Геленджикский дворец, показанный в расследовании Навального, - нетривиальный антропологический объект, непригодный ни для «капиталистического», ни для «феодального» применения. Его нельзя использовать для капиталовложения, сбережения средств: такую недвижимость если и удастся кому-нибудь продать, то только себе в убыток, за сумму на порядки меньшую, чем сто миллиардов, вложенные в строительство. Но его нельзя использовать и для жизни «по-царски», потому что царский дворец – это открытое, церемониальное место, он рассчитан на присутствие множества людей: придворных, толкущихся в прихожей и ожидающих какой-нибудь милости или поручения, посетителей, приходящих с прошениями (сегодня они бы еще селфились в дворцовых интерьерах), простого народа, приветствующего государя по праздникам. Поэтому настоящий монархический дворец строится на центральной площади столицы, как Зимний, или по крайней мере вблизи этой столицы, как Версаль. Но современная элита пуще всего боится многолюдства – как бы в этой массе в резиденцию не прокрался Степан Халтурин с мешком динамита; поэтому геленджикский дворец поставлен в максимально недоступном месте, мимо которого даже по морю нельзя проплыть, не сделав двухкилометровый крюк. Вместо пышных балов и праздников его обитатель обречен уныло бродить в одиночестве по непомерно просторным для него апартаментам.
Тогда в чем же смысл такого буквально не-нужного, ни к чему не применимого сооружения? Его смысл в коммуникации: это символическое сообщение, материальная клятва верности, которую светлейшие князья обращают к своему государю. Навальный точно называет это «самой большой взяткой в истории». Существенно, что дворец строится в складчину, из разных источников (пусть и через подставные фирмы-прокладки); надо думать, инвесторы соревнуются за право участвовать в этом консорциуме и за то, кто вложит в него больше денег, на что попало, - отсюда те самые золотые ершики для унитазов, вся эта поражающая воображение эстетика «цыганских баронов». Поучаствовать в строительстве такого дворца – жест более абсолютный, более безоглядный, чем финансировать какой-нибудь реальный политический проект (войну в Ливии, избирательную кампанию правящей партии), потому что поддержка осмысленного проекта подразумевает его оценку, предполагает, что какой-то другой проект могли бы и не поддержать; а дать деньги на дворец – чистая растрата средств, означающая безусловную верность начальству, что бы оно ни учудило. Как объяснял когда-то Лотман: поддерживать практические начинания государя – это «договор» с ним, а выстроить ему дворец – это «вручение себя». В первом случае верховный вождь – прагматический руководитель, первый среди равных, а во втором – божество, принимающее жертвы от смертных; и чем абсурднее жертва, тем угоднее она богу.
В этом отношении симптоматично, что геленджикский дворец – долгострой. Казалось бы, такой сверхважный державный объект должны были бы напрячься и возвести ударными темпами – ан нет, строят уже лет десять, уже успели его полностью выпотрошить и теперь отделывают заново (не хватало только снести его под корень, как тот глуповский градоначальник, который «разрушил старый город и построил другой на новом месте»). Этот затяжной процесс не позволяет государю вселиться, реально вступить во владение собственностью – и не надо, не для того она создается. Зато этот процесс обеспечивает светлейшим князьям возможность бесконечно, вновь и вновь заявлять ему о своей преданности. Если достроить дворец до конца, то чем свидетельствовать ее дальше? новый, что ли, закладывать…
Очередное расследование Навального позволяет увидеть государственную коррупцию не с точки зрения получающих, а с точки зрения дающих. Не то важно, что начальство купается в безвкусной роскоши – может, оно в ней вовсе и не купается, а сидит себе в скромном бункере, как Сталин на ближней даче, – а то, что его приближенные громоздят для него египетскую пирамиду, которая не сгодится вообще ни для чего, даже для захоронения. Так, вхолостую, работает коррупционная экономика – пародийный вариант архаической жертвенной экономики; в отличие от древних государств, она уже не решается заявлять о себе публично, и разоблачить ее – значит открыть на общее обозрение политический срам России.
Ну да, если на каком-то другом популярном канале покажут, то тоже может набрать. Опять же, потому, что Путин кому-то интересен, только если о нем рассказывает (вставить нужное).
Ну да, если на каком-то другом популярном канале покажут, то тоже может набрать. Опять же, потому, что Путин кому-то интересен, только если о нем рассказывает (вставить нужное).
Так, может, Онедри, и не рассказывать тогда вообще о Путине, если уж он без этих рассказов никому не интересен? И забыли бы тогда все о Путине. Представьте - принял Путин какое-то решение, хочет дать какому-то губернатору какое-то указание, звонит ему, говорит: "Добрый день. Это Путин" "Какой Путин?"-спрашивает губернатор. "Ну, как какой... тот самый" "Какой еще тот самый?"- уже с недовольством в голосе говорит губернатор. "Ну, тот самый... дед из бункера... обо мне еще Навальный рассказывал..." "Да мало ли о ком он рассказывал!-уже с начальственным негодованием говорит губернатор.- Не морочьте мне голову! Путин какой-то..." И вешает трубку. В итоге авторитарная власть будет полностью парализована, и от ненавистного Путина, к тому времени полностью забытого, можно будет избавиться практически безо всякого шума - так что этого никто и не заметит.
Ну да, если на каком-то другом популярном канале покажут, то тоже может набрать. Опять же, потому, что Путин кому-то интересен, только если о нем рассказывает (вставить нужное).
Так, может, Онедри, и не рассказывать тогда вообще о Путине, если уж он без этих рассказов никому не интересен? И забыли бы тогда все о Путине. Представьте - принял Путин какое-то решение, хочет дать какому-то губернатору какое-то указание, звонит ему, говорит: "Добрый день. Это Путин" "Какой Путин?"-спрашивает губернатор. "Ну, как какой... тот самый" "Какой еще тот самый?"- уже с недовольством в голосе говорит губернатор. "Ну, тот самый... дед из бункера... обо мне еще Навальный рассказывал..." "Да мало ли о ком он рассказывал!-уже с начальственным негодованием говорит губернатор.- Не морочьте мне голову! Путин какой-то..." И вешает трубку. В итоге авторитарная власть будет полностью парализована, и от ненавистного Путина, к тому времени полностью забытого, можно будет избавиться практически безо всякого шума - так что этого никто и не заметит.
Вот так и выясняется, почтенный Пиррон, что вся путинская власть держится на единственном тоненьком волоске - Лёхе Навальном
Если бы не его покровительство Путина давно бы уже не было в России. Возглавил бы какое-нибудь вшивое Монако, пил водку и горько плакал о былом величии
Так, может, Онедри, и не рассказывать тогда вообще о Путине, если уж он без этих рассказов никому не интересен? И забыли бы тогда все о Путине.
Наоборот. Этого-то он и хочет, чтоб все про него забыли, а он в тишине тырил мелочь. А направленного на него света боится, как и всякий таракан. Тараканов надо отлавливать, а не не обращать внимания. Хотя сам по себе таракан никому и не интересен, да.
Да что вам до этой мелочи, Онедри, которую может стырить бедный одинокий таракан? Что вам, уж даже крошечки хлебной жаль, какой-нибудь капельки напитка "Байкал"? Зачем они вам, что вы так их оберегаете - просто из принципа, чтоб никому, кроме вас, не достались? Нет, есть, конечно, и такие люди, которые и весь дом готовы взорвать - лишь бы их имуществом уж точно никто не попользовался. А вдруг завалялась там какая-то крошечка хлеба, вдруг ее кто-то втихую съест?! Но разве вам, человеку, которому дорога душа живая в любом ее временном воплощении, по пути с такими людьми?
Да, может, сама-то Юлия в центр города из гуманных соображений не пойдет, чтобы не заразить никого ковидом - только других вдохновит на участие в этом празднике.
Ролик уже двое суток остается на первом месте в трендах Youtube в России, а также входит в первую десятку в трендах еще 22 стран.
Об этом “МБХ медиа” сообщили в компании BloggerBase, которая занимается аналитикой на Youtube.
“Видео занимает первое место не только в русскоязычном YouTube, но и среди всей нашей базы. Мы парсим не только русскоязычные каналы и контент в них, но и каналы в мировом YouTube”, — пояснил представитель компании.
Европарламент связал арест Навального с требованием остановить строительство Северного потока-2. За эту резолюцию проголосовали 581 евродепутатов, 50 - были против, еще 44 - воздержались
