Нашел небольшой источник хороших вопросов
Ссылку не дам пока, ибо там есть ответы
Там сказано
Большинство вопросов задумано по такому принципу, что ответить на них может практически каждый, опираясь на знания школьной программы. Иногда найти правильный ответ можно в самом вопросе — нужно лишь внимательно прочитать его.
Я постараюсь выбрать для начала самые такие, ибо не все
Начнем. Я лично не смог решить №4, а у №1 были варианты.
1. Каким двум пассажирам, согласно правилам международных авиаперевозок, нельзя находиться в одном ряду кресел салона самолета?
2. Почему в Иране кондуктор не ходит по автобусу, а стоит ровно посередине?
03. В 1445 году в Москве сами собой зазвонили колокола и жители решили, что пришел конец света. Однако этот «конец» пережили еще в 1091 году киевляне, в 1230-м — владимирцы, в 1626-м — соловчане и еще раз москвичи в 1802 году. Что же это было на самом деле?
04. Коренные жители Бирмы выращивают свиней, продают их китайцам, а затем покупают у них свинину. К чему им такие невыгодные манипуляции?
Warning: Spoiler![ Click to expand ][ Click to hide ]
1. Слишком толстым (тоже есть варианты, кошке и собаке, например)
2. Там единственная дверь для пассажиров
3. Землетрясение? Вряд ли.
4. Например, им религия не велит убивать (вариант: исламским жителям китайцы впаривают свинину под видом другого мяса, хотя в Бирме, вроде, не мусульманцы)
Я почему сомневался: недавно читал детектив, а там подробно про то, как животных обязаны провозить в багажном отделении. Хотя маленьких, может, можно на руках.
В колумбийском районе Музо ни одну курицу нельзя убить и выпотрошить без присутствия государственного чиновника. Чем обусловлен этот странный закон?
Власти мексиканского штата Табаско, разрабатывая закон против алкоголизации, встретили решительное сопротивление. В результате им удалось наложить запрет на продажу только одной разновидности пива. По поводу этого запрета хозяева пивных баров объявили забастовку. Какое же пиво было запрещено им продавать?
Самая короткая в мире река находится в США и имеет длину 134 м и необычное короткое название, начинающееся на букву «Д». Приведите это название.
терциарка доминиканского ордена, итальянская религиозная деятельница и писательница позднего Средневековья, оставившая множество писем и мистическое сочинение «Диалоги о Провидении Божьем». Занималась активной политической и миротворческой деятельностью, способствовала возвращению пап в Рим из Авиньонского пленения, убедив Григория XI перенести Святой Престол обратно в Италию. Вела чрезвычайно аскетический образ жизни и имела видения, из которых особо известны мистическое обручение и стигматизация. Причислена к лику святых Католической церковью, является одной из самых почитаемых святых женщин в католицизме, признана одной из четырёх женщин-Учителей Церкви.
Своими сочинениями к концу XIV века Екатерина завершила дело превращения итальянского языка в литературный, начатое Данте в начале века, доказав, что народный язык — volgare — также может быть языком богословия и мистики. Также оказалась первой женщиной, которой впервые за долгое время разрешили проповедовать в церкви, нарушив завет апостола Павла, который запрещал женщинам проповедовать и обращаться к собраниям.
.......
Она обладала веселым и деятельным характером. В возрасте семи лет, по собственному позднему рассказу, решила посвятить свое девство Христу (см. ниже, раздел Видения). Когда в августе 1362 года неожиданно умерла её любимая сестра Бонавентура, это подкрепило её устремления. Её семья принуждала девушку к браку начиная с её 12-го дня рождения, но Екатерина посвятила себя Господу, обрезав свои волосы, «которыми она так много нагрешила и которые так возненавидела». За непокорство родители заставили её заниматься всей работой по дому, но в конце концов, по рассказу жития, они застали её молящейся. Увидев, как к ней на голову спускается голубь, они поняли, что это знак её предназначения и перестали ей препятствовать.
Около 1367 года (точная дата неизвестна) после долгого сопротивления семьи она вступила в Третий доминиканский орден «кающихся сестёр» (в Сиене их называли по носимым накидкам — мантеллаты; Mantellate) — то есть, приняла обеты, не переехав в обитель. Её имя в списке записано как Katerina Jacobi Benincasa. Общность мантеллатов состояла в основном из достойных вдов, которые поначалу не имели желания принять в свое число юную девицу. В течение трех следующих лет своей жизни она жила в маленькой комнате в родительском доме в одиночестве, молясь, читая Священное Писание и труды святых отцов. Эти три года после принятия обета она соблюдала обет молчания, разговаривая лишь со своим духовником во время исповеди[5]. Также она работала в больницах и лепрозории. Как указывают, в этот период ей приходилось терпеть заметную враждебность от общины мантеллаток и клира церкви Сан-Доменико, которым не нравилась чрезмерность её духовного подвига, и которые не верили в её экстазы.
По некоторым указаниям, Екатерина потеряла нескольких братьев и сестёр во время эпидемии чумы 1374 года, и это развило в ней острое чувство человеческого сострадания. Она посвятила себя каждодневной заботе о больных и бедных, занималась общественными делами. Затем она занялась не только сестринской, но и миссионерской деятельностью. Известна описанная ею самой история[6], как она помогла прийти к Господу приговорённому к смертной казни Николо ди Тульдо из Перуджи (Сиена, 1373, июнь; казнь — 15 октября 1379).
Видения и аскетизм[править | править вики-текст]
Екатерина вела аскетический образ жизни. Её желанием было полностью избавить себя от плотских зависимостей, то есть целиком научиться контролировать свои потребности во сне и пище — как пишут, к концу жизни она достигла такой высокой степени аскетизма, что «питалась только Святыми Дарами, спала лишь полчаса в двое суток, много молилась», причём спала она на голых досках, и вдобавок носила вериги. Когда в юности мать взяла её на тёплые источники Баньи ди Виньоне (Bagni di Vignone), Екатерина выбрала самый кипящий из них, залезла в воду, где никто кроме неё не решался купаться, и представила, что она пробует, каковы адские муки[5]
Описывают, как однажды её остановил нищий и попросил одежду. Сначала она отдала ему свою нижнюю шерстяную рубашку, затем по его просьбе полотняное белье отца и братьев, затем рукава к полученной шерстяной рубашке (отпоротые с одежды служанки), в конце концов, когда вся семья спрятала от неё свою одежду, она для нищего сняла последнюю рубашку с себя. Житие толкует, что этим пилигримом был Иисус, испытывавший её. За это она была «вознаграждена небесным одеянием, которое ей принёс Христос», и обходилась всю жизнь одним единственным платьем, и зимой, и летом, не считая себя вправе носить верхнюю одежду, пока есть на свете нуждающиеся.
Из жития, составленногоИз жития, составленного её сподвижниками, известны слова, сказанные ей в одном из видений Богом, которые станут ключевыми для её аскетического и самоуничижительного мировоззрения:[3]
« Екатерина, Я есть Тот, Кто Есть; ты есть та, кого нет. >>
...........
Екатерина принимала активное участие в политической жизни своего времени (примером и предшественницей ей в этом была её старшая современница св. Бригитта Шведская, умершая в 1373 году); целью её деятельности были реформирование церкви и мир в Италии. Много сделала для подготовки церковной реформы. Её миссией стало примирение свободных городов с Церковью — а непременным условием этого было возвращение понтифика в Рим из Франции.
.........
Поездка в Авиньон[править | править вики-текст]
Она постоянно ездила по городам Италии (1375 год — Пиза и Лукка), куда её приглашали в качестве оратора и миротворца. Затем в сопровождении своего секретаря Стефана Маккони отправляется в Авиньон, желая помирить Флоренцию с папой (Флоренция, отправляя посольство во Францию, пригласила Екатерину в число послов. Город стремился снять интердикт, наложенный на него понтификом, см. Война восьми святых). Эта задача не была выполнена, но взамен, несмотря на происки курии, она способствовала возвращению пап в Рим из авиньонского пленения: убедила седьмого по счету авиньонского папу Григория XI перенести Святой Престол обратно в Рим (выехал в сентябре 1376 года, приехал 17 января 1377 года). Она хотела, чтобы он вернулся в Рим, чтобы восстановить там порядок и вновь завоевать престиж папской власти как независимого межнационального авторитета. Сохранилась её обширная переписка с понтификом, которого она называла нежно — «папочкой» (итал. Babbo). Затем в сентябре 1376 года она уехала из Рима и вернулась в Сиену, где основала женский доминиканский монастырь Belcano.[7]
После того, как папа покинул Авиньон, Екатерина, которая ехала отдельно, сочла свою задачу выполненной и собралась домой в Сиену, чтобы продолжить свою монашескую жизнь. Но Григорий нуждался в ней, и она осталась дожидаться его кортеж в Генуе. Она старалась путешествовать тихо и незаметно, но в Тулони народ узнал, что она проезжает, и собралась толпа в ожидании, желая поговорить с ней, так широко распространилась её слава. Затем она проезжала Ворагино, который в тот момент страдал от чумы. Святая сказала возвести горожанам новую церковь в честь Святой Троицы; с тех пор в городе не бывало эпидемий, а Екатерину очень чтят. Ежегодно в апреле в честь этого события по городу проходит костюмированная процессия в костюмах XIV века[4].
Казнь Никколо ди Тульдо Фреска работы Содома (репродукция на почтовой открытке с маркой Ватикана, где изображён фрагмент той же фрески)
Вскоре после возвращения в Сиену, Екатерина, которую призывал на родину общественный долг и просьбы старой матери, стала получать многочисленные просьбы Григория присоединиться к нему в Риме. Но она отказывалась приезжать, чем очень расстраивала папу, негостеприимно встреченного итальянцами. Затем за ней из Флоренции приехал Никколо Содерини, чтобы попросить её ещё раз выступить посредником между мятежным городом и понтификом. Ему она также отказала и он отправился в Ватикан сам. Там папа высказал ему пожелание, что Екатерине следовало бы все-таки выступить посредником, и она, подчиняясь понтифику, отправилась во Флоренцию, которая все ещё оставалась чрезвычайно враждебно настроенной против папы. С ней поехали её мать Лапа, и одна из сестёр, крещённая тем же именем, что и мать — обе они к этому времени тоже постриглись в монахини. Мона Лапа была рада использовать шанс увидеть своих сыновей и внуков, со времён гражданской войны переехавших во Флоренцию. Екатерина приехала туда в конце 1377 — начале 1378 года. Она нашла, что ситуация в городе сильно ухудшилась со времени её прошлого визита, и обнаружила, что ничего не может изменить. В её письмах того периода звучат нотки отчаяния[4]. Она находилась во Флоренции во время бунта 22 июня 1377 года, когда чудесным образом спаслась от покушения на свою жизнь толпой. Екатерина была расстроена, что ей не дали принять венец мученичества.
Помощь Урбану VI[править | править вики-текст]
Последующий период её жизни связан с приходом к власти нового папы, Урбана VI, отличавшегося сквернейшим характером, и его попытками удержать власть, столкнувшись с антипапой, выбранным партией авиньонских кардиналов.
В марте 1378 года умер папа Григорий, а в ноябре новым папой взамен скончавшегося Григория был избран Урбан VI, отвративший всех от себя своим поведением и деспотичным характером. В разразившейся после этого Великой схизме Екатерина приняла его сторону, до конца жизни борясь с антипапой Климентом VII — в этом её многие осуждали, так как Урбан восстановил против себя практически всех.
Екатерина была крайне расстроена расколом Церкви. Когда антипапа был выбран, в Риме находился её духовный наставник Раймонд Капуанский, который держал её в курсе дела. Великая схизма, как выражается её биограф, «разбила ей сердце». Урбан почувствовал себя окончательно покинутым, так как даже те кардиналы из итальянцев, которые изначально были его креатурами, не оставались целиком ему верны, и написал Екатерине, призывая её в Рим. Она не хотела покидать Сиену, но подчинилась его письменному приказу[4]. Приехав в Рим, она тщетно пыталась сдержать вспыльчивость и грубость Урбана VI, который пригласил её в Рим для своей поддержки
Со святой из Сиены в Рим поехали её секретари Бардоччо ди Каньяньи и Нери ди Ландоччо, а также старый отшельник фра Санти, который относился к ней так нежно, что ради неё покинул свою келью; её невестка Лиза, Алессия деи Сарачини и Джованна ди Капо; а также либо её мать, либо сестра Лапа Бенинказа. Екатерина со своими спутниками прибыли в Рим в ноябре 1378 года. В Риме они поселились в доме на Виа ди Папа (сегодня там капелла Нунциателла) между Кампо ди Фьори и церковью Санта Мария сопра Минерва. От понтифика Екатерина приняла только это жилище. Вся группа жила исключительно на подаяние (в знак протеста против роскоши окружающих священников), которое им охотно подавалось. К ней приходили и другие люди (в доме жило как минимум 16 мужчин и 8 женщин; подчас число тех, кого она принимала и кормила возрастало до 30-40)[4].
Урбан, который был знаком с нею ещё со времён Авиньона, был уверен в эффекте, который Екатерина сумеет произвести, если выступит в его поддержку. Она часто разговаривала с ним. Одно время у Урбана возникла мысль послать Екатерину совместно с дочерью Бригитты Шведской в качестве посла к королеве Джованне Неаполитанской, чтобы помириться с нею (так как королева прислушивалась к святой, и после смерти Джованны в её вещах даже был найден свёрток неоднократно перечтённых писем от Екатерины), но этот план не был осуществлён. В итоге в Неаполь отправился Нери ди Ландоччо, имея при себе письма Екатерины ко многим знатным дамам и господам; а Раймонд Капуанский был послан с той же целью к королю Франции. Отъезд Раймонда по приказу папы стал серьёзным ударом для Екатерины. Она стояла на причале в Остии, провожая его в слезах, как он позже растроганно описывал это в своих воспоминаниях о ней — «и я почувствовал, что больше никогда она не благословит меня снова». (Они действительно больше не встретились, но Раймонд до Парижа не доехал, испугавшись жестокого обращения, которым там встречали послов из Рима. Он повернул от Вентимилии и оставшись в Генуе, где папа дал ему другое задание)[4].
В разворачивающемся вокруг кризисе Екатерина предложила папе призвать несколько святых мужей в Рим, не ожидая, что их советы, впрочем, могут пригодиться, но с надеждой скорее наивной, вернуть религиозный дух к Папскому двору. Выбор тех, кого надо пригласить, более или менее был оставлен Екатерине. В их число вошли приор Горгоны, дон Джованни делле Челле, Уильям Флит, брат Антонио из Нисы и другие. Она написала им письма, некоторые согласились приехать, другие отказались — в том числе два монаха из Леччето. Она писала письма государям, стараясь склонить их к Урбану: например, Лайошу Венгерскому (королева Джованна Неаполитанская первым браком была замужем за его братом и, как говорят, отравила его; поэтому Лайош был её злейшим врагом). Лайош в этот момент воевал с Венецией, но послушавшись Екатерины, заключил с республикой мир.
Чтобы помочь ему в борьбе с антипапой, Екатерина совершала следующее:
агитирующие письма и послания почти всем царствующим особам Европы
советы понтифику по полному обновлению состава курии, (прежде всего попытка сплотить вокруг Папы тех, кого она называла «сообществом добрых»)
в булле от 13 декабря 1378 года Урбан VI решился просить о духовной помощи всех верных, и сама Екатерина разослала буллу со своим сопроводительным письмом всем лицам, обладавшим духовным авторитетом, которых она знала, прося их выступить открыто единым фронтом в защиту папы.
Когда мятежные римляне восстали против понтифика, она помогла восстановить мир. Это было её последним крупным публичным актом.
Смерть
Её здоровье было подорвано активной деятельностью. Перед смертью она говорила Бартоломео Доменико: «Будь уверен, что если я умру, единственной причиной моей смерти будет рвение, которое горит и расточило меня для Святой Церкви». Раскол и безуспешные попытки утихомирить жестокость Урбана буквально убили её, разбив сердце[4].
С января 1380 года она отказывалась даже принимать воду. К концу месяца она находилась в абсолютном упадке сил, испытывала конвульсии и впадала в забытье. Все же, собравшись с силами, она приказала отнести себя на мессу в Собор Святого Петра. К концу февраля она не чувствовала ног вследствие паралича. В этот период, что свидетельствует о её глубочайшем психологическом кризисе, в видениях ей являлись не святые, а демоны, которые в её видениях стояли рядом с теми, кто ухаживал за ней[7]. В третье воскресенье Великого поста 1380 года, когда она молилась перед мозаикой Джотто с изображением лодки Церкви, силы оставили её и она упала. Эта лодка перед смертью явилась к ней в видении, будто бы эта лодка (то есть Церковь), легла ношей на её плечи.
Екатерину перенесли в её маленькую келью на улице Папы, где она оставалась прикованной к постели в течение примерно восьми недель долгой агонии. В воскресенье перед Вознесением она скончалась в Риме в возрасте 33 лет — равном возрасту Христа. «Присутствовавшие слышали, как она долго повторяла: Боже, смилуйся надо мной, не отнимай у меня память о Тебе!, а потом: Господи, приди мне на помощь, Господи, спеши помочь мне!. И, наконец, как будто отвечая обвинителю, она сказала: „Тщеславие? Нет, но лишь истинная слава во Христе“„[9]. Она скончалась 29 апреля 1380 года.
Скорее всего, её смерть была вызвана крайним нервным и физическим истощением (так как Екатерина подавляющую часть своей жизни питалась крайне скудно, не ела мяса, поддерживала силы лишь освящёнными гостиями, а если ей приходилось обедать с другими людьми, то, согласно описаниям биографов[9], дабы не оскорблять их, разделяла трапезу, чтобы потом наедине вызвать у себя рвоту и избавиться от пищи[17]). Тем не менее, в жизнеописании святой современные авторы особенно отмечают[7], что следует отличать средневековую anorexia mirabilis (святая анорексия) от психического заболевания современного времени anorexia nervosa.
Сначала Екатерина была похоронена на римском кладбище Минервы, но её могила быстро стала местом паломничества, и останки были перенесены в церковь Санта-Мария-сопра-Минерва, где они располагаются под главным алтарём в роскошной раке. Мощи святой пострадали от средневековой привычки к разделению (за это, в частности, ответственен Раймонд Капуанский), и часть останков была перенесена на родину святой в Сиену, где её голова и палец хранятся в базилике Сан-Доменико. С доставкой её головы из Рима, места её смерти, на родину — в Сиену, связана легенда — будто бы сиенцы, убеждённые в том, что хотя бы часть её мощей необходимо доставить на родину, похитили голову усопшей святой. Они положили её в сумку, и будучи остановленными с целью досмотра римскими стражниками, взмолились святой о помощи (ведь разумеется, она тоже хотела домой). Когда стражники открыли сумку, та оказалась наполненной лепестками роз, а по приезде в Сиену там опять оказалась голова.
Народное почитание Екатерины началось незамедлительно после её кончины (1380 год), взлелеянное её учениками, а также монахами-доминиканцами, которые заказывали и распространяли её изображения, начав также отмечать день её памяти 29 апреля — дату её смерти. Это происходило с поощрения генерала ордена доминиканцев, которым стал её ближайший сподвижник Раймонд Капуанский. Он закончил работу над её жизнеописанием Legenda Major в 1395 году. Это тщательно выверенное сочинение должно было способствовать юридической канонизации святой. Тем не менее, из-за продолжавшейся неразберихи в Италии в связи с Великой схизмой официально она была канонизирована только в 1461 году папой Пием II, другим уроженцем Сиены. День её памяти отмечался 29 апреля, но с 1628 года, чтобы не совпадать с днем памяти Петра Веронского, он был передвинут на 30 апреля; а с 1969 года снова возвращён обратно, так как Петра Веронского вычеркнули из списка общечтимых святых католицизма.
В 1939 году Католическая церковь провозгласила её покровительницей всей Италии (совместно с Франциском Ассизским). В 1970 году папа Павел VI приобщил её (совместно с Терезой Авильской) к числу учителей церкви, каковая честь никогда до этого не даровалась женщинам.
родился в Сиднее в 1921 году. Учился в средней школе в Мэнли (пригороде Сиднея), но не окончил её. Он начал карьеру профессионального боксера, после чего отправился на Вторую мировую войну в качестве артиллериста. С 1942 по 1945 год пробыл в плену у японцев на строительстве бирманской железной дороги. Вернувшись в Австралию, он стал активным членом Лейбористской партии: 1958 по 1990 год был депутатом Палаты представителей Парламента Австралии от избирательного округа Рейд, с 1973 по 1975 годы — министром городского и регионального развития, а с 1976 по 1977 год — заместителем лидера оппозиции. В 1983 году он стал министром территорий и местного самоуправления, а с 1984 по 1987 год занимал должность министра по вопросам местного самоуправления и административных услуг, проведя более 30 лет в политике. На протяжении всей своей карьеры, Том Урен был активным членом левого крыла Лейбористской партии, выступая против Вьетнамской войны, воинского призыва и ядерных испытаний, активно занимаясь развитием городов и регионов, сохранением окружающей среды, делами разведки, безопасности и ветеранов[1]. Том Урен скончался в 2015 году в возрасте 93 лет в доме престарелых в Сиднее, и премьер-министр Австралии Тони Эбботт почтил его память приспусканием государственных флагов
...
В начальную школу Том ходил босиком[5]. Потом учился в средней школе в Мэнли (англ.)русск.[6], которую он бросил в 13 лет, во время Великой депрессии, для того чтобы помочь семье, устраиваясь на разные временные работы[7][8]. Таким образом, формально Томас Урен не получил образования, а всё свое обучение называл «Университетом несчастья»[9]. В молодости он увлекался крикетом, играл в регби за команду «Мэнли-Уорринга», был сильным пловцом, а также начал карьеру профессионального боксера в тяжёлом и полутяжёлом весе[6][4], чему способствовало то, что двоюродным братом его отца был чемпион Австралии в среднем весе Томми Урен[10][4]. Преуспев в боксе, в 19 лет Том сделал попытку побороться за титул чемпиона Австралии в тяжёлом весе[11][12], но проиграл Билли Бритту на поединке в Сиднее[13].
...
В плену[править | править вики-текст]
В феврале 1942 года, в Купанге, Урен попал в плен после тяжёлых и кровопролитных боёв с превосходящими японскими силами[17][8]. Он вызвался пойти в бой на автомобиле с ручным пулеметом, чтобы обеспечить поддержку для 2/40-го батальона тасманийцев, которые пошли в штыковую атаку, но попали под пулемётный огонь[18]. После девяти месяцев заключения на Тиморе, его перевезли на Яву — в Танджунг-Приок (англ.)русск. в Батавии[16], а затем отправили на строительство бирманской железной дороги[19], где военнопленные подвергались физическим издевательствам и умирали тысячами от голода и болезней[20]. За работу, до которой нужно было ходить каждый день по шесть километров, японцы платили им небольшое пособие, выставляя дело так, что всё соответствует положениям Женевской конвенции[21]. За время нахождения в плену Урен переболел дизентерией, а также малярией, испытав около 100 её приступов (в среднем, по 4 дня болезни за каждую декаду)[22], и всё, что у него было — это надежда[11]. Он провел на железнодорожной линии 15 месяцев, работая от 16 до 20 часов в день[21], после чего был перевезен в Сингапур — в Чанги (англ.)русск., а оттуда Бангкок[16]. С января 1943 года Урен служил в лагере Коньу и Ханток под началом подполковника Эдварда Данлопа (англ.)русск.[19][5][17], вместе с его помощниками-врачами Артуром Муном (англ.)русск. и Эуэном Корлеттом[7]. На свои мизерные пособия они покупали на «чёрном рынке» у тайских и китайских торговцев медикаменты и специальное питание для больных и ослабленных[19], которые распределяли по принципу необходимости[8], живя в лагере командой по принципу соответствия: здоровые ухаживали за больными, молодые за старыми, а богатые за бедными[19]. Позже Урен отмечал, что этот опыт в его лагере показал превосходство социализма над законами джунглей, бытовавшим в лагере по ту сторону реки[23][8], где британцы умирали чаще[24], а «усталый Данлоп оказал огромное влияние на мою жизнь. Он верил, что мы должны заботиться о больных и слабых и старых»[25]. Всего за время строительства, к августу 1945 года, из 13 тысяч пленных австралийцев погибло в общей сложности 8 тысяч человек[22].
Освобождение[править | править вики-текст]
В июне 1945 года Урен был переведён в Сингапур, а затем на пароходе в Саганосеки (англ.)русск.[21] — в Японию[19]. За три месяца до окончания войны Урен был перевезён на металлургический медеплавильный завод[26][27] в Омуте[19], где встретил внимательное и товарищеское отношение японцев, хотя до того был готов «стереть всех японцев с лица земли»[8]. 9 августа он наблюдал малиновое небо после атомной бомбардировки Нагасаки[20], находясь в 80 километрах от эпицентра взрыва[19]. Это событие повлияло на всю жизнь и сформировало мировоззрение Урена[28] — он понял, что врагами являются не японцы, а милитаризм и фашизм
....
После войны[править | править вики-текст]
Том Урен вышел в отставку с военной службы 27 декабря 1945 года в чине бомбардира[3]. Рождество он провёл в госпиталях[26]. Том поселился со своими родителями. Его отец в то время работал на сталелитейном заводе Порт-Кемблы (англ.)русск. и принимал участие в профсоюзном движении[4]. Он поступил туда же на работу, снова профессионально начал заниматься боксом, и приведя себя в хорошую физическую форму, отправился в Англию через Панамский канал кочегаром на судне[30][8]. Урен жил в рабочих пригородах Лондона, продолжил тренироваться и начал участвовать в поединках, победив в трёх и проиграв в двух[31], однако был вынужден бросить всё из-за состояния здоровья[20], в частности из-за приступов малярии[30]. Урен уехал обратно в Австралию, и поселился в Гилфорде (англ.)русск. на западе Сиднея со своей женой. Около года он был разнорабочим на мельнице[11], мыл и подметал полы, в результате чего стал профсоюзным деятелем[30]. Позже он стал менеджером в супермаркете Woolworths (англ.)русск. в Литгоу (англ.)русск., и в 1952 году, после похорон Бена Чифли, вступил в Лейбористскую партию[20][32][5]. Добившись материальной самостоятельности и накопив денег, в 1954 году он построил собственный дом. Тогда же Урен заинтересовался идеями и философией католического отделения партии Герберта Эватта (англ.)русск., с которым встретился через год, и вдохновившись им, купил два земельных участка и открыл два своих маленьких магазина в Гилфорде. Позже он арендовал сельский и мясной магазин. С 1955 года он был членом Государственного совета Грэнвилла (англ.)русск. и Федерального избирательного совета Рейда[32]. В 1957 году он победил на предварительном отборе в Рейде, получив возможность выдвинуть свою кандидатуру на предстоящих парламентских выборах[23].
Политическая карьера[править | править вики-текст]
В 1958 году Том Урен был избран (англ.)русск. в Палату представителей от округа Рейд (англ.)русск.[20]. Первую речь в парламенте он произнёс 26 февраля 1959 года, посвятив её истории лейбористов и жизням рабочих[33]. В парламенте он вошёл в левое крыло Лейбористской партии под руководством Джима Кэрнса (англ.)русск., человека «большого интеллекта, сострадания, стремления к идеалам», которого он называл «великолепным оратором» и «нашим Фиделем». В тот период, они начали участвовать в движении за мир, постоянно выступая против ядерных испытаний и американских бомбардировок Северного Вьетнама[34]. Его политические взгляды основывались на понимании справедливости и сострадания, преподанном матерью[14], книгах о новом курсе Франклина Рузвельта, прочитанных в плену, а также жизнях Махатмы Ганди, Мартина Лютера Кинга, Хо Ши Мина и Нельсона Манделы[5]. Любимыми словами Кинга у Урена были такие: «Ненависть всегда трагична. Она нарушает личность и шрамирует душу. Она более вредна для ненавистника, чем должна ненависть»[11][25]. В 1960 году, когда Поль Робсон, которого Урен называл «не только борцом за справедливость для себя, а для угнетенных народов мира»[11], выступал в Городской ратуше Паддингтона (англ.)русск.[35], он сказал ему — «Встань и борись с ублюдками, Урен»[11]. В том же году Урен посетил Японию с мирной инициативой[36], где принял участие в конференции о запрете атомного и ядерного оружия, выступив с речью, в которой сказал, что японцы вели агрессивную политику, но «сброс атомных бомб на Хиросиму и Нагасаки был преступлением против человечества»[37].
В это время Урен поддерживал Артур Колвелл (англ.)русск., бывшего лидером Лейбористов с 1960 по 1967 год, и в 1963 году, когда Гоф Уитлэм думал выдвинуть свою кандидатуру на этот пост, Том думал, что он слишком зависит от американской внешней политики, и не проголосовал за него.
В 1963 году он хотел выйти из партии, потому что она поддержала строительство базы связи США в Норт-Уэст-Кейпе[20]. В том же году он подал в суд за клевету со стороны новостных агентств «Fairfax» и «Packer», обвинившего его в принадлежности к коммунистам, и выиграл дело, получив 43 тысячи фунтов стерлингов в качестве компенсации[5]. На эти деньги он построил два дома отдыха под названиями «Fairfax Retreat» и «Packer Lodge» на южном побережье Нового Южного Уэльса[39]. В тоже время, он лично собирал деревья со всего мира и сажал в саду в Гилфорде, который сделал цветущей и красивой моделью для преобразования Австралии[40]. В 1964 году Урен вошёл в парламентскую делегацию Содружества на первое заседание Палаты ассамблеи Папуа — Новой Гвинеи (англ.)русск.[41]. На федеральной конференции партии 1965 года с помощью Кэрнса и Урена была отменена политика белой Австралии[34], а в 1966 году, правительство Холта сделало первый шаг к её отмене в парламенте, а в 1967 году было признано существование аборигенов[42]. В том же году, Уитлэм стал председателем партии, а в 1969 году выиграл федеральные выборы (англ.)русск., выступил против вьетнамской войны и прежние разногласия были забыты[38]. После этого Уитлэм, живший в одном районе с Уреном[11], сделал его пресс-секретарём партии по жилищно-городской политике[17]. В 1970 году он принял участие в демонстрации против войны во Вьетнаме, на которой был избит констеблем и обратился в суд, однако заявление было отклонено. Думая, что этот вопрос был политизирован из-за его позиции в отношении войны[28], Урен отказался выплачивать штраф в размере 80 долларов за участие в несанкционированной демонстрации, и выбрал 40 дней каторги[17][11]. С 19 декабря 1972 по 11 ноября 1975 года Урен был министром городского и регионального развития (англ.)русск. во втором (англ.)русск. и третьем правительствах (англ.)русск. Уитлэма[6][33]. За это время, он стал инициатором многих проектов, повлиявших на культурную жизнь страны: создание Комиссии австралийского наследия (англ.)русск., составление Регистра национального имущества (англ.)русск., приобретение и восстановление заброшенных городских районов Вуллумулу (англ.)русск. и Глебе (англ.)русск.[43], рекультивацию Дак-Крик (англ.)русск. и обустройство сети озёр Чиппинг-Нортон[7]. Благодаря федеральному финансированию и своей дальновидной политике, он принял активное участие в создании заповедника Тоура-Пойнт (англ.)русск.[44] и децентрализации Олбери-Уодонги (англ.)русск., а также открыл первую велосипедную дорожку в Австралии — в Канберре[5]. В рамках проектов этих проектов Урен сыграл ключевую роль в развитии и сохранении движения наследия в Австралии[45]. Позже он отмечал, что «правительство Уэтлэма было не социалистическим правительством, но это было правительство социальных ценностей»[20], однако через некоторое время смягчился по отношению к нему[8].
В 1976 году, сразу после отставки Уитлэма, Урен был избран заместителем лидера Лейбористской партии, однако потерял это место после парламентских выборов 1977 года (англ.)русск.[23]: председателем стал Уильям Хейден, а заместителем — Лайонел Боуэн (англ.)русск.[17]. Выступая против оккупации Восточного Тимора Индонезией[20], в том же году Урен со всей решимостью добился принятия резолюции в пользу его самоопределения на конференции Лейбористской партии, и тогда же он внёс свой вклад в слушания по этой проблеме в Конгрессе США, будучи покровителем Австралийской ассоциации Восточного Тимора в Новом Южном Уэльсе[46]. В 1978 году Урен снова пошёл на каторгу, отказавшись платить залог после участия в незаконном митинге в Брисбене[11], объяснив это тем, что «переход в тюрьму был частью протеста против аморальных и несправедливых законов о борьбе с маршами»[14]. Он был лишь вторым лейбористом, арестованным вместе с другими активистами во время шествий в Брисбене с 1977 по 1979 год против добычи и экспорта урана (после сенатора Джорджа Джорджеса (англ.)русск.)[47].
В 1983 году Урен высказался за передачу председательства в партии от Уильяма Хейдена Роберту Хоуку, так как думал, что первый вслед за Малкольмом Фрейзером продолжит дерегулирование финансовой системы и дестабилизацию профсоюзного движения[20]. В первом (англ.)русск. и втором правительствах (англ.)русск. Хоука, Урен, будучи с 1983 года министром территорий (англ.)русск. и местного самоуправления (англ.)русск., а с 1984 года — министром по вопросам местного самоуправления и административных услуг (англ.)русск.[6], боролся с желанием высказываться против политики партии, говоря о том, что Хоук воплотил всё то, что не смог Хейден. Урен ушёл в отставку с поста министра после выборов 1987 года (англ.)русск., позже аргументировав это тем, что лидерам «не хватало реального сострадания к людям, которых они должны были представлять» и назвав годы в правительстве «кровавыми»[20]. Во многом это обосновывалось тем, что Урен в течении 10 лет безуспешно пытался начать строительство второго сиднейского аэропорта (англ.)русск. в Бэджерис-Крик (англ.)русск., помимо первого[48].
В 1984 году он стал Отцом Палаты представителей (англ.)русск., и занимал эту должность в течении восьми лет[5]. В марте 1989 года Урен написал письмо министру по делам ветеранов (англ.)русск. Бену Хамфрису (англ.)русск., в котором сказал, что бывшие японские военнопленные умирают более быстрыми темпами, чем другие ветераны, потребовав признания категорий заболеваний и введения особой пенсии, что и было сделано в июле того же года[49][50]. В 1990 году он возглавил парламентскую делегацию в Межпарламентский союз[41]
В том же году Урен ушёл из парламента[51][29], продержавшись там 32 года[52], став последним ветераном Второй мировой войны, занимавшим место в Палате представителей вместе с Кларенсом Миллером (англ.)русск., и избравшись 13 раз[33]: 1958, 1961, 1963, 1966, 1969, 1972, 1974, 1975, 1977, 1980, 1983, 1984, 1987[53]. За эти годы он не менял своих воззрений, выступая за признание Кубы, Вьетнама и Палестины, против войны в Персидском заливе[20]. В то же время он вместе с лидером демократов (англ.)русск. Джанин Хейнс (англ.)русск. посетил Багдад, с целью убедить Саддама Хусейна отпустить 29 австралийских пленных[5][17], призвав к компромиссу в отношениях Ирака и ООН[14].
После выхода в отставку, Урен стал пожизненным членом Лейбористской партии с 1993 года[54], был президентом «Evatt Foundation (англ.)русск.» с 1989 по 1997 год и являлся его пожизненным членом[22], продолжил защищать окружающую среду, особенно в свете проблем Сиднейской бухты[7].
В 1997 году Томасу Урену была присвоена почётная степень доктора Университета Чарльза Стёрта (англ.)русск.[41]. В 1998 году он вошёл в список Австралийских живых сокровищ (англ.)русск.[55][56]. В 2002 году, Урен, будучи выпускником Сиднейского университета[57], получил почётную степень доктора наук в области архитектуры[58][59]. В октябре 2003 года в Мельбурне Урен присутствовал и произнёс речь на похоронах Джима Кэрнса[60]. Урен говорил, что «из всех войн ХХ века… Вторая мировая война была справедливой войной в интересах освобождения мира и свободы, в частности, для австралийского народа и его будущего», однако выступал против участия Австралии в войнах в Ираке и Афганистане, так как считал их «крестовыми походами»[19]. Хоть Том и не был коммунистом, и в то же время не симпатизировал антикоммунистам, он всегда был привержен идеалам социализма и мира, часто цитируя бразильского марксистского философа Паулу Фрейре, говорившего, что «независимо от того, где находятся угнетенные, акт любви является приверженностью своему делу»[17]. Именно поэтому, Урен одним из первых выступил на собраниях против пятилетнего задержания Дэвида Хикса на американской базе Гуантанамо[61].
В 2011 году премьер-министр Джулия Гиллард объявила, что все остальные пленные будут получать дополнительные 500 долларов за две недели. Урен как один из выживших 400 от 22 тысяч австралийских военнопленных японцев, сказал, что этот жест символизирует сострадание и справедливость, которую он ценит превыше всего[39]. 25 апреля того же года Урен вместе с генерал-губернатором Квентин Брайс побывал на мемориале Хеллфайр-Пасс (англ.)русск. в Таиланде[62], который он посещал с Данлопом в 1987 году, с Говардом в 1998 году и на поезде в 2005 году[63]. Отметив в 2013 году своё 91-летие, Урен отмечал, что физически и психически здоров благодаря тому, «иду по улице и вижу красоту лиц людей»[25]. 14 ноября 2014 года Урен из-за болезни отсутствовал на ежегодном праздновании образования Левой фракции лейбористской партии в китайском ресторане Сиднея[64]. В последнее время он переехал в дом престарелых, где лечился от заболеваний, приобретённых ещё в годы плена[38]. Там его посещали бывший премьер-министр Пол Китинг с членом парламента Энтони Альбанезе (англ.)русск. и сенатором Джон Фолкнером (англ.)русск.[29].
Смерть[править | править вики-текст]
Обстоятельства[править | править вики-текст]
Томас Урен скончался 26 января 2015 года в День Австралии в возрасте 93 лет в окружении своей семьи в доме престарелых в Сиднее[14][5][65][24]. После него остались жена Кристина и её дочь Руби, двое приёмных детей Майкл и Хизер[66].
На смерть Томаса Урена откликнулись государственные деятели разных политических лагерей[67], политики прошлого и настоящего[68], вспоминавшие его как отца, провидца и политического гиганта[69]. Председатель Лейбористской партии Билл Шортен (англ.)русск. описал его как «Левиафана рабочего дижения»[70] и с его смертью как «лучшего из нас», чувствуется как «тускнеет наш свет на холме»[71], а Таня Плиберсек (англ.)русск., занявшая его место в качестве заместителя[29], сказала, что «он всегда подчеркивал тем из нас, кому он так охотно отдавал свое время, свою мудрость и свой опыт, что нет никакой дохода от ненависти, в личных отношениях или в политике. Он цитировал слова Мартина Лютера Кинга, что ненависть шрамирует душу… Мы все стали беднее от его потери. Он был очень любим всей партией, и нам будет очень сильно его не хватать»[72][73].
Австралия скорбит о кончине Почётного Компаньона Ордена Австралии Том Урена. Он был военнопленным, депутатом, министром, заместителем лидера своей партии и служил нашей стране на протяжении всей своей взрослой жизни. Он был начинающим боксёром и выдающимся спортсменом, вступившим в армию в возрасте 20 лет и развернутым в Тиморе. Он провел свое 21-летие — и следующие три года — в качестве военнопленного. Он страдал от жестокости Бирманско-тайской железной дороге и издалека стал свидетелем атомной бомбы на Нагасаки. Несмотря на эти переживания, он отверг ненависть. Том Урен посвятил свою жизнь служению тому, что он называл «человеческой семьёй». Он научил поколение австралийцев простить и наладить новую дружбу с нашим бывшим врагом. В 1958 году он поступил в федеральный парламент в качестве члена от Рейда и представлял электорат в течении 31 года. Он стал министром городского и регионального развития в правительстве Уитлэма, и впервые защитил историческое и природное наследие Австралии. Он также служил в качестве министра в первых двух правительствах Хоука. Когда мистер Урен ушел из парламента в 1990 году, он был Отцом Палаты. После парламента он остался активным в области охраны природы и был убежденным сторонником Федерального фонда Сиднейской бухты, созданного правительством Говард. Я поручил приспустить флаги в день Государственной мемориальной службы по мистеру Урену. От имени всех австралийцев, я выражаю вдове мистера Урена Кристин, и его семье соболезнования от имени правительства и австралийского народа.
— Премьер-министр Австралии Тони Эбботт, 26 января 2015 года[74]
Энтони Албанезе выступил с заявлением от имени семьи Тома Урена, отметив, что его «зачислили в коммунисты в 1950-х и 60-х годах, но до конца своей жизни он перечислял Папу Иоанна XXIII и Мартина Лютера Кинга в качестве своих главных влияний. Члены его семьи сказали, что Урен встретил свою смерть „с тем же характером и мужеством, с которым он столкнулся в остаток своей жизни“»[75]. В своём личном заявлении он так охарактеризовав его личность: «Активист. Парламентарий. Министр в правительствах Уитлэма и Хоука. Эколог. Борец за мир и справедливость. Бывший узник войны. Прогрессивист. Истинно верующий в дело Лейбористов», добавив, что «Том Урен был великаном, оставившим замечательное наследие для народа, которому он служил и любил… Том Урен был наставником, вдохновением, и отцом для меня за последние 30 лет. Я вместе с многими другими австралийцами нежно любил его и нам будет его не хватать»[76]. Позже на пресс-конференции, Албанезе отметил, что «Том Урен скончался в мире, и я провёл с ним время всего два дня назад. Он оставил огромное наследство для нашего движения. Он был любителем людей и общества, и они отдали ему эту любовь обратно»[77]. Крис Боуэн (англ.)русск. назвал Тома «узником войны, чемпионом мира и борцом за трудящихся»[78], Джо Хоккей (англ.)русск. — «очень порядочным человеком, маяком целостности и подлинным истинным верующим»[79], а журналист Энн Саммерс (англ.)русск. сказала, что Урен был «австралийским чемпионом за свою военную службу и политическую преданность. Спасибо Тому за пожизненную преданность вопросам, которые имеют значение»[80].
Бывший премьер-министр Боб Хоук сказал «у меня с Томом был разногласия время от времени, но я очень уважал его; он был хорош, как министр. Он был очень народным политиком. Я думаю, что он был человеком очень стремившимся к левой политике лейбористов, но он не был в этом властным. Как министр он отдавал большой практический эффект от своих убеждений»[81]. Бывший премьер-министр Джон Говард отметил, что «очень хорошо ценил Тома Урена. Он был истинно приверженным лейбористом и человек ортодоксального левого крыла. Я уважал его искренность»[82]. Бывший премьер-министр Кевин Радд написал на странице в соцсети «Twitter» — «Великая австралийская жизнь. Солдат, воин прогрессивной политики, чемпион градостроительства грядущих поколений»[83]
Министр по делам ветеранов Майкл Рональдсон (англ.)русск. отметил, что «Урен был одним из самых уважаемых политиков Австралии и его будет очень не хватать. Он стоял за свои убеждения, никогда не сомневаясь в своей постоянной борьбе за мир и справедливость. Я посылаю мои самые искренние соболезнования семье и друзьям Тома Урена в это трудное время. Мои мысли и молитвы с ними»[84]. Обычные австралийцы называли Тома Урена «примером героизма, скромности и человечности»[85], «образцом для подражания для представителей всех парламентских партий, которые должны изучать подход Урена и следовать ему»[86], «бойцом в полном смысле этого слова: на боксерском ринге, на театрах войны и в доме правительства», говорили, что «Том Урен знал страдания: бедность как ребенок, и войну, как взрослый. Он отправился в тюрьму за свои принципы и служил своему народу в высшей степени хорошо, как лейбористский политик. Есть ли подобные Урену сегодня? Я сомневаюсь в этом»[87], а некоторые даже цитировали фильм «Мужчина с заснеженной реки (англ.)русск.» — «Это вы сделали так, что гордимся тем, что являемся австралийцами»[88].
Премьер-министр Восточного Тимора (англ.)русск. Шанана Гусман от имени правительства принёс искренние соболезнования семье, друзьям и коллегам Тома Урена, отметив, что «он обратил свое внимание на проблему Тимора, когда очень немногие политики в Австралии были готовы поднять свой голос в правозащитной деятельности», он «мощно много раз за эти годы борьбы говорил о том, что происходит в Восточном Тиморе и последовательно оказывал поддержку австралийским активистам в знак солидарности с Тимором», и «Восточный Тимор будет вечно помнить Тома Урена как того, кто изменил историю нашего народа через необыкновенную жизни как доброжелательного человека, дарителя и борца за мир»[46].
Похороны[править | править вики-текст]
Государственные похороны и прощание прошли 4 февраля в Ратуше Сиднея (англ.)русск.[89][90][91], куда пришли около 700 человек[92], в том числе депутат Раддок, Филип (англ.)русск. от имени премьер-министра Тони Эбботта, бывшие премьер-министры Пол Китинг, Боб Хоук и Джон Говард, генерал-губернатор Австралии Питер Косгроув и губернатор Нового Южного Уэльса Дэвид Хёрли (англ.)русск., лидер оппозиции Билл Шортен, рок-музыкант Питер Гарретт, а также дети и жена Тома Урена[93].
Сначала прошла церемония окуривания аборигеном Дядей Максом Еуло[93], после чего гроб с телом Урена, покрытый государственным флагом, гирляндами из цветов, его шляпой и медалями[94], в сопровождении тиморских танцоров под традиционную похоронную музыку внесли в зал прощания[93][95]. Председатель церемонии, депутат и друг Урена Энтони Альбанезе произнёс хвалебную речь в его честь[96], как и его родственники[93] и политические деятели, в том числе казначей Крис Боуэн, назвавший Урена «львом» рабочего движения[95]. Поминальная служба, разработанная самим Уреном, включила в себя песни певца и борца за гражданские права Поля Робсона и исполнение песен забастовки стригалей 1891 года[en] профсоюзным хором[94]. Через два часа гроб вынесли из Ратуши через толпу сторонников под «рапсодию в стиле блюз» Джорджа Гершвина[93][94], после чего во второй половине того же дня состоялась кремация в частном порядке[92].
Память[править | править вики-текст]
Именем Тома Урена назван парк, находящийся на Карани-авеню и Ирис-стрит в Гилфорд-Уэсте (англ.)русск.[97]. В 2014 году портрет Тома Урена кисти Мирры Уэйл вышел в финал (англ.)русск. премии «Archibald Prize (англ.)русск.»[98][99]. Другой его портрет 1996 года кисти Ральфа Хейманса (англ.)русск. хранится в Национальной портретной галерее Австралии (англ.)русск.[100], будучи приобретённым ею в 2001 году[101].
Личная жизнь[править | править вики-текст]
После войны Том Урен познакомился с Патрицией Палмер, сестрой одного из товарищей по лагерю пленных. 8 февраля 1946 года они были помолвлены, а через 13 месяцев, в 1947 году, поженились[26][5]. Они развелись в 1974 году, но остались близки, а Том отдал ей практически все свои деньги, на которые она купила ферму в Дорриго. Когда у Патриции в 1979 году был диагностирован рак молочной железы, они продолжили жить вместе в Сиднее до её смерти в 1981 году. У них было двое приёмных детей: Майкл и Хизер. В 1992 году Урен женился на музыканте Австралийской оперы (англ.)русск. и давнем друге Кристин Логан, у которой была дочь Руби[23][5].
Том Урен любил гулять на природе[11] и смотреть игры футбольной команды «Wests Tigers (англ.)русск.»[36]. Он находил радость в искусстве, особенно любя работы Ллойда Риса (англ.)русск.[102]. Одним из его любимых фильмов была картина «Звезда родилась», из которого он цитировал фразу о том, как стать великой кинозвездой: «Мечтать легко, но это требует мужества и напряженной работы, чтобы сделать эти мечты сбывшимися»[11]. Урен никогда не гнался за богатством, жил в деревянном доме, разработанном архитектором Ричардом Лепрастриером (англ.)русск., который очень любил, говорил, что являлся «представителем народа» и жил ради «человеческой семьи»[103].
Кстати, по поводу последней фотки (#107). Я вижу тупого упёртого мужика. Что говорит только о том, что в физиогномике я величина неположительная. А что видят знатоки?
Дэ́вид Лег Брэ́йнард (англ. David Legge Brainard; 1856—1946) — бригадный генерал армии США, исследователь Арктики, участник Американской арктической экспедиции (1881—1884) под руководством Адольфа Грили (один из шестерых выживших), первый почётный член Американского полярного общества
В 1876 году начал службу в армии рядовым. С 1876 по 1884 годы служил в форте Эллис, Территория Монтана. Участвовал в войне за Чёрные Холмы, был ранен. Принимал участие в Баннокской кампании и войне не-перси под командованием полковника Нельсона Майлза[1]. В 1878 году был повышен в звании до капрала, а в последующие годы службы до сержанта[2]. За участие в Индейской кампании в 1933 году был награждён уникальной медалью «Пурпурное сердце»[3].
...
В 1880 году Брэйнард добровольцем вызвался участвовать в арктической экспедиции капитана Генри Хоугейта[en], которая оказалась неудачной[4]. В следующем 1881 году в звании первого сержанта стал участником Американской арктической экспедиции под руководством Адольфа Грили (1881—1884
...
В экспедиции Дэвид Брэйнард занимал должность ответственного за продовольствие и снаряжение, а также участвовал практически во всех санных походах.
...
Летом 1882 и 1883 года к полярникам из-за сложной ледовой обстановки в проливе Кеннеди не смогли пробиться суда поддержки, поэтому, руководствуясь инструкциями[6], Грили принял решение в августе 1883 года покинуть зимовочную базу (хотя в ней ещё оставались продукты на год) и самостоятельно плыть на юг навстречу спасательному судну[7]. Из-за слишком рано начавшейся суровой зимы 25 участникам за почти два месяца пути удалось пройти лишь около 400 километров и достигнуть мыса Сэбайн (англ.)русск. на острове Пим (англ.)русск., на котором пришлось встать на зимовку с минимальным запасом продовольствия[8]. Во время зимовки от голода и истощения умерли 19 человек из 25. Вплоть до самого спасения выживших 22 июня 1884 года[9] Брэйнард каким-то невероятным образом смог оставаться на ногах, с апреля он был едва ли не единственным кормильцем полностью обессилевших людей, находя в себе силы заниматься ловлей криля на самодельные сети и охотой[10].
Брэйнард сыграл исключительную роль как в достижении научных результатов экспедиции, так и в спасении выживших. В качестве наиболее полной характеристики сержанта Брэйнарда могли бы стать несколько выдержек из дневников Грили, сделанных в декабре 1883 года:
«11 декабря. Брэйнард снова переутомился от непосильной работы и сегодня вечером был очень слаб. Я был вынужден указать ему, что он постоянно исполняет излишнюю работу за других. Но когда он сослался на апатию большинства людей и на необходимость исполнения той или другой работы, мне пришлось замолчать. Каждый делает что может, и я горько сожалею, что могу лишь убивать время и неспособен к тяжёлому физическому труду»[11]… «21 декабря. Сегодня сержанту Брэйнарду исполнилось двадцать семь лет. Я дал ему по этому случаю 1/4 литра рому, сожалея, что не могу сделать ничего больше. Он всю эту зиму исполнял необычайно тяжелую работу. Его выносливость, его всегда ровное настроение и беспристрастие, с которым он распределяет пищу, оказали мне неоценимые услуги[12].»
Интересно, что первое признание за свои заслуги Дэвид Брэйнард получил не от своих соотечественников, а от Королевского географического общества. В июне 1886 года оно вручило ему именной грант и, кроме него, именные золотые часы и диплом[3].
Он обязан знать человека, изображённого на предыдущем фото! 
