"Почему мне вообще интересен Уильям Маршалл, который жил почти тысячу лет назад?
Он прожил длинную жизнь и умер в своей постели, окруженный близкими - в те времена, когда люди жили мало и чаще погибали от внешних причин, чем от старости.
Он был легендарным турнирым бойцом - были другие, не уступавшие ему в славе или добыче, но мало кто пользовался таким же уважением.
Он был младшим сыном рыцаря, бедняком без кола и без двора - а закончил жизнь магнатом, владельцем земель и замков в Англии, Франции, Уэльсе и Ирландии.
Он любил свою жену и, насколько мы знаем, был ей верен - в те времена, когда знать заводила внебрачных детей направо и налево.
Он не был тактическим гением, не был хитроумным дипломатом - всю жизнь он применял простые, логичные, работающие ходы; договаривался, когда можно было не воевать, и воевал, когда надо было.
Он служил пяти королям - и в эпоху, когда рыцари, бароны, эрлы и герцоги то и дело перебегали от одного сюзерена к другому, заключали и перезаключали союзы - каждому королю он служил в славе и в несчастье, до самого конца.
Поэтому каждый следующий король поднимал его все выше, пока при последнем из них он не стал фактически верховным правителем Англии, с титулом Protector of the Realm.
Не потому, что он был самый умный, а потому, что его слову можно было верить. И это самое главное"
"Его дед был реально маршаллом - т.е. конюшим - Генри Первого. Его отец, Джон, сохранял почетный титул маршалла уже скорее номинально (тем не менее, ему пришлось заплатить сорок фунтов за эту возможность). Присягнув поначалу королю Стивену, когда вспыхнул мятеж, Джон решил перейти к Матильде. Стивен с армией явился к замку Маршалла, замок взял, принял клятву верности и взял в заложники его младшего сына, пятилетнего Уильяма. Но не успел король отойти от стен, как Джон опять заперся в замке и поднял флаг Матильды. Королевские глашатаи спросили, не жалко ли ему сына, которого он через пять минут увидит поднятым на копье? На это Джон ответил: "У меня есть молот и наковальни, чтобы наковать себе еще сыновей, получше этого!" Но когда мальчика привели к Стивену, король посмотрел на него, вздохнул, и велел осаждать замок по новой.
Современники отмечали, что король Стивен был слишком добрый, и потому его правление было таким неудачным." andreylv.livejournal.com/463179.html
И далее...
"В начале 1763 г. в Анадырь прибыл новый комендант подполковник Фридрих Плениснер. Ознакомившись с состоянием дел, он предложил сибирскому губернатору Ф.И. Соймонову вообще ликвидировать Анадырскую партию. Во-первых, на её содержание за время существования было израсходовано 1 381 007 руб. 49 коп., тогда как от ясачного и других сборов получено всего 29 152 руб. 54 коп. Во-вторых, чукчи в подданство не приведены, чукотско-корякско-юкагирские столкновения не прекратились"
Самую известную аферу, приписываемую Соньке, она провернула в конце мая 1883 года в Одессе. В магазин известного ювелира Карла фон Меля на Ланжероновской, угол Ришельевской, зашла роскошно одетая дама и назвалась женой не менее известного в городе психиатра.
«Муж хочет сделать мне подарок на день рождения и доверяет вкусу вашего торгового дома», — сказала она.
Выбрав коллекцию французских мастеров на сумму 30 тыс. руб. (сегодня - $ 460 тыс.), дорогая покупательница попросила фон Меля доставить их в назначенное время к ней домой.
Тем временем мошенница сделала рокировку — нанесла визит упомянутому доктору, отрекомендовавшись ему супругой ювелира фон Меля. Роскошная дама, чуть не плача, поведала психиатру, что ее муж совсем сошёл с ума на почве своего бизнеса. Он «разрабатывает» в подвале их дома какие-то золотые россыпи и от посторонних людей требует, чтобы они отдали ему деньги за некие проданные им драгоценности.
Блювштейн попросила доктора принять её с супругом в тот самый день и час, когда в этот же дом ювелир должен был доставить покупку. Встреча двух жертв обмана была разыграна Сонькой как по нотам. Она встретила фон Меля в приёмной психиатра и попросила у него ожерелья для примерки и показа мужу. Взяв коробки с бриллиантами, аферистка завела ювелира в кабинет и была такова.
Далее Сонькина афера продолжилась без её участия, постепенно перерастая в анекдот. Психиатр интересовался у ювелира, хорошо ли он спит ночью, а тот требовал от него денег.
«Мы сейчас все уладим», — спокойно погладил по плечу пациента доктор, и двое вызванных им санитаров упекли фон Меля в психиатрическую клинику.
.........
"Несмотря на повторенное несколько раз распоряжение начальства стрелять по демонстрантам на мосту через реку Тузлов, Шапошников категорически запретил подчиненным ему танкистам и мотострелкам открывать огонь. «Не вижу перед собой такого противника, которого следовало бы атаковать нашими танками», — ответил он члену политбюро ЦК КПСС Микояну и выключил рацию. "
"Лично я далек от того, чтобы таить обиды или злобу на носителей неограниченного произвола. Я только сожалею о том, что не сумел по-настоящему бороться с этим злом. В схватке с произволом и самодурством у меня не хватило умения вести смертельный бой. В борьбе с распространенным и укоренившимся в армейских условиях злом, каковым является произвол самодуров, подлость и лицемерие, у меня не оказалось достаточно эффективного оружия, кроме иллюзорной веры в то, что правда, вот так, сама по себе, победит и справедливость восторжествует.
Но самым известным уголовником-князем той поры был Михаил Церетели, арестованный в январе 1915 года около шикарного особняка Доманского, который он снимал Одессе. Знакомый всем одесским аристократам бонвиван-полиглот, о миллионном состоянии которого ходило много слухов, был самым настоящим кавказским князем — и самым настоящим банковским мошенником и рецидивистом.
В 1910-1914 годах он и его подручные ограбили несколько банков, обналичивая подложные чеки и переводы на фантастические суммы. Во многих банках даже не обращались в полицию — страх потерять репутацию в глазах богатых клиентов перевешивал жалость о потерянных 10 тыс. или 20 тыс. руб.
Церетели именовал себя то персидским принцем Шах-Кули-Мирзой, то князем Андронниковым, Мурузи или Эристави, путешествуя между Киевом, Варшавой, Екатеринославом, Харьковом и Одессой со свитой из местных дворян. Каждому из свиты были обещаны хорошие оклады, но всё, что дворянин получал в итоге, это пропажа паспорта.
С помощью украденных паспортов авантюрист сумел получить в банках Таврической и соседних губерний около 370 тыс. руб. В одном только Киеве в 1914-м Церетели получил в госбанке 157 тыс. руб. на имя князя Андронникова.
Хорошо чувствовавший собеседника проходимец знакомился с крупными торговцами, обещая им с помощью своих петербургских связей добиться лакомого кусочка — скажем, поставок для армии. За услуги просил гонорар в 50 тыс. руб. В Петербурге у него и правда были связи, но среди каллиграфов, умело подделывавших подписи на векселях.
Мошенник даже в Германии умудрился собрать немалую сумму — якобы на немецкий военный флот. Обаятельный Церетели в кавказском одеянии с лихо подкрученными усами очаровывал богатых старушек на курортах, легко выманивая у них крупные суммы. Правда, и сам был не чужд благотворительности: на создание одесского лазарета Красного Креста он дал 4 тыс. руб.
Прибытие в Одессу петербургского сыщика Игнатьева расставило всё на свои места. Незадолго до того в Петербурге удалось поймать нескольких банковских аферистов, которые и сдали князя. Игнатьев предъявил Гиршфельду и его подчинённым фото бородача, но те решительно не узнавали изображённого человека. Тогда питерский гость прикрыл бороду на снимке бумагой — вот тогда Туманова и узнали одесские знакомые сыщики.
После ареста мошенник, открыто заявлявший, что он не преступник, а артист, признался, что провернул за последние два года 15 крупных афер, заработав на них 500 тыс. руб. Заметки о допросе Туманова-Церетели в одесской прессе вызвали сенсацию. Князь даже за решёткой работал на публику, излагая основы своего мировоззрения: его деятельность «способствовала равновесию, ибо банки грабят публику, а я граблю банки. <…>. Дайте цифру вклада и имя вкладчика, и деньги будут мои!».
За время обследования острова (в том числе множества подземных тоннелей) американцы потеряли 31 человека убитыми и около 50 ранеными, в основном от дружественного огня; 130 солдат пострадали от траншейной стопы. Кроме того, при подрыве на японской мине эсминца «Абнер Рид» погиб 71 и были ранены 47 моряков.
Первая фотография вам наверняка известна, ее все знают, – она сделана 13 июня 1936 года, в день, когда с гамбургской верфи, принадлежавшей компании «Blohm & Voss», сошел корабль «Хорст Вессель». Знаменитой эту фотографию сделал человек, обведенный для наглядности кружочком. Его зовут Август Ландмессер, – и он единственный из стоящих в толпе, чья правая рука не поднята в нацистском салюте – предположительно в момент выхода к публике тогдашнего лидера (т. е. «Führer») и рейхсканцлера Германии Адольфа Гитлера. У него есть на это причины.
Он нет, не член запрещенной в 1933 году Коммунистической партии Германии, не политический активист – и даже, по всей видимости, не то чтобы антифашист, – по крайней мере, никаких недвусмысленных свидетельств на этот счет у нас нет. Он – муж женщины со второго снимка, ее зовут Ирма Э́клер. И отец – пока еще только одной из девочек со снимка, старшей, Ингрид. Это она стоит, держась за его руки и глядя в воду. Вторая фотография сделана в конце лета 1937 года.
В 1931 году Ландмессер вступил в НСДАП, в надежде, что так он скорее получит работу, – а в 1935-м его исключили из партии, после помолвки с Ирмой – она была еврейкой. Чуть меньше, чем через год после того, как была сделана первая фотография, Ландмессеры с двухлетней Ингрид попытались сбежать в Данию, но неудачно. В июле 1937 года (Ирма была беременна второй девочкой) его осудили согласно тогдашнему закону об осквернении расы – однако в мае 1938-го оправдали на том основании, что, вроде бы, ни он, ни Ирма не знали, что последняя была еврейкой, – с вынесением предупреждения: если он не откажется от семьи, то будет осужден на многолетние каторжные работы.
Как свидетельствует вторая фотография, и после суда Август Ландмессер не просто не отказался от своей жены, но продолжал появляться с ней на публике, как ни в чем ни бывало. Может быть, он был очень мужественным человеком, а может, очень беспечным, – этого мы не знаем. В июле 1938 года, его снова арестовали и отправили в концлагерь Бёргермор, в Нижней Саксонии. Это там пятью годами раньше появилась на свет «Lagerlied von Börgermoor» (по-русски она называется «Песня болотных солдат»), которую исполняли потом в Бухенвальде, Равенсбрюке, Заксенхаузене и Освенциме.
Ирму определили в гамбургскую тюрьму Фюльсбюттель, затем в концлагерь Ораниенбург, потом в женский концлагерь Лихтенбург и, наконец, в Равенсбрюк. До января 1942 года от нее приходили редкие письма, а затем, видимо, ее отправили в Центр эвтаназии в Бернбурге (NS-Tötungsanstalt Bernburg), где и убили. Официальная дата смерти – 28 апреля. Августа, тем временем, в январе 1941 года выпустили из тюрьмы. Он работал диспетчером в транспортной компании до февраля 1944-го, когда его забрали в штрафбат, а потом пропал без вести где-то в Хорватии осенью того же года.
Обеих девочек забрали в детдом, Ингрид разрешили пожить с бабушкой, а младшую, Ирен, в 1941-м отдали приемным родителям. Старшую тоже – но уже после войны, бабушка умерла в 1953 году. За два года до ее смерти, летом 1951-го, брак Августа Ландмессера и Ирмы Э́клер был признан сенатом Гамбурга, и девочки получили возможность носить фамилию отца. Ингрид этой возможностью воспользовалась, а Ирен – нет. В 1991 году она опознала отца на снимке слева, а в 1996-м – опубликовала книгу об истории своей семьи. На обложке – имя автора: Ирен – Э́клер, не Ландмессер.
То есть эта история – не об одиноком герое, не об отчаянном сопротивлении, не о том, как один человек выходит против целого народа – и побеждает. Не о Давиде и Голиафе. Конечно, и тут можно извлечь некоторый урок – на тот счет, что чем яростнее то или иное государство выступает за воображаемые семейные и прочие традиционные ценности, тем легче оно разрушает настоящие, не воображаемые семьи. Тем охотнее превращает детей в беспомощных сирот – для которых, в свою очередь, очень охотно становится единственным благодетелем.
Но история эта – она о том, как один мужчина любил одну женщину, и ее убили; а их детей у него отняли, и он ничего не смог сделать, а потом и сам погиб, неизвестно за что, неизвестно как.
История – она, к сожалению, не состоит из нравоучительных рассказов о том, что такое хорошо и что такое плохо. А состоит она из совершенно случайных судеб миллионов совершенно случайных людей, о которых нам иногда – очень редко – удается узнать что-то такое, от чего нам становится не совсем все равно.
Троцкий очень хорошо понимал, как костюм действует на массы, в отличие от Владимира Ильича. Когда была царицынская операция, Троцкий сшил себе френч и галифе из алой кожи. Это не видно на фотографиях. Он вызывал у солдат приливы театрального экстаза. Это был дубль френча Керенского, френча, определившего на долгие годы моду политической верхушки. Сталин носил слепки френча Керенского. У меня в коллекции есть кальсоны почти всех членов Политбюро: Будённого, Ворошилова. Они подстраивались под хозяина. Внешне они были абсолютные дубли Сталина. Но бельевые характеристики — это что-то невероятное. Каганович обожал вискозное бельё цвета лососины, нежно-розовое персиковое бельё с чесучовой обработкой. Сталин носил только солдатское бельё. У него была аскеза и снаружи, и внутри. Берия не позволял себе рисковать. Если бы он неожиданно разделся, он был бы вполне достоин своего хозяина. Но у него были смешные ночные рубашки с кружевами. Что касается кальсон, всего исподнего комплекта, Берия был скромен, в отличие от Поскрёбышева, у которого были из тонкой чесучи старорежимные кальсоны, и на всех причинных местах огромные перламутровые пуговицы. В белье люди были настоящими».
