Все сегодня легко, свежо...
Взять хотя бы вон тот снежок,
Тот, что смехом сыпучим жжет
Твой полуоткрытый рот.
Тот, что падает наискосок
На бульвар, на киоск,
На лоток,
На дома,
На забор из досок.
Он белее, чем белый конь,
Он свежее, чем молоко,
Он навален до самых стрех,
Он просеян сквозь сотню сит.
Вот уже неподвижно висит,
Это город летит вверх.
Город - вверх, мимо снежных сетей,
Город - вверх, на забаву детей.
Мимо снега
Летят фонари,
Окна,
Трубы,
Часы,
Карниз -
Прямо в медленную пургу.
Эй, держись!
Не свались
Вниз!
Там все тоже в снегу!
В снегу!
Если ты сегодня счастлив,
Я возьму тебя в снежный лифт.
Ильдефонс-Константы Галчинский дирижирует соловьями:
Пиано, пианиссимо, форте, аллегро, престо!
Время действия — ночь. Она же и место.
Сосны вплывают в небо романтическими кораблями.
Ильдефонс играет на скрипке, потом на гитаре,
И вновь на скрипке играет Ильдефонс-Константы Галчинский.
Ночь соловьиную трель прокатывает в гортани.
В честь прекрасной Натальи соловьи поют по-грузински.
Начинается бог знает что: хиромантия, волхвованье!
Зачарованы люди, кони, звезды. Даже редактор,
Хлюпая носом, платок нашаривает в кармане,
Потому что еще никогда не встречался с подобным фактом.
Константы их утешает: «Ну что распустили нюни!
Ничего не случилось. И вообще ничего не случится!
Просто бушуют в кустах соловьи в начале июня.
Послушайте, как поют! Послушайте: ах, как чисто!»
Ильдефонс забирает гитару, обнимает Наталью,
И уходит сквозь сиреневый куст, и про себя судачит:
«Это все соловьи. Вишь, какие канальи!
Плачут, черт побери. Хотят — не хотят, а плачут!..»
Странно стариться,
Очень странно.
Недоступно то, что желанно.
Но зато бесплотное весомо -
Мысль, любовь и дальний отзвук грома.
Тяжелы, как медные монеты,
Слезы, дождь. Не в тишине, а в звоне
Чьи-то судьбы сквозь меня продеты.
Тяжела ладонь на ладони.
Даже эта легкая ладошка
Ношей кажется мне непосильной.
Непосильной,
Даже для двужильной,
Суетной судьбы моей... Вот эта,
В синих детских жилках у запястья,
Легче крылышка, легче пряжи,
Эта легкая ладошка даже
Давит, давит, словно колокольня...
Раздавила руки, губы, сердце,
Маленькая, словно птичье тельце.
Упущенных побед немало,
Одержанных побед немного,
Но если можно бы сначала
Жизнь эту вымолить у бога,
Хотелось бы, чтоб было снова
Упущенных побед немало,
Одержанных побед немного.
Тема "Самойлов" завершена. Моё мнение о нём изменилось. Мне казалось это хороший поэт, сейчас - "пустое место". Я понимаю высоко его оценивающих, технически он очень силён, причём пушкински. Лёгкость и свобода стиха абсолютны. Но. Полная пустота. Ему нечего сказать, только хотелось говорить. Ноль. Это моё мнение, Я его разделяю.
Я понимаю высоко его оценивающих, технически он очень силён, причём пушкински.
Ну не...
... так себе, а символично,
чтобы почти патриотично,
указав для всех начало,
строка каждая звучала:
Упущенных побед немало,
Одержанных побед немного,
Но если можно бы сначала
Жизнь эту вымолить у бога,
Хотелось бы, чтоб было снова
Упущенных побед немало,
Одержанных побед немного.
1975
Как дилетатн(нт) открою рот:
смысла тут невпроворот.
Каждый смысл лишь свой найдет,
коль всё читать наОБОРОТ.
Упущенных побед немного,
Одержанных побед немало,
(порой- хватило бы Одной).
Но если можно бы с и не знать начала
Жизнь этуснова вымолить у Бога,
Хотелось бы, чтоб было пО лбу снова
СЛОВО великое звучало: УпущенныхВерхам побед всегда немало,
А вот у Одержподданных побед немного...
(у рядового ИТОГО: вывод простой)
Правдоподобно, что ни говори,
но вспомним А. де Сент-Экзюпери:
одни пишут законы, другим же.. постой!
Гравировать их имена - труд громадно большой,
требует благословения и самоотречения?
