nature — и человеческий род может снова вздохнуть спокойно.

Пять: Питер Нойбауэр так и не опубликовал свое исследование, но оставил 66 коробок с его материалами в архиве Йеля — завещав, чтобы их не распаковывали раньше 2066 года. У Наташи Юзефович есть понятное объяснение: да, наверняка были и другие субъекты исследования — близнецы, которые никогда не видели друг друга, — но насколько правильно ближе к концу жизни сообщать им, что они могли прожить ее совсем по-другому? Не этичнее ли дождаться, пока все умрут?

Оставшиеся два тройняшки с этим не согласны — и пытаются получить у могущественной организации Jewish Board of Guardians, которая осуществляет надзор над архивом, разрешение на доступ к нему. Поначалу им отказывают. Но потом — во многом благодаря, видимо, фильму и его создателям — начинают постепенно показывать, что в коробках. Но там — много данных и никаких выводов. И очень много цензуры — вымараны фамилии других участников исследования. Их немало. И не факт, что они когда-нибудь узнают, что у них есть брат или сестра.

Всю эту историю, как вы уже поняли, рассказывает документальный фильм. Он называется «Three Identical Strangers», «Три одинаковых незнакомца», и его показывали в этом году на фестивале Beat — но я не дошел и посмотрел только сейчас. Фильм, конечно, совершенно выдающийся — я обожаю тексты, где каждый абзац переворачивает все с ног на голову, а тут кино, устроенное так же, да еще и снятое в традициях Эррола Морриса, с очень аккуратными и тонкими реконструкциями, позволяющими добавить всему этому красоты и чувства. Не знаю, можно ли теперь это кино где-то будет посмотреть в России на большом экране, но почти уверен, что в какой-то момент оно появится в каких-нибудь стримингах — уж очень круто и рассчитано на максимально широкую аудиторию. Стоит дождаться.

Вот трейлер: