оценка эта очень неадекватна и смахивает на самообольщение, читайте это
Ну это уже про Беларусь...
Причем на воре сразу шапка горит...
Putin has doubtless noted the fact that the protests are spontaneous and organic, not being organized by an opposition party or hostile foreign country, which makes them more worrisome.
Опять уши пиндосов торчат из-за куста.... Хайдук wrote:
задача пиндосов состоит в протаскивании не демократии, а ... рыночных принципов по всему миру, которые со временем естественно приведут, скорее всего, к полит. демократии
Чтобы говорить о задаче, надобно сначала спросить себя - зачем?
What is a goal?
выводы о шапке на воре и ушах из-за куста в этом случае Беларуси на чем основаны? ясно, что spontaneous and organic, даже Путин это без сомнений заметил
а затем, что эконом. развитие без рынков это как горячий лёд или железное дерево
ясно, что spontaneous and organic, даже Путин это без сомнений заметил
Путину сейчас не надо на Трампа гнать. Тем более, что бацька обнаглел в край. Путин его будет учить.
Поэтому organic, да.
А уши торчат, потому что всегда торчали
Хайдук wrote:
а затем, что эконом. развитие без рынков это как горячий лёд или железное дерево
А бомбить-то при этом зачем?
Там рынков не было, а после бомбежки, как грибы пойдут?
вы не знаете как критиковать и ущучивать пиндосов, слишком топорно and unsophisticated это делаете; вон Фарид Закария на СNN вчера вечером выдал Путина за самого могущественного и богатейшего на Земле, $200 ярдов (у Билла Гейтса $80+). Песков хорошо по-англицки говорил, но неубедительно, тупо отрицал как заведённый, а это лишь увеличивает сомнения; надо Путину на меня его поменять...
не, не торчат, пиндосы точно в такой же степени страдают предрассудками, как и вы, потому нужно сосредоточиться на обоюдном бизнесе, а не на политику; из русских за ночь демократов не зделаешь, просто народ вы другой, у пиндосов происхождение и история совершенно разные, что способствовали индивидуализму и предприимчивости, но эти не гарантия, что китайцы не возьмут их числом
Америке скажите еще не повезло с соседями по земному шару. Все какие-то злобные завистливые и ущербные.
Их бомбят, деньги на них тратят, а им не нравится.
в своей наивности пиндосы поверили деревенщикам-хохлам, что те стремятся к демократии, ну как же могут хохлы, довчерашние рабы кацапов , знать к чему прут? докатились пиндосы до стыда воображать из себя жертв якобы клёвых махинаций покерщика Путина, надо же быть такими лишенными самоуважения детьми, просто не поверишь до чего можно самого себя заманипулировать в ... быдла, как Гитлер немцев
Америке скажите еще не повезло с соседями по земному шару. Все какие-то злобные завистливые и ущербные. Их бомбят, деньги на них тратят, а им не нравится.
не скажите, это вам может не нравится, а по шару мало-кому не нравится - недаром друзей у пиндосов намного бОльше, чем у вас, вон и Беларусь начала огрызаться ; потому лучше себя спросить почему так получается, что в итоге как-бы всех заёб*ваем?
вопрос в том, насколько надёжно и стабильно возродил якобы Путин Россию, дабы не повергла опять цена на нефть, в достаточной ли степени интегрировались в сеть международной экономики? опасно то, что как и Рейган Трамп подвернулся заточеннным на гонку вооружений - в действительности это вообще НЕ неожиданно, поскольку окромя (топорной и бессмысленной) силы и хвастовства иного в своей жалкой жызни он не знал, норовит пощеголять перед быдлом в то время, когда Штаты тратят на войну бОльше всех 10-ти следующих за ними страны вместе взятых...
не скажите, это вам может не нравится, а по шару мало-кому не нравится
То есть и Ираку нравилось и Сербии нравилось когда их бомбили. Сербы прыгали на крышах и кричали "давай еще друзья, спасибо!". Только нам не нравилось. Ясно, будем знать.
Президент США Дональд Трамп заявил в субботу, что доволен состоявшимися днем ранее переговорами с канцлером ФРГ Ангелой Меркель, однако при этом считает, что Берлин должен Вашингтону и НАТО немало денег в обмен на предоставленную военную защиту.
В Министерстве иностранных дел России назвали решение СБУ о запрете въезда на территорию Украины российской певице Юлии Самойловой, которая успешно преодолела российский национальный отбор на песенный конкурс Евровидение-2017, "циничным и бесчеловечным".
Об этом сообщает российское информационное агентство РИА Новости.
Первый зампредседателя комитета Совета Федерации по обороне и безопасности Франц Клинцевич заявил, что Россия намерена игнорировать все дальнейшие песенные конкурсы "Евровидение", если руководство конкурса не вмешается в ситуацию с российской певицей.
Первый зампредседателя комитета Госдумы по культуре, певец Иосиф Кобзон заявил, что отправлять представителя от РФ на конкурс Евровидение является ошибкой.
"Решили все-таки послать, это была ошибка - и Первого канала, и Министерства культуры. Нельзя было подставлять нашу девочку под злобствующие крики и высказывания в адрес нашей страны", - цитирует Кобзона ТАСС.
Как сообщал "Апостроф", ранее в Службе безопасности Украины заявили, что Россия намерена использовать ситуацию с запретом въезда Юлии Самойловой на территорию Украины в пропагандистских целях, раскрыв несколько возможных сценариев дальнейшего развития ситуации.
Что-то я пропустил...а почему хохлы в прошлом году не запретили нашим въезд на Евровидение? Вроде как они ё**улись уже 4 года назад а запрет только сейчас
Прокуратура АР Крым начала расследование из-за запрета народному депутату Мустафе Джемилеву въезжать на полуостров, сообщает пресс-служба прокуратуры.
"Прокуратурой Автономной Республики Крым по заявлению народного депутата Украины Мустафы Джемилева начато досудебное расследование в уголовном производстве по факту препятствования его депутатской деятельности, который заключается в запрете въезда на территорию полуострова Крым сроком на пять лет", – говорится в сообщении.
В прокуратуре подчеркивают, что запрет является безосновательным и противоречит нормам международного и национального законодательства.
Отмечается, что такие действия России будут рассмотрены в ходе уголовного производства по ст. 351 УК Украины (Воспрепятствование деятельности народного депутата Украины и депутата местного совета), и в дальнейшем – в международных судебных инстанциях.
Реакция России (по поводу запрета въезда на территорию Украины для Юлии Самойловой из-за нарушения украинских законов. — ред) теперь нас совершенно не интересует. Это то, о чем я говорил с самого начала, и тут не побоюсь быть нескромным, скажу, что я первым из украинских журналистов написал: не должно быть никаких колебаний, нужно запрещать въезд этой «живой бомбе» путинской пропаганды в гибридной войне. И все.
Я очень рад, что в итоге это мнение — не поддаваться на провокации Кремля — поддержало большинство украинского общества. И вот, не прошло и нескольких недель, как решение принято. Оно абсолютно правильное, ибо это — единственный способ не втянуться самим в сценарий Кремля, который состоял в том, что куча пропагандистов прилетела бы с ней сюда и писала бы, какие сволочи украинцы, какие они фашисты, как они ненавидят и не только распинают мальчиков, но и унижают, освистывают инвалидов.
А теперь — все, этого шоу не будет. А что там внутри своей страны и по пропагандистским каналам будет показывать Кремль, не должно нас совершеннейшим образом интересовать. Украина поступила по закону, никакого отношения состояние здоровья российской певицы к решению наших властей не имеет, оно принято с абсолютно холодной головой. И ни одна страна, ни европейский комитет «Евровидения» не сможет предъявить нам никаких юридических претензий.
А в данном случае — и моральных, поскольку «Евровидение» предупреждало Россию о том, что не надо провоцировать и выбирать конкурсантов, имеющих проблемы с украинскими законами. Но Кремль пошел на нарушение намерено — и получил достойный ответ.
Сегодня я горжусь решением властей Украины. Всегда и во всем бы так!
Контуры азиатской безопасности[ Click to expand ][ Click to hide ]
Казахстан, будучи в центре Евразийского континента располагается на краю как Европы, так и Азии. С распадом СССР он наряду с другими странами Центральной Азии переживает своего рода “возвращение в Азию”. Экономические и политические связи, а также возобновленный культурный обмен между нашей страной и Азией неуклонно растут. Увеличивается и влияние факторов азиатской региональной безопасности на политику РК. Больше не защищенный “железным занавесом” от внешних южных и восточных воздействий, Казахстан должен разобраться, какими возможностями, вызовами и угрозами связано такое соседство.
В отличие от Европы в Азии нет единой сложившейся системы безопасности. Азиатская безопасность складывается из подсистем или комплексов – Северо-Восточная Азия, Южная Азия, Юго-Восточная Азия, Австралазия и Центральная Азия. В последние годы усилия ключевых игроков были направлены в основном на создание суперкомплекса вокруг Восточной Азии, что проявилось в планах создания Восточно-Азиатского сообщества (ВАС), в которое помимо стран Восточной Азии войдут Индия, Австралия и Новая Зеландия.
Общие тенденции: между интеграцией и конфликтами
Стало общим местом говорить, что 21-й век принадлежит Азии. Во-первых, такая оценка отражает динамичный рост экономик азиатских стран. Здесь находятся такие гранды мировой экономики как Япония, Китай, Южная Корея, Индия и страны Юго-Восточной Азии. Ожидается, что к 2025 году в Азии будет сосредоточено около половины мирового производства. Во-вторых, увеличивается геополитический вес азиатских стран. Речь идет, в первую очередь, о Китае и Индии, экономический рост которых подпитывает их региональные и глобальные амбиции, а также о Японии, пересматривающей свою роль и стратегию в регионе. Все больше азиатских стран обладают самым веским в геополитическом плане оружием - ядерным.
Таким образом, в целом, роль Азии в мировой политической и экономической системе растет, а вместе с ней и важность поддержания безопасной обстановки на континенте для сохранения стабильности в мире. Конфликты здесь чреваты глобальными потрясениями. А вероятность разного рода столкновений сохраняется благодаря многочисленным неразрешенным территориальным спорам в регионе. Можно выделить две тенденции, негативно влияющие на безопасность региона: геополитический сдвиг и распространение ядерного оружия и милитаризация региона.
Геополитический сдвиг
С окончанием холодной войны начался процесс геополитической трансформации и Азия перестала быть одним из ареалов соперничества двух супердержав. Россия резко сократила свое присутствие в Азии, а растущий экономически Китай получил большее поле для маневров - перестроив свою внешнюю политику, он стал региональным лидером. Индия, потеряв союзника в лице СССР, также начала проводить более гибкую внешнюю политику и пошла на сближение с Западом.
США, выстроившие во время холодной войны мощные военно-политические альянсы в регионе, начали пересмотр целей и средств своего присутствия. Из-за таких “реалий региона” как подъем Китая, опасностей, исходящих из Северной Кореи и ряда потенциальных конфликтов, Вашингтон посчитал необходимым сохранить около 100 000 военных в Северо-Восточной Азии. Политические элиты ключевых союзников – Японии и Южной Кореи – понимают необходимость сохранения американских баз в этих странах для обеспечения национальной безопасности.
Япония продолжает делать основную ставку на военный альянс с США. Однако при этом она хочет играть более заметную самостоятельную роль в Азии и в мире, соответствующую ее экономическому весу. Постепенно идет процесс “нормализации” Японии, то есть возвращение военной составляющей национальной мощи в качестве легитимного инструмента внешней политики страны.
В русле новой внешней политики Японии находится подписание пакта безопасности с Австралией. Это второй военно-политический альянс, в который она вошла. Токио также усиливает связи с НАТО. По всей видимости, Япония будет делать ставку на диверсификацию связей в области безопасности, придерживаясь западного лагеря. Северная Корея остается главным источником угроз в Восточной Азии. Пхеньян использует свой ядерный ресурс для шантажа соседей и получения крайне необходимых для этой нищей страны топлива, продуктов и удобрений. Южная Корея не всегда поддерживает политику и меры, предлагаемые США в отношении Пхеньяна, как слишком жесткие. Пекин стал самым влиятельным переговорщиком на шестисторонних встречах по разрешению северокорейской ядерной проблемы, тем самым существенно повысив свою роль на полуострове.
В Южной Азии подъем Индии совпал с ухудшением положения ее соперника Пакистана. Поддержка Исламабадом талибов фактически поставила эти государства по разные стороны конфликта в Афганистане. В 1990-х внимание США было сосредоточено на проблеме ядерного распространения в Южной Азии. В складывающемся геополитическом раскладе Индии отводится роль игрока, сдерживающего китайское доминирование в Азии.
До сих пор развитие конфликтов в Азии сдерживалось во многом благодаря присутствию в этом регионе США. Военные альянсы азиатских стран с Соединенными Штатами являлись каркасом архитектуры безопасности на континенте. Однако, назревающие геополитические сдвиги, вызванные в первую очередь подъемом Китая, могут бросить вызов американской гегемонии. Есть вероятность будущей поляризации Азии вокруг старого гегемона – США, и нового – Китая. Соперничество между Китаем и Индией, Китаем и Японией, а также позиция России и стран Юго-Восточной Азии определят расклад сил.
Ядерное распространение и милитаризация региона
Противостояние Китая и Тайваня, разделенный Корейский полуостров, территориальные споры между Индией и Пакистаном, Китаем и Индией, Китаем и Японией, Россией и Японией, Китаем и его юго-восточными соседями – это те проблемы, которые могут спровоцировать военные конфликты и дестабилизировать не только Азию, но и обстановку в мире. Эти проблемы представляют особую опасность, поскольку вышеперечисленные страны – Россия, Китай, Индия, Пакистан и Северная Корея – ядерные державы, а Япония, Южная Корея и Тайвань являются пороговыми. Эти три пороговых государства находятся под ядерным зонтиком США и пока воздерживаются от разработки своего оружия, однако, со временем могут им обзавестись.
Быстрыми темпами идет милитаризация региона и в области обычных вооружений. В период с 1990 до 2005 года совокупные военные расходы в Восточной и Южной Азии выросли на 77% (с 82 до 145 млрд. долл. США). Этот регион стал самым быстрорастущим рынком оружия, обогнав Ближний Восток, где такой рост составил 23% (с 51 до 63 млрд. долл. США за тот же период).
Среди тенденций, положительно влияющих на безопасность в Азии, можно выделить две: экономическая интеграция и начало кристаллизации региональной (азиатской) идентичности.
Глубина экономической интеграции может быть продемонстрирована объемами внутренней региональной торговли (страны АСЕАН, Япония, Корея, Китай, Гонконг, Тайвань, Австралия, Новая Зеландия, Индия). В 2006 году они составили около 57% (или более 3,0 триллиона долларов). Рост экономической взаимозависимости дает почву для предположений, что регион не станет ареной для серьезных военных конфликтов.
Растущая экономическая интеграция региона и соперничество со стороны таких экономических блоков как ЕС и НАФТА приводит к формированию азиатской идентичности. Этому способствует и укрепляющаяся уверенность в себе и в том, что 21-ое столетие будет веком Азии. Формирование азиатской идентичности проявляется в растущем интересе друг к другу, в институционализации регионального сотрудничества в различных сферах (в расцвете разнообразных азиатских форумов и организаций) и дебатах об “азиатских ценностях”, особых путях, и т.д.
Азиатская безопасность: восточное направление
Восточное направление является ключевым, поскольку Восточная Азия является центром формирующейся системы безопасности Азии.
“Мирный подъем” Китая
С 2003 года китайская экономика стала второй в мире с учетом паритета покупательной способности (ППС). Китай - экономический центр Азии. Он импортирует технологии, инвестиции, а также продукцию других азиатских стран. Азиатские экономики раньше экспортировали свою продукцию в США, теперь движение экспорта смещается в КНР. Рост китайской экономики стал основой роста экономики региона в целом.
За счет больших объемов экспорта Китай накопил существенные финансовые резервы и постепенно превращается в источник инвестиций. Капиталы инвестируются не только в соседние азиатские страны (включая Центральную Азию), но и в Африку, Ближний Восток и Латинскую Америку.
Экономический подъем Китая способствует росту его военной мощи. Кризис в Тайваньском заливе и продемонстрированные США во время войны в Персидском заливе достижения в так называемой “революции в военных делах” убедило руководство страны в необходимости обновить и осовременить свои вооруженные силы.
В течение последних 18 лет военный бюджет КНР рос не менее чем на 10% в год, а в 2007 году увеличится на 17.8%. В 2006 году – составил 35 млрд. долларов. В реальности расходы в два-три раза превышают официальные цифры.
С 1980-х Китай проводит реструктуризацию своей армии. Урезаются сухопутные войска (в настоящее время 2.3 млн. военнослужащих), при этом улучшается боеспособность оставшихся и их коммуникационные возможности. Особое внимание уделяется модернизации военно-воздушных и военно-морских сил. Пекин закупает и сам создает подводные лодки, боевые самолеты нового поколения, ракетные системы, электронные средства ведения боя и другие высокие технологии.
Китай пока не в состоянии проецировать свою военную силу вдали от границ. Однако, эта ситуация будет постепенно меняться. Если удастся добиться морского превосходства в западной части Тихого и в Индийском океане, то он будет в состоянии предотвратить свободу движения США в “первой гряде островов”, простирающихся от Сахалина через Индонезию за пределы Юго-Восточной Азии, и даже включая часть Южной Азии. Стремление к морскому превосходству в Индийском океане обусловлено потребностью обеспечить свою энергетическую безопасность. Китайская военно-морская стратегия нацелена на защиту морских коммуникационных путей из Персидского залива в Южно-китайское море. Для этого начата серьезная программа по развитию военно-морских сил. Подобного рода глубоководным флотом среди региональных держав обладает только Япония, а в перспективе - Индия.
Еще одной приоритетной областью военной модернизации является космическая программа. 11 января 2007 года НОАК провела успешное испытание антиспутникового оружия – сбила старый китайский метеоспутник. Поскольку спутники являются незаменимым компонентом войны нового формата, их уничтожение существенно снизит боевые возможности технически оснащенного врага.
В 1990-х годах политика КНР представляла собой смесь воинственности и дружелюбия. С одной стороны, Тайвань находился под постоянной угрозой. Китай занял часть спорных островов в Южно-Китайском море. В 1992-м он расширил свою территорию на островах Спратли до южных атоллов и заявил права на залежи в прилегающих шельфах.
С другой стороны, КНР постарался максимально уладить все территориальные споры по своим границам и принимал активное участие в региональных форумах. Удалось договориться с Филиппинами, Вьетнамом, Малайзией и Брунеем – в 2003 году стороны подписали “Декларацию по Южно-Китайскому морю” и соглашения по совместному освоению ресурсов.
В 2002 году КНР пересмотрел свое взаимодействие с военными и космическими ведомствами других стран, усилил обмен и сотрудничество с ними. НОАК провела совместные учения с Австралией, Францией, Германией, Великобританией, Индией, Мексикой, Пакистаном, а также с Россией и государствами Центральной Азии. В космической области налаживается сотрудничество со странами Латинской Америки и Европы, а также с Россией.
В рамках ШОС Китай, Россия и государства Центральной Азии провели военные учения в 2005 и в 2007 году.
В сентябре 2006 года американский и китайский флот провели первые совместные поисковые учения у берегов Калифорнии, развивается сотрудничество с США в военной и космической сферах.
Страна активно участвует в миротворческих операциях ООН и посылает самое большое число военных наблюдателей и миротворцев.
КНР всячески настаивает на “мирном” характере своего подъема – в 2004 году формулировка “мирный подъем” во внешнеполитической доктрине была заменена на “мирное развитие Китая”, и тем самым пытается убедить соседей в безопасности для них своей растущей мощи. Он взял на вооружение региональный институциональный подход, то есть использование различных форумов и организаций для продвижения своих интересов. Осознается важность культурного влияния и делаются серьезные инвестиции в распространение китайской культуры и языка. Создана сеть Институтов Конфуция, наподобие Британского Совета и Института Гете, занятых популяризацией достижений китайской цивилизации. В настоящее время таких институтов около 120, в более чем 50 странах.
Внешняя сила КНР бесспорно растет. Однако этот подъем, а также внутренняя стабильность могут быть подорваны, если руководству страны не удастся справиться с рядом очень серьезных внутренних проблем, таких как отсутствие эффективной системы социального обеспечения, массовая миграция из села в город, старение населения и т.д. Рост Китая является вызовом для региональной безопасности Азии, однако и дестабилизация станет угрозой для мира.
“Нормализация” Японии и активизация ее внешней политики
Япония является традиционной экономической супердержавой, третьим в мире по объему с учетом ППС. Она лидер в области развития высоких технологий, обладает высокообразованным и дисциплинированным населением. В настоящее время Япония вышла из “потерянного десятилетия” 1990-х (периода экономической стагнации) и на волне возвращения уверенности в себе пытается определиться со своим статусом и ролью как в Азии, так и в мире. Ее основной союзник – США - также оказывают давление и пытаются убедить Токио взять на себя более активную роль в обеспечении региональной и глобальной безопасности. Таким образом, внутренние и внешние факторы способствуют постепенной “нормализации” Японии.
Большой размер национальной экономики, позволяет содержать одну из самых технически-оснащенных армий. Военно-морские Силы Самообороны обладают глубоководным флотом из около 150 боевых кораблей, включая 16 подводных лодок, что в потенциале дает возможность Японии проецировать силу на существенные расстояния. Она обладает всем необходимым для создания своего ядерного оружия. Однако в обозримой перспективе страна собирается придерживаться своего безъядерного статуса.
Активно развивается космическая программа. В 2003 году, после того как Северная Корея запустила ракету, перелетевшую через японские острова, Токио начал запускать разведывательные спутники, с помощью которых она может мониторить любое место на земном шаре.
Япония предложила следующие принципы для Восточно-Азиатского сообщества (ВАС): открытость и прозрачность; уважение универсальных принципов, таких как свобода, демократия, права человека, верховенство закона и соблюдение глобальных правил; углубление регионального взаимодействия без форсирования политической институционализации, через продвижение сотрудничества в отдельных областях – так называемый “функциональный подход”.
По мнению Токио, начинающие демократии по краю Евразийского континента могут составить “дугу свободы и процветания”. Эта дуга тянется с Северо-Восточной Азии, через Центральную Азию и Кавказ, Турцию в Центральную и Восточную Европу и Балтийские государства.
Япония хочет укреплять сотрудничество с ЕС и НАТО, а эти регионы являются естественной областью общих интересов Японии и европейских государств.
Помимо Европы, планируется укрепление связей и с такими странами “разделяющими ценности” как Австралия и Индия. Поскольку Индия рассматривается Японией в качестве потенциального стратегического партнера по Азии, то росту сотрудничества с ней уделяется особое внимание, а именно, планируется увеличение торгового оборота, обменов и числа полетов.
Подписанные договора о сотрудничестве в оборонной области с Австралией, как форма диверсификации альянсов является частью общей стратегии обеспечения безопасности. Взят курс на установление партнерских связей с НАТО, то же самое делает и Австралия. Таким образом, Япония и Австралия становятся частью глобализирующейся НАТО. Также планируется расширение миротворческой роли в мире через сотрудничество с НАТО.
Разделенные нации и территориальные споры
В Восточной Азии существуют как проблемы разъединенных наций (КНР и Тайвань, Северная и Южная Кореи), так и территориальные споры, которые делают этот регион потенциально нестабильным.
Корейский полуостров
В начале 1990-х отношения между Северной и Южной Кореей несколько улучшились.
В 1994 году США и Северная Корея подписали рамочное соглашение, по которому Пхеньян обязался остановить ядерный реактор в Йонбене, а США, Южная Корея и Япония пообещали построить в КНДР АЭС. Для этой цели в 1995 году эти страны создали международный консорциум “Организация энергетического развития Корейского полуострова” (Korean Peninsula Energy Development Organization, KEDO). К деятельности консорциума присоединился ЕС.
В июне 2000 года произошла историческая встреча двух лидеров Ким Дэ Джуна и Ким Чен Ира. Во время этого саммита стороны договорились о совместной работе.
С 2000 года торговля и обмен туристами между Северной и Южной Кореей значительно выросли, были воссоединены железнодорожные линии между ними, создана специальная экономическая зона.
В нынешнем десятилетии подходы США и Южной Кореи к северокорейской проблеме в определенной мере разошлись. США придерживались жесткой позиции. Сеул же пытался наладить взаимодействие с Пхеньяном.
Южная Корея начала сближаться с Пекином, выступающим на схожих к северокорейскому режиму позициях. Китай является союзником Северной Кореи, и главным торговым партнером и источником вооружений. Экономическое сотрудничество растет, все больше китайских компаний инвестируют в Северную Корею. Общий объем торговли и инвестиций достиг 2 млрд. в год.
Китай заинтересован в денуклеаризации Северной Кореи и опасается, что ядерная программа Пхеньяна спровоцирует милитаризацию Японии. Пекин старается контролировать ситуацию и не допустить, чтобы Корея стала элементом сдерживания Китая со стороны США и Японии.
Для КНР отношения с США важнее отношений с Северной Кореей, и он не захочет ставить их под удар из-за Пхеньяна.
Тайвань
Отношения между КНР и Тайванем характеризуются как растущим экономическим сотрудничеством, так и существенным конфликтным потенциалом. С начала 1990-х идет интенсивное взаимопроникновение китайской и тайваньской экономик. Ныне КНР является главным экспортным рынком для Тайваня, который к тому же самый крупный инвестор в континентальную часть страны.
Однако при этом сохраняется военное противостояние КНР и Тайваня. Китай рассматривает Тайвань, как провинцию-ренегат и намерен не допустить официального объявления независимости острова, даже с применением силы, если необходимо. Динамика военного противостояния отражает состояние внутренней политики в странах, особенно это касается Тайваня.
Растущая военная и экономическая мощь Китая делает потенциальный конфликт между американскими и китайскими войсками крайне опасным. Сохраняется вероятность намеренных или случайных инцидентов, которые могут спровоцировать военные действия. Потенциальный конфликт в Тайваньском проливе представляет особую угрозу для Японии. Ракеты, нацеленные на Тайвань, могут легко долететь до Окинавы, на которой расположено 70% военных объектов США в Японии. Таким образом, как США, так и Япония рассматривают нейтрализацию этой потенциальной угрозы в качестве одной из главных задач. Весной 2006 были проведены испытания на Гавайях для проверки эффективности баллистической противоракетной обороны. Если будет создана американо-японская система ПРО, это ослабит позиции Китая.
Территориальные споры
Не разрешен вопрос о разделительной линии между Китаем и Японией в Восточно-Китайском море. Этот территориальный спор происходит из-за нефтегазовых залежей, расположенных в спорной зоне.
Япония и Китай проводят консультации по вопросам Восточно-Китайского моря, стараясь сделать его “морем сотрудничества”, а не “морем конфронтации”. Китайская сторона предложила вместе разрабатывать ресурсы моря, на что Япония ответила разработкой совместного плана.
Япония и Китай: соперничество интеграционных проектов
Как отмечают историки, впервые за тысячелетия Китай и Япония одновременно находятся в сильном положении. Их отношения характеризуются увеличивающейся взаимозависимостью и растущим соперничеством.
В 2006 году торговый оборот между КНР и Японией превысил 200 млрд. долл. Страны являются друг для друга торговыми партнерами “номер один”.
Несмотря на растущие экономические контакты, стороны взаимно воспринимаются в качестве соперников. Традиционный экономический лидер в Азии, Япония все больше чувствует себя потесненной растущей китайской экономикой, а крепнущие геополитические амбиции Токио сталкиваются с заявкой на гегемонию Пекина. Соперничество между Китаем и Японией разворачивается в Юго-Восточной, Северо-Восточной, Южной и Центральной Азии. Стороны пытаются максимально повлиять на формирование региональных объединений в Азии, в особенности Восточно-Азиатского Сообщества (ВАС).
Соперничество в Юго-Восточной Азии
С конца 1970-х развитие отношений со странами Юго-Восточной Азии является одним из приоритетов японской внешней политики. В отношениях с АСЕАН Китай является скорее получателем, чем донором инвестиций. Однако, ситуация постепенно меняется. КНР уже накопил существенные резервы (1,4 трлн. долл. США) и увеличивает свою инвестиционную активность. В 2006 году объем двусторонней торговли между Китаем и АСЕАН был более 135.4 млрд., и может превзойти 200 млрд. к 2008 г. Для сравнения, двусторонняя торговля стран АСЕАН с Японией составляет около 110-115 млрд.
Последние годы все страны АСЕАН имели торговый профицит с КНР, что помогло им добиться хороших темпов экономического роста. Дефицит последнего с азиатскими странами был компенсирован “излишками” в торговле с Западом (около 200 млрд.). Не будет преувеличением сказать, что юго-восточные экономики в последнее десятилетие поднимались на волне китайского экономического роста.
Таким образом, в течение десятилетия КНР снизил восприятие “китайской угрозы” в Юго-Восточной Азии и культивировал доверие и добрые отношения с соседями. Из опасного революционного государства стал страной, поддерживающей статус кво, из угрозы превратился в выгодного партнера и смог заработать и моральный капитал. Сдерживая свою валюту во время азиатского финансового кризиса 1997-8 годов, Пекин предотвратил дальнейшее обрушение восточноазиатских экономик. У китайского интеграционного проекта есть ряд преимуществ перед японским. Во-первых, КНР смог заручиться поддержкой китайских диаспор в Юго-Восточной Азии. Через них идет укрепление экономических связей с регионом. Во-вторых, государственные китайские компании могут предложить “дружеские цены” в обмен на что-либо, тогда как японские и западные компании этого сделать не могут. В-третьих, он может опираться на привлекательность китайской культуры. Популярность китайских фильмов и музыки (особенно совместного с Гонконгом и Тайванем производства) делает страну одним из центров массовой культуры. Китайский язык также становится все более популярным: открываются новые школы во всех странах ЮВА. В-четвертых, Китай больше не является сверхидеологизированным государством, особенно в области внешней политики. Он толерантно относится к любым режимам. Так, на международной арене он стал “защитником” таких стран как Мьянма, Вьетнам, Лаос, Судан и т.д. В-пятых, китайская модель развития привлекательна для развивающихся стран, особенно из бывшего соцлагеря. Руководству этих стран нравится формула успешного проведения экономических реформ при практическом отсутствии политических преобразований. Так называемый “Пекинский консенсус” (стабильность, развитие, реформы) противопоставляется “Вашингтонскому консенсусу” (свободные рынки, открытые общества).
С 2004 года произошли изменения во внешней инвестиционной политике. Было решено стимулировать вложения в проекты, которые могли бы помочь обеспечить энерго- и другими природными ресурсами, а также в тех, которые бы стали частью китайских производственных цепочек. Основными получателями инвестиций станут Индонезия, Мьянма, Вьетнам и Лаос, а также Малайзия и Таиланд.
В основе проекта АСЕАН лежит убеждение, что экономическое процветание стран Юго-Восточной Азии невозможно без региональной интеграции, а безопасность каждой из стран и региона в целом зависит от успешности их экономического процветания. Таким образом, экономический рост, региональная интеграция и безопасность напрямую взаимосвязаны и составляют основные направления деятельности этой международной организации. С 1994 года АСЕАН инициировала создание Регионального форума АСЕАН для обсуждения вопросов безопасности в АТР. Япония сыграла существенную роль в его создании, но не захотела принимать на себя лидерство. США, до этого противящиеся многостороннему диалогу в области безопасности в регионе, поменяли позицию по этому вопросу и пошли на поддержку организации. Форум объединил сравнительно небольшие по мощи страны АСЕАН с “партнерами по диалогу” - США, Японией, Китаем, Россией, Южной Кореей, Австралией, Новой Зеландией, Индией, ЕС и Канадой. Позже в 1999 году к ним присоединились Папуа Новая Гвинея и Монголия, а в 2000 году (после саммита двух Кимов) Северная Корея. Учитывая широкий состав и свободный формат форума, он не может стать организацией, занимающейся обеспечением безопасности в регионе, а служит площадкой для соответствующего диалога. Особенностью форума является создание Совета по сотрудничеству в области безопасности в АТР. Он представляет так называемую “вторую дорожку” - обсуждение на уровне экспертного сообщества - в дополнение к “первой” - дипломатической.
Соперничество в Южной Азии
Соперничество Китая и Японии в Южной Азии касается прежде всего Индии. Учитывая геополитический вес последней, каждый пытается перетянуть ее на свою сторону и сблизится с ней.
С одной стороны, КНР является соседом Индии, что дает ему существенное преимущество в укреплении сотрудничества между ними. Они получают взаимную выгоду от экономического роста друг друга. С другой, установлению доверительных отношений мешает непростая история их отношений, территориальный спор и подспудное соперничество. Во время холодной войны эти страны находились в разных лагерях. Индия находилась в хороших отношениях с Советским Союзом, а Китай поддерживал Пакистан и поставлял ему оружие. КНР и Пакистан вместе балансировали Индию. В некоторой степени эта геополитическая конфигурация сохраняется, несмотря на потепление китайско-индийских отношений. Так, Китай продолжает оставаться самым крупным и надежным поставщиком вооружения в Пакистан.
Улучшение отношений между Китаем и Индией отразилось на их подходах к территориальной проблеме. Стороны подписали соглашение о “стратегическом партнерстве во имя мира и процветания”.
Япония старается не отстать от Китая в сближении с Индией и также подписала “Соглашение о японо-индийском партнерстве в новую азиатскую эру”. Токио “простил” индийские ядерные испытания 1998 года и заявил о приоритетности индийско-японских отношений.
Таким образом, КНР налаживает “стратегическое партнерство” с Индией, и при этом продолжает тесно сотрудничать с Пакистаном. Япония развивает отношения с Пакистаном, но основную ставку делает на Индию, как на демократического партнера и естественного балансира Китая. Такой расклад симпатий определяет специфику развития организаций региональной интеграции.
В 2005 году Пакистан пролоббировал участие Китая в качестве наблюдателя в Южно-Азиатской Ассоциации Регионального Сотрудничества, а Индия настояла на участии Японии, Южной Кореи и США. Между тем, Япония активно поддержала участие Индии в Восточно-Азиатском Саммите в декабре 2005 года, несмотря на нежелание Китая.
Соперничество в Центральной Азии
Китайские позиции в Центральной Азии значительно весомее японских в силу географической близости, а экономическое присутствие в регионе растет большими темпами. КНР и центральноазиатские страны вместе с Россией образовали Шанхайскую Организацию Сотрудничества, которая занимается вопросами региональной безопасности и экономического развития.
Япония не проявила активности по вхождению в Центральную Азию. Однако с самого начала независимости она оказывала существенную техническую помощь. На Японию приходится 30% всей официальной помощи развитию, предоставленной центральноазиатским государствам странами-донорами Организации экономического сотрудничества и развития (ОЭСР).
В 2004 году была запущена еще одна инициатива – диалог “Центральная Азия - Япония”.
Основные направления политики Японии в отношении региона такие: первое - широкий подход к региону (развитие экономических связей стран Центральной Азии в южном направлении, то есть присоединение их ресурсов и рынков к экономикам Южной Азии через Афганистан, восстановление которого зависит от развития таких связей), второе - поддержка “открытого регионального сотрудничества” (продвижение сотрудничества и открытости между странами региона), третье - нацеленность на партнерство, основанное на общих универсальных ценностях (верховенство закона, демократия, права человека, рыночная экономика).
Азиатская безопасность: южное направление
Южная Азия является своего рода “младшим” регионом по отношению к Восточной Азии.
Основными тенденциями, влияющими на будущие контуры безопасности в Южной Азии, являются подъем Индии и ее геополитическое соперничество с Китаем. Регион насыщен конфликтами, которые (в отличие от Восточной Азии) остаются горячими, как в Афганистане и Шри-Ланке, или тлеют, как в Джамму и Кашмире.
Подъем Индии и соперничество с Китаем
Индия является субрегиональным лидером в Южной Азии и еще одним азиатским претендентом на глобальную роль в 21-м веке. Экономика Индии динамично растет. Начиная с 1996 года, ее ежегодный рост составляет около 7%. ВНП Индии с учетом паритета покупательной способности приближается к 4 трлн. долларов. Экономический рост повлиял на изменение внешней политики Индии, которая стала более прагматичной, с одной стороны, и амбициозной, с другой. Как и Китай, Индия пытается разрешить свои территориальные споры, понимая что безопасность границ и хорошие отношения с соседями поспособствует ее дальнейшему экономическому развитию и хочет расширить сферу влияния за счет части Африки, Персидского залива, Центральной и Юго-Восточной Азии. Индия потихоньку начинает делать заявку не только на региональное, но и глобальное лидерство.
Руководство страны считает, что у Индии должна быть соответствующая этим амбициям военная мощь. Она содержит четвертую по величине армию в мире и такие же по размеру военизированные отряды (несмотря на то, что 34% ее населения находятся за чертой бедности). Эти отряды обладают достаточно высокой дисциплиной и уровнем образования. Идет увеличение военных расходов: в 2006/2007 бюджетном году они выросли на 8.9% (а с 2002/2003 года возросли в целом на 50%). Боеспособность (количество войск, ракет, боевой техники) Индии примерно в два раза меньше, чем у Китая и в два раза больше, чем у Пакистана.
Индия обладает серьезной космической программой. Она разработала, по сути, межконтинентальные баллистические ракеты. Однако, по мнению экспертов, в обозримом будущем они не будут снабжаться ядерными боеголовками. Индия вкладывает усилия в укрепление военно-морских сил, для того чтобы стать полноценной морской державой и рассматривает возможность создания своей ядерной системы на стратегических подводных лодках. Такое укрепление военно-морских сил Индии направлено, в первую очередь, на сдерживание стратегического расширения Китая на море. Также можно предположить, что конкуренция между Индией и Китаем в близлежащих регионах, включая Центральную Азию, будет расти. Стороны будут соперничать за политическое влияние и ресурсы, поскольку обе нуждаются в последних для роста своих экономик и обладают серьезными геополитическими амбициями.
Джамму и Кашмир
Джамму и Кашмир – один из самых опасных территориальных конфликтов в мире.
Со дня разделения субконтинента Индия и Пакистан воевали из-за этого региона пять раз. Из-за ядерного статуса конфликтующих сторон этот территориальный спор имеет глобальное измерение. В рамках своей новой политики разрешения территориальных конфликтов и улучшения отношений с соседями, Индия в 2003 году предложила разрешить проблему Кашмира политическими методами, а не на основе исторических или юридических претензий. Стороны договорились о мерах доверия на границах.
Контуры азиатской безопасности[ Click to expand ][ Click to hide ]
Война в Афганистане и рост политического ислама
Война в Афганистане является конфликтом с глобальными последствиями. После террористических атак 11 сентября США начали военные действия в Афганистане, чтобы уничтожить террористическую сеть Аль-Каиды и правительство талибов, давших ей укрытие. Первоначальный успех кампании привел к выдавливанию талибов в Пакистан и смене власти в Кабуле. Характер афганских военных действий изменился, после того как воюющие против коалиции силы импортировали эффективные методы борьбы с Ближнего Востока, в первую очередь, Ирака, такие как использование подрывников-смертников и глобальных коммуникаций. Началась изматывающая ассиметричная война, исход которой неочевиден.
Негативно развивались события и в области восстановления экономики страны. Опиумные урожаи и продажи, несмотря на усилия правительства Карзаи и международного сообщества, существенно выросли. Такой рост приводит к увеличению коррупции и подрыву неопиумной экономики, что лишает базы проект политической реконструкции страны. Войну в Афганистане необходимо рассматривать в связке с ситуацией в Пакистане. Основная проблема – это “племенной пояс” Пакистана, куда переместились руководство Аль-Каиды и талибы. С одной стороны, Исламабад традиционно рассматривает Афганистан как свой тыл, придающий небольшому по размеру Пакистану стратегическую глубину. Поэтому свои интересы в Афганистане Исламабад считает жизненно важными. С другой, он смотрит на эту страну как на источник угрозы фрагментации Пакистана. Плохо управляемый “племенной пояс”, населенный пуштунами и балучами, может, заручившись поддержкой Афганистана, отделиться от Пакистана.
Американское давление после 11 сентября частично изменило поведение Пакистана, но не его интересы. Пакистан находится в крайне сложной ситуации. С одной стороны, он не может игнорировать США, от которых получает ежегодную помощь в размере 10 млрд. долларов. С другой стороны, невозможно отказаться и от поддержки тех сил, которые он сам взрастил. Этим объясняются продолжающиеся связи и помощь, которую пакистанские разведслужбы оказывают талибам. Перед Вашингтоном также стоит сложная дилемма. С одной стороны, без сотрудничества Исламабада он не сможет добиться разрешения ситуации в Афганистане. С другой стороны, продолжая помогать пакистанскому режиму, США не способствуют долгосрочной стабильности в Пакистане.
Война в Афганистане подорвала американо-пакистанские отношения. Она также может нанести существенный урон репутации НАТО. В настоящее время под общим командованием там находится около 32 000 американских и союзнических военнослужащих. Если коалиционные войска не смогут преломить ситуацию и заложить основу внешней и внутренней безопасности Афганистана, проект глобализации НАТО встанет под вопрос. Будущее НАТО отчасти зависит и от операции в Афганистане.
США: в поисках рецепта построения нового миропорядка
США присутствуют в Азии в качестве соседа по Тихому океану, заинтересованного в экономических связях, и как супердержава, контролирующая общий порядок. После окончания Холодной войны американский интерес к региону только рос.
США пытается выстроить новый миропорядок с учетом меняющейся геополитики региона. Очевидно, что для успешности такого проекта необходимо добиться встроенности всех крупных игроков в складывающуюся систему отношений.
Китай рассматривается в качестве главного вызова для внешней политики США в 21-м веке. Поскольку традиционным союзником “номер один” в регионе была и остается Япония, основной вопрос, который должны решить США может быть сформулирован таким образом: как интегрировать Японию и Китай в региональный и мировой порядок?
Администрация Буша разработала два концептуальных подхода к проблеме. В первом основной упор делается на потенциал Японии как глобального партнера США и акцентируются общие ценности и демократия в качестве фундамента альянса. Китай же рассматривается как возможный вызов региональному порядку. Основная ставка должна делаться на альянсы в регионе. Второй подход строится на потенциале Китая стать “ответственным игроком” в международной системе. Он отталкивается от факта глобальной значимости Китая и затем рассматривает влияние этой страны на региональную безопасность и потенциал ее внутренней политической эволюции. Конечная суть такова, проблемы могут и должны решаться в рамках сотрудничества. До сих пор администрация Буша практиковала смешанный подход в отношении КНР: одновременно политику сдерживания и вовлечения. Динамика отношений определяется двумя тенденциями – растущей экономической взаимозависимостью и возрастающим соперничеством этих двух держав.
Экономическая взаимозависимость делает любой потенциальный конфликт болезненным для обеих сторон, а значит и менее вероятным. Однако она внушает и озабоченность элитам, особенно американскому по поводу попадания в зависимость от потенциального соперника. Соперничество же подогревается “комплексом супердержавы”, не желающей терять позиций, с одной стороны, и растущими амбициями нового претендента на гегемонию в регионе. В обеих странах есть группы, выступающие за политику противостояния (“сдерживания”). Однако, сильны и лобби, чьи интересы лежат в сохранении достаточно хороших отношений и сотрудничества.
Существует представление, что у США нет выбора, кроме взаимодействия с Китаем, поскольку он “слишком большой, слишком важный и слишком динамичный”. Такое мнение при усилении изоляционистских настроений в США может привести к своего рода разделу сфер влияния в Азии. Другим вариантом может стать мягкое сдерживание Китая при помощи союзников и партнеров, до тех пор, пока внутреннее развитие не позволит ему стать надежным “ответственным игроком”. Так авторы Принстонского проекта по разработке стратегии национальной безопасности США в 21-м веке предлагают создание транс-тихоокеанского (а не пан-азиатского) порядка. США могут предложить Китаю более значимый статус в региональной и глобальной системе. Взамен, Китай должен принять роль США в качестве доминирующего провайдера безопасности в Восточной Азии. США должны стараться максимально привлечь Китай к участию в различных форумах и организациях, при этом сохраняя и укрепляя свои связи с демократическими партнерами, в первую очередь, с Японией. В отношении Японии авторы проекта рекомендуют не только сохранение альянса в качестве краеугольного камня американской стратегии, но и способствование выстраиванию более гармоничных отношений между Японией и соседями. Так, изменение военного статуса Японии должно проводиться максимально осторожно с одновременным участием в новых многосторонних структурах для снижения опасений со стороны Южной Кореи и Китая.
Индия является третьей ключевой страной в Азии. С тех пор как в июле 2005 года Индия и США подписали ядерный пакт, который можно назвать прорывным, отношения между ними резко улучшились. США сняли санкции и открыли окно для обмена высокими технологиями. Взамен Дели поддержал Вашингтон по вопросам противоракетной обороны, Международного криминального суда и поиска альтернативных подходов к проблеме потепления климата, а также оказал поддержку операции в Афганистане, охранял американские грузы, перевозимые через Малаккский пролив в 2002 году. США рассчитывают, что Индия станет их стратегическим партнером в сдерживании Китая (это касается и балансирования растущего китайского влияния в Центральной Азии). Индия должна сыграть роль альтернативного полюса притяжения для близлежащих государств, более приемлемого для Запада из-за схожести политического строя. В США идут споры по поводу надежности Индии как союзника. Высказываются страхи, что Индия может сблизиться с Китаем и попытаться совместно организовать альтернативный порядок под знаменем “многополярности”. Авторы принстонского проекта советуют не считать Индию панацеей от американских стратегических забот в Азии, поскольку Индия, вряд ли, станет таким же надежным партнером США, как Великобритания и Япония, и может выбрать более свободную роль между США и Китаем.
Возможные сценарии
Контуры азиатской безопасности на ближайшее десятилетие зависят от того:
- как будут развиваться отношения между США и Китаем;
- насколько успешно Китай сможет провести реформы и сохранить экономический динамизм;
- сможет ли Япония активизировать свою внешнюю политику и стать полноценным лидером в регионе;
- какую ориентацию выберет Индия;
- как поведут себя страны АСЕАН;
- как будут развиваться события на Корейском полуострове;
- смогут ли Индия и Пакистан найти компромисс по проблеме Джамму и Кашмира;
- сможет ли Пакистан избежать большого политического кризиса;
- сможет ли НАТО победить в войне в Афганистане и способно ли международное сообщество восстановить эту страну.
Даже исходя из этого ограниченного круга вопросов можно построить множество вариантов развития событий. Однако для нашей основной цели определения внешней политики Казахстана стоит рассмотреть два схематичных сценария.
Сценарий первый
США, ослабленные войной в Ираке и общим падением престижа, решают умерить свои амбиции. Китай усиливается и расширяет сферу своих национальных интересов. США вынуждены считаться с создавшейся ситуацией и идут на своего рода раздел сфер влияния в Азии. В этом случае Центральная Азия может попасть в китайскую сферу влияния.
Сценарий второй
США, несмотря на неудачи, сохраняют свои притязания на определяющую позицию в регионе. Она развивает отношения с Китаем, но при этом создает систему сдерживания с помощью своих союзников и партнеров. Япония играет ключевую роль в этом процессе. Индия также, не вступая в открытое соперничество с Китаем, служит балансом для роста китайского влияния в Азии, включая Центральную Азию.
Оба сценария несут определенные риски для Центральной Азии. Выпадение региона из сферы влияния Запада затормозит его политическую модернизацию, что приведет к превращению стран Центральной Азии в сырьевой придаток мощной китайской экономики с достаточно призрачным суверенитетом. Соперничество же держав в регионе может сделать центральноазиатские страны пешками в чужой геополитической игре.
Наиболее благоприятным для Центральной Азии был бы вариант сохранения открытости миру и укрепления реального суверенитета с помощью политических и экономических реформ на фоне мягкого соперничества внешних игроков. В ближайшей перспективе вероятность такого развития событий не очень высока. Однако, Казахстан, в отличие от своих соседей, имеет большее поле для маневра. У него есть возможность сблизиться с сообществом демократических государств, в первую очередь это касается Европейского Союза. Япония и Индия, как представители “политического Запада” также могли бы сыграть положительную роль.
Стоит отметить, что для Запада в целом и для Европы в частности будет психологически очень сложно сделать Казахстан зоной своей ответственности. Например, НАТО вряд ли захочет держать свои войска на границе с Китаем. Однако если Казахстан предпримет действенную политическую модернизацию и станет цивилизационно ориентированным партнером, а в перспективе ассоциированным членом дружеского клуба, это наложит определенные обязательства на старых членов.
ПЕРСПЕКТИВЫ СОТРУДНИЧЕСТВА В СЕВЕРО-ВОСТОЧНОЙ АЗИИ
Признаки формирования в Северо-Восточной Азии (СВА) регионального центра мировой политики продолжают нарастать. Глобальная роль СВА определяется способностью региона выступать источником крупномасштабных конфликтов, его потенциалом и волей к мировому лидерству. Ситуация в регионе будет определяться борьбой противоположных тенденций – соперничества и сотрудничества, создания многосторонних структур с широким кругом участников и формирования закрытых блоков. Трудно сказать, какая из них возьмет верх.
1
В мире не так много регионов, процессы в которых напрямую влияют на структуру и содержание мирополитического пространства. В настоящее время лишь три региона могут претендовать на такую роль. Это Евро-Атлантика, Ближний Восток и СВА. Назовем их условно «глобальными регионами».
Мирополитический вес каждого из них определяется рядом критериев. Во-первых, непосредственным нахождением в регионе (или прямой вовлеченностью в его дела) как минимум двух великих держав. Во-вторых, опасностью возникновения в регионе военного конфликта, в том числе с применением ядерного оружия, который может угрожать глобальной стабильности и безопасности. В-третьих, способностью региона выступать в качестве субъекта управления глобальными политическими и экономическими процессами. В-четвертых, значением региона для мировой экономики. В-пятых, культурным и историко-символическим значением региона в мире.
В Табл. 1 регионы сравниваются в первую очередь с точки зрения наличия у них потенциала напряженности и вероятности возникновения конфликтов с глобальными последствиями. Вместе с тем это не означает, что остальные районы планеты не вызывают опасений.
В отечественных политических и экспертных кругах общим местом стал тезис о «перемещении центра мировой политики и экономики в Азиатско-Тихоокеанский регион». Однако на деле восприятие мира в России во многом остается европоцентричным. Это объясняется тесными культурно-историческими связями с Западной Европой и тем, что подавляющая часть экономического и демографического потенциала России размещена к западу от Урала. Кроме того, ЕС является крупнейшим торговым партнером. Есть и еще одна причина. У России до сих пор сохраняются существенные возможности влиять на ситуацию в ЕC, тогда как в СВА у нас сравнительно немного геополитических рычагов. В результате возникает естественный соблазн считать именно Евро-Атлантический регион (а вместе с ним и себя) главной «осью мира», где решаются основные вопросы глобальной политики.
Европоцентричное восприятие мира присуще не только россиянам, но и многим на Западе. Хотя из соображений политкорректности мало кто сейчас будет прямо утверждать, что Евро-Атлантика – это главный регион планеты, тем не менее часто подразумевается, что он «равнее» других региональных систем.
Один из важнейших критериев международно-политической значимости региона – его способность породить конфликт, могущий потрясти до основания всю мировую систему. В Евро-Атлантическом регионе главная ось напряженности пролегает в отношениях между Россией и странами Запада. Все остальные евроатлантические конфликты носят локальный и управляемый характер. В то же время проблемы между Россией и Западом, прежде всего их соперничество за влияние в Восточной Европе и Закавказье, какими бы они ни были острыми, вряд ли могут спровоцировать «горячую войну» между Москвой и НАТО.
Еще один критерий глобальной роли региона – его способность выступать в качестве руководящего центра мировых политических и экономических процессов. Бесспорно, Евро-Атлантический регион выступает лидером. Основные институты глобального управления (МВФ, Мировой банк, ВТО, в значительной степени ООН) контролируются странами Запада. Они же продуцируют и доминирующие идеологии. Однако в этом отношении наблюдается тенденция к ослаблению влияния евроатлантических государств и увеличения роли незападных (прежде всего азиатских) стран. Финансово-экономический кризис 2008–2009 годов значительно ускорил процесс перераспределения влияния в институтах мирорегулирования.
Ближнего Восток – это регион, мировое влияние которого имеет весьма специфическую природу, поскольку в основном проиcходит от роли углеводородов в современной экономике. Если вообразить, что регион вдруг лишился нефтегазовых месторождений, то, по-видимому, он сразу потеряет и свою глобальную роль. Подобный же эффект будет иметь вполне вероятный в долгосрочной перспективе сценарий, при котором нефть будет вытеснена более дешевой и эффективной энергией. Правда, мировое значение Ближнего Востока во многом обусловлено еще и тем, что регион является источником угрозы радикального исламизма. Однако сам по себе исламский экстремизм не может поддерживать статус региона как одного из ключевых в мировой политике, не говоря уже о том, что «исламская угроза» в значительной степени носит искусственно раздутый характер. Очевидно и то, что Ближний Восток, в отличие от Западной Европы или стран НАТО, не является коллективным субъектом и в принципе не в состоянии выполнять функции глобального управления.
2
В начале двадцатого века, когда глобальная мирополитическая система только складывалась, Азиатско-Тихоокеанская подсистема занимала в ней особое место. По замечанию А.Д. Богатурова, она была «самой центральной среди окраинных» и «второй по своему мирополитическому значению после европейской»1.
В данной статье под Северо-Восточной Азией понимается международно-политический регион, включающий в себя Китай (в том числе Тайвань), Японию, Корею (Северную и Южную) и Монголию. При этом Китай, Япония и обе Кореи часто рассматриваются как географическое, историческое и культурное «ядро» СВА. Россия, прежде всего в силу обладания дальневосточными и восточносибирскими территориями, тоже является частью региона.
США географически находятся за пределами региона, хотя и в непосредственном соседстве с ним (Аляска, Гавайи, о. Гуам). Однако они глубоко вовлечены в политические и экономические дела СВА, располагают здесь значительным военным присутствием. Если мы признаём США в качестве участника Евро-Атлантической региональной системы, то имеется не меньше оснований согласиться и с принадлежностью Америки к СВА2.
Как представляется, СВА является более подходящим объектом для изучения в качестве региональной подсистемы, чем «Азиатско-Тихоокеанский регион» – понятие, которое сейчас употребляется к месту и не к месту. В силу своих огромных размеров, неопределенного состава стран и аморфных очертаний АТР вряд ли может использоваться при продуктивном анализе. СВА, благодаря своим более четким границам и ограниченному кругу значимых игроков, может быть вычленена в качестве более подходящей аналитической единицы.
Именно СВА является геополитическим и геоэкономическим «центром тяжести» Восточной Азии и всего АТР, оказывая решающее воздействие на эти региональные системы. Безусловно, необходимо учитывать и то, что СВА активно взаимодействует с внешними субъектами, в первую очередь с соседними странами Юго-Восточной Азии и Индией, которые оказывают влияние на ее стратегический баланс. Индия является геополитической силой, до некоторой степени уравновешивающей Китай. Страны же АСЕАН выполняют двоякую роль. С одной стороны, они, как и Индия, выступают контрбалансиром для крепнущего Китая. С другой – они могут выступать в качестве ресурса, с помощью которого Пекин способен усиливать свои политические и экономические позиции на международной арене.
В СВА существует ряд антагонизмов между ключевыми государствами. Особенно серьезными рисками характеризуется обстановка в Тайваньском проливе и на Корейском полуострове, где не исключена вероятность возникновения крупных вооруженных столкновений с вовлечением великих держав и применением оружия массового уничтожения (ОМУ). В то же время в регионе присутствует потенциал консолидации и формирования коллективной субъектности, что может в перспективе привести к возникновению в СВА центра глобального управления, дополняющего Евро-Атлантику и/или конкурирующего с ней.
В Северо-Восточной Азии действует ряд системных и исторически обусловленных факторов, которые порождают геополитическое соперничество и политику силового балансирования между региональными державами3. В СВА пока не удается создать прочную и эффективную систему сотрудничества для обеспечения совместной безопасности. У этого есть объективные причины.
Во-первых, дефицит взаимного доверия. Настоящее доверие возможно между теми, кто хорошо знает и понимает друг друга, то есть может говорить друг с другом «на одном языке». Для того чтобы находить общий язык, необходимы схожие базовые характеристики и, по крайней мере, совместимые ценности. Как правило, чем больше степень гомогенности государств, образующих международную систему, тем больше вероятность, что они будут сотрудничать, а не конфликтовать. Однако входящие в СВА государства разделены значительными различиями (культурными, этнонациональными, языковыми, экономическими, политическими). Пока эти барьеры не будут уменьшены, странам СВА будет сложно находить общий язык и доверять друг другу. При отсутствии же доверия неизбежен тот или иной вариант «дилеммы безопасности».
Во-вторых, наличие в СВА исторических обид и травм (прежде всего, между Японией и Китаем, Японией и Кореей, в какой-то степени – Россией и Японией, Китаем и Россией). В-третьих, большое значение имеет структура региональной системы. СВА – единственный в своем роде регион, в котором большинство государств претендуют на статус великой державы и отличаются повышенной амбициозностью.
В-четвертых, ключевые государства СВА (Китай, Япония и обе Кореи) характеризуются высокой интенсивностью националистических настроений. Будучи древними цивилизациями, Китай, обе Кореи и Япония еще относительно молоды как современные нации-государства. Западная модель нации-государства начала утверждаться в странах СВА лишь со второй половины девятнадцатого века. В международных отношениях в СВА негосударственные образования играют минимальную роль. У государств в регионе, по сути, нет конкурентов. СВА в своем нынешнем виде – это международная система государств классического вестфальского типа4.
Хотя Северо-Восточная Азия все еще отстает от многих других регионов в деле формирования многосторонних институтов, в последние годы в этом отношении наметился прогресс. При этом в СВА наблюдается тенденция к формированию двухъярусной структуры многостороннего сотрудничества.
Первый уровень – начавшееся в 2003 г. взаимодействие в рамках «шестисторонних переговоров» по ядерной проблеме на Корейском полуострове с участием КНР, Северной и Южной Кореи, России, США и Японии. Решить ядерный вопрос до сих пор не удалось, но «шестисторонние переговоры», по мнению многих, способны в перспективе привести к созданию региональной организации по поддержанию политико-стратегической стабильности и безопасности. Тем не менее сейчас невозможно прогнозировать даже приблизительные сроки появления такой организации и ее институциональный формат.
Второй (и, скорее всего, более значимый потенциально) уровень многостороннего сотрудничества в регионе – это трехстороннее сотрудничество государств, образующих «ядро» СВА, – Японии, Китая и Республики Корея. Саммиты глав «тройки» проводятся регулярно с 1999 года, но до недавнего времени они проходили исключительно в рамках мероприятий форума «АСЕАН плюс Три». В декабре 2008 г. случилось знаменательное событие. В японской Фукуоке состоялся первый самостоятельный, то есть вне контекста «АСЕАН плюс Три», саммит с участием премьер-министра Японии, председателя КНР и президента Южной Кореи, которые подписали План действий по развитию трехстороннего сотрудничества и договорились, что отныне такие встречи будут проводиться ежегодно. Вторая встреча на высшем уровне прошла в октябре 2009 г. в Пекине, в ходе которой лидеры Китая, Японии и Южной Кореи обсудили глобальные и региональные проблемы, подтвердив готовность углублять взаимное сотрудничество. В частности, была достигнута договоренность о скорейшем заключении трехстороннего инвестиционного соглашения и о начале консультаций по формированию трехсторонней зоны свободной торговли.
В отличие от «шестисторонних переговоров» с их политико-стратегической проблематикой, трехстороннее взаимодействие Китая, Кореи и Японии пока сосредоточено в основном в экономической, технологической, экологической и культурно-гуманитарной областях. С 1999 г. было учреждено 15 диалоговых механизмов на министерском уровне5. Проводятся и неофициальные форумы, в которых участвуют ученые, эксперты представители бизнеса, общественных организаций и СМИ трех стран.
Разумеется, процесс институционализации трехстороннего взаимодействия находится еще на ранних стадиях и пока рано говорить о том, что в СВА оформился новый региональный блок. Однако налицо вектор движения в направлении создания подобной группировки. Для нее уже имеются необходимые экономические предпосылки. Китай, Япония и Южная Корея превратились в крупнейших торговых партнеров друг для друга. На торговлю между ними приходится 17% мирового торгового оборота и 90% всех восточноазиатских торговых потоков6. Три страны СВА в настоящее время производят 16% мирового ВВП7.
Важнейшее условие для образования трехстороннего регионального блока заключается в достижении согласия между Китаем и Японией. Примечательно, что до сих пор главным поборником идеи интеграции в СВА выступал именно Китай. Еще в 2002 г. председатель Госсовета КНР Чжу Жунцзы предложил план создания трехсторонней зоны свободной торговли. Япония тогда отказалась поддержать эту идею, опасаясь, что она приведет к усилению позиций Китая. Теперь же отношение японцев заметно поменялось. Возглавивший правительство Японии в 2009 г. Юкио Хатояма неизменно подчеркивает приоритетность развития интеграции в Восточной Азии и необходимость создания «Восточноазиатского сообщества», ядро которого должны составить Китай, Япония и Южная Корея. Даже если предполагаемый региональный блок будет оформлен не как эксклюзивная китайско – японо – корейская группировка, а на более широкой платформе «АСЕАН плюс Три», очевидно, что в нем будут преобладать именно три страны СВА в силу своего экономического и стратегического веса.
Пока еще не совсем ясно, как будут взаимодействовать и соотноситься два формирующихся уровня многосторонней региональный архитектуры в СВА: более широкая шестисторонняя структура и сугубо азиатская группировка.
3
Как будет выглядеть геополитическая конфигурация Северо-Восточной Азии через 10–15 лет? Попробуем обозначить веер возможных альтернатив8.
1. Гегемония США. Этот сценарий предполагает сохранение стратегической ситуации, при которой США занимают положение центрального, наиболее влиятельного субъекта региональной подсистемы СВА. Однако американская гегемония носит неполный и ограниченный характер, поскольку в регионе присутствуют самостоятельные игроки (Китай, Россия, Северная Корея), которые не признают легитимность доминирования США.
2. Биполярность. В регионе появится новый мощный центр силы, который не уступает Америке по степени влияния на СВА и, возможно, даже превосходит ее по некоторым параметрам. Это – Китай. Каждый из полюсов опирается на коалицию союзников и стратегических партнеров. США поддерживают тесный военно-политический союз с Японией, а также неформальный, но эффективный альянс с Тайванем. В возглавляемый Пекином блок входят Северная и Южная Кореи, окончательно попавшие в экономическую и политическую орбиту КНР.
Биполярность возможна в различных вариантах – от мягких до более конфронтационных. Мягкая биполярность может представлять собой двусторонний кондоминиум, когда США и Китай будут стараться избегать лобового столкновения и разграничат сферы интересов в регионе. Китай будет доминировать в континентальной части СВА (включая Корейский полуостров), а США сохранят контроль над океанической частью региона (Японские острова и Тайвань). В случае конфронтационной биполярности противостоящие полюса будут предпринимать постоянные попытки посягательств на сферу влияния соперника, что чревато возникновением крупного вооруженного конфликта, особенно в Тайваньском проливе.
3. Многополярность. В регионе действуют сразу несколько самостоятельных и примерно сопоставимых по силе игроков. Наиболее вероятными полюсами такой структуры станут Китай, США, а также Япония, создавшая полноценные вооруженные силы и приобретшая ядерный статус. На роль центров силы, хотя и меньших масштабов, могут также претендовать Россия, Южная и Северная Кореи (либо объединенная Корея). Возможно формирование коалиций, однако они будут носить гибкий и неустойчивый характер. Их главная задача – недопущение появления регионального гегемона. Чаще всего такие балансирующие коалиции будут направлены против усиливающегося Китая.
Если в первых двух сценариях многосторонние региональные институты едва ли будут играть значительную роль, то в случае полицентричности они смогут занять довольно важное место, смягчая соперничество между полюсами и способствуя упорядоченной многополярности. Не исключено и формирование «концерта держав» в СВА, который возьмет на себя функции поддержания стабильности в регионе. В свою очередь, отсутствие или слабость многосторонних структур приведет к хаотичной и конфликтной многополярности.
4. Гегемония Китая. Китай становится наиболее сильной державой региона как по экономическим, так и по военно-стратегическим параметрам. Он единолично диктует правила игры в СВА и в большей части Восточной Азии, создавая китайский аналог «доктрины Монро». Вполне возможно, что это произойдет одновременно с его превращением в глобальную сверхдержаву, хотя для достижения регионального доминирования мировая «сверхдержавность» вовсе не обязательна. Достаточно, чтобы в регионе отсутствовали сопоставимые по силе конкуренты. Кроме того, крупные державы региональной системы должны будут признавать эту гегемонию, либо как минимум не оспаривать ее.
Японии и другим государствам Восточной Азии, возможно, будет не столь уж трудно свыкнуться с китайским доминированием9. Очевидно, что немаловажное значение для обеспечения китайской гегемонии будут иметь региональные группировки, начало которым было положено на рубеже 1990–2000-х годов при ведущей инициативе Пекина. Это блоки «Китай – Япония -Корея» и «АСЕАН плюс Три».
5. Сообщество безопасности. Наконец, пятый сценарий заключается в формировании в СВА «сообщества безопасности», то есть такого порядка, при котором применение крупномасштабного насилия между государствами становится немыслимым, а любые изменения в международной системе происходят исключительно мирным путем10.
Из всех рассмотренных для СВА альтернатив последняя выглядит наименее вероятной. Для ее воплощения в жизнь требуется выполнение условий, которые едва ли достижимы в обозначенный нами временной срок (10–15 лет). Необходимой предпосылкой для формирования сообщества безопасности является наличие высокой степени доверия между государствами. Ввиду того, что в предполагаемое сообщество должны войти активные субъекты не только региональной, но и глобальной системы, такое доверие должно сформироваться между ними не только в области их взаимодействия в СВА, но и по всему спектру отношений. Кроме того, созданию сообщества безопасности должно предшествовать разрешение двух наиболее острых конфликтов в СВА – вокруг Тайваня и на Корейском полуострове.
В этом сценарии основополагающую роль будут играть многосторонние региональные институты, предтечей которых, очевидно, выступят нынешние «шестисторонние переговоры».
* * *
Даже в свете заметной активизации политики Москвы на азиатско-тихоокеанском направлении, по своему влиянию на региональные процессы Россия пока заметно отстает от Китая, США, Японии и даже Южной Кореи. Одна из причин – незначительное российское экономическое и демографическое присутствие на Дальнем Востоке, а также деградация военного потенциала. Вряд ли в обозримом будущем положение изменится. Не хочется думать, что России придется выбирать себе роль в сценариях, которые будут писать в Пекине, Вашингтоне и Токио.
Примечания
1 Системная история международных отношений в четырех томах / Под. ред. А.Д. Богатурова. Москва: Московский рабочий, 2000. Т. 1. С. 11.
2 Что касается Монголии, эту страну обычно включают в состав СВА. Но в силу своего незначительного политического и экономического веса она пока не может быть отнесена к числу влиятельных региональных участников.
3 На возможность подобного сценария, правда, применительно к Восточной Азии в целом, указывал, в частности, американский международник Арон Фридберг. См.: Aaron L. Friedberg. Ripe for Rivalry: Prospects for Peace in a Multipolar Asia. International Security, Vol. 18, # 3. (Winter, 1993-1994). Р. 5-33.
4 Наряду с классическим вестфальским типом международных отношений в современной мировой политике выделяются еще системы довестфальские (премодерна) (например, многие страны Африки) и поствестфальские (постмодерна) (в основном в Европе). См., например: Лебедева М.М. Мировая политика: тенденции развития // Полис. 2009. №4. С. 77.
5 A milestone & new starting point for China, Japan, ROK // Xinhua. October 11, 2009.
6 A milestone & new starting point for China, Japan, ROK // Xinhua. October 11, 2009.
7 China, Japan, SKorea to consider free trade pact // Associated Press. October 10, 2009.
8 Одна из заслуживающих внимания работ, где излагаются возможные варианты будущего международного порядка в регионе, принадлежит перу известных американских ученых Джона Айкенберри и Майкла Мастандуно: G. John Ikenberry and Michael Masatnduno. Conclusion: Images of Order in the Asia-Pacific and the Role of the United States, in International Relations Theory and the Asia-Pacific. G. John Ikenberry and Michael Mastanduno, (eds). New York: Columbia University Press, 2003. В ней они анализируют четыре возможных сценария развития ситуации в АТР (фактически – в СВА): 1) Гегемонистский порядок с первенством США. 2) Многополярный баланс сил. 3) Биполярный баланс сил. 4) Плюралистическое сообщество безопасности. В настоящей статье мы частично позаимствовали названия этих сценариев.
9 Об исторически обусловленной естественности китаецентричного порядка в Восточной Азии см., например: David C. Kang. China Rising: Peace, Power and Order in East Asia. New York: Columbia University Press, 2007.
10 О концепции «сообщества безопасности» см.: Karl W. Deutsch et al. Political Community and the North Atlantic Area: International Organization in the Light of Historical Experience. Princeton, NJ: Princeton University Press, 1957; Emanuel Adler and Michael Barnett. Security Communities. Cambridge: Cambridge University Press, 1998.
ясно, что spontaneous and organic, даже Путин это без сомнений заметил 
