-- Ну, царствие небесное, -- согласился Безенчук, -- преставилась, значит, старушка... Старушки, они всегда преставляются... Или богу душу отдают - это смотря какая старушка. Ваша, например, маленькая и в теле, значит, преставилась... А, например, которая покрупнее, да похудее - та, считается, богу душу отдает...,
-- То есть как это считается? У кого это считается?
-- У нас и считается. У мастеров... Вот вы, например, мужчина видный, возвышенного роста, хотя и худой.
Вы, считается, ежели не дай бог помрете, что в ящик сыграли. А который человек торговый, бывшей купеческой гильдии, тот, значит, приказал долго жить.
А если кто чином поменьше, дворник, например, или кто из крестьян, про того говорят -- перекинулся или ноги протянул. Но самые могучие когда помирают, железнодорожные кондуктора или из начальства кто, то считается, что дуба дают. Так про них и говорят: А наш-то, слышали, дуба дал...

В.ЖИРИНОВСКИЙ: Я, видимо, последний из действующих политиков, кто разговаривал с Борисом Абрамовичем в этом году, в январе. Я отдыхал на юге (Красное море), он оказался в соседней гостинице. Я предложил встретиться по моей инициативе, и мы несколько часов разговаривали. Я сделал ему предложение начать кампанию по возвращению его в Россию. Он очень охотно откликнулся и поделился со мной своим мнением, что ему очень хочется вернуться в Россию. Очень хочется и он готов был вернуться в Россию на любых условиях. Он обещал закрыть дело Литвиненко (видимо, у него был вариант, по которому в случае его возвращения в Россию он там сделает такие шаги, что это дело будет закрыто). В этом я видел плюс для России, что прекратят обвинять, что кто-то с российской стороны повинен в гибели Литвиненко.

И он очень хотел. Он очень хотел и был в подавленном состоянии. Я это видел. Потом он так поднимал воротник своего плаща (или это какая-то куртка была на нем), очень такой внешне он был уже, ну, в угнетенном состоянии, в очень угнетенном. Глаза поблекшие. Видимо, он чувствовал вот такое вот состояние, что ничего не получается там. И он мне сказал такую вещь, которая меня очень тронула, что, ну, он чуть не плачет, когда смотрит российские каналы из Москвы – там, Первый канал, второй и так далее, то, что именно из Москвы идет.

То есть, видимо, усталость находиться там уже столько времени, почти 13 лет. И он разочаровался, видимо, в Лондоне, в Британии. И, все-таки, тяга возвращения на родину – она пересилила все его возможные обиды. И, конечно, он хотел вернуться. А роль его... Ну, он хотел как-то свое имя оставить. Это, видимо, дочь Ельцина, как бы, давала какие-то надежды, что через нее можно воздействовать. Он очень много времени уделял выборам президента. Я пригласил его на дачу к себе в Петрово-Никулино, недалеко от Рублевки и говорю «А чего вы ставку делаете на Лебедя?» Ну вот, как бы, я был разочарован тем, что все олигархи объединились против Зюганова, за Ельцина и выдвигают в качестве дополнительной кандидатуры Лебедя. Я видел искусственность кампании. В стране вовсе не было настроений вернуться к коммунизму. Но мне казалось, они нагнетали специально, пугали Ельцина, что если он не пойдет на выборы, то вернутся коммунисты и так далее.

Поэтому, конечно, он огромную роль сыграл. Можно сказать, что был почти Троцкий. Он умел говорить, он умел мобилизовывать вокруг себя всех людей. Он, конечно, был бы главным, так сказать, нашим олигархом. Наверное, он мечтал быть председателем правительства. На президента он понимал, что трудно ему по некоторым данным. Но в случае, допустим, того же Лебедя, Лебедь – президент, он бы мог быть при нем председателем правительства.

То есть он мечтал о карьере, но, с другой стороны, он, в общем-то, готов был поступиться. Он, так сказать, какие-то шаги сделал и уехал в эмиграцию. Тоже похоже опять на Троцкого, на всю эту российскую миграцию от Герцена до него. 200 лет у нас все время... Все-таки, он был талантливый человек, математик. Он просчитывал все ходы. Но, видимо, где-то он сделал ошибки, где-то кого-то разозлил, не пошел на какие-то уступки. И кавказский конфликт ему тоже совершенно был не нужен, поскольку он, в основном, пытался деньгами, так сказать, их успокоить, давая возможность им... Прикрывал их как-то, видимо, в Кремле. А с другой стороны, зарабатывал тем, что через них освобождал заложников. Как бы, это тоже был вариант на коммерческой основе. Ну, заодно он прокатывал телевидение, все телевидение работало на Кавказ. То есть он все рычаги испробовал и готовил себя к роли второго человека в стране. Такой вот Ришелье, такой Суслов, я не знаю. В любом случае ему хотелось, видимо, власти. Это у него на том этапе было. Он видел слабость там Гусинского, всех этих других олигархов и крупных бизнесменов, видел возможность захватить прессу.

Однажды пригласил он меня на Новокузнецкую в свою штаб-квартиру Логоваз. Один раз всего я был посмотреть, как там они тусуются все. Там много разных людей было. То есть особых никаких отношений не было. Они делали ставку на коммунистов. Они хотели, чтобы и Ходорковский делал ставку, потому что у коммунистов было больше возможностей. Они какие-то строили планы. Ну а от меня они лишь хотели услышать, как бы я поступил как источник, может быть, информации, каких-либо предложений. Но никаких стратегических контактов не устанавливали и слава богу, потому что если бы они какие-то сделали предложения, это могло бы как-то испортить репутацию.

Ну вот именно, так сказать, я первый раз о нем узнал вообще, когда был первый теракт против него. Он жил на Первой Успенской. А у меня там тоже дача была по линии Госдумы. Еду на работу в Госдуму, слышу «Там сегодня утром взрыв, ранен Березовский, владелец Логоваза». И я так узнал, что он живет рядом, и после этого стал за его фамилией следить. А потом взял да и позвонил ему. Говорю «Борис Абрамович, Мерседес бы мне отремонтировать». Он говорит «Пожалуйста». Я говорю «Но бесплатно» - «Конечно». Вот, воспользовался, как говорится, тем, что я у него один раз, когда он больше внимания уделял автомобилям, отремонтировал Мерседес. И всё.

В журналистике есть такая практика: иногда с главным героем публикации репортер встречается «не под запись», только для того, чтобы тот объяснил свои действия, не давая интервью. Березовский не встречался ни с кем из журналистов с момента решения суда по его иску к Роману Абрамовичу. Он сменил телефон, не отвечал на письма, не давал интервью. До вечера пятницы.
Информация о нашей встрече и это интервью, которое почти наверняка стало последним в его жизни, не должно было быть опубликовано. Я пообещал это Борису Березовскому. Живому. Когда видел его вчера. Теперь ситуация изменилась, я чувствую себя обязанным рассказать о встрече, которая была одной из последних в его жизни.

Встреча должна была состояться за день до этого, но Березовский позвонил, извинился и сказал, что приболел. «Простуду подхватил», – проговорил он еле слышным голосом. Но уже на следующий день днем он перезвонил и предложил подъехать. В ресторане при отеле Four Seasons было шумно. Играл рояль, рядом вели переговоры арабские предприниматели.
«Как вы себя чувствуете?» — спросил я Березовского, чтобы как-то начать разговор.
«Спасибо, хорошо. А что вы спрашиваете?» — немного нервно переспросил Березовский. Выглядел он неважно. Потертая черная водолазка, повязанный наспех черный шарф, пиджак. Березовский смотрел на меня испытывающе, исподлобья. Ему было важно, чтобы я отключил все средства записи, чтобы это был простой разговор, а не интервью. Я пытался с ним говорить о бизнесе, но быстро понял: бизнес давно перестал быть темой интересов Березовского.
— Не я управлял бизнесом. Когда деньги за ОРТ и «Сибнефть» пришли, я отдал Бадри (Бадри Патаркацишвили. — Forbes), полностью передоверил ему управление своими финансами. На политические проекты я брал столько, сколько мне было нужно, остальным занимался он.
— То есть вас Бадри практически подставил?
— Я всегда плохо разбирался в людях, в их человеческих качествах. Я всегда оценивал их ум, смелость, но заблуждался я и в случае с Бадри.
— Но это же один из ваших самых близких друзей...
— Я и сегодня его оцениваю как друга. Но ни с Абрамовичем (Романом Абрамовичем. — Forbes), ни с Бадри я не позаботился оформить договоренности документально.
— А как же процедура бизнес-развода, которую вы запустили еще до ухода из жизни Бадри?
— После того как повысились политические риски, мы с Бадри решили объявить публично о разводе, что мы начинаем процедуру развода. Это была защита против атаки на наши активы. Развод никогда не был реальным. Мои отношения с ним никогда не были как отношения настоящих партнеров. Партнеры должны были позаботиться об экстремальных случаях.
Березовский сделал паузу и слабо улыбнулся:
— Я не ожидал, что Бадри умрет раньше меня.
— Вы скучаете по России?
— Вернуться в Россию... Ничего я больше так не хочу, как вернуться в Россию. Когда даже завели уголовное дело, я хотел вернуться в Россию. Даже когда завели уголовное дело! Только по совету Елены Боннер остался. Главное, что я недооценил, — что мне настолько дорога Россия, что я не могу быть эмигрантом.
Я изменил многие свои оценки. В том числе самого себя. Это касается того, что есть такое Россия и что есть Запад. Я абсолютно идеалистически представлял возможность построения демократической России. И идеалистически представлял, что такое демократия в центре Европы. Недооценил инертность России и сильно переоценил Запад. И это происходило постепенно. Поменял свое представление о пути России...
Я не должен был уезжать из России...
— Если вы остались в России, то вы бы сейчас сидели в тюрьме. Вы этого хотите?
— Сейчас, оглядываясь на то, как я прожил эти годы в Лондоне...
Березовский медленно посмотрел перед собой, потом прижал руку к груди — она у него тряслась. Он повернулся ко мне и долго смотрел мне в глаза. Наконец сказал:
— У меня нет сейчас ответа на этот вопрос... Ходорковский... сохранил себя.
Тут Березовский посмотрел под ноги, потом быстро кинул взгляд на меня и стал говорить быстро, как будто оправдываясь:
— Это не значит, что я потерял себя. Но я пережил гораздо больше переоценок, разочарований. Ходорковский все же меньше. Я... потерял смысл.
— Жизни?
— Смысл жизни. Я не хочу сейчас заниматься политикой.
— А что же делать?
— Я не знаю, что мне делать. Мне 67 лет. И я не знаю, что мне дальше делать.
Березовский долго-долго смотрит мне в глаза.
После этого некогда самый могущественный бизнесмен и политик России говорит, что хочет вернуться в науку и был бы счастлив в России заняться ею, ведь когда-то он носил звание действительного члена Российской академии наук. Однако когда я предложил подробно поговорить о науке, Березовский явно не горел желанием общаться на эту тему. Похоже, он сам не верил ни в возвращение на родину, ни в в науку. Стараясь ободрить, обещаю, что в следующий раз встречусь с ним в Москве... в Академии наук. На что Березовский мрачно усмехается:
— Хорошее уточнение.
Полная версия истории о том, как Березовский прожил последние годы своей жизни, — в майском номере журнала Forbes.

Даже когда завели уголовное дело! Только по совету Елены Боннер остался. Главное, что я недооценил, — что мне настолько дорога Россия, что я не могу быть эмигрантом.

Значит ...

могу сравнить только с Перельманом, отказавшимся от миллиона.

Полиция Великобритании еще в 2007 году располагала уликами о том, что на Бориса Березовского готовят покушение. олигарху даже предлагали покинуть страну, пишет The Guardian.

По данным издания, у полицейских имелись улики, которые свидетельствовали о том, что жизни олигарха грозит опасность.

Как сообщил ранее адвокат олигарха, Березовский за несколько дней до смерти бизнесмен занимал $5 тысяч долларов на авиабилет.

Корреспондент Forbes встретился с Борисом Березовским за несколько часов до его смерти

«Как вы себя чувствуете?» — спросил я Березовского, чтобы как-то начать разговор.
«Спасибо, хорошо. А что вы спрашиваете?» — немного нервно переспросил Березовский. Выглядел он неважно. Потертая черная водолазка, повязанный наспех черный шарф, пиджак. Березовский смотрел на меня испытывающе, исподлобья. Ему было важно, чтобы я отключил все средства записи, чтобы это был простой разговор, а не интервью. Я пытался с ним говорить о бизнесе, но быстро понял: бизнес давно перестал быть темой интересов Березовского.

— Не я управлял бизнесом. Когда деньги за ОРТ и «Сибнефть» пришли, я отдал Бадри (Бадри Патаркацишвили. — Forbes), полностью передоверил ему управление своими финансами. На политические проекты я брал столько, сколько мне было нужно, остальным занимался он.
— То есть вас Бадри практически подставил?
— Я всегда плохо разбирался в людях, в их человеческих качествах. Я всегда оценивал их ум, смелость, но заблуждался я и в случае с Бадри.
— Но это же один из ваших самых близких друзей...
— Я и сегодня его оцениваю как друга. Но ни с Абрамовичем (Романом Абрамовичем. — Forbes), ни с Бадри я не позаботился оформить договоренности документально.
— А как же процедура бизнес-развода, которую вы запустили еще до ухода из жизни Бадри?
— После того как повысились политические риски, мы с Бадри решили объявить публично о разводе, что мы начинаем процедуру развода. Это была защита против атаки на наши активы. Развод никогда не был реальным. Мои отношения с ним никогда не были как отношения настоящих партнеров. Партнеры должны были позаботиться об экстремальных случаях.
Березовский сделал паузу и слабо улыбнулся:
— Я не ожидал, что Бадри умрет раньше меня.

— Вы скучаете по России?
— Вернуться в Россию... Ничего я больше так не хочу, как вернуться в Россию. Когда даже завели уголовное дело, я хотел вернуться в Россию. Даже когда завели уголовное дело! Только по совету Елены Боннер остался. Главное, что я недооценил, — что мне настолько дорога Россия, что я не могу быть эмигрантом.

Я изменил многие свои оценки. В том числе самого себя. Это касается того, что есть такое Россия и что есть Запад. Я абсолютно идеалистически представлял возможность построения демократической России. И идеалистически представлял, что такое демократия в центре Европы. Недооценил инертность России и сильно переоценил Запад. И это происходило постепенно. Поменял свое представление о пути России...Я не должен был уезжать из России...

— Если вы остались в России, то вы бы сейчас сидели в тюрьме. Вы этого хотите?
— Сейчас, оглядываясь на то, как я прожил эти годы в Лондоне...
Березовский медленно посмотрел перед собой, потом прижал руку к груди — она у него тряслась. Он повернулся ко мне и долго смотрел мне в глаза. Наконец сказал:
— У меня нет сейчас ответа на этот вопрос... Ходорковский... сохранил себя.
Тут Березовский посмотрел под ноги, потом быстро кинул взгляд на меня и стал говорить быстро, как будто оправдываясь:
— Это не значит, что я потерял себя. Но я пережил гораздо больше переоценок, разочарований. Ходорковский все же меньше. Я... потерял смысл.
— Жизни?
— Смысл жизни. Я не хочу сейчас заниматься политикой.
— А что же делать?
— Я не знаю, что мне делать. Мне 67 лет. И я не знаю, что мне дальше делать.
Березовский долго-долго смотрит мне в глаза.

Как сообщил ранее адвокат олигарха, Березовский за несколько дней до смерти бизнесмен занимал $5 тысяч долларов на авиабилет.

Куда делись миллиарды Березовского? кто их украл?

Grannit написал(а):

Куда делись миллиарды Березовского? кто их украл?Да он их просто прожрал и на всякие оранжевые революции спустил.
Потому как делать бизнес у Берёзы и ему подобных получается почему-то только в ельцинской рашке...

И судиться?

А мне вот как-то жалко стало Березовского, если он действительно покончил жизнь самоубийством. Для еврея это необычайный поступок

Березовский Поэтому я и не хотел никогда стать президентом. Мне казалось достаточным – еврей при государе.

Березовский: Ельцин – великий человек и реформатор

Самоубийц  в самом деле жальче , но Березу не жаль даже в этом случае. Он же в чеченскую войну   данные по  передвижению наших войск сплавлял. Да и вообще та еще гнида

Чрезвычайно интересное интервью. Березовский выглядит убедительно, и очень квалифицированно окоротил Ксению.

Спасибо, Сергей, и это очень интересно.

Как сообщил изданию друг скончавшегося бизнесмена Николай Глушков, бывший заместитель гендиректора авиакомпании «Аэрофлот», на место происшествия была допущена бывшая супруга Березовского Галина, которой принадлежит дом, где обнаружили погибшего. По ее словам, рядом с телом бизнесмена был обнаружен шарф.

Глушков заявил изданию, что «Борис был задушен», при этом уточнив, что «не верит, что это был суицид».