Вы смеетесь, Александер, потому, что занятия наукой приучили вас получать информацию в готовом виде - вам ее подносят на блюдечке в виде сладких пирожных.Ваша задача при этом - только понять буквальный смысл текста, выраженный при этом с максимальной точностью, и запомнить его.

Мысли же философов прошлого - это не пирожные, это зерно, которое надо еще перемолоть и САМОМУ испечь из него хлеб

Например, чтобы понять учение Эпикура, надо полностью переработать его, освободить ото всего, что вызвано сиюминутными обстоятельствами, состоянием тогдашней науки, потребностями самоутверждения в тогдашнем обществе.Надо самому его восполнить, устранив логические неувязки, выразив мысли с помощью современных терминов, подняв его до уровня современной физики. И только после этого можно воспринять подлинное послание Эпикура

Ну возьмите, к примеру, вот такую мысль:И так, как играет ребенок или художник,играет вечно живой Огонь, строит и разрушает, в невинности,- и в эту игру мировое время играет само с собой.Превращаясь в воду и и землю, громоздит оно, как ребенок, песочные кучи у моря, громоздит и разрушает. Время от времени игра начинается заново.Один миг насыщения: и снова захватывает его та же потребность, которая принуждает художника к творчеству.

Екк 3
1 Всему своё время, и время всякой вещи под небом:
2 время рождаться, и время умирать; время насаждать, и время вырывать посаженное;
3 время убивать, и время врачевать; время разрушать, и время строить;
4 время плакать, и время смеяться; время сетовать, и время плясать;
5 время разбрасывать камни, и время собирать камни; время обнимать, и время уклоняться от объятий;

Екк 1
7 Все реки текут в море, но море не переполняется: к тому месту, откуда реки текут, они возвращаются, чтобы опять течь.
8 Все вещи — в труде: не может человек пересказать всего; не насытится око зрением, не наполнится ухо слушанием.
9 Что было, то и будет; и что делалось, то и будет делаться, и нет ничего нового под солнцем.

Это интерпретация Гераклита

время рождаться, и время умирать; время насаждать, и время вырывать посаженное

Оказывается, тут человек, известный нам как полнейший дебил - т. пиррон - проявил чудеса интеллекта и всё это проделал.

Представьте себе, что сила, творящая и управляющая вселенной, обладает качествами играющего ребенка и одержимого вдохновением художника, что у нее нет никакой иной цели, кроме постоянного самовыражения, что она с той же невинностью, с которой ребенок разрушает построенные им из кубиков башни, разрушает все, ею созданное, чтобы начать все заново.Одного этого представления достаточно, чтобы рухнули все величественные карточные домики мировых религий

Представьте себе, что сила, творящая и управляющая вселенной, обладает качествами играющего ребенка и одержимого вдохновением художника, что у нее нет никакой иной цели, кроме постоянного самовыражения, что она с той же невинностью, с которой ребенок разрушает построенные им из кубиков башни, разрушает все, ею созданное, чтобы начать все заново.Одного этого представления достаточно, чтобы рухнули все величественные карточные домики мировых религий...

Роберт Шекли Координаты чудес
– Моя проблема, – заявил Мелихрон, – порождена моим положением. А положение у меня удивительное, единственное в своем роде, странное и многозначительное. Вы слыхали, должно быть, что вся эта планета целиком моя. Более того, я – единственное существо, способное здесь жить. Некоторые пробовали: создавали колонии, привозили животных, сажали растения. Все с моего соизволения, конечно, но тщетно. Чуждое этой планете вещество рассыпалось тонкой пылью, а мои ветры унесли ее в космос. Что вы думаете об этом?
– Поразительно! – воскликнул Кармоди.
– В самом деле поразительно. Ни одно существо не может здесь выжить, только я и мои продолжения, – подтвердил Мелихрон. – Меня чуть удар не хватил, когда я понял это.
– Воображаю себе, – сказал Кармоди.
– Я здесь с незапамятных времен, – продолжал Мелихрон. – Веками я жил, не мудрствуя лукаво, в образе амеб, лишайников, папоротников. Как хорошо и ясно все было в ту пору! Я жил, как в райском саду.
– Наверное, это было чудесно, – заметил Кармоди.
– Мне лично нравилось. Но, сами понимаете, это не могло продолжаться бесконечно. Я открыл эволюцию и сам стал эволюционировать, меняя мою планету, чтобы приспособить ее к себе. Я принимал множество обликов (иногда не очень приятных). Я познавал внешний мир, экспериментируя с объектами, которые там обнаружил. Я прожил много долгих жизней в телах высокоразумных существ галактики – человекоподобных, хтеризоподобных, олихордовых и многих других. Я осознал свою исключительность, и это стало причиной моего одиночества, с которым я не мог смириться. И я восстал!.. Я вступил в человеческую фазу развития, которая длилась миллионы лет. Воплотил себя в целые народы и позволил им (мужайтесь!), позволил моим народам воевать друг с другом. Почти тогда же я постиг секс и искусство. Привил то и другое моим народам, и начались веселые времена. Я разделился на мужчин и женщин, причем каждое естество было и самостоятельной единицей, и в то же время частицей меня. Я молился и размножался, предавался разврату, сжигал себя на кострах, устраивал сам себе ловушки, заключал с собой мирные договоры, женился на себе и разводился с собой, проходил через бесчисленные миниатюрные автосмерти и саморождения. Частицы меня подвизались в искусстве (некоторые весьма успешно), а также в религии. Они молились – мне, разумеется. И это было справедливо, поскольку я был причиной всех вещей. Я даже позволил им признавать и прославлять верховные существа, которые не были мной. Потому что в те дни я был чрезвычайно либерален.
– Это было очень разумно с вашей стороны, – сказал Кармоди.
– Да, я стараюсь быть разумным, – проговорил Мелихрон. – Я мог позволить себе стать разумным. Для этой планеты я был Богом. Да-да, нечего ходить вокруг да около: я был верховным существом, бессмертным, всемогущим и всеведующим. Все исходило от меня, даже ереси насчет моей сущности. Даже в крохотной травинке была частичка меня. Я создавал горы и наливал реки, был жизнью в семени и смертью в чумной бацилле. Я был причиной урожая и голода. Ни один волос не мог упасть помимо моей воли, ибо я был Тем, Кто Связывает и Развязывает, Единым и Многим, Тем, Кто Всегда Был, и Тем, Кто Всегда Будет.
– Это действительно кое-что, – сказал Кармоди.
– Да-да, – Мелихрон застенчиво улыбнулся. – Я был Ведущим Колесом Большого Небесного Велосипеда, как выразился один из моих поэтов. Это было прекрасно. Мои подданные писали пейзажи, а восходы и закаты для них создал я. Мой народ пел о любви, а любовь изобрел я. Чудесные дни, где вы?
– А почему бы вам их не вернуть? – спросил Кармоди.
– Потому что я вырос, – печально сказал Мелихрон. – Бессчетные эпохи я упражнялся в творении, а теперь стал вопрошать мои творения и себя самого. Мои священники вечно препирались между собой, дискутируя о моей природе и моих совершенствах. Я как дурак их слушал. Приятно послушать, как какой-нибудь богослов разглагольствует о тебе, однако это оказалось и опасно. Я сам начал дивиться своей природе и своим совершенствам. Я размышлял и занимался самоанализом. И чем больше я ломал голову, тем непостижимей себе казался.
– А почему вы не спросили себя? Ведь вы же были Богом? – удивился Кармоди.
– Вот в том-то и загвоздка, – вздохнул Мелихрон. – Мои творения не видели проблемы. Для них я оставался Богом, пути которого неисповедимы, но который тем не менее основной своей задачей считает воспитание и наказание всех этих существ, обладающих свободой воли (будучи, по сути, мною). Все, что я делал, было выше всякой критики, потому что это делал я. Ведь все мои действия, даже простейшие, были в конечном счете неисповедимы, поскольку неисповедим я сам. Другими словами, чтобы постичь смысл моих действий, необходимо было охватить всю реальность целиком, на что способен только Божественный разум. То есть мой. Примерно так преподносили все это и мои выдающиеся мыслители. И они добавляли еще, что полным пониманием я удостою их на небесах.
– Вы и небеса создали? – спросил Кармоди.
– Конечно. А также преисподнюю. – Мелихрон улыбнулся. – Вы бы видели лица этих существ, когда я воскрешал их в раю или в аду! Ведь на самом деле даже самые преданные не верили в потусторонний мир. – Полагаю, вам нравилось это?
– Только поначалу. Но со временем надоело. Без сомнения, я немного тщеславен, но бесконечная неискренняя лесть надоела мне до отвращения. Ну скажите бога ради, зачем же восхвалять Бога только за то, что он выполняет свое Божественное назначение? С таким же успехом можно молиться муравью за успешное обделывание им своих муравьиных делишек. Это положение дел перестало меня удовлетворять. Я нуждался в самопознании, а видел лишь восторженные взгляды своих творений.
– И что же вы придумали?
– Да упразднил все!.. Стер жизнь с лица моей планеты – растительную, животную, всякую. Зачеркнул заодно и грядущее. Мне надо было подумать.

Тогда придется заменить и словесно-литературный бисер на строгий аксиоматический подход.

Отмирание рефлексии, стандартизация поведения, сведение мышления к ряду механических операций, заштампованные реакции... Хайдеггер описывает это весьма убедительно