Психологическое воздействие на шахматиста
17 Дек 2018 06:05 #1
2012
На ЧП появилась статья Дворецкого, где опять была затронута любопытная тема, апофегеем которой был Матч Карпов-Корчной в Багио.
Насколько велики возможности воздействия "психолога", сидящего в зале на соперника "своего" шахматиста.
Что говорит наука и паранаука?
Игра проходила в маленьком Белом зале Дворца ученых. Там не было даже сцены. Участницы располагались в одном конце зала, далее- 10-12 рядов стульев, по 6-8 в каждом ряду, а в районе четвертого или пятого ряда в нишах по обе стороны стояло еще по одному креслу. И вот в одно из этих кресел неизменно усаживался незнакомец из бригады Литинской. Участницы за столиком в каждой партии менялись местами, и этот человек тоже каждый раз перекочевывал на противоположную сторону. Уже не помню, сидел ли он лицом к Нане или за ее спиной, но не вставал с места в течение всей партии, хоть и не был шахматистом. Когда мы мимоходом поинтересовались у кого-то из бригады соперницы, что это за человек, они соврали: мол, чиновник из львовского спорткомитета. Верилось с трудом: трудно представить себе чиновника, часами наблюдающего за игрой.
Джаноев всерьез забеспокоился, начал наводить справки и выяснил, что к спорткомитету незнакомец не имеет ни малейшего отношения. Возникло серьезное подозрение, что его сфера деятельности связана с психологией и гипнозом. Позднее на дополнительные партии поддержать Литинскую приехал гроссмейстер Адриан Михальчишин, и я спросил у него, кто этот человек. Адриан не знал о версии, выдвинутой членами его делегации, и честно ответил:
- А, шарлатан – психолог из "Динамо"!
Напомню, что незадолго до нашего полуфинала состоялся знаменитый матч в Багио, где немаловажную роль сыграл специалист того же профиля доктор Зухарь. Наша ситуация оказалась очень похожей. Мы не могли исключить, что ухудшение общего состояния и игры Наны связано с влиянием психолога, и стали думать, что же нам предпринять. Обращаться к судьям было бесполезно: ведь после Багио в нашей стране официально считалось, что никаких парапсихологов, гипнотизеров и т.п. в шахматах не существует, никакое влияние на психику невозможно, все это – выдумки Корчного.
Естественно, Нане мы о своих подозрениях ничего не говорили, чтобы не навредить еще больше: ведь она очень впечатлительна, эмоциональна. Джаноев связался со спорткомитетом Грузии, и нам на помощь прислали спортивного психолога Рудольфа Загайнова. До конца "основного времени" оставалось всего три партии.
Когда Загайнов первый раз появился в зале, он уселся в свободное кресло в одной из ниш и уставился на психолога-конкурента. Эффект превзошел ожидания: впервые за матч тот человек выскочил из зала! Конечно, соперники сразу же "засекли" Загайнова, да он и не маскировался, всем желающим охотно демонстрировал удостоверение главного психолога сборных команд Грузии.
В отличие от нас, тренеры соперницы сразу же стали протестовать и апеллировать к судьям. Те внимательно наблюдали за Загайновым, но не могли предъявить ему какие-либо претензии: он сидел спокойно, не пытался жестикуляцией привлечь к себе внимание Наны, войти с ней в зрительный контакт во время партии, а сама Нана практически не отрывала взгляда от доски.
Соперники допустили явную ошибку: они обсуждали ситуацию в присутствии Марты, что, конечно, отнюдь не добавляло ей спокойствия и уверенности. Нана же понятия не имела о происходящем. В промежутках между партиями Загайнов помогал ей расслабляться, по вечерам – нормально засыпать.
Владимир Петрович Зухарь, доктор медицинских наук, неожиданно для самого себя и для всех нас, его товарищей, стал всемирно известным человеком. О нем много писали в зарубежной прессе, говорили о «загадочном» докторе Зухаре и у нас. Весьма примечательно, что именно шахматам, в которые Зухарь играть не умел, он всецело обязан своей, может быть, сомнительной славой.
Я никогда не воспринимал Зухаря как «колдуна»-экстрасен-са, знал лишь, что он интересуется старинными книгами о черной и белой магии, знал и о его занятиях гипнозом и внушением в чисто медицинском плане. У меня сложилось мнение о Володе как об интеллигентном, доброжелательном человеке, человеке скорее слабом, чем сильном, человеке не склонном к интригам и заспинным действиям...
Неожиданно для меня и многих сослуживцев Зухарь сообщил, что его привлекли как психолога к работе с выдающимся шахматистом Анатолием Карповым, который вскоре должен играть финальный претендентский матч с Виктором Корчным. «Будем ходить на игру вместе»,— предложил мне Зухарь, и я охотно согласился.
Матч проходил осенью 1974 года в Москве, в Колонном зале Дома союзов и в зале Чайковского. Владимир Зухарь появлялся в зале обычно с женой — Ириной Пушкиной, тоже психологом. Они занимали места в 5-м или 6-м ряду партера, иногда сбоку в амфитеатре, вблизи сцены. На многих партиях я сидел рядом с ними. При этом наличия связи между Зухарем и Карповым не замечал. Не помню случая, чтобы они обменивались взглядами или приветствовали друг друга жестами. Володя вел себя в зрительном зале раскованно, переговаривался с Ириной и со мной. Эпизодически мы выходили в фойе, где пили чай в буфете и общались с представителями «команды» Карпова, причем чаще, чем с другими, с доктором Гершановичем — врачом Карпова, старинным другом Зухаря. Профессор М. Гершанович, врач-онколог, был близок к семье Карповых, искренне привязан к Анатолию, опекал его: следил за состоянием здоровья, обеспечивал рациональным питанием. Он-то, кстати, и привлек Зухаря к работе с Карповым.
Через некоторое время из бесед с Зухарем я узнал, что основной своей задачей он считает психофизиологическую поддержку Карпова, включая помощь в захвате психологической инициативы во время матча. С этой целью он давал рекомендации Карпову, как ему следует вести себя во время общения с противником — Корчным. Традиционно каждая партия матча начиналась с рукопожатия. Это, казалось бы, малозаметное событие на самом деле имеет существенное значение, так как знаменует начало непосредственного психологического общения. Протягивая руку, принято переводить взгляд, фокусируя его на глазах того, с кем здороваешься. Если же в это время взгляд устремлен в сторону или «сквозь» противника, то приветствие приобретает как бы недоброжелательный характер: человек ощущает пренебрежительное отношение к себе. Именно так Зухарь рекомендовал здороваться Карпову с Корчным (и «в далеком Багио» рукопожатие стало важным элементом психологической войны).
В борьбе за психологическую инициативу важно, чтобы противник помимо игрового давления чувствовал и как бы физическое давление. С этой целью некоторые шахматисты после сильных и порою неожиданных ходов часто, даже неосознанно, бросают «пытливый взгляд» на противника. Такой взгляд, если достигает цели — глаз противника, мешает ему думать, отвлекает от игры. Вспомним, что половину матча в Багио Корчной играл в зеркальных очках, чтобы лишить Карпова его любимого занятия — стоять над столом и смотреть в упор на противника. Кстати, в матчах Карпова с Каспаровым также эпизодически происходили перестрелки глазами, и это печально, ибо такие действия не соответствуют духу игры. Перехват взгляда — творчество Зухаря, его рецепт, который был использован Карповым.
Но вернемся к московскому матчу. Особенно памятна мне 17-я партия. Мы с Зухарем пришли в тот пасмурный день к началу поединка. На сцене все было как всегда: Корчной обдумывал ход, в руках у него были индийские четки, и он медленно перебирал их. Появление четок у Корчного — шахматиста легко возбудимого, с высокой потребностью к движениям во время игры — давало основания считать, что с ним работает опытный психолог (это был Рудольф Загайнов, известный специалист в области спортивной психологии).
Поначалу партия складывалась для Карпова неудачно. Он слабо разыграл дебют и уже к 13-му ходу получил тяжелую позицию, по мнению М. Ботвинника, комментировавшего эту партию,— проигранную. Однако Корчной играл не лучшим образом и постепенно упустил преимущество. К 30-му ходу возникла равная позиция — как говорится, кругом ничья. Казалось, что противники вот-вот заключат мир. В связи с чем я предложил Зухарю направиться домой — жили мы по соседству. Но он отказался, заметив, что всякое еще может случиться... Мы остались в зрительном зале, и действительно, через несколько минут Корчной грубо ошибся. Он сделал вдруг ужасный проигрывающий ход конем и потерпел поражение.
Володя остался доволен исходом партии. Я же терялся в догадках. На прямой вопрос, каким образом он прогнозировал происшествие в этой партии, Володя мне не отвечал, лищь отшучивался. Но я был настойчив, и он наконец сказал: «Подумай, какая была сегодня партия». Тогда я догадался семнадцатая. Цифра 7 особая — «магическая», ее человек предпочитает другим. Вероятность того, что из первых десяти чисел натурального ряда человек напишет или назовет ее более чем в два раза выше любого другого числа. Итак, Зухарь внушал Карпову, создавал установку, что семерка — цифра победная, и он должен до конца с максимальным напряжением играть партии 7, 17, 27-ю...
Примечательно, что Корчной в «Антишахматах» указал на затруднения, которые возникли у него в Багио именно в этих поединках (в 7-й партии он едва ушел от поражения, а 17-ю и 27-ю проиграл).
По-видимому, установка на это «число предпочтения» действовала у Карпова и в последующих матчах. В первом матче с Каспаровым он выиграл 7-ю и 27-ю партии, в третьем — 17-ю, а в последнем их единоборстве (1990)— и 7-ю, и 17-ю! Есть о чем поразмыслить психологам!
Итак, за кулисами московского матча Карпов — Корчной находились психологи —- Владимир Зухарь и Рудольф Загайнов. Об их деятельности тогда почти никому не было известно... (Ирония судьбы: с осени 1990 года профессор Загайнов стал личным психологом Карпова.— Ред.)
В 1978 году в Багио таинственный «доктор Зухарь» вышел из-за кулис. Корчной впервые заметил его на 4-й партии. Зухарь пытливо, настойчиво, «гипнотизирующе» смотрел на Корчного. Столь откровенно неприличное поведение доктора медицины было зафиксировано корреспондентами на многих фотографиях. В западной прессе писали о знаменитом экстрасенсе, телепате-гипнотизере профессоре Зухаре, который оказывает воздействие на Корчного, мешает ему играть.
На мой взгляд, шахматист высокого класса просто обязан выработать высокую помехоустойчивость к возможным внешним воздействиям, неблагоприятно влияющим на мышление во время игры. Корчной должен был бы спокойно и презрительно не замечать той грязной возни, которую нацеленно организовало против него руководство делегации Карпова.
По возвращении с Филиппин Зухарь рассказывал мне, что в Багио, впрочем, как и ранее в Москве, он главным образом стремился помогать Карпову сохранять силы для игры. В частности, предупреждать, исключая прием снотворных лекарств, бессонницу, которая во время длительных соревнований бывает у многих шахматистов. Профессиональные навыки Владимира Петровича — способность внушением приводить пациента в сонливое состояние, способность выступать в роли Шахарезады, усыплявшей своими сказками всесильного шаха?— помогали избегать бессонницы утомленному Карпову.
Зухарь был человеком военным, и поэтому для него поставленная задача — всеми средствами помочь Карпову выиграть — была приказом. Он выполнял ее старательно и бездумно, как бы не ведая, что творит. У французов есть поговорка, давно ставшая афоризмом: «Обстоятельства выше нас». Это не всегда справедливо — обстоятельства выше слабых людей. Сильные духом люди, а их, к сожалению, немного, сильней обстоятельств...
В 1978 году на Филиппинах в курортном городке Багио состоялся матч за титул чемпиона мира. Встретились Анатолий Карпов и Виктор Корчной, сбежавший ранее из СССР. Корчной предлагает играть под пиратским флагом, после того, как ему отказано играть под швейцарским флагом. Допустить победу предателя в матче за звание чемпиона мира советская система не могла, поэтому в помощь Анатолию Карпову были брошены все силы. Начиная от спецпитания разработанного Институтом медико-биологических проблем до помощи психолога, экстрасенса и специалиста по космической медицине Владимира Зухаря.
Он неподвижно сидел по пять часов кряду и гипнотизировал Корчнова. Впечатлительный Виктор Львович Корчной настолько нервничал, что уверял судей, что его противнику дают подсказки в зависимости от цвета и времени подачи кефира. Аргументы Виктора Львовича Нникто всерьез не воспринял, а журналисты дали название этой истории "буря в стакане кефира".
Проигрывая 2:5 Корчной добился от организаторов пересадить Зухаря "на галерку", а сам вызвал индийских йогов из секты "Ананда Марга" Стивена Двайера и Викторию Шеппард. Они проводили с ним сеансы занятий йогой перед играми матча. Корчной рассказывал, что когда они появились в зале, Зухарь вышел из зала, а за ним его покинули и другие члены советской группы.
В четырех следующих партиях Корчной добился трех побед и сравнял счет - 5:5! Но КГБ сумел сделать так, что йоги исчезли из города, а Зухарь снова сидел в первых рядах. Естественно Виктор Львович Корчной проиграл партию, а с ней и весь матч. Карпов же рассказывал, что Зухарь ехал в Багио исключительно помогать ему бороться с бессонницей. Виктор Батуринский, руководитель советской делегации в ответ на обвинение в нарушении сделанного между Карповым и Корчным джентельменского договора о месте Зухаря в зале ответил: "Считайте нас не джентльменами".
Мы сидели с Карповым в московском ресторане, если уху и играли в шашки, потому что я мастер спорта по шашкам. Не в шахматы же нам играть, черт возьми! Обычно, если Карпов и соглашается на интервью, то не говорит практически ничего, он сдержан и корректен, как английская леди на приеме у королевы. Но тут, видимо, шашки сделали свое черно-белое дело, он двигал их с явным интересом, он старался выиграть, он разговорился, и впал в азарт, и нацелился на победу.
Виктор Корчной во время матчей с Карповым носил зеркальные очки - и правильно делал. Нет, я не могу утверждать, что Карпов меня гипнотизировал. Но его взгляд - о Господи! Один этот взгляд стоит всех сеансов Кашпировского и Чумака вместе взятых.
Так вот, по поводу парапсихологов - на протяжении своей карьеры Карпов сталкивался с ними постоянно.
Началось все со знаменитого матча в Багио. Тогда весь мир следил за историческим поединком. В СССР фамилию сбежавшего Корчного старались вообще не упоминать. В газетах писали: «Анатолий Карпов сыграл с претендентом».
Михаил Таль сказал о матче Карпова с Корчным в Багио: «Мы не могли себе представить, что чемпионом станет не советский, а антисоветский шахматист. Не исключено, что в этом случае шахматы будут объявлены лженаукой».
Впрочем, Бог с ней, с политикой. Чемпионат в Багио - это уникальный поединок не только блестящих гроссмейстеров, но и не менее талантливых парапсихологов.
Корчного сначала поддерживала далеко не сладкая парочка из таинственной организации «Ананда Марг». В их задачу входило парапсихологическое воздействие на Карпова. Когда они появились впервые в зале, в экзотических красных одеяниях, служба безопасности была в панике - эти «сектанты» ходили по залу, а под их балахонами можно было пронести любое оружие!
Филиппинская служба безопасности обратилась к Карпову с вопросом, как быть, и он сказал: пусть эти люди делают, что хотят, но только не стреляют, потому что это мешает думать. Но через несколько дней филиппинцы их все-таки сами удалили, что вызвало гнев Корчного.
А еще больший гнев Корчного вызвал психолог Владимир Зухарь, который входил в состав советской делегации. Корчной был уверен, что Зухарь гипнотизирует его.
Зухарь - личность легендарная, не только психолог, психиатр, но и блестящий специалист в области космической медицины, доктор наук. Карпов встретился с ним еще на первом матче с Корчным, который проходил в Москве. У Корчного был человек, который пытался воздействовать на Карпова. И тогда Анатолию Евгеньевичу посоветовали пригласить Зухаря.
В Багио Зухарь превратился чуть ли не в центральную фигуру поединка, о нем писали газеты.
В своей книге «Антишахматы» Корчной вспоминал: «На игре появился удивительный субъект. Он сидел в одном из первых рядов и пристально смотрел на меня, стараясь привлечь мое внимание. Бесспорна была связь его с Карповым! Сидел этот человек неподвижно по пять часов кряду, а когда подходила очередь хода Карпова, он буквально каменел!»
Корчной требовал от организаторов «призвать к порядку зарвавшегося хулигана», но те были непреклонны. Когда счет стал 4:1 в пользу Карпова и тому осталось только две победы до чемпионства, друзья Корчного привели двух йогов, мужчину и женщину. Стоило им появиться в зале, как Зухарь закрыл лицо платком и выбежал из зала.
Йоги велели Корчному выучить магическую фразу на санскрите. В канун 21-й партии Виктор Львович стоял у входа в здание, где проходил чемпионат. Подъехала машина, из нее вышел Зухарь и направился прямо к Корчному. Тот смотрит на Зухаря и произносит заученную магическую фразу. И опять блестящий психолог закрывает лицо и голову руками и буквально спасается бегством...
А за шахматным столиком стали твориться невероятные вещи! Карпов добивался выигрышных позиций, а потом его подавляющее преимущество скоропостижно таяло. После появления таинственных йогов Карпов с огромным трудом выиграл одну партию, а Корчной - четыре! Маститые гроссмейстеры-комментаторы разводили руками.
И вот решающая 32-я партия, счет 5:5. В четвертом ряду опять появляется Зухарь. Эх, произнести бы Корчному заветную фразу - может, все сложилось бы совсем по-другому. Но Виктор Львович, человек очень эмоциональный, вспыльчивый, забыв про йогов, вскочил с места и потребовал убрать Зухаря.
Психолога отправили в амфитеатр, но было уже поздно. А потом Корчной много раз заявлял, что именно Зухарь выиграл за Карпова эту чудовищную по драматизму партию...
Во время матча в Багио Корчной часто ругался - самым деликатным было слово «фашист». Кстати, теперь Карпов с Корчным довольно часто видятся и общаются нормально. Но если Корчного спросить, к примеру, про их следующий матч, в Мерано, Виктор Львович опять начнет рассказывать, что на него воздействовали парапсихологи противника. Правда, в это верится с трудом: ведь в 1981 году Карпов был уже намного сильнее.
А на самого Карпова сильно воздействовал очень сильный парапсихолог - Тофик Дадашев из Азербайджана, которого привлек Каспаров. На первом матче в Москве Карпов вычислил этого человека: он никогда его не видел, но узнал из огромного количества зрителей. Взгляд Дадашева неотрывно преследовал шахматиста. И что же? В решающей партии после 24 ходов Каспаров сидел в цейтноте и в безнадежной позиции, а в конце концов Карпов почти догнал его по времени - и проиграл, потому что не мог и не хотел делать ничью. Разумеется, сам Дадашев никогда не признается, что воздействовал на Карпова негативно, он скажет, что только положительное действие на Каспарова оказывал.
Понятно, Анатолий Евгеньевич пытался защищаться. Гроссмейстер Евгений Свешников, который помогал Карпову во время его второго матча с Каспаровым, рассказал через много лет, что у Карпова были два помощника-парапсихолога, которые жили с ними на даче в Архангельском. С одним Свешников довольно близко познакомился - это был Григорий Рожковский, кандидат медицинских наук.
Увы, Рожковский не смог помочь Карпову в его битве с Каспаровым.
Может, парапсихолог Дадашев оказался сильнее?
Но и нынешние шахматные чемпионы пользуются услугами парапсихологов. Болгарин Веселии Топалов много лет работает со своим другом, экстрасенсом из Белоруссии. А нынешний чемпион мира, индиец Вишванатан Ананд, общается с йогом, который уже тридцать лет питается исключительно солнечной энергией и даже водичку не пьет.
Так что поверьте нам с Карповым: тема «парапсихология и шахматы» - это вовсе не для желтой прессы.
Анатолий Евгеньевич считает, что когда силы примерно равны, сильный парапсихолог вполне может расстроить концентрацию противника, вывести его из эмоционального равновесия.
Причем речь идет не только о па-рапсихологическом воздействии. Есть приемы, которыми владеют многие психологи. К примеру, технология психологического взаимодействия, которая основана на «подстраивании» под пациента. Можно заставить свое сердце биться точно так же, как у него, подстроиться под его дыхание, копировать жесты. Очень скоро объект воздействия начинает чувствовать себя буквально единым целым с психологом, хотя и не отдает себе в этом отчета. И при этом воспримет побуждения того как собственные - даже если они идут ему во вред...
А вот обладают ли сами гроссмейстеры парапсихологическими способностями? Корчной, который много раз был жертвой гипноза, серьезно изучал эту тему совместно с учеными европейских стран. По словам Корчного, Михаил Таль (о его гипнотическом таланте написано немало) - был всего лишь любителем. Зато Борис Спасский, тренером которого был гроссмейстер Бондаревский, ученик Мессинга, - настоящий профессионал. Мол, во время белградского матча 1977 года Спасский постоянно пытался его гипнотизировать. Но были специалисты, которые помогли Корчному это нейтрализовать.
Интересно, а владеет ли Анатолий Евгеньевич гипнозом? Разумеется, этого я не спросил. Но что-то понять мне все же удалось. Вы, надеюсь, не забыли: мы с Карповым сидели в ресторане и играли в шашки. Уже в дебюте мне стало ясно: соперник слабенький, надо не спешить, а то разобидится чемпион, интервью не даст. Я чувствовал себя откормленным котом, который играете крохотной мышкой. Но в безнадежной позиции Анатолий Евгеньевич сделал три сумасшедших хода - и, представьте, выиграл у меня! Я, профессионал, мастер спорта, пасовал перед любителем, который так давно не брал в руки шашек...
"...Корчной первым делом дал характеристику лидеру мирового рейтинг-листа:
– Я не вижу у Карлсена шахматных данных и не совсем понимаю, почему он добивается таких невероятных успехов. Я догадываюсь почему, но это не имеет прямого отношения к шахматам.
В новое издание книжки моих избранных партий (она вышла к 80-летию Корчного на английском языке – В.Б.) я добавил кое-что. Например, партию, которую выиграл в матче 1974 года у Мекинга. Центральная партия всего матча – седьмая. Я мог ее проиграть, и тогда Мекинг, возможно, выиграл бы матч. Я был переигран в дым!.. Мне все же удалось отложить партию в эндшпиле без пешки. Он крупный шахматист, выиграл два межзональных турнира, а я без пешки; в общем, я себя похоронил… И что же? Я выиграл эту отложенную! Без пешки, в эндшпиле! И задумался: как же такое возможно?
Рассказ о партии я начинаю так: «В мире шахмат есть несколько человек с совершенно невероятными гипнотическими способностями. Я считаю, что Энрике Мекинг находится в группе из трех человек, которые добивались успехов не всегда шахматным путем. Это Михаил Таль, Магнус Карлсен и Энрике Мекинг».
Я это написал. Кто мне возразил? Каспаров не согласен, но это его дело! У меня свое представление о жизни и свое представление о шахматистах. Человек, который за доской заставляет соперника играть так, как он хочет. Потом он приходит домой, а противника напротив нет; и в результате он проигрывает ничейную позицию. Это не шахматы, а совсем другое! Вот так.
.... Вот поэтому я так отношусь к Магнусу Карлсену.
– Думаете, он воздействует на соперников?
– Вероятно. Я еще сказал Иванчуку: «Я завидую двум людям, вам и Каспарову, по-хорошему завидую: потому что вы смогли столько красивого внести в шахматы. А еще я не по-хорошему завидую Магнусу Карлсену: человеку, который не работает над шахматами и при этом добивается огромных успехов, левой рукой обыгрывает всех, кого хочет!» Иванчук ответил, что он видит в Магнусе Карлсене какую-то работу мысли, что не случайно тот придумывает такие странные ходы. В общем, мы разошлись во мнениях. Кроме того, у меня осталось впечатление, что Иванчук не понял мою мысль о том, что ему я завидую по-хорошему, а по-плохому – Магнусу Карлсену! (смеется). Вот так! Можете писать!"
— Соперничали, насколько известно, не только Каспаров и Карпов, но и их парапсихологи Дадашев и Зухарь...
— Нет, Дмитрий, Зухарь помогал Карпову в матче с Корчным...
— ...и Анатолий Евгеньевич мне признался, что ему это не понравилось...
— Ну, уж не знаю, понравилось или нет, во всяком случае, на матчах Карпов — Каспаров Зухаря не было. Хотя налетела просто тьма парапсихологов (или тех, кто себя так позиционировал). Один из моих тренеров жаловался, что выдержать их нашествие невозможно: «Бегают эти люди, за рукава дергают: «Я парапсихолог — дайте билет в Колонный зал».
...Дадашев действительно мне помогал, и хотя появлялся в первом матче, немного во втором и один раз в третьем, для меня эта поддержка была символической. Я вообще-то не сильно верю, что она к чему-то приводит, но это был мой личный контакт с Дадашевым, и никакого участия в борьбе с Карповым он не принимал. Чтобы вы поняли, насколько все это условно, скажу, что после 86-го года в силу каких-то причин, мне до конца неизвестных (может, опять вмешались...
— ...высшие силы)...
— ...именно... В общем, Дадашев перешел на сторону Карпова и открыто стал ему помогать. Понятное дело, поскольку он долго со мной общался и много обо мне знал, естественно, дал противнику ценную информацию. Дадашев открыто предсказывал победу Карпова, создавая психологический фон, который должен был на меня давить, однако не получилось, и это еще раз показывает, что...
— ...не в этом сила...
Гарри Каспаров и действующий чемпион мира Владимир Крамник на открытии суперматча по шахматам, 2001 год
— Мало того (смеется), не в этом счастье.
— Карпов признался мне, что, сидя с вами за шахматной доской, чувствовал на себе пристальный, гипнотизирующий взгляд Дадашева...
— На наших партиях тот практически не присутствовал, а кроме того, я слишком много у Карпова выиграл, и если одну-две неудачи он еще может на внешний фактор списать, то как тогда быть с остальными? Более того, вернемся к матчу в Севилье в 87-м году, где Дадашев был на стороне Карпова, а у меня вообще никаких парапсихологов не было, я решил от них отказаться. Несмотря на огромную помощь, которую Карпову оказывали, решающую 24-ю партию свести вничью он не смог: имея на руках все козыри и такой перевес, проиграл.
— Еще Карпов сказал мне, что, когда он размышлял над очередным ходом, лица кавказской национальности, находящиеся в Московском зале Чайковского, по сигналу какого-то человека начинали оглушительно кашлять, тем самым создавая ему дискомфорт. Померещилось?
— Дмитрий, у меня нет слов — это уже за гранью...
— ...добра и зла?
— Нет, за гранью того, что я считаю нужным комментировать.
Свой третий и последний отборочный матч я играл со Спасским. На протяжении многих лет мы были в приятельских отношениях, а в 70-е годы у нас появилась и общность политических взглядов. Спасский добился, казалось бы, невозможного: чуть ли не единственный из миллионов наших эмигрантов он получил двойное гражданство и, сохранив советский паспорт, переселился в Париж!
Мы начали матч приятелями, а закончили его врагами. Заверяю читателей: я не держу зла на Спасского. Единственное, чего я не могу простить человеку с антитоталитарными взглядами,— что он позволил превратить шахматное поле боя в испытательный полигон против меня. Но не надо забывать: Спасский несколько лет боролся за свою политическую самостоятельность, а получил разрешение на выезд «случайно» ровно через месяц после моего бегства из Союза.
Первую половину матча я выигрывал очень убедительно, и казалось, что финал уже близок. Но тут, делая одну за другой грубейшие ошибки, я проиграл четыре партии кряду!
Мною и моими помощниками было отмечено усиление активности неприятельской стороны во второй половине матча. В Белграде появлялся то один, то другой советский гроссмейстер, на матч прибыл главный начальник над шахматами, зампред Спорткомитета Ивонин, в зале сновали работники советского посольства в Белграде, какие-то люди с чемоданчиками — их советское происхождение было неоспоримо. Какое оружие применялось против меня — было не ясно, но все вокруг, включая поведение Спасского, выглядело загадочно и мрачно. Вторую половину матча Спасский не сидел за доской на сцене. Направляясь к доске, чтобы сделать очередной ход, он шел качаясь, с полузакрытыми глазами, как медиум.
Почувствовав, что творится какая-то чертовщина, я обратился за помощью. Группа любителей шахмат, парапсихологов, обещала, не выезжая из Швейцарии, помочь мне, оградить от вредного влияния извне во время игры. Не знаю, было ли это внушением или реальной поддержкой, но мне, к удивлению многих, удалось выйти из смертельного пике, свести вничью две партии. Потом в напряженнейшей борьбе я выиграл еще две и — этот странный матч закончился. Результат — 7:4 при 7 ничьих.
Б. Црнчевич: «Виктор Львович предвидел, что Анатолий привезет с собой в Багио человека злой науки, парапсихолога, и поручил фрау Лееверик найти его. Она это и сделала. Она заметила доктора Владимира Зухаря, который, сидя в 4-м ряду, неестественно дрожал и изо всех сил таращил глаза то на Виктора, то на Анатолия. И Корчной оповестил свое войско, что колдун на месте» («Эмигрант и Игра»}.
Субъект мне не понравился. Я попросил фрау Лееверик обратить на него внимание и по возможности не оставлять в зале одного. Я попробовал поставить вопрос о Зухаре на жюри — выяснить его личность и отсадить от сцены подальше. Но эта первая попытка окончилась полной неудачей. На запрос фрау Лееверик Батуринский ответил с достоинством: «Придет время — мы вам скажем, кто он такой, а пока это турист!»
Спустя несколько дней мы подали протест: попросили жюри, чтобы советские представители сидели на местах, специально отведенных в амфитеатре для членов делегаций. Тут Батуринский заявил, что существуют официальные и неофициальные члены делегаций и что специальные места предназначены лишь для официальных членов! В правила ФИДЕ я бы внес это заявление как «поправку Батуринекого». С точки зрения юридической, это полный абсурд: если ни в правилах ФИДЕ, ни в письме чемпиона накануне матча не было деления помощников на «официальных» и «неофициальных» — значит, такого деления не существует. С точки зрения практической, это просто обман: тренеры и врачи, никак не влияющие на игру, сидят вдалеке, а психолог и вооруженные агенты КГБ — рядом со сценой!
А пока началась 7-я партия — пожалуй, первая из множества ненормальных в этом матче. В обмен на неожиданность перед началом встречи я застал Карпова врасплох в дебюте! Применив интересную идею Мурея, я получил подавляющий позиционный перевес. Карпов сидел бледный, со слезами на глазах. А мне было не до него: опасаясь советского психолога, я решил вести эту партию из укрытия — сидеть в основном не на сцене, а в комнате отдыха перед монитором. Только когда Карпов делал ход, я волей-неволей садился за доску, не желая повторять поведение Спасского в матче со мной.
Позднее в советской печати Карпов высказался об этой партии странно: «Имел неплохую позицию, но потом — что-то необъяснимое... Вдруг наступает провал. Пропускаю удар, еще удар, позиция становится тяжелой. Проигрываю. Да, бывают дни, когда наступает апатия, и тогда все валится из рук». Может быть, Карпов намекал на то, что его бедняга-психолог сидел в 7-м ряду и не в силах был помочь чемпиону? Или на кое-что еще из той же области?
Дело в том, что к 11-й партии на матч прибыл мой психолог, В. Бергинер из Израиля, и никем не узнанный спокойно занял место в 5-м ряду.
Позвольте теперь мне изложить свои взгляды на психологию и парапсихологию, взгляды любителя и в некотором роде объекта. Никто не сомневается: гипноз существует и представляет собой огромную силу. В середине 70-х годов в печати появились сообщения о сенсационных опытах в Советском Союзе: людям внушали, что они — знаменитые художники, и они, никогда не бравшиеся за кисть, рисовали неплохие картины!
В свое время Таль участвовал в подобном опыте. Его противнику, посредственному шахматисту, внушили, что он — Морфи! Для начала партнер Таля потребовал за партию гонорар! Затем приступили к игре, и Талю пришлось немало потрудиться, чтобы одолеть новоявленного гения.
Подобная связь существовала и у Зухаря с Карповым — напомню, что правилами ФИДЕ это запрещено. Связь эта тем прочнее, чем меньше расстояние между врачом и медиумом. Очень важно поддержать ее иногда во время игры — скажем, взглядом друг на друга.
А возможна ли поддержка на большем расстоянии — вне зрительной, пусть даже односторонней, связи? Я имею в виду телепатию, и тут мы уже попадаем в область парапсихологии. Пока это научный или, точнее сказать, военный секрет. В супердержавах — СССР и США — этим вопросом занимаются очень серьезно, но результаты публикуют неохотно... Что ж, если такая сила существует — тут уже правила ФИДЕ бессильны! Как бы то ни было, парапсихологическая связь во много раз менее действенна, чем прямая, психологическая, между врачом и его подопечным. При этом чем меньше помех вокруг, и особенно спереди, тем выше эффективность.
Примерно так же обстоит дело с отрицательным влиянием, причем ничто так легко не передается на расстояние, как заряд ненависти! Но депрессирующее воздействие даже такого пучка энергии все равно лишь едва ощущается человеком, на которого он направлен.
Другое дело, когда вы видите, откуда эта энергия исходит! Тут мы снова попадаем в сферу чистой психологии. Не случайно Зухарь пытался использовать любую возможность встретиться со мной лично: подкарауливал меня у входа в игровой зал, посещал все официальные и неофициальные приемы, если я должен был там присутствовать, наведывался и в мою гостиницу...
А. Рошаль: «Смехотворное подозрение в «гипнотизерстве» (ТАСС, «Советский спорт» и т. д.). Спустя годы с подобной точкой зрения решительно не согласился Карпов:
«...С поразительными откровениями выступил (в 1987 году.— Ред.) всемирно знаменитый парапсихолог Дадашев, который, как выяснилось, активно помогал Каспарову из зала во всех предыдущих матчах. Не на всех партиях: он появлялся лишь в критические моменты и неизменно содействовал выигрышу Каспарова, впрямую влиял на результат решающих партий.
...Я узнал об этом только от него самого, когда он пришел ко мне незадолго до матча в Севилье и покаялся во вмешательстве в наш спортивный поединок. «Я не творил вам зла,— уверял он.— Я только помогал Каспарову. Вы же понимаете — это совершенно разные вещи... Но вам я не вредил. Поверьте! Наш профессиональный кодекс не позволяет этого».
...Я вспомнил его. Да, это он. Он был там на этих партиях. Пронзительный, даже сверлящий взгляд. Помню. Причем особенно ярко мне теперь припомнилось его навязчивое, назойливое присутствие на последней партии второго матча— на той партии, после которой я потерял звание чемпиона мира. Значит, господин профессор, говорите, что только помогали Каспарову, а мне старались не мешать? Ну-ну, очень интересно» («Сестра моя Каисса»).
Итак, в 7-м ряду находился Зухарь, а в 5-м — никому пока не известный мой помощник Бергинер. Таким образом, в этот день Зухарь был как бы парализован — его контакт с Карповым был чисто внешним. Карпов играл быстро, даже быстрее обычного, но в его игре не было на сей раз ни глубины, ни тактической дальнозоркости. Как пошутил один обозреватель, чемпион играл так быстро для того, чтобы у него осталось время подумать о допущенных ошибках...
Что ж, если возможна мысленная передача некоей субстанции на расстояние, то вполне возможны и аналогичные методы не допустить эту субстанцию до объекта!
Соперник больше не повторил своей ошибки. Нарушив словесное джентльменское соглашение, Зухарь со следующей партии снова сел в 4-й ряд. Моего же психолога быстро распознали и, используя громадное численное превосходство в зале, окружили «теплом и заботой». Работать эффективно он уже не мог. Мне стало ясно, что в этой обстановке Бергинер бесполезен, и после 14-й партии он уехал.
- От массажиста до психолога - дорога не самая прямая. С чего все началось?
- Я психологией увлекался со студенческих лет, но всерьез этим занялся, когда меня насильно оторвали от баскетбола и перевели в шахматы. Павлов предупредил: "Подготовку к матчу с Фишером взяли на контроль в ЦК. Карпов должен выиграть. Если он от тебя откажется, выгоню с волчьим билетом". Думаю с тоской: "Нужен мне этот Карпов…" А когда познакомились, оказалось, что и я ему не нужен. Любые физические нагрузки Толе были неприятны.
- Вы его переубедили?
- Просто объяснил, что все равно заставят заниматься. Уйду я - пришлют другого. Ивонин, зам Павлова, курировал ГТО. Так сказал мне: "Чтоб к матчу Карпов сдал нормативы на золотой значок ГТО!" А Толя физически был никакой. Весил 57 кило. После пяти приседаний кружилась голова. В бассейне проплывет восемь метров по-собачьи - и идет ко дну. Конечно, на фоне щупленького Карпова Фишер смотрелся выигрышно. Рост под сто девяносто, боксирует, играет в теннис. Наши чиновники не хотели, чтобы на экране был такой перекос. Но главное в шахматах - не мышечная сила, а психологическая устойчивость. Над этим и стали работать.
- Как?
- Помогал нам институт медико-биологических проблем, который обслуживал космонавтов. Консультировали в лаборатории биоритмов. Подключили институт питания академии наук. В ЦКБ я прошел курсы иглотерапии у дамы, которую обучал этому делу врач Мао Цзэдуна. Я обобщал полученную информацию, добавлял что-то свое. Для шахматиста на матче самое важное - качество сна и быстрое засыпание. Надо отвлечь мозг от круглосуточного анализа партий. Определенная методика позволяет погрузить в такое состояние, что восстанавливаешься гораздо быстрее, чем за два часа обычного сна. На турнирах Толя жил в одном номере, я - в соседнем. Записывал характеристики его сна, которые передавал телеметрический датчик. Данные по разным параметрам обсчитывались на ЭВМ.
- Карпов засыпал с датчиком на голове?
- Ну что вы! Это не позволило бы расслабиться. Датчик секретный, с ним выезжал особый человек. Конкретизировать не могу.
- Психологически-то Карпов готов был к Фишеру?
- Если бы Фишер находился в добром здравии, сомневаюсь, что кто-то сумел бы его обыграть. Перед матчем сведения о нем собирали по всем странам, где были советские посольства и торговые представительства. Проанализировав всю информацию, пришли к выводу, что Фишер психически болен.
- Шизофрения?
- Он сам настоял, чтобы ничьи не учитывались. И в то же время, видимо, опасался, что обострение болезни случится в разгар матча, который с учетом регламента мог растянуться на месяцы. Поэтому отказался играть. Тут есть еще один нюанс. В шахматах сплошь и рядом используют слово "гений". Но даже Карпова и Каспарова к гениальным шахматистам отнести нельзя. Они очень талантливые. А вот Фишер был гений. Знаете, в чем разница?
- В чем?
- С точки зрения психофизиологии у гениального шахматиста ввиду угнетения иных функций головного мозга гипертрофирована функция шахматного счета. Шахматной памяти. На этой почве Фишер и тронулся умом. Он боялся садиться за доску, если даже теоретически допускал возможность поражения. Единственное, что удерживает у таких людей интерес к жизни, - их род деятельности. Но нет для них на свете большего кошмара, чем страх проиграть. Тогда могут совсем лишиться рассудка.
- Кто из знакомых вам шахматистов особенно близок к определению гений?
- Иванчук. Явные фишеровские черты - в том, что касается изменений психики. На заре своей карьеры Вася обратился ко мне с просьбой помочь. И я в Москве устроил ему специальное обследование. После чего направил докладную начальнику управления шахмат спорткомитета. Речь шла о том, что Иванчуку необходим постоянный медицинский контроль. В конце я приписал: "Если в ближайшем розыгрыше он не станет чемпионом мира, то не станет им уже никогда". Каким-то образом Вася прознал об этом.
- Как отреагировал?
- Обиделся жутко. Много лет со мной не здоровался. К сожалению, никакой поддержки Иванчук не получил. Он до сих пор может справиться с любым соперником. Однако выиграть матч на первенство мира ему не под силу.
- А Таль - гений?
- Это талантливый и феерически остроумный шахматист, который превосходно блефовал. Не от фонаря - от глубины позиции! Хотя сегодня специалисты при помощи компьютера анализируют победные партии Таля и поражаются - там часто выигрыша нет. Соперников он брал на пушку своим авторитетом и гипнотическим взглядом. Помните у Ильфа и Петрова? "Брюнету Остап пожертвовал ферзя. Тот пришел в ужас и хотел немедленно сдаться…" Так и с Мишей - всем казалось, в партии он видит нечто такое, что неподвластно остальным. Его побаивались. Со стороны Таль и впрямь смотрелся зловеще - черные глаза, которые к тому же косили, характерно оттопыренная губа в ответ на чей-то ход.
- Таль ведь тоже помогал Карпову готовиться к чемпионским матчам?
- Да, мы проводили сбор под Ригой. Проблема Таля была в том, что он не мог больше трех дней прожить без алкоголя. В какой-то момент резко поднимался, семенил в бар и... Карпов переживал, что работа страдает, и предложил: "Ты попроси в баре, чтоб ему не наливали". Я рассмеялся: "Чтоб Талю в Латвии не налили?! Да и пойми - он болен. С ним бессмысленно ругаться, что-то запрещать. Ты лишь окончательно вырубишь его из процесса…"
- Карпов-то выпить мог?
- К спиртному он был равнодушен. Но я рекомендовал ему перед сном сто граммов водки или коньяка.
ТАЙНА БАГИО
- При подготовке к чемпионскому матчу в Багио Корчной повесил над диваном портрет Карпова и плевал в него. Как вам метод?
- Я не удивлен. Корчной такими пустяками достигал оптимального игрового состояния. Иного способа, как достичь этого, он не знал. Вот и внушал себе ненависть к сопернику. Если же был расположен к человеку, выигрывал у него Корчной с трудом.
- После трех поражений подряд, когда счет стал 5:5, Карпов не был психологически размазан?
- Нет. Шахматистам дали два выходных. В Маниле в эти дни проходил чемпионат мира по баскетболу. Наша сборная в финале играла с Югославией. Толя любит баскетбол, и мы еще в Москве договорились, что выберемся на матч. Севастьянов, председатель шахматной федерации, возражал: "От Багио до Манилы почти пять часов на машине. Давайте лучше на природе посидим, пикничок организуем…"
- Что плохого?
- Говорю: "Мы и так живем на вилле, лес кругом. Но здесь Карпов будет ко всем с шахматными вопросами приставать, толком не расслабится". - "Так пусть ребята ему не отвечают". - "Как вы себе это представляете?! Нет, уж лучше на баскетбол поедем, причем больше никого брать не стоит. И людей из нашего посольства предупредите - чтоб о шахматах с Карповым ни слова!"
- Поехали?
- Да. Толю после игры посольские увезли, а я обмывал с баскетболистами серебро. В команде оставалось много знакомых. Тренером был Гомельский. Увидел меня перед финалом: "О, Валера! Садись со мной на скамейку. Ты прушник!"
- А вы?
- Ответил: "Я прушник, если работаю с людьми. Когда свадебный генерал, от меня никакой пользы". В итоге наши проиграли. А поселились мы с Карповым в той же гостинице, где жили баскетболисты. "Ни в чем себе не отказывайте! Расходы - за счет оргкомитета" - сообщил президент ФИДЕ Кампоманес. Так наша баскетбольная банда завалилась ко мне в номер, и мы до утра заказывали все из ресторана. В оргкомитете о своей щедрости потом наверняка пожалели…
- При счете 5:5 вам не показалось, что Корчной все-таки будет чемпионом мира?
- Не показалось. Я знал кое-что, о чем, наверное, уже никто не узнает. Пока люди живы, раскрывать подробности не вправе.
- Хотя бы намекните - он при любом раскладе не стал бы чемпионом?
- Можно сказать и так. Но окажись на его месте Фишер, исход матча был бы неясен.
- Корчной убежден, что в Багио его прослушивал КГБ. Допускаете?
- Вот это вряд ли. Давайте рассуждать логически. Для чего прослушивать Корчного? Единственная цель - выяснить, что он собирается играть. Но если бы это имело место, счет в матче был бы не таким.
- В своей книге Корчной писал: "В середине партии Карпову приносили питание. Советские сказали, что это йогурт. Мне же ситуация была очевидна: Карпова подкармливали наркотиком. Зачастую после кормежки он строчил, как из пулемета. Йогурт, по-видимому, содержал кортизон". Найдется, что ответить?
- Да какие наркотики… В Москве я уговорил Карпова поехать в ЦКБ. Там от рака умирал академик Покровский - директор института питания, где готовили для космонавтов и спецподразделений. Нескольких фраз было достаточно, чтоб он подписал заготовленное письмо. Карпов передал его Павлову, и нам позволили взять в Багио личного повара. Это не барство. Мы обязаны были все предусмотреть. Кроме того, институт подготовил питательные смеси в сублимированном виде.
- Что именно?
- Ничего мудреного - творог, черная смородина, микроэлементы. Из смеси я делал йогурт и в определенный час передавал Толе через судью. Мадам Леверик, будущая жена Корчного, подняла бучу. Кончилось тем, что мы готовили в одной комнате. Я для Карпова, она - для Корчного.
- Тоже йогурт?
- Черную икру. Считала, что полезно для мозга.
- Разве нет?
- Только не во время партии. Пища тяжелая, долго усваивается. А серебряную ложечку, которой размешивал йогурт, я увез в Москву. В качестве сувенира.
- Где она сейчас?
- Вон, на кухне лежит. Мы с женой так и пользуемся этой ложкой.
- Гнев Корчного вызвал и парапсихолог Зухарь, который входил в состав вашей делегации…
- Начнем с того, что Зухарь не мог помочь Карпову или помешать Корчному. Толя спустя неделю отказался от работы с Владимиром Петровичем. Если с космонавтами он решал проблемы перегрузок и сна, то с Карповым ничего не вышло. И мы вернулись к нашей методике. А Корчной использовал Зухаря в собственных целях. После первых поражений, когда на него насели репортеры, заявил: "В зале сидит парапсихолог Зухарь. Он готовит космонавтов к встрече с инопланетянами! С меня всю партию глаз не сводит. Как можно играть?!" И журналисты переключились на Владимира Петровича. Каждый день в газетах писали: "Зухарь… Зухарь…" На самом же деле Корчной относился к нему беззлобно.
- Неужели?
- Был повод убедиться. В Багио устроили прием для двух делегаций. Под конец мы с Зухарем вышли в холл. Сидим в уголке, потягиваем испанский коньяк "Фундадор". Вдруг - Корчной. Поравнявшись с нами, заверещал: "Доктор Зу-у-уха-а-арь", - и показал ему "козу", приблизившись пальцами к носу. Засмеялся, ласково обругал его матом и пошел дальше.
- А Зухарь?
- Раскраснелся, заикаясь, выкрикнул вслед что-то нехорошее. Я изумился: "Владимир Петрович, вы же, как психолог, сейчас проиграли. Разве можно так срываться?!"
- К Карпову в команду, говорят, рвались парапсихологи?
- Ой, толпами! Некоторых Толя приглашал на сбор. Одного, помню, звали Гриша. Гипнотизер из Одессы. Мне все уши прожужжал, какой он великий, как целые залы опрокидывал в состояние транса. Но Карпову предлагал несусветные вещи. Положить его вертикально на спинки двух стульев. Или щеки спицами проколоть.
- Щеки-то зачем?
- Понятия не имею. Хоть там есть точка, где отсутствуют нервные окончания, и щеку можно проткнуть безболезненно. Но Толя панически боялся уколов. При виде шприца мог грохнуться в обморок. Так что идея со спицами не прокатила. И вот однажды за обедом Гриша выдал: "Анатолий Евгеньевич, я знаю способ, как нейтрализовать Каспарова. Советую выйти на партию с орденом Ленина. Каспаров - упадет!" - "Ага, - усмехнулся Карпов. - Под стол. От хохота…"
- Гриша приуныл?
- Да, до конца сбора досидел и убрался восвояси. Вскоре вместо него возник еще более чудной персонаж. Летим на сбор в Ташкент. Карпов заехал за мной на машине, смотрю - там сидит какой-то бородач. Толя говорит: "Познакомься, этот человек будет мне помогать. Введи в курс дела, ответь на все вопросы". В Ташкенте поинтересовался у него: "Вы-то чем занимаетесь?" В ответ прозвучало: "Старичок, я беру горбатенького - и выправляю". "Что выправляете?" - не понял я. - "Как что? Горб". На полном серьезе! Ну и проходимец, думаю.
- Горб выправить нельзя?
- Можно. Если положить человека на асфальт - и катком по нему проехать…
- Как же он к Карпову прорвался?
- Толику его кто-то посоветовал. С бородатым мне все стало понятно. Но резко разубеждать Карпова не мог - не терпел он этого. Должен был сам убедиться, что перед ним шарлатан.
ХИППИ ДЛЯ КРАМНИКА
- Карпов, кажется, уже в те годы ездил на "мерседесе"?
- Да. Тогда было правило: выиграл гроссмейстер зарубежный турнир - забирает себе 300 долларов. Остальные по грабительскому курсу сдает в спорткомитет. А вот на вещественные призы там не претендовали. Когда Карпов победил в Германии, обратился к организаторам: "Могу доплатить и вместо денег взять машину?" Ему пошли навстречу и вручили голубой "мерседес". Прибыл он на платформе на станцию "Рижская-Товарная", откуда после мучительных согласований мы с Толей его и забрали.
- О прижимистости Карпова легенды ходят…
- Слышал, что иногда он задерживал выплаты тренерам. Но со мной всегда рассчитывался аккуратно. Матч завершился - получи. Контрактов мы не заключали. Обычный джентльменский договор. Так же и с Крамником было.
- Сколько в общей сложности отработали с Карповым?
- Двадцать лет. Перерыв был в середине 80-х, когда на три года я уехал преподавать массаж в Алжир. С Карповым пробовал сотрудничать психолог Загайнов, который однажды помогал Артуру Юсупову. Но ни с тем, ни с другим результата не было. Юсупов мне позже жаловался: "От Загайнова сплошной негатив". После Алжира Карпов снова позвал меня. В 1998-м он победил Ананда в матче на первенство мира и закончил. А мне поступило предложение от Крамника.
- И в 2000 году в Лондоне он стал чемпионом мира, обыграв Каспарова.
- Вот, кстати, история. Каждый вечер мы с Крамником шли в гостиницу пешком вдоль Темзы. Володя вел в счете, до конца матча то ли две, то ли три партии. Стемнело, кругом ни души. Внезапно из скверика подходят пять человек. Хиппи, явно под кайфом. Задираются, хватают за рукав. Мы прижались спиной друг к другу и приготовились к драке. Говорю Крамнику: "Беги! Я их задержу". Он ни в какую. Наоборот, ощетинился. Я повторяю: "Давай, чего ждешь?! Подумай о матче! Это важнее!"
- Прислушался?
- С третьего раза. Как рванул - только его и видели. Один попытался кинуться вдогонку. Но я ногу выставил, он упал. Вскочил - и на меня с кулаками. А дальше началось странное.
- Что?
- Парень, до этого стоявший чуть в стороне, его удержал. Они о чем-то пошептались, развернулись и ушли.
- Действительно, странно.
- Если б хотели меня грабануть или просто отметелить, спокойно это сделали бы. Куда я против пятерых? Но осознав, что Володьку не догнать, ко мне сразу потеряли интерес. Отсюда вывод - им был нужен именно Крамник. В совпадения я не верю. Если нанял шпану не Каспаров, то кто-то из его болельщиков.
- Больше вдоль Темзы вы не гуляли?
- Почему же? Гуляли. Но в сопровождении охранника, которого нанял Володя.
- После Крамника с шахматистами работали?
- Нет. Да и не тянет. Нынче среди них полно "мягких игрушек". Нет запредельной мотивации, заряженности на победу. А без этого мне какой смысл впрягаться?
- За эти годы много вложили в индейский биатлон?
- 500 тысяч долларов. Я за свой счет провел восемь чемпионатов страны.
- У Карпова и Крамника вы столько заработали, чтоб содержать целый вид спорта?
- Они платили достаточно - особенно Крамник. Плюс у меня был личный кабинет массажа на Смоленской площади. Ко мне специально прилетали из Франции и Германии. Очередь из иностранцев стояла!
...
Если у Петросяна жена была еврейка, то у Корчного — армянка, что многих веселило, но в ходе матча в Одессе в 1974 году эту тему не обошли вниманием приехавшие с Кавказа поклонники Тиграна. Вот таковы были отношения соперников по апрельскому поединку (начался он 11 апреля) на берегу Черного моря. Организаторы волновались, следили, чтобы гроссмейстеры-недруги получили одинаковые номера класса люкс в гостинице Интуриста, чтобы возили их на одинаковых машинах...
Не помогло. Корчной еще на предматчевой пресс-конференции вновь заговорил о пассивной и скучной игре Петросяна. Тот отметил, что Одесса — изумительный город, где его прекрасно встретили, но как пройдет матч — зависит от Корчного. Намекая на скандальный характер последнего. Безо всякого скандала Виктор Львович выиграл первую же партию, мало того, поставил сопернику мат, что и в партиях перворазрядников-то практически не бывает. Как мог пропустить угрозу экс чемпион мира — непонятно. Более того, Корчной (видимо, от изумления) за ход до этого унижения соперника громко сказал: «Вам мат!» Не помогло!
А дальше начались события, которые в те времена старались не освещать в прессе. Петросян ногой под столом задевал соперника. Рона Яковлевна объясняла это тем, что Тигран Вартанович уже несколько лет болтает ногами, когда нервничает, ничего страшного. Но Корчной начал отвечать! Атмосфера-то в зале Одесского украинского театра (1100 мест и на матче постоянный аншлаг) была жутковатая. Баннерные войны придут в наш спорт лишь в следующем веке, да и то на футбольные стадионы, но на шахматном поединке приехавшие из Армении поклонники экс чемпиона мира вывесили плакат: «Бэлла, ты предала свой народ!» Начинали они гораздо спокойнее: «От Москвы до Еревана все болеют за Тиграна». Атмосфера накалялась. В очередной раз получив под столом ногой (возможно, случайно), Корчной произнес: «Тигран, в шахматы играют на столе, а не под ним». Оба подавали жалобы друг на друга в апелляционное жюри. В пятой партии, когда Корчной имел перевес в счете, Петросян, по утверждению Виктора Львовича, начал трясти стол. После обмена колкостями Корчной ядовито сказал: «Вы ловите свой последний шанс».
Время лечит
С тех пор и до смерти Тиграна Вартановича они не разговаривали. И та партия матча оказалась последней. Петросян объявил о своей болезни и послал телеграмму в ЦК, требуя отмены матча, ссылаясь на поведение соперника. Авторитет экс чемпиона мира был велик, и Корчной реально опасался подобного вердикта. Разбирательство шло несколько часов, но все же победителем был объявлен ленинградец.
Возраст делает людей мудрее, как бы ни были умны они в молодости. Уже в XXI веке Корчной посетил Мемориал Петросяна. И рассказал мне в интервью, что перед самой кончиной (а он понимал ее близкую неизбежность) Тигран Вартанович «подошел к ленинградскому журналисту Александру Геллеру и долго извинялся за все то, что причинил мне в жизни, просил мне это передать, что и было сделано».
В 1984 году умер Бондаревский. 1986 год. Мы со Спасским участвуем в небольшом турнире в Брюсселе… сидим возле телеэкрана и смотрим развивающуюся перед нашими глазами 23-ю партию матча Карпов — Каспаров. Безо всякого вступления Спасский говорит: “Помнишь, Виктор, я обвинил Кажича, что он мешал мне играть, что он однажды помешал мне поставить коня на f5? Оказалось, это был Бондаревский. Идем мы после игры по Белграду, я говорю ему: “Вот, черт! Не дали мне поставить коня на f5!”А он мне отвечает: “Но ведь он так хорошо стоял у тебя на d4!” А надо тебе сказать, что Бондаревский работал с Вольфом Мессингом”.
…Я вспомнил: Мессинг болел за Спасского. 1965 год. Тбилиси, финальный матч претендентов Таль — Спасский. Первую партию Таль выиграл черными. Потом были сплошь ничьи, и вдруг Спасский выиграл четыре партии подряд. Выглядело это нереально… А между тем стало известно, что на гастроли в Тбилиси приезжал Вольф Мессинг. Он болел за Спасского, это не было секретом.
И тут я отчетливо понял: Таль, гипнотизер-любитель, попал на профессионала этого дела… Отдадим должное Спасскому. Он был, пожалуй, пионером, первопроходцем новых видов борьбы — как бы выразиться поаккуратнее и в то же время понятнее — “возле шахматной доски”. Как и следовало ожидать, попытки влиять на шахматные поединки нешахматным путем, со стороны, получили дальнейшее развитие.
Два человека из Петербурга хотели написать книгу о парапсихологии в шахматах и просили меня рассказать о матче 1977 года со Спасским. Чтобы расположить к рассказу, они решили просветить меня: “Известно ли вам, что в матче 1987 года в Севилье Каспаров для защиты от Дадашева пригласил известного английского парапсихолога Мэттьюза и еще одного испанца?” Я этого не знал, но мне понятно: и Карпов, и Каспаров располагают большими деньгами и, встречаясь, не жалеют средств для собственной защиты.
