Американский журналист Howard Sochurek проник в Кремль, когда там проходил закрытый прием.
Ему удалось сделать несколько интересных фотографий, которые передают атмосферу данного мероприятия.

Студёная русская зима, 1960 год.

Когда Хрущёв был в Нью-Йорке, самое большое удовольствие он получил не только от своего выступления на Генеральной Ассамблее ООН.
Для главы СССР выделили президентские апартаменты в гостинице “Уолдорф Астория” на 35-м этаже. Хрущёв в сопровождении администратора гостиницы стал на скоростном лифте подниматься к себе, как вдруг в районе тридцатого этажа лифт внезапно остановился между этажами. Лифтёр и администратор в ужасе, охрана нервничает, и только Никита Сергеевич заулыбался:
"Ну что, сломался лифт? Вот вам и хвалёная американская техника! Значит, и у вас так бывает?"
Администратор нервно извиняется и пытается куда-то дозвониться, лифтёр пробует открыть дверь, а Хрущёв их весело успокаивает:
"Это же техника, она всегда подвести может".
Минут через десять лифт дотянули до очередного этажа, и к себе в апартаменты довольный Хрущёв поднимался уже пешком. Позднее он много раз с удовольствием вспоминал этот эпизод: мол, у капиталистов тоже бывает...

Во время пребывания в США Хрущёва часто спрашивали, почему в СССР глушат радиостанцию “Голос Америки”? Никита Сергеевич постоянно отвечал, что
"советский народ сам решает, что ему слушать".
Журналисты резонно замечали, что пусть народ сам выключает приёмники, зачем глушить?
Но Хрущёва было не так легко сбить с позиции:
"Народ учить не надо — выключать или не выключать, — он сам всё знает".

Считается, что первый раз Хрущёв употребил выражение “Мы вам покажем Кузькину мать” летом 1959 года в Сокольниках, когда во время проведения Американской Национальной выставки он ввязался в довольно резкие дебаты с тогдашним вице-президентом США Ричардом Никсоном.
Переводчик тогда сплоховал и перевёл это выражение как “мать Кузьмы”. Американцы вполне справедливо воспоняли это выражение, как угрозу, так и пошло...
Хрущёв же любил это выражение и частенько употреблял к месту и не к месту, в частности, во время своей поездки по США.
Однажды после очередного употребления этого выражения Хрущёв заметил негативную реакцию в общем-то доброжелательной американской публики и обратился к своему переводчику Суходреву:
"Ну что, Виктор, небось, опять не так с “Кузькиной матерью” получилось? А это очень просто. Ты объясни — это значит показать то, чего они никогда не видели".
Но до широкой публики подобное разъяснение так и не дошло.

Более скандально звучало выражение Хрущёва, которое он впервые сделал в ноябре 1956 года на дипломатическом приёме в Москве. Советский лидер хотел процитировать известный тезис Карла Маркса о том, что пролетариат является могильщиком капитализма, но в запале своей речи он забыл точную формулировку, что и породило очередную хрущёвскую крылатую фразу:
"Придёт время, и мы вас похороним!"...

Во время визита в США в 1959 году Н.С. Хрущёв много ездил по стране. На приёме в Лос-Анджелесе среди прочих тем зашёл разговор и о культурных ценностях. Никита Сергеевич недавно побывал в Голливуде, где ему показывали лучшие фильмы, вот теперь он и решил высказать своё мнение об увиденном. Хрущёв поднялся со своего места за столом и заговорил о том, что советские люди не будут смотреть то, что он увидел в Голливуде:
"Хорошие, честные девушки вынуждены исполнять похабные танцы, задирать юбки, показывать свои зады на потребу развращенным вкусам богатых потребителей такого товара!"
Чтобы его речь стала более убедительной, Хрущёв отодвинул стул, повернулся спиной к присутствующим и нагнулся, задрав полы своего пиджака – так он изобразил честную девушку, танцующую канкан.
Напомню, что Хрущёв был невысоким полным человеком.
Если сказать, что публика просто остолбенела...

На 16 мая 1960 года в Париже была назначена встреча между Хрущёвым и президентом США Эйзенхауэром для обсуждения массы важнейших вопросов.
Кстати, “Голос Америки говорил - Айзенхауэр”.
Но тут сбили Пауэрса, наши оскорбились, так что в Париже Хрущёв в резкой форме потребовал от американцев прекращения разведывательных полётов, а также извинения за уже совершённые полёты. В противном случае Хрущёв пригрозил отказом от дальнейших переговоров.
Во время выступления Хрущёва президент Эйзенхауэр наклонился к государственному секретарю Кристиану Гертеру (1895-1966):
"Я не вижу причины, почему бы и нