Малоизвестные, но важные события, произошедшие между Февральской революцией и октябрьским переворотом 1917 года, не закрепились в общественном сознании. О том, что происходило в этот сравнительно небольшой промежуток времени, «Ленте.ру» рассказал историк, директор Международного центра истории и социологии Второй мировой войны и ее последствий Олег Будницкий.

«Лента.ру»: В историографии последних десятилетий Февральская революция часто рассматривается как шанс страны пойти по демократическому пути, но интриги большевиков, приведшие к перевороту в октябре, якобы не дали этому режиму утвердиться. Как вы оцениваете период между февралем и октябрем 1917 года?

Будницкий: Я думаю, что шансов стать демократической страной у России в этот период было немного. Самое главное, о чем мы не должны забывать, — революция случилась во время мировой войны и была ее побочным продуктом. Надо понимать, что русская революция не уникальна. Уникальность ее только разве что в том, что крайние левые радикалы сумели удержаться у власти и попытаться реализовать свою утопию. В результате войны распались Османская, Австро-Венгерская империи, рухнул старый режим в Германской империи, произошла целая череда европейских революций — и Россия в этом отношении не уникальна. Если в результате революции и происходит некая демократизация, то в тех странах, где до этого хотя бы отчасти были демократические традиции.

Например, в Германии уже несколько десятилетий существовала социал-демократия, иногда запрещаемая, иногда легально действующая, там действовал Рейхстаг, была традиция выборов… И после всяких потрясений на какое-то время там установилось нечто похожее на демократию, — я имею в виду Веймарскую республику. Хотя в Германии тоже не было прочных демократических традиций, и это закончилось приходом к власти нацистов.

Что касается России, надо понимать, что страна из себя тогда представляла. Около 90 процентов населения составляли крестьяне без каких-либо традиций демократии вообще (или, скажем мягче, со своеобразными представлениями о демократии), а политическая элита была очень тонким слоем. Основная масса населения понимает свободу скорее как волю, но между этими понятиями есть существенная разница. Кстати, большевики превосходили своих соперников в том, что они были готовы идти за массами, а не вести их за собой, то есть идти навстречу их пожеланиям, насколько бы антигосударственными они ни были, и вполне умело их использовать.

Скажем, немедленный мир без аннексий и контрибуций. Это была утопия: чтобы такой мир действительно установился, нужно было, чтобы и другие страны на это согласились. Но большевики пошли на сепаратный мир с Германией, они были готовы отдать существенную часть территории страны. Или Декрет о земле: большевики сразу же приняли этот документ, подготовленный на самом деле эсерами на основе крестьянских наказов. В этом тексте не было ничего ортодоксально-марксистского, но главным для большевиков в тот момент было закрепиться у власти, и они пошли на принятие документа, отвечавшего чаяниям крестьянства.

Федор Степун, известный русский публицист, философ, эсер, записал свои впечатления после одной из речей Ленина: с его точки зрения, в речи Ленина было нечто похожее на разбойничий посвист, как у Стеньки Разина. Этот образ совсем не вяжется с традиционным представлением о Ленине — в жилетке, галстуке, с пальцами, заложенными в проймы жилета.

Что предлагало народу Временное правительство?

Оно готовило Учредительное собрание, готовило законы и положения о выборах. Кроме того, без всякого собрания они приняли решение о том, что Россия является республикой, и это был колоссальный шаг вперед. Временное правительство разрабатывало аграрный законопроект, который предусматривал постепенную передачу земли крестьянам (еще раз: в Декрете о земле, который подписал Ленин, не было ни одного слова, написанного им, кроме подписи; это был эсеровский документ).

Когда на II съезде Советов было объявлено, что вся власть переходит к Советам, что Временное правительство низложено, что взят Зимний дворец, это вызвало протест у некоторых социалистов, в том числе меньшевиков и эсеров. Когда был принят Декрет о земле, один из эсеров заявил, что по существу Ленин украл их документ. На что тот не без оснований заметил: «Хороша партия, которую надо было прогнать от власти, чтобы осуществить ее программу!»

Правительство отменило все вероисповедные и национальные ограничения, существовавшие при царизме. В существенной мере демократизировалась местная власть, — и это, на мой взгляд, была одна из ошибок Временного правительства. Сместили губернаторов, назначили главами лидеров местных земских учреждений. Конечно, они были толковыми людьми, но у них не было никакого опыта административного управления колоссальными областями. Думаю, губернаторы были бы вполне лояльны Временному правительству.

Происходила реальная демократизация. Везде на местах проходили выборы — избирали городские думы, Советы. Вообще в стране были сплошные выборы. Но важнейшая проблема заключалась в том, что все это происходило в условиях войны, дефицита бюджета, инфляции, растущей дороговизны. Причем надо понимать, что Временное правительство не обладало де-факто всей полнотой власти до июля 1917 года, да и после июля это была власть не то чтобы абсолютная, к тому же достаточно кратковременная. Другим центром власти были Советы, не будет забывать об этом: ситуация двоевластия ограничивала Временное правительство.

Здесь можно, конечно, находить персональные ошибки — скажем, князя Львова с его заменой губернаторов председателями земских управ, можно говорить о Керенском, который страстно выступал против смертной казни. Но дело не столько в личных ошибках и просчетах, сколько в том, что страна находилась тяжелейшей ситуации, и демократическая альтернатива, к сожалению, просматривалась очень плохо. В конечном итоге к власти пришли силы, изначально собиравшиеся устроить в стране диктатуру пролетариата, которая де-факто стала диктатурой партии большевиков с соответствующими инструментами вроде ВЧК.

«Революция в России. Отречение царя. Становление либеральной системы. Эта революция имеет определяющее значение для судеб австро-германских династий. Это пример, это зараза», — так писал 16 марта 1917 года в своем дневнике Жоау Шагаш (João Chagas), дипломатический представитель Португалии в Париже и ярый защитник участия страны в Первой мировой войне. По мнению Шагаша, произошедшая в том месяце революция (в самой России, жившей по юлианскому календарю, это был февраль) должна была подтвердить справедливость португальского вступления в войну.

В соответствии с идеологическим прочтением конфликта, которое использовали Шагаш и другие радикальные республиканцы, война была необходима, поскольку представляла собой шаг вперед на пути человечества к свободе, демократии и, как ни странно, всеобщему миру. Царь первым среди монархов лишился трона, потому что был самым деспотичным из всех, но и других вскоре ждала та же участь. Более того, русская революция, превращая прежних подданных царя, которые в его руках мало чем отличались от марионеток, в полноправных граждан, должна была способствовать укреплению военных усилий этой страны и ускорить падение центральных империй. Таким был урок революции 1789 года и массовой мобилизации, декрет о которой четыре года спустя издала молодая Французская Республика: свободный народ был непобедим. В общем, из Петрограда приходили отличные новости. Через пять дней Шагаш в своем дневнике описал провозглашение республики в России как «не какое-то сиюминутное дело, но событие целой эпохи».

Между тем, в Лиссабоне единственный депутат от социалистов, Кошта Жуниор (Costa Júnior), в Палате представителей произнес единодушно одобренное всеми приветственное слово русскому народу. В нем он в превозносил признанные недавно сформированным Временным правительством права (в том числе право на забастовки), освобождение «тех, кто, будучи жертвами русского самодержавия, все это время томился в императорских подземельях», и, наконец, данные гарантии того, что из войны возродится Польша, «благородный народ, более века пребывающий в рабстве у Германии, Австрии и российского самодержавия». Теперь в интервенционистских кругах можно было открыто признавать то, что в течение многих лет горячо опровергалось: в борьбе за демократию, справедливость и права малых народов царская Россия была крайне неудобным союзником.

По другую сторону политических баррикад столичная газета монархического толка O Dia («День») рассматривала происходящее в Петрограде как торжество демагогии и высказывала сомнения в преимуществах, которые падение царя могло нести союзникам в их военных достижениях: «Как все это будет способствовать активизации войны со стороны России, мы откровенно не понимаем, и наш скудный разум подсказывает нам как раз обратное». Ход дальнейших событий показывает, что заблуждались и Шагаш,и Кошта Жуниор, и журналисты O Dia.

Если война, с одной стороны, спровоцировала крах всех европейских империй (Германской, Австрийской и Османской), то с другой она также поглотила молодую российскую республику, оказавшуюся не в состоянии реформировать страну и одновременно участвовать в конфликте

Коль скоро зашел разговор о прекращении войны, зародившееся после революции Временное правительство могло взяться за решение стоявших перед ним бесчисленных внутренних проблем. На тот момент Советы — собрания рабочих и солдат, с которыми Временное правительство неохотно делило власть — казалось, не возражали против такой стратегии и в качестве первого шага договорились о проведении конференции Второго Интернационала в Стокгольме, на который должны были съехаться делегаты из европейских социалистических партий (воюющих и сохраняющих нейтралитет стран). В Стокгольме намеревались обсудить общие основы для взаимопонимания, которые каждая из сторон должна была представить собственному обществу, заставив правительства вести переговоры о прекращении войны. Аналогичные встречи были проведены в Циммервальде (1915) и Кинтале (1916). Встреча в Стокгольме обещала быть значительнее по масштабам и, учитывая военные неудачи предыдущего года и серию призывов к миру, вселяла надежду на успех.

Стратегии Керенского и Второго Интернационала были сорваны неожиданным и блестящим маневром правительства Германии: переправкой через Германию, Швецию и Финляндию в бронированно вагоне Ленина, лидера большевистской фракции российской социал-демократической партии и ярого противника войны.

Правительство Германии рассчитало, что, обеспечив возвращение лидера большевиков в родную страну, оно тем самым сможет препятствовать работе Временного правительства. Берлин и не подозревал, насколько успешным окажется данный маневр. Приезд Ленина в Россию резко изменил политический ландшафт страны и полностью подорвал молодую республику.

За победой большевиков в ноябре 1917 года последовал Брестский мир, положивший конец участию России во Второй мировой войне. Чтобы заключить мир, Ленин и Троцкий пошли на огромные территориальные уступки центральным империям. Для них это было, разумеется, непросто, но они считали, что своим примером заразят немецкую и австро-венгерскую армии, превратив их в революционную силу, готовую повернуть штыки против собственных правителей. Они ошибались; за договором последовала переброска большей части немецких войск на Западный фронт, где весной решалась судьба конфликта.

Я никогда не верил в вероятность мирного перехода царистской России к демократии; после отречения Николая II 15 марта (по западному календарю) 1917 года и установления временного правительства, в котором поначалу главенствовали либералы, а затем — умеренные социалисты, долгосрочные перспективы демократии были исчезающе малы. На периферии Европы — во «втором мире» — весьма немногие страны совершили подобный переход в начале XX века. Если это не удалось Испании, Италии и балканским странам, каковы были шансы у России с ее значительно более глубокой традицией авторитарной власти и куда худшими проблемами, вставшими перед правительством? Так или иначе, Россия была великой империей, одной из немногих, верховенствовавших в мире в 1914 году. Ни одна из этих империй не сумела выжить, и все они рухнули после масштабного столкновения.

Большевистская диктатура была более вероятным исходом, чем либеральная демократия, но не наиболее вероятным и определенно не единственным возможным. Если отстраниться от внутренних российских факторов, если бы российская монархия обрушилась в мирное время, как это едва не произошло зимой 1905-1906 годов, масштабное иностранное вторжение практически гарантировало бы победу контрреволюционных сил, по крайней мере на ближайшее время. В мирное время такое контрреволюционное вторжение возглавила бы Германия; будучи соседним государством с мощнейшей армией в Европе, она сыграла бы ключевую роль. Вдобавок, спасение существенного немецкого меньшинства в России, сливки которого были тесно связаны с Берлином, дало бы Германии еще более существенный предлог для полноценного вторжения по сравнению с прочими европейскими государствами.

В Британии нет никого, кто был бы более готов писать о 1917 годе, чем Роберт Сервис (Robert Service) и Стивен Смит (Stephen Smith). Они оба посвятили большую часть своей научной карьеры изучению революции. В своих нынешних работах они демонстрируют не только обширные познания, но и глубокое стремление к уравновешенным суждениям, интеллектуальной взыскательности, честности и изложению материала в доступной для читателя манере. В своих недавних книгах они подошли к революции с другого конца: «Россия в революции» Смита представляет собой макроисторию революционного периода от 1890 до 1928, тогда как Роберт Сервис в «Последних царях» сосредоточился на судьбе отдельного человека, Николая II, и членов его семьи.

На мой взгляд, книга Сервиса — лучшая на данный момент работа о судьбе Николая после отречения. В некоторой степени причина в том, что благодаря своим предыдущим исследованиям Сервис понимает менталитет и запутанные противоречия между многочисленными элементами, из которых состоял большевистский режим. Между партийным руководством в Москве, на Урале и в остальной Сибири имелось немало существенных разногласий касательно мер в отношении Романовых. Невероятная история Василия Яковлева, назначенного Москвой ответственным за вывоз Романовых из Тобольска, изложена в «Последних царях» лучше, чем в любой иной книге, которую мне довелось читать, — именно благодаря пониманию Сервисом политики большевиков.

Что интересно, его ответ на спорный вопрос, отдавал ли Ленин приказ о казни семьи Николая II со всей прислугой, состоит в том, что Ленин определенно знал о намерении партийного руководства в Екатеринбурге осуществить казнь и не сделал ничего, чтобы ее предотвратить; однако Сервис добавляет, что существуют весомые косвенные доказательства того, что Москва одобрила казни и в дальнейшем спрятала улики.

Плохо, когда в твоей стране без предупреждения бывших царей мочат направо и налево

Правительство тихоокеанской Республики Кирибати отказало российскому миллионеру, бывшему депутату Госдумы от Монархической партии России Антону Бакову в аренде и временной передаче суверенных прав на три острова архипелага Кирибати, на которых бизнесмен намеревался возродить империю Романовых.

По имеющейся информации, причиной отказа послужили выводы специальной комиссии по внешним инвестициям, которая, изучив предложение россиянина, не одобрила его.

Комментируя постановление республики, бывший член правительства королевства Тонга Ситивени Халапуа поздравил Кирибати с отказом от предложения Бакова. Он указал, что республика остро нуждается во внешних инвестициях, но, несмотря на это, отстаивает свои принципы.

На арендованных землях Баков собирался построить аэропорты, морские порты, солнечные электростанции, больницы, школы и даже Университет Российской империи. Основными экономическими объектами планировалось сделать «экологически чистые гостиницы и заводы по переработке рыбы».

Столетие революции становится фактом, который меняет образ мышления. Советский образ революции, который сохранялся в сознании нашего общества и позиционировал ее как некое хорошее явление, быстро уходит. На смену приходит иной образ: революция — это великая загадка, как в течении нескольких дней смогла рухнуть огромная держава, с огромной армией, полицией, к тому времени вполне успешная и экономически, и в военном плане. Произошел некий психологический слом: как такое могло произойти, почему граждане России так радостно восприняли гибель своей собственной страны? Это главный вопрос, который задают люди. Так сформулированный вопрос делает участников событий не героями, а виновниками. Это серьезный процесс, который говорит о взрослении российского общества.

Стабильно процент людей, которые поддерживают восстановление династии Романовых — примерно 8-10%. Приблизительно столько же в Польше поддерживают восстановление королевской власти. Это достаточно большая, но маргинальная группа.

Но если под монархией мы понимаем институционализацию диктатуры, как это было в России до манифеста 17 октября 1905 года, то это плохо, это совершенно устаревшая форма. Сейчас в наших странах грамотное, образованное общество, мы имеем много СМИ, компьютерные сети, люди сами легко могут управлять своей страной и на национальном, и на местном уровне — в самоуправлении. В этой ситуации сохранять или восстанавливать абсолютную монархию — абсолютный идиотизм.

А люди, которые говорят, что в России могла бы быть конституционная монархия европейского типа, как в Великобритании или в Дании, — это разумные люди. В этом отношении восстановление династии Романовых с символическими функциями было бы неплохим выходом в нынешней ситуации, чтобы и сохранить персонализм верховной власти и вместе с тем обеспечить свободу реальной власти от персоны правителя. Реальную власть имел бы парламент, выбранный народом, а символический авторитет имел бы монарх из исторической династии.

В России многие люди серьезно изучают российскую жизнь перед революцией, последний период — начало XX века. И сейчас совершенно очевидно, что аналогий с нынешним режимом не может быть никаких. Царский режим не был коррумпирован, коррупция тогда была сведена почти к нулю. Да, конечно, были эксцессы, как ныне в Италии или Франции, но это не была система, как в наших странах. В старой России очень легко была достигнута победа над коррупцией — небыстро, но легко. Потому что действовали две независимые системы власти — местное самоуправление, которое избиралось народом, и государственная администрация, которая назначалась императором. Каждый следил за другим. В каждом уезде было уездное земство и были чиновники министерства внутренних дел. Чиновники очень ревниво относились к земствам и следили, чтобы те не воровали. А земства очень ревниво относилось к чиновникам. И коррупции как массового явления не было, были отдельные случаи.

Второй момент: режим не был прогнившим, это уже советский термин. Наоборот, Россия очень быстро развивалась. Если сейчас РФ находится в стагнации и живет за счет природных ресурсов, то тогда все было иначе, главными предметами вывоза из России были продукты сельского хозяйства — товары, в которые вложен человеческий труд: зерно, масло, ткани. Кроме легкой промышленности, в России очень быстро развивалась и тяжелая. Россия была одной из самых развитых стран мира. Хотя на человека приходился намного меньший доход, чем в Европе, но он рос. По темпам прироста ВНП Россия соперничала лишь с США, то отставая, то опережая их, и намного по этому показателю опережала страны Европы.

Россия совсем не была прорехой в мировом порядке, как это пытались показать большевики и как до сих пор по традиции многие думают.

После 1905 года в России действовала Дума, и ни один закон или бюджет не мог быть принят без одобрения большинства Думы. Выборы тогда не фальсифицировались, в Думе была представлена вся палитра партий — от крайне левых до крайне правых. Ничего подобного в нынешней Думе в Москве нет, там есть только партии, где представлен Путин. Была и свободная пресса, газеты по большей части были оппозиционные и свободные, и не было никакой манипуляции гражданами, как сейчас делает путинская пропаганда.

Так что это была страна, идущая в правильном направлении — и идущая очень быстро. Возможно, именно из-за этой скорости движения она и погибла, потому что психологически адаптация к переменам не успевала произойти. Люди жили вчерашним днем, как это бывает в случаях очень быстрого социально-экономического развития. Но в любом случае это никак не сравнимо ни с нынешним российским, ни с советским государством.

Почему то автора ругают в каментах...

Потому что это обычная монархическая агитка...

Россия очень быстро развивалась. Если сейчас РФ находится в стагнации и живет за счет природных ресурсов, то тогда все было иначе, главными предметами вывоза из России были продукты сельского хозяйства — товары, в которые вложен человеческий труд: зерно, масло, ткани. Кроме легкой промышленности, в России очень быстро развивалась и тяжелая. Россия была одной из самых развитых стран мира. Хотя на человека приходился намного меньший доход, чем в Европе, но он рос. По темпам прироста ВНП Россия соперничала лишь с США, то отставая, то опережая их, и намного по этому показателю опережала страны Европы...Россия совсем не была прорехой в мировом порядке, как это пытались показать большевики и как до сих пор по традиции многие думают.

...война ли сыграла роковую роль?

Изобретательные проповедники трезвости нашли оригинальный способ согласовать профессиональную обязанность... посещать кафе, и рестораны вместе с проповедью трезвости не одним только словом, но и действием, незаметно препятствуя собеседнику допить стакан вина.
Они являются в кафе, подсаживаются к столику, за которым сидит посетитель за стаканом “алкоголя“, увлекают его разговором или отводят его внимание и в то же время опускают в его стакан ручку своей трости.
Трость – не что иное, как искусно сделанный сифон. Лишь только ручка трости коснется жидкости, проповедник трезвости нажимает ручку, воздух из нее выходит и по стволу невинной трости сбежит на пол «смертоносный» напиток.

пос. Алмазном живет торговец Н. Я. Коган.
На днях ночью он услышал под окном крик:
— Коган, получите письмо!
Открыв окно он увидел неизвестного высокого человека с завешенным белым платком лицом, который вручил ему письмо следующего содержания:

„Когану, выдай нам денег 100 рублей, сам не выходи будешь убит пиридай деньги своим служащим, записку возврати. Прошу на парадный ход не выходи безовсяко будут убиты социал-демократы."

Прочтя письмо, Коган поднял крик.
Проснулись домашние Когана.
Злоумышленник, услыхав, поднявшуюся тревогу, поспешил скрыться.
На другой день у окна дома Когана был найден железный ломик.
К розыску злоумышленника приняты меры.

Президент РФ Владимир Путин заявил о неоднозначной оценке революции 1917 года, отметив, что она имела не только негативные, но и очевидные положительные последствия. Об этом президент заявил в ходе заседания международного дискуссионного клуба «Валдай», передает ТАСС.

«Мы видим, какими неоднозначными были ее результаты. Как тесно переплетены негативные и, надо признать, позитивные последствиях тех событий», — сказал Путин.
Президент призвал задаться вопросом: «Разве нельзя было развиваться не через революцию, а по эволюционному пути, не ценой разрушения государственности и беспощадного слома миллионов человеческих судеб, а путем постепенного, последовательного движения вперед?»

«Вместе с тем общественная модель, идеология — во многом утопичные — которые на первом этапе пыталось реализовать образовавшееся новое государство, дали мощный стимул для преобразований по всему миру. Это очевидный факт, это тоже нужно признать», — сказал президент.
Он отметил, что результатом стали «серьезная переоценка моделей развития, рождение соперничества и конкуренции».
Президент РФ Владимир Путин считает, что основные выгоды от последствий русской революции 1917 года извлек прежде всего Запад, развитие которого стало ответом на создание Советского Союза.

«Что я имею в виду? Это не только геополитические победы по итогам так называемой холодной войны. Ответом на вызов со стороны СССР стали многие западные достижения XX века», — сказал Путин.
Президент напомнил, что преодоление расовой сегрегации, развитие образования и гарантий прав человека стали ответом на вызовы со стороны СССР.

Ни к одной стране судьба не была так жестока, как к России. Её корабль пошёл ко дну, когда гавань была в виду. Она уже перетерпела бурю, когда все обрушилось. Все жертвы были уже принесены, вся работа завершена. Отчаяние и измена овладели властью, когда задача была уже выполнена.

Долгие отступления окончились; снарядный голод побеждён; вооружение притекало широким потоком; более сильная, более многочисленная, лучше снабжённая армия сторожила огромный фронт; тыловые сборные пункты были переполнены людьми. Алексеев руководил армией и Колчак — флотом. Кроме того — никаких трудных действий больше не требовалось: оставаться на посту; тяжёлым грузом давить на широко растянувшиеся германские линии; удерживать, не проявляя особой активности, слабеющие силы противника на своём фронте; иными словами – держаться; вот все, что стояло между Россией и плодами общей победы. Людендорф, обозревая события 1916, говорит:

«Россия изобрела сильный новый тип подразделений: дивизии были сокращены до двенадцати батальонов, батареи до шести орудий; новые дивизии были сформированы из избыточных четвёртых батальонов и восьмых орудий каждой батареи. Реорганизация привела к значительному усилению».

Это означает, что Российская империя подготовила к кампании 1917 более крупную и лучше оснащённую армию, чем ту, с которой она вступила в войну. В марте Царь был на престоле; Российская империя и русская армия держались, фронт был обеспечен и победа бесспорна.

Согласно поверхностной моде нашего времени, царский строй принято трактовать как слепую, прогнившую, ни на что не способную тиранию. Но разбор тридцати месяцев войны с Германией и Австрией должен бы исправить эти легковесные представления. Силу Российской империи мы можем измерить по ударам, которые она вытерпела, по бедствиям, которые она пережила, по неисчерпаемым силам, которые она развила, и по восстановлению сил, на которое она оказалась способна. В управлении государствами, когда творятся великие события, вождь нации, кто бы он ни был, осуждается за неудачи и прославляется за успехи. Дело не в том, кто проделывал работу, кто начёртывал план борьбы: порицание или хвала за исход довлеют тому, на ком авторитет верховной ответственности.

Почему не оценивать Николая II такою мерой? Бремя последних решений лежало на нем. На вершине, где события превосходят разумение человека, где все неисповедимо, давать ответы приходилось ему. Стрелкою компаса был он. Воевать или не воевать? Наступать или отступать? Идти вправо или влево? Согласиться на демократизацию или держаться твёрдо? Уйти или устоять? Вот – поля сражений Николая II. Почему не воздать ему за это честь? Самоотверженный порыв русских армий, спасший Париж в 1914; преодоление мучительного безснарядного отступления; медленное восстановление сил; брусиловские победы; вступление России в кампанию 1917 непобедимой, более сильной, чем когда-либо; разве во всем этом не было его доли? Несмотря на ошибки большие и страшные, тот строй, который в нем воплощался, которым он руководил, которому своими личными свойствами он придавал жизненную искру — к этому моменту выиграл войну для России.

Вот его сейчас сразят. Вмешивается тёмная рука, сначала облечённая безумием. Царь сходит со сцены. Его и всех его любящих предают на страдание и смерть. Его усилия преуменьшают; его действия осуждают; его память порочат… Остановитесь и скажите: а кто же другой оказался пригодным? В людях талантливых и смелых; людях честолюбивых и гордых духом; отважных и властных – недостатка не было. Но никто не сумел ответить на те несколько простых вопросов, от которых зависела жизнь и слава России. Держа победу уже в руках, она пала на землю, заживо, как дрений Ирод, пожираемая червями. Но не напрасны были её отважные подвиги. Смертельно раненый гигант успел, из последних сил, передать факел на восток, через океан, новому Титану, пребывавшему в сомнениях, который теперь восстал и начал тяжело-вооружаться. Российская империя пала 16 марта; 6 апреля США вступили в войну.

Источник: Churchill W. The World Crisis, 1911-1918. NY., 2005. — PP. 689-690.

21 октября.

ОДЕССА. Бесчинства Евреев в университете усиливаются. Во время экзаменов по анатомии студент Еврей Шор, недовольный полученной неудовлетворительной отметкой, бросил в профессора Батуева чернильницей. Профессор, облитый чернилами, принужден был прекратить экзамен.

БАКУ, 21,Х. На ехавшего в фаэтоне владельца механического завода подрядного бурения Беппле напали пять туземцев, остановили фаэтон и хотели ограбить. Беппле два раза выстрелил и убил одного грабителя. Затем фаэтон помчался. Грабители стреляли вдогонку и ранили Беппле и кучера.

Вы бы поддержали революционеров финансово

Спонсор революции

лохъ значит