Сталин не только сам на самолётах не летал, но и запрещал это делать всем членам Политбюро и ЦК партии. Но один раз в жизни Иосиф Виссарионович был вынужден нарушить этот принцип, так как в 1943 году в Тегеран иным путём было не попасть. В Тегеране тогда собирались главы государств антигитлеровской коалиции: Рузвельт, Черчилль и Сталин.
Советская делегация вылетала из Баку, куда руководители СССР и сопровождающие их лица прибыли на спецпоездах. Для полёта в Тегеран были подготовлены два самолёта “Дуглас” C-47, один из которых должен был пилотировать генерал-полковник А.Е. Голованов [ему уже было в августе присвоено звание маршала авиации, но соответствующей формы у него в Баку ещё не было], а другой – полковник В.Г. Грачёв.
При всей своей любви к Голованову, Сталин предпочёл лететь с Грачёвым, так как тот, во-первых, был очень опытным и спокойным лётчиком и имел большой налёт часов; а, во-вторых, он уже дважды летал в Тегеран и знал маршрут.
Так что Сталин вместе с Ворошиловым, Молотовым и Берией полетели в самолёте Грачёва. Два “Дугласа” до Тегерана и обратно сопровождали большое количество советских истребителей.
За выполнение важного государственного задания полковник Грачёв был представлен к награждению орденом Суворова 1-й степени, который ему по чину был не положен.
Сталин два раза попадал в автомобильные аварии, и оба раза в Сочи.
В 1930 году он из дома отдыха ЦИК “Пузановка” захотел съездить в Красную Поляну. Вскоре в “Роллс-Ройс” Сталина, в котором он ехал вместе с женой, Надеждой Аллилуевой, Будённым и начальником охраны, столкнулся с автомобилем санатория “Красный пахарь”. Сталину стеклом порезало левую бровь, а остальные пассажиры отделались ушибами.
Сталин приказал о столкновении не сообщать и водителей не наказывать.
Вечером 25 августа 1933 года Сталин совершал поездку по вечернему городу, когда в его автомобиль врезался грузовик одной из строительных компаний. Автомобиль Сталина сильно пострадал, а водитель грузовика скрылся с места аварии.
Выяснилось, что начальник строительства сочинской больницы незадолго до аварии выпивал вместе с этим водителем, а потом разрешил тому сесть за руль грузовика. Начальника строительства посадили на четыре года, а водителя грузовика арестовали через 10 суток в Ленинграде. О его дальнейшей судьбе ничего не известно.
Больше И.В. Сталин в автомобильные аварии не попадал.
"В начале 1763 г. в Анадырь прибыл новый комендант подполковник Фридрих Плениснер. Ознакомившись с состоянием дел, он предложил сибирскому губернатору Ф.И. Соймонову вообще ликвидировать Анадырскую партию. Во-первых, на её содержание за время существования было израсходовано 1 381 007 руб. 49 коп., тогда как от ясачного и других сборов получено всего 29 152 руб. 54 коп. Во-вторых, чукчи в подданство не приведены, чукотско-корякско-юкагирские столкновения не прекратились"
Напомнил Анадырь Алеутские острова:
Климат[править | править вики-текст]
Климат морской субарктический: средняя температура февраля −14 °C, августа 11,9 °C, летом часты туманы.
Растительность и животный мир[править | править вики-текст]
До высоты 100 м субарктические луга из злаков и разнотравья (арника уналашкинская) с небольшими зарослями ивняка (Ива арктическая); выше — верещатники, далее — гольцы и горные тундры.
До открытия европейцами острова были богаты пушным (песец, лисица) и морским зверем. Ныне лисица, морская выдра и сивуч почти полностью истреблены. На скалах — большие птичьи базары (берингийский песочник, канадская казарка).
C 1980 года почти все острова отнесены к Аляскинскому морскому национальному заповеднику.
История[править | править вики-текст]
Впервые Алеутские острова были обнаружены в 1741 году участниками Второй Камчатской экспедиции В. И. Беринга—А. И. Чирикова, однако мореходы не причаливали к берегу и не высаживались на него, поскольку корабли торопились привезти умирающего Беринга на Камчатку.
В 1745 году шитик Св. Евдоким компании купца А. Ф. Чебаевского во главе с мореходом М. Неводчиковым и передовщиком (начальником промышленников) Я. Чупровым впервые вошла в контакт с алеутами, населявшими так называемые Ближние острова. Устроившись на зимовку в бухте на острове Атту, промышленники из артели Л. Беляева разграбили и уничтожили два алеутских селения, оставив в живых только молодых женщин — «для услуг». Промышленники впоследствии оправдывались тем, что они-де приняли местных островитян за воинственных чукчей, которых опасались из-за их многочисленности и свирепого нрава. Эти объяснения, видимо, были приняты во внимание судом, состоявшимся над командой «Св. Евдокима» по её возвращении на Камчатку по доносу одного из промышленников. За «убийство и блудное воровство», как говорится в документах, часть из них во главе с Беляевым была осуждена камчатскими властями, но Чупрова с его товарищами оправдали.
В 1753 году русское судно «Св. Иеремия» причалило к острову Адак, в 1756 году — на остров Танага. В 1758 году бот «Св. Иулиан» под начальством морехода и передовщика Степана Глотова достиг о-ва Умнак из группы Лисьих о-вов Алеутской гряды. Три года провели промышленники на Умнаке и соседнем большом острове — Уналашке, занимаясь промыслом и торговлей с местными жителями.
Особенно значительным было восстание алеутов Лисьих островов в 1763—1765 гг., когда были почти полностью уничтожены экипажи четырёх купеческих судов. В результате карательного рейда промышленники уничтожили от 3 до 5 тысяч алеутов, включая женщин и детей. В 1772 году на алеутской Уналашке основано первое торговое русское поселение.
В 1794 году Алеутскими островами стала управлять Русско-американская торговая компания. В 1818 году с проверкой качества управления острова посетил правительственный ревизор капитан 2-го ранга В. М. Головнин. По материалам своей инспекционной проверки появился документ: «Записка о состоянии Алеут в селениях Российско-Американской компании», где, в частности говорится о превращении местного населения в категорию зависимых каюров (аналог илотов), чье занятие заключалось в зверобойном промысле, собирании ягод, участии в походах против диких народов,
Со сменой руководства Российско-Американской компании в 1820-х годах положение коренного населения островов начало улучшаться. Появились первые школы и больницы, однако поддержка социальной сферы колоний стала одной из важнейших причин экономических трудностей РАК. В первую очередь это касалось обязанности снабжения населения колоний продовольствием (сюда же следует отнести выплату пенсий, помощь колониальным гражданам, содержание медицинского персонала и проч.). На Алеутские острова начал миссионерскую деятельность Иннокентий (Вениаминов), при котором на Уналашке появилась православная церковь.
В свою очередь тяжелое экономическое положение РАК послужило весомым аргументом для сторонников продажи колоний США. По договору 30 марта 1867 Алеутские острова вместе с Аляской, за исключением Берингова и Медного островов, перешли к Соединённым Штатам.
Не обошла стороной Алеутские острова и Вторая мировая война. Западные острова были захвачены японцами в 1942; их выбил оттуда год спустя американско-канадский десант.
Население[править | править вики-текст]
Православный храм на Уналяске
Численность населения островов — 8162 чел. (2000 г.). Населённые пункты — Уналяска (4 283 чел., 2000 г.), Адак (300 чел), Атка (61 чел), Никольский (Умнак, 39 чел). Коренное население алеуты. Плотность населения редкая, многие острова необитаемы. На острове Адак — пункт базирования ВМС и ВВС США. Верующие представлены методистами, католиками, небольшая часть местного населения исповедует православие (приход Церкви Воскресения, Аляскинская епархия).
Экономика[править | править вики-текст]
Основное занятие населения рыболовство (ловят треску, сайду и палтуса) и обслуживание военной базы США.
Эрхард Мильх (нем. Erhard Milch; 30 марта 1892, Вильгельмсхафен, провинция Ганновер — 25 января 1972, Вупперталь) — немецкий военный деятель, генерал-фельдмаршал (19 июля 1940). Заместитель Геринга, генеральный инспектор люфтваффе. Осуждён американским военным трибуналом за военные преступления к пожизненному заключению.
Родился 30 марта 1892 в семье аптекарей Антона и Клары Мильх. В 1910 году ему было отказано в зачислении в Императорский военно-морской флот в связи с тем, что его отец был евреем[1]. Однако он поступил фанен-юнкером в артиллерийский полк и в 1911 получил звание лейтенанта.
В Первую мировую войну служил сначала в артиллерии, с июля 1915 года — в авиации. В августе 1918 года был произведён в капитаны, к окончанию войны — и. о. командира 6-го авиаполка. Награждён Железными крестами 2-й и 1-й степени. Уволен из вооружённых сил в январе 1920 года.
С 1921 году начал работу в авиационной компании «Юнкерс» и в 1928, благодаря своим интригам и жесткости в устранении конкурентов, стал главным исполнительным директором «Люфтганзы». Путем неимоверных усилий он вывел эту компанию в число самых передовых и перспективных в мире. «Люфтганзу» он считал своим детищем и гордился ею.
Став одним из руководителей немецкой авиации, Мильх стал активно доносить на Хуго Юнкерса. В итоге последнего, пацифиста по убеждениям, необоснованно обвинили в государственной измене, но судить не стали в обмен на передачу им своей компании в собственность государства. С конца 1920-х годов Эрхард Мильх был тесно связан с нацистским движением и оказывал услуги финансового и транспортного характера видным деятелям нацистской партии: Гитлеру подарил отличный самолёт, а Герингу каждый месяц переводил 1000 марок из фонда компании.
С назначением рейхсминистром авиации Геринг начал набирать чиновников в своё новое министерство. Одним из них стал исполнительный директор «Люфтганзы» Эрхард Мильх. Именно его Геринг планировал назначить на должность министерского статс-секретаря, фактически — заместителем рейхсминистра, чтобы он занялся организацией возрождаемых Люфтваффе.
Между Мильхом и Герингом не существовало близких отношений, так как во время Первой мировой войны их пути не пересекались, и Мильх не находился под впечатлением от подвигов Геринга. Для Мильха Геринг был просто одним из политиков, которого он субсидировал деньгами «Люфтганзы» ради защиты интересов компании в рейхстаге.
28 января 1933 года Геринг отправился к Мильху домой, чтобы сделать ему предложение занять пост статс-секретаря министерства авиации, Мильх не принял никакого однозначного решения, так как ему трудно пойти работать к человеку, которому он сам прежде платил. Чтобы добиться своего, Герингу пришлось действовать жёстко — он привез Мильха к самому Гитлеру, который сказал: «Я не знаю вас слишком хорошо, но вы человек, который смыслит в своем деле, а у нас в партии имеется совсем мало людей, которые разбираются в авиации так же, как вы. Вы должны пойти на эту работу. Речь идёт не о деле партии. Речь идет о деле Германии — и для Германии необходимо, чтобы вы взялись за выполнение этой задачи». Как впоследствии признался сам Мильх, только после этих слов фюрера он решил дать своё согласие на назначение[2].
Когда впервые встал вопрос о назначении министерского статс-секретаря, в кабинет к Герингу прибыл начальник тайной полиции Рудольф Дильс с досье Мильха. Тайная полиция собирала информацию по всем чиновникам, промышленникам и финансистам. Из досье следовало: мать — арийка, отец — еврей. Следовательно в глазах нацистов Мильх — еврей.
Согласно принципам партии, Мильх не только не мог быть секретарём у Геринга, он более не должен был руководить национальной авиакомпанией. Но всё было не так однозначно, если в этом был заинтересован сам Геринг. В ответ он заявил:"Я сам буду решать, кто здесь еврей, а кто нет."
Стараниями Геринга «расовая неполноценность» Мильха была кое-как прикрыта. В Берлин была вызвана мать Мильха, которую уговорили ради сына оговорить себя и опозорить мужа — у нотариуса было оформлено заявление, что во время своего замужества она имела тайную связь с арийцем — бароном Германом фон Биром. Геринг по этому поводу шутил: «Раз уж мы собираемся отнять у него настоящего отца, то пусть хотя бы взамен получит аристократа». Настоящее свидетельство о рождении было изъято и вместо него подложено новое с указанием фон Бира в качестве отца[2].
Мильх с 1933 года за 5 лет прошёл карьерный путь от полковника до генерал-полковника.
15 ноября 1941 года в Берлине застрелился начальник Технического управления министерства авиации Эрнст Удет. Занявший его место Мильх, показал себя очень талантливым организатором, однако аннулировал предыдущие в целом неудачные проекты разработок новых революционных типов самолётов и сделал ставку на старые, но надёжные и проверенные Me-110, Me-109, Ju-88 и He-111. Он сумел значительно поднять производственные показатели авиационной промышленности, и к 1944 году производство одних только одномоторных истребителей в Германии, стремящейся противостоять стратегическим бомбардировкам союзников, достигло невероятной цифры 23 805 самолётов (в СССР в том же году — 16 703). Во многом благодаря ему Люфтваффе оставалось грозным противником в воздухе до самого конца войны.
Фактически Мильх был самым деятельным человеком в Люфтваффе за всю войну, однако его попытки сместить Геринга успехом не увенчались даже после провала снабжения по воздуху 6-й армии Паулюса, окруженной под Сталинградом в конце 1942 года. Однако Гитлер, прекрасно понимая, кто из них больше делает для Люфтваффе, сменить Геринга отказался. Причину этого ему по-дружески объяснил Роберт Лей: «Уймись, Геринга тебе не спихнуть. Он хоть и дутая фигура, но блестит, как медный таз. А ты, дружище, уж извини, фигура не для фасада».
Мильх вовремя не организовал производство реактивных бомбардировщиков и по требованию Гитлера 21 июня 1944 года вынужден был подать в отставку.
Вскоре после этого он попал в серьёзную автокатастрофу и на 3 месяца оказался в больнице. Ходили слухи, что авария была подстроена, однако сам Мильх в это не верил. Вскоре Гитлер снова предложил ему целый ряд неплохих должностей, но Мильх отказался, поскольку весной 1945 года перспектив ни для рейха, ни для себя уже не видел.
4 мая 1945 года он был арестован англичанами в замке Зихерхаген на побережье Балтийского моря. Он был застигнут врасплох и даже пытался отбиваться от солдат своим маршальским жезлом.
Во время Нюрнбергского процесса он содержался в лагере Дахау, выступал свидетелем на процессе, был одним из самых яростных защитников Геринга. В 1947 году его судили (один из последующих Нюрнбергских процессов, на котором он был единственным обвиняемым за причастность к депортации иностранных рабочих) и приговорили к пожизненному заключению. В 1951 году срок сократили до 15 лет, а к 1955 году — досрочно освободили.
В дальнейшем работал промышленным консультантом, более не занимаясь какой-либо политической или военной деятельностью. Незадолго до смерти ему вернули маршальский жезл, отобранный при аресте.
Алла Ивановна Мелентьева (девичья фамилия Романова) известна вичужанам как ткачиха, Герой Социалистического Труда, Почетный житель города Вичуги. О ее трудовых достижениях написано множество статей, очерков. Сегодня читателю предлагается знакомство с Аллой Ивановной, ее семьей, самыми близкими ей людьми, которыми она дорожит и гордится не менее, чем своими трудовыми достижениями. Все они воспитаны советской властью, прошли испытания, выпавшие на долю детей военных лет и послевоенной разрухи. Одним словом, речь пойдет о людях старшего поколения из большой семьи Романовых.
После моего телефонного звонка у нас с Аллой Ивановной была короткая встреча. Она перед отъездом к младшей сестре в Новороссийск доверила мне свой семейный архив, сказав при этом: «Просмотрите, почитайте, а когда я возвращусь, поговорим, и я отвечу на все Ваши вопросы. Мою исповедь перед собой по этому поводу вы найдете в моем семейном архиве».
И действительно, разбирая бумаги, фотографии, награды, я обнаружила два листка рукописи Аллы Ивановны. В них и есть все пережитое в жизни: и радости, и печали. Поэтому привожу текст дословно: «Все мне дала советская власть. Жизнь! Да еще какую интересную! И самое главное - выжить нам, детям, оставшимся без родителей в годы войны, и вырасти настоящими людьми. Так случилось, что с самого начала моей сознательной жизни мне встречались в основном добрые люди, в полном смысле этого слова.
Когда весной 1942 года наш отец Романов Иван Семенович ушел на фронт, а весной 1943 года мы получили сообщение о том, что он погиб 12 сентября 1942 года и похоронен в селе Путилово Ленинградской области, мать тяжело заболела. Мы, пятеро детей, остались совершенно одни. Старшей сестре было 15 лет, а младшей – пять. Жили мы в деревне Алексино, что в семи километрах от Фурманова. Старшая сестра, сейчас она Евфалия Ивановна Пименова, живет в Фурманове, воспитывала нас, младших, насколько хватило ее еще далеко невзрослых силенок. А хватило этих самых силенок до ноября 1943 года. И пока мы жили этот период одни, нас окружали добрые люди. Все в деревне знали, что дети Романовых всегда голодные, и приносили нам крынку молока или кусок пирога. Или позовут в дом, посадят за стол и накормят. А ведь все в то военное лихолетье жили трудно. У всех семьи были большие, а кормильцы-отцы воевали на фронте.
В ноябре 1943 года старшая сестра Евфалия нас троих самых младших отвезла в детский дом в Лух. Смутно помню, как добирались до Вичуги, на каком транспорте, только хорошо помню, что от Вичуги до Луха шли пешком двое суток. В детском доме нас окружили заботой и вниманием. По существу, совершенно чужие люди сумели воспитать в нас доброту, привить чувство коллективизма, умение проявлять заботу о других.
И пусть было трудно и холодно, и голодно, ведь нас в этом детском доме воспитывалось 250 детей разного возраста, но именно здесь нам, детям войны, была предоставлена возможность выжить. И не только выжить, но и получить достойное воспитание.
А потом уже мне, повзрослевшей, советская власть очень щедро все давала и давала: любимую профессию ткачихи, которой я посвятила 25 лет, возможность учиться в школе рабочей молодежи и получить среднее образование. Затем предоставила возможность обучения в вечернем текстильном техникуме. Советская власть высоко оценила мой труд и доверяла мне, поэтому семь созывов я избиралась депутатом городского Совета народных депутатов. С 1967 по 1971 годы была депутатом Верховного Совета РСФСР. Избиралась делегатом XV съезда профсоюзов СССР. В общей сложности выезжала за границу шесть раз, в различные страны в составе делегаций ВЦСПС, в том числе в 1970 году в составе делегации ЦК КПСС принимала участие в работе Всеитальянской конференции женщин-коммунистов, которая проходила в столице Италии Риме. В 1973 году была делегатом VIII Всемирного конгресса профсоюзов, который проходил в Болгарском городе Варне.
В 1971 году присвоено звание Героя Социалистического Труда с вручением ордена Ленина и золотой медали «Серп и Молот». Отмечена и другими наградами и поощрениями. Мой опыт работы по достижению проектной производительности оборудования на повышенных зонах обслуживания экспонировался на Выставке достижений народного хозяйства СССР. За это и награждена серебряной медалью ВДНХ.
Так что мне очень и очень многое дала советская власть. И, наверное, жизни моей не хватит, чтобы отплатить добром всем людям, которые приняли участие в моем воспитании и становлении как личности, воспитании и становлении моих сестер и братьев».
Безусловно, А.И. Мелентьева - известная и знаменитая личность не только в Вичуге и Ивановском текстильном крае, но и далеко за его пределами. Алла Ивановна с теплотой вспоминает своих добрых наставников, которые помогли ей уверенно идти по жизни. В детском доме детям Романовых помогала воспитатель Мария Павловна Голубева, завуч Франциска Александровна Сташевич. «Завуч очень доверяла мне, - вспоминает Алла Ивановна. - Именно она сыграла определенную роль при выпуске из детдома. По ее рекомендации я попала в Вичугу в школу ФЗО учиться на ткачиху. В школе ФЗО по-матерински проявляли заботу мастер производственного обучения Анна Григорьевна Комарова, воспитатель Антонина Петровна Кузьмина и заместитель директора по воспитательной работе Анна Викторовна Дунаева.
Никогда не забудутся и первые наставники фабрики им. Ногина, куда пришла я работать после выпуска. Мастер смены Лидия Михайловна Крылова подсказывала не только по работе, но учила жизненным премудростям. Помощник мастера Александр Васильевич Гусев подсказывал в вопросах правильной организации моей работы, предостерегал от ненужных переходов, движений в маршруте. Одним словом, учил, чтобы в моей работе было все рациональным. Чувствовала поддержку и со стороны начальника цеха Рафаила Сергеевича Архангельского».
Встречая на своем жизненном пути трудолюбивых и добрых, отзывчивых людей, Алла Ивановна стремилась быть похожей на них, а в профессии ткача достичь совершенства. И достигла. Таких мастериц в фабрике было немного. Наблюдая за мастерством Аллы Ивановны, создавалось впечатление, что она к станкам относится, как к живым существам, и они ее беспрекословно слушаются. Были у нее особая легкость и быстрота во всех рабочих приемах.
Как ей в юные годы старшие помогали набираться опыта в работе, так и Алла Ивановна, достигнув высот в профессии, была наставницей у молодых работниц, и прежде всего у учащихся училища № 12, открывала им секреты своего мастерства, одаривая добротой и вниманием каждую девчонку, как заботливая мать. Сама же Алла Ивановна скромно говорит, что больше всего ей нравилось работать именно ткачихой. Впоследствии, работая на руководящих должностях, столько удовлетворения не получала.
В характеристиках, да и в самой «исповеди» Аллы Ивановны все сказано кратко и лаконично. На самом же деле за каждым словом, строкой стоят долгие годы ежедневного кропотливого труда, желание и стремление быть в числе лучших и походить на ярких личностей своего времени. Именно труд и еще раз труд дал свои результаты.
Вот один лишь эпизод из жизни Аллы Ивановны, который она поведала мне: «Шел 1948 год. Страна восстанавливала разрушенное войной народное хозяйство. В 15 лет после школы ФЗО мне довелось, как и всем моим сверстникам, работать на фабрике наравне со взрослы ми. Фабрика им. Ногина работала в три смены. Работали мы понедельно. Сначала неделю в утреннюю смену, которая начиналась в четыре часа утра. Затем неделю в вечернюю смену, а она заканчивалась в десять часов вечера. Но тяжелее всего было для нас, подростков, работать в ночную смену.
Чтобы иметь среднее образование, я пошла учиться в школу рабочей молодежи. После ночной смены безумно хотелось спать. Вздремнув за столом на своих ладошках, к восьми часам шла в школу. Иногда на уроках приходилось просто бороться с дремотой. И только лишь во второй половине дня перед ночной сменой отсыпалась, чтобы смену работать с полной отдачей.
Как бы ни было тяжело, все-таки молодость брала свое. Работала, училась, да еще и умудрялась ходить в кино, на танцы. А когда повзрослела, находила время на комсомольские дела. И, конечно же, ходила на свидания со своим будущим мужем Борисом Дмитриевичем Мелентьевым».
Из-за работы Алла Ивановна успешно окончила Вичугский вечерний текстильный техникум. Работа на повышенной зоне обслуживания ткацких станков, общественная работа требовали не только физических, но и моральных сил. «Крепким тылом, - говорит Алла Ивановна, – у меня был муж. Все домашние дела, как правило, он брал на себя, потому что с пониманием относился и к моей работе, и к общественным, и государственным делам».
Борис Дмитриевич всю жизнь проработал модельщиком при конструкторском бюро на фабрике им. Ногина. Семья Мелентьевых была у всех на виду. 54 года Алла Ивановна и Борис Дмитриевич прошли по жизни вместе, прожили эти годы в полном согласии. Долгие годы болезни и смерть мужа Алла Ивановна пережила тяжело. И только лишь добрые слова, моральная поддержка близких, родных и прежде всего сестер помогли ей справиться с тяжелой утратой. Помогли еще и люди, с которыми долгие годы работала на фабрике, занималась общественными делами.
Свое участие в общественных делах Алла Ивановна не прекращает и по сей день. Она участвует во всех общегородских мероприятиях. В совете ветеранов фабрики она чаще всего занимается вопросами связи старшего поколения с молодежью. Посещает ветеранов на дому. Проводит встречи со школьниками. Председатель совета ветеранов фабрики Валентина Ивановна Киселева назвала Аллу Ивановну незаурядной личностью. Она говорит: «В Алле Ивановне гармонично сочетаются внешняя и душевная красота и исключительная доброта и любовь к людям. Знаю ее много лет. Что отличает Аллу Ивановну от других, так это скромность, выдержанность, деловитость. Она знает, как грамотно можно решить любой вопрос. К ее совету, словам в совете ветеранов прислушиваются. Она очень надежный человек. По доброте своей она поддерживает материально проводимые советом мероприятия. Знаю, что долгие годы она вносила добровольные взносы в Советский фонд мира, причем суммы были немаленькие».
А как сложилась судьба других детей Романовых? По словам Аллы Ивановны, все ее братья и сестры также по жизни шли уверенно, стали людьми уважаемыми. Они, пережив военное лихолетье, стремились получить образование и принести как можно больше пользы обществу, проявляя доброту и отзывчивость к окружающим их людям.
Старшая сестра Евфалия Ивановна всю жизнь проработала на Фурмановской фабрике № 1 трепальщицей. По сути, это мужская профессия, потому как тяжелые холсты поднимать под силу только мужчинам. А женщины, подменившие мужчин, ушедших на фронт во время войны, так и остались работать на этих местах, потому что с фронта многие из них не вернулись. Евфалия Ивановна была передовой работницей. За добросовестный труд отмечена медалями «Ветеран труда», «За доблестный труд в ознаменование 100-летия со дня рождения В.И. Ленина», «За доблестный труд в годы Великой Отечественной войны», а также юбилейными медалями в честь Дня Победы. Воспитала двух дочерей. Евфалии Ивановне исполнилось 85 лет.
Старший брат Ювеналий Иванович проработал всю жизнь водителем на Фурмановском автопредприятии и был в передовиках. Труд его отмечен Почетными грамотами. Воспитал сына и дочь. Его уже нет в живых.
Младший брат Виссарион Иванович после службы в армии уехал в г. Асбест Свердловской области. Работал монтажником-высотником на стройках. В 1973 году трагически погиб. Воспитал дочь.
Самая младшая сестра Нина Ивановна, в детском доме окончив семь классов, поступила в Ивановский техникум. Но средств к существованию у нее не было, и Алла Ивановна забрала Нину к себе в Вичугу. А так как зрение у Нины было слабое, учиться на ткачиху ее не взяли, и она вынуждена была работать официанткой в фабричной столовой. Жила в общежитии с Аллой Ивановной, спали вдвоем на одной кровати. Когда в городе объявили набор молодежи на стройки, Нина по комсомольской путевке уехала в г. Асбест. Работала маляром-штукатуром. А когда вышла замуж, то с мужем переехали в Новороссийск. Нина Ивановна заочно закончила институт торговли и всю жизнь проработала начальником торгового отдела «Курортпромторга». Воспитала сына и дочь. За хорошую работу ей присвоено звание «Отличник советской торговли». Несмотря на то, что у каждого из Романовых есть свои семьи, они по-прежнему дружны, продолжают заботиться друг о друге. Об этом и многом другом мне поведали сестры. С Аллой Ивановной в Вичугу приехала и Нина Ивановна, не только погостить, но и помочь старшей сестре Евфалии Ивановне в ремонте квартиры.
Нина Ивановна говорит, что благодаря старшим сестрам, их добрым советам она в жизни достигла и имеет многое. И благодаря настойчивости Аллы Ивановны в поисках места захоронения отца все они имеют возможность бывать на могиле его в селе Путилово в Ленинградской области. В этом селе три большие братские могилы, которые ухожены. В один из приездов на 9 Мая Алла Ивановна выступала на митинге со словами благодарности к местному населению, администрации за сохранность и уход за братскими могилами, где покоится и Иван Семенович Романов.
Обращаюсь к вам, вичужанам, словами стихов местного поэта Виктора Михайловича Щеголева:
Храните, люди, тишину,
Как путник в зной,
палящий воду,
Она оплачена в войну
Бессмертным
подвигом народа...
Владислав Эдмундович Дзержинский (польск. Władysław Dzierżyński; 1 марта 1881, имение Оземблово, Ошмянский уезд, Виленская губерния (теперь Дзержиново в 15 км от городского посёлка Ивенец Воложинского района Минской области — 20 марта 1942, Згеж, Польша) — врач-невролог и психиатр , профессор Екатеринославского университета, доктор медицинских наук, автор первого польского академического учебника по неврологии, полковник медицинской службы Войска Польского, брат Феликса Эдмундовича Дзержинского.
Содержание [убрать]
1 Биография
2 Научные работы
3 Избранные труды
4 Ссылки
Биография[править | править вики-текст]
Dzierzynski Wladyslaw w garniturze 1920.jpg
Сын мелкопоместного дворянина, владельца хутора Дзержиново, учителя гимназии Эдмунда Иосифовича Дзержинского. Был восьмым ребёнком в семье.
В 1892 году поступил в гимназии в Вильно, затем продолжил учебу в I гимназии в Санкт-Петербурге, которую окончил в 1900 году. В том же году поступил на медицинский факультет Московского университета. В 1905 году получив диплом, стал работать в психиатрической лечебнице. С 1908 — ординатором в Московской неврологической клинике у профессора В. К. Рота.
В 1911 защитил докторскую диссертацию по теме «Над-, фило- и гистогенез надпочечников». В 1913 году возглавил земскую больницу Харьковской губернии. В 1915 году В. Э. Дзержинский — доцент кафедры неврологии и психиатрии Харьковского университета.
Был в числе организаторов университета в Екатеринославе (ныне Днепропетровск). В 1919 году получил звание профессора.
Октябрьскую революцию в России не принял и осуждал действия большевиков и старшего брата Феликса. «Железный Феликс» предупредил брата, что если тот не укоротит свой язык, он расстреляет его первым из Екатеринославской «контрреволюционной банды». Так как Владислав не принял во внимание угрозы Феликса Дзержинского, тот в 1919 г. арестовал Владислава, и революционная тройка приговорила его к расстрелу[источник не указан 449 дней]. Случайно узнавший об этом приговоре В. И.Ленин, считая это негуманным, велел Феликсу его отпустить.
В 1920 году В. Э. Дзержинский был избран деканом медицинского факультета, а в 1921 году он стал проректором Екатеринославского университета.
В 1922 году выехал на жительство в Польшу. Был зачислен в резерв медицинской службы Войска Польского. 3 мая того же года призван на действительную воинскую службу. Проходил службу в военном госпитале № X в Перемышле. В 1924 году после окончания срока действительной избрал карьеру военного медика и остался в армии. 1 января 1931 года ему был присвоен чин полковника корпуса санитарных офицеров.
С 1930 года В. Э. Дзержинский — старший ординатор отдела неврологии окружного госпиталя в военном госпитале № IV в Лодзи. 30 июня 1934 года вышел в запас. После завершения военной службы продолжал свою медицинскую практику в качестве ординатора неврологического отделения больницы социального страхования Лодзи.
Награждëн Золотым Крестом Заслуги.
20 марта 1942 года В. Э. Дзержинский был схвачен немецкими оккупационными властями как брат большевика Феликса Дзержинского и расстрелян в ходе публичной казни 100 поляков в г. Згеж. Тела жертв расстрела были похоронены в лесу у деревни Люцмеж-Лас plru, рядом с дорогой Згеж — Озоркув.
Сегодня в память о месте захоронения поставлен небольшой обелиск у дороги.
Был женат на Софье Новицкой-Дзержинской, которая умерла в 1943 году в Алма-Ате. Их дочь Софья Ковалевская умерла в Москве в 1984 году
Осип Вениаминович Шор родился 30 мая 1899 г. в г. Никополе (сейчас — Днепропетровская область) в семье владельца магазина колониальных товаров купца 2-ой гильдии Вениамина Шора и его жены — дочери крупного одесского банкира Екатерины (Куни) Бергер. Вырос в Одессе, куда Шоры переехали, когда Осе был год, т. е. в 1900 г.
В Одессе семья Шоров жила в доме №78 на улице Полтавской победы (ныне Канатной). Осип или Остап, как называли его домашние и друзья, был вторым ребенком в семье. Его старший брат Натан, впоследствии сыграл в жизни Остапа важную роль. В 1901 году их отец умер от сердечного приступа. Через несколько лет Екатерина Бергер вторично вышла замуж за удачливого петербургского купца Давида Раппопорта. От этого брака родилась девочка Эльза, ставшая впоследствии известной художницей.
В 1906 году Остап Шор поступил в мужскую гимназию Илиади. Через много лет Ильф и Петров «определили» сюда Остапа Бендера, который, как утверждают авторы «Золотого теленка», на всю жизнь запомнил «латинские исключения, зазубренные… в третьем классе частной гимназии Илиади». Судя по оценкам, к точным наукам он был склонен больше, чем к гуманитарным (единственная тройка среди тринадцати дисциплин у него была по русскому языку и словесности, а вот по предмету, изучавшему «законы еврейской веры», Шор имел твердую четверку). Зато по законоведению, заметьте, пятерка!
Став студентом физико-математического факультета Новороссийского университета и передумав учиться в этом замечательном вузе, не имея ни гроша в кармане, семнадцатилетний Осип-Остап в 1916 году отправился в Санкт-Петербург, чтобы собственноручно написать заявление о поступлении на механический факультет Технологического института имени императора Николая I. Но, как говорят в Одессе, недолго музыка играла: дело о принятии в число студентов Осипа Шора, начавшееся 13 ноября 1916 года, было закончено 13 сентября 1917— го.
Непризнанный гений. У Шора было множество гениальных идей, но он мечтал найти курицу, которая будет нести ему золотые яйца. И он встретил эту курицу в буквальном смысле. Осип нашел ее на дороге и что-то в ее внешнем виде было неприличное — она была без единого перышка.
Впереди их ожидало прекрасное будущее на сельскохозяйственной выставке. Лысая курица стала знаменитостью. Одесские газеты разнесли весть об удивительном открытие отечественных селекционеров — мечте поваров и домохозяек — курице, которую не надо ощипывать! На это сообщение тут же отреагировала мясная промышленность.
Крупнейшие мясозаводчики прислали в Одессу своих агентов, которые были приглашены в местное научное общество, где седой профессор прочел им длинную лекцию о революции в области птицеводства. В роли профессора выступил переодетый Шор.
Фирма «Идеальная курица» заключила контракты с крупнейшими птицефабриками юга России. Однако в назначенный срок, курицы заказчикам не поступили. Заводчики забили тревогу, но профессора и фирму найти не удалось. Нашли только курицу, у которой на шее болталась записка: «Мы одесские селекционеры вывели еще курицу без головы и костей».
А вот еще несколько «шуток».
30 мая 1918 года Осип Шор праздновал свое 18-тилетие, поздравлять его пришли весьма уважаемые люди — сахарозаводчик Евлампий Кутякин, бандит Васька Косой и раввин местной синагоги Берштейн. Все они обращались к имениннику с большим почтением и благодарили его за гениальные идеи.
Купец Кутякин был обязан Осипу по гроб жизни за то, что тот помог избавиться ему от конкурента купца Розенбаума. Оба они консервировали вино сахаром, и у обоих оно прокисало, не доехав и до Самары. Шор нашептал купцу Розенбауму тайный рецепт — если в вино добавить борной кислоты, то оно не превратиться в уксус, даже доехав до Хабаровска. В результате Розенбаум разорился — у вина оказался такой насыщенный букет, что его не стали пить даже горькие пьяницы.
Банда Васьки Косого давно присмотрела для грабежа банк, но там была огромная двухсоткилограммовая дверь с кодовыми замками, к которой было не подступиться. Только взглянув на здание банка, Осип понял, что дверь открывать не потребуется, нужно только переодеться трубочистами и попасть в банк через печные трубы. Стоит ли говорить, что Шор получил свой процент после осуществленного ограбления.
Но самую остроумною идею он предложил раввину. Берштейн хотел лучшей жизни для своих прихожан, и он по совету Осипа начал продавать места в раю. Для наглядности на стене синагоги был вывешена схема рая, представленная как дорогой пансионат. Внизу был прейскурант, где каждый мог выбрать себе местечко в раю по вкусу и по карману. На взносы желающих раввин отреставрировал синагогу и отремонтировал собственный дом.
Но конечно особого внимания заслуживает его 10-ти месячное путешествие из Москвы в Одессу. Кругом царил хаос, вот и выкручивался безденежный Осип как мог.
Чем он только не промышлял по пути домой! Не умея толком играть в шахматы, несостоявшийся студент представлялся гроссмейстером, не держав ни разу в руках кисти, он устроился художником на пароход, курсировавший с агитационными рейсами, наведывался в различные заведения в качестве пожарного инспектора…
Кроме того, Осип женился на тучной женщине, послужившей прототипом мадам Грицацуевой. Причем сделал он это исключительно из меркантильных соображений — времена были голодные, а она держала лавку. Так и пережил зиму.
«Борзый» опер. Он вернулся в Одессу в самое тяжелое время. За очень короткое время в городе сменилось 14 властей. На улицах вовсю орудовали банды Мишки Япончика. Город утопал в бандитизме. Молодые одесситы начали объединяться в народные дружины под эгидой местной милиции. Осип Шор был физически развитым человеком. Еще в гимназии он увлекался классической борьбой, гиревым спортом и футболом. Жить ему в Одессе было не на что. Поэтому Осип Шор устроился в одну из таких дружин и вскоре стал ведущим оперуполномоченным по борьбе с бандитизмом Одесского уголовного розыска.
Осип Шор налетчиков не щадил, а сопротивлявшихся при задержании бандитов беспощадно ликвидировал. Пойманных допрашивали с таким пристрастием, что они выдавали сообщников пачками. Естественно, Мишка Япончик распорядился «борзого» опера застрелить.
В кафе на Лонжероновской улице произошла знаменитая перестрелка, в ходе которой банда не досчиталась четверых наемных убийц, а Осип Шор не получил даже царапины.
И все же ему отомстили. Бандиты убили его брата, поэта Анатолия Фиолетова. Вычислив убийцу, сыщик лично явился в бандитскую «малину» во Втором Заливном на Пересыпи, выложил именное оружие на стол и спросил: «Кто из вас, подлецов, убил моего брата?». В широком пиджаке, матросской тельняшке и «капитанке» на голове, Шор, страшный и могучий, долго стоял перед кающимся убийцей. А потом …простил его. Всю ночь Остап провел у бандитов. При свете огарков они пили чистый спирт, не разбавляя его водой. Читали стихи убитого поэта и плакали. С первыми лучами солнца Остап спрятал в деревянную кобуру маузер и беспрепятственно ушел, чтобы снова начать борьбу с бандитами не на жизнь, а на смерть.
Гибель брата подействовала на Шора, как и рассчитывали бандиты, угнетающе. Он поклялся не брать больше в руки оружия, уволился из уголовного розыска и уехал в Петроград. Там сразу же (в 1922 г. ) угодил в тюрьму за драку с человеком, оскорбившим его спутницу. В заключении Осип пробыл недолго: его освободили сразу же после поступления сведений из Одессы о его боевом прошлом и стали уговаривать поступить на службу в Петроградский уголовный розыск.
В 1934 году Шор уезжает в Челябинск помогать своему другу Василию Ильичеву, директору тракторного завода, поднимать народное хозяйство. В 37-м Ильичева арестовывают сотрудники НКВД в его служебном кабинете. Остап затевает с ними драку, что было, без сомнения, смелым поступком. Его арестовали, но он опять совершил нечто выдающееся — сбежал. Долгое время скрывался в Ленинграде, а затем перебрался в Москву, где жил у своего одесского приятеля, уже известного автора «Трех толстяков» и «Зависти» Юрия Олеши.
Во время Великой Отечественной войны Остап пытается пробиться в блокадный Ленинград, где находятся его родственники. Это ему не удается. В конце концов из-за всех мучений у него развилась серьезная болезнь — экзема, которая переросла со временем в рак кожи. Больного Остапа эвакуируют в Ташкент, куда эвакуировалась его сестра. Здесь Осипа вылечили.
После войны Остап Шор с сестрой переехал в Москву. Детей у него не было — семьей Осип Вениаминович так и не обзавелся, сестра Эльза Раппопорт (кстати, первая жена Леонида Утесова) работала на «Мосфильме» костюмером-гримером.
Человек мирной профессии. Шор вышел на пенсию по инвалидности, но до последних лет жизни работал проводником поезда Москва-Ташкент. 15 дней он ехал на поезде в Ташкент, 15 дней — обратно в Москву, месяц жил у сестры в столице в крохотной комнатенке, носил потертый макинтош и сандалеты, и по старости лет уже ни с кем не общался.
Он дожил почти до 80 лет и был похоронен на Востряковском кладбище в Москве в 1978 г., перенеся два инфаркта и ослепнув на один глаз.
Я уже говорил, что журнал Шкробиуса исключительно интересен. В данной ветке целая россыпь поразительно интересных "эпизодов истории" - о Ботани Бэе, об Одесском колбасном заводе и его парторгах, ... shkrobius.livejournal.com/356642.html
