И свет горит укромно и торшерно,
и я живу укропно и кошерно,
почитываю Тору и Кобзарь,
и в сумраке, сгустившемся пещерно,
медвежьим глазом светится фонарь.
Я фонарю показываю кукиш –
скорее, дескать, выкусишь, чем купишь,
подманивай букашек на убой.
Когда ты разлетишься на осколки,
тогда я, в вышиванке и ермолке,
прочту посмертный кадиш над тобой.
А помнишь ли – еще во время оно
оставили мы с носом фараона,
как воздух, просочившись из горсти.
Подтягивайте, хлопцы, шаровары!
Разогревайте печь, кошеровары!
Ох, жизнь прожить – не море перейти.
Как ставни на окне, сомкнулись воды.
И столько в здешнем воздухе свободы,
что пей за чаркой чарку и косей,
покуда воздух до конца не выпит.
«Ну, шо там, хлопцы? Как там тот Египет?»
«Волной накрыло, батьку Моисей».
А дальше – годы странствий по пустыне.
Но весело стучится сердце ныне,
поскольку всяк – бродяга и клошар.
И пусть не так кошерно, как клошарно,
живу я обоюдополушарно,
из полушарий складывая шар.
Пастырь наш, иже еси, и я - немножко еси:
вот картошечка в маслице и селедочка иваси,
монастырский, слегка обветренный, балычок,
вот и водочка в рюмочке, чтоб за здравие – чок.
Чудеса должны быть съедобны, а жизнь – пучком,
иногда – со слезой, иногда - с чесночком, лучком,
лишь в солдатском звякает котелке -
мимолетная пуля, настоянная на молоке.
Свежая человечина, рыпаться не моги,
ты отмечена в кулинарной книге Бабы-Яги,
но, и в кипящем котле, не теряй лица,
смерть – сочетание кровушки и сальца.
Нет на свете народа, у которого для еды и питья
столько имен ласкательных припасено,
вечно голодная память выныривает из забытья -
в прошлый век, в 33-й год, в поселок Емильчино:
выстуженная хата, стол, огрызок свечи,
бабушка гладит внучку: «Милая, не молчи,
закатилось красное солнышко за леса и моря,
сладкая, ты моя, вкусная, ты моя…»
Хлеб наш насущный даждь нам днесь,
Господи, постоянно хочется есть,
хорошо, что прячешься, и поэтому невредим -
ибо, если появишься – мы и Тебя съедим.
Но дружбы нет и той меж нами.
Все предрассудки истребя,
Мы почитаем всех нулями,
А единицами — себя.
Мы все глядим в Наполеоны;
Двуногих тварей миллионы
Для нас орудие одно;
Нам чувство дико и смешно.
так странно жить во сне кто ветром в тростнике
кто словом на ветру кто радугой минутной
а я стальной иглой в уверенной руке
мне кажется была я это помню смутно
блеснув на миг в луче ныряла в глубь шитья
и чувствовала тем что здесь зовут спиною
как нить в себя впустив смыкаются края
двойного бытия проколотого мною
там было вниз и вверх всё те же тьма и свет
как здесь есть ночь и день но для руки и взора
мой путь не исчезал там длился ровный след
то потайного шва то яркого узора
но кто был мой кузнец и кто была швея
я помню алый вкус смятения и тайны
и краткий вздох когда о кончик острия
поранившись рука отдернулась случайно
там больше ничего а здесь всё хорошо
но намечая путь в толпе чтоб не столкнуться
я чую за спиной ложится ровный шов
и нить скользит в ушке и тянет оглянуться
Сколько лет нам срок отпущен? Что удастся совершить? Сколько выпадет загадок, что удастся разрешить? Мы живем, листая годы, то подлы, а то чисты, нас судьба перебирает, словно букваря листы, не находит новых смыслов, не находит новых слов - мы полжизни ищем призрак под названием "любовь". Cколько от "любви до гроба" оказались в тех гробах, сколько на земле остались, но с душой, иссохшей в прах? И другое - дом, работа, дети, деньги, суета... кто сумеет взять с собою дачи, премии, счета? В спорах льется водка в глотки, что охрипли от идей, дым на кухнях повисает, злоба дня и злоба дней , не находим ни ответов на вопросы "смысл в чем?", ни хотя бы представленья, что нас ждет, когда умрем. Ищем, как щенки - на ощупь - суки-истины сосок, а она оскалит зубы и жалеет нам глоток, мы уходим от загадок в мир простых житейских бед, а она, рыча, смеется, и хвостом виляет вслед. Мудрость в книгах? Радость в жизни? Или - истина в вине? Мы - чаинками в стакане оседаем все на дне, сколько нам ни суетиться - в сладкой жиже лишь печаль...
...Бог смеется, глаз прищурив, и мешает ложкой чай.
Поэт он был так себе, но так получилось, что он написал минимум 3 великих стихотворения. А получилось так потому, что он был честным и смелым человеком - и сделал то, чего вроде по маcштабу таланта сделать не мог.
В защиту прогресса
Когда запрягут в колесницу Тебя, как скота и раба, И в свисте кнута растворится Нерайская с детства судьба.
И всё, что терзало, тревожа, Исчезнет, а как — не понять, И голову ты и не сможешь И вряд ли захочешь поднять,
Когда все мечты и загадки, Порывы к себе и к звезде Вдруг станут ничем — перед сладкой Надеждой: поспать в борозде.
Когда твой погонщик, пугаясь, Что к сроку не кончит урок, Пинать тебя станет ногами За то, что ты валишься с ног,
Тогда,- перед тем, как пристрелят Тебя,- мол, своё отходил!- Ты вспомни, какие ты трели, На воле резвясь, выводил.
Как следуя голосу моды, Ты был вдохновенье само — Скучал, как дурак, от свободы И рвался — сквозь пули — в ярмо.
Бунт скуки! Весёлые ночи! Где знать вам, что в трубы трубя, Не Дух это мечется — хочет Бездушье уйти от себя.
Ища не любви, так заботы, Занятья — страстей не тая… А Духу хватило б работы На топких путях бытия.
С движеньем веков не поспоришь, И всё ж — сквозь асфальт, сквозь века, Всё время он чувствует, сторож, Как топь глубока и близка.
Как ею сближаются дали, Как — пусть хоть вокруг благодать,- Но люди когда-то пахали На людях — и могут опять.
И нас от сдирания шкуры На бойне — хранят, отделив, Лишь хрупкие стенки культуры, Приевшейся песни мотив.
… И вот, когда смыслу переча, Встаёт своеволья волна, И слышатся дерзкие речи О том, что свобода тесна,
Что слишком нам равенство тяжко, Что Дух в мельтешеньи зачах… Тоска о заветной упряжке Мне слышится в этих речах.
И снова всплывает, как воля, Мир прочный, где всё — навсегда: Вес плуга… Спокойствие поля… Эпический посвист кнута.
говорят что американцы не могут найти украину на карте
плачут колются но никак не могут найти
когда я был юн у меня даже был сосед по парте
но и это скоро смогло пройти
много чего прошло с той забавной поры вода утекла куда-то
или выпил кто кого не станем сейчас поминать
а вода вот она ручеёк за каплей капля за датой дата
жидкость вот и течёт в чём тут вина
да и вина с тех пор положим утекло ой как немало
лоза даёт плод и круговорота не избежать
заложишь всё только б не расстаться с этим бокалом алым
сидишь в том лишь чем не испугать и ежа
но парта ну блин та проклятая парта ох уж эта парта
никуда от неё не деться ведь парта у нас одна
только и надежды что вскоре найдём друг друга на карте
найдём друг друга выцарапаем имена
Не спрашивай, что будет там, потом,
Когда настанет миг прощанья и свободы, -
Ведь если что-то ждет - какое чудо в том!
А если ничего... Какой великий отдых!
Тимур Кибиров. ВСТУПЛЕНИЕ к поэме "Сквозь прощальные слёзы".
Пахнет дело мое керосином,
Керосинкой, сторонкой родной,
Пахнет "Шипром", как бритый мужчина,
И как женщина, -- "Красной Москвой"
(Той, на крышечке с кисточкой), мылом,
Банным мылом да банным листом,
Общепитской подливкой, гарниром,
Пахнет булочной там, за углом.
Чуешь, чуешь, чем пахнет? -- Я чую,
Чую, Господи, нос не зажму --
"Беломором", Сучаном, Вилюем,
Домом отдыха в синем Крыму!
Пахнет вываркой, стиркою, синькой;
И на ВДНХ шашлыком,
И глотком порту сина, и свинкой,
И трофейным австрийским ковром,
Свежеглаженым галстуком алым,
Звонким штандыром на пустыре,
И вокзалом, и актовым залом,
И сиренью у нас на дворе.
Чуешь, сволочь, чем пахнет? -- Еще бы!
Мне ли, местному, нос воротить? --
Политурой, промасленной робой,
Русским духом, едрить-колотить!
Вкусным дымом пистонов, карбидом,
Горем луковым и огурцом,
Бигудями буфетчицы Лиды,
Русским духом, и страхом, и мхом.
Заскорузлой подмышкой мундира,
И гостиницей в Йошкар-Оле,
И соляркою, и комбижиром
В феврале на холодной заре,
И антоновкой ближе к Калуге,
И в моздокской степи анашой,
Чуешь, сука, чем пахнет?! -- и вьюгой,
Ой, вьюгой, воркутинской пургой!
Пахнет, Боже, сосновой смолою,
Ближним боем да раной гнилой,
Колбасой, колбасой, колбасою,
Колбасой -- все равно колбасой!
Неподмытым общаговским блудом,
И бензином в попутке ночной,
Пахнет Родиной -- чуешь ли? -- чудом,
Чудом, ладаном, вестью Благой!
Хлоркой в пристанционном сортире,
Хвоей в предновогоднем метро.
Постным маслом в соседской квартире
(Как живут они там впятером?
Как ругаются страшно, дерутся...).
Чуешь -- Русью, дымком, портвешком,
Ветеранами трех революций.
И еще -- леденцом-петушком,
Пахнет танцами в клубе совхозном
(Ох, напрасно пришли мы сюда!),
Клейкой клятвой листвы, туберозной
Пахнет горечью, и никогда,
Навсегда -- канифолью и пухом,
Шубой, Шубертом... Ну, -- задолбал!
Пиром духа, пацан, пиром духа,
Как Некрасов В.Н. написал!
Пахнет МХАТом и пахнет бытовкой,
Люберецким дурным кулаком,
Елисеевским и Третьяковкой,
Русью пахнет, судьбою, ГОВНОМ.
Черным кофе двойным в ЦДЛе.
-- Врешь ты все! -- Ну, какао в кафе
И урлой, и сырою шинелью
В полночь на гарнизонной губе.
Хлорпикрином, заманом, зарином,
Гуталином на тяжкой кирзе,
И родимой землею, и глиной,
И судьбой, и пирожным безе.
Чуешь, чуешь, чем пахнет? -- Конечно!
Чую, нюхаю -- псиной и сном,
Сном мертвецким, похмельем кромешным,
Мутноватым грудным молоком!
Пахнет жареным, пахнет горелым
Аллергеном -- греха не таи!
Пахнет дело мое, пахнет тело,
Пахнут слезы, Людмила, мои.
Интересно, много найдётся здесь тех, кто знает, что такое "выварка". Я помню.
тучи носятся в небе черны воет чудище обло
вот такое нас ждёт пацаны если кончится вобла
захлебнёмся уж точно тогда в прегрешеньях и блуде
будут горе одно и беда ну а воблы не будет
жирной гипотенузой давясь извивается катет
всех поглотят разруха и грязь коли воблы не хватит
ну представьте как в мрачной толпе урки косятся криво
и без воблы не нужное пенится скисшее пиво
вот поэтому знать не дурак воблу прячу в мошне я
на безрыбьи отыщется рак но безвоблье страшнее
лучше воздух пустой колебать в неуютном бараке
чем простите меня прозябать без хотя бы тараньки
так что нынче обвоблены впрок ходим мы молодцами
побеждает та вобла порок что сушилась отцами
духом крепнем в пиру и в труде смотрим весело в оба
дольше века кончается день
не кончается вобла
Потому что в одной строчке "не более чем" = "меньше или равно".
Зато в следующей "не менее" = "больше или равно".
Выходит, что это в точности "равно". Значит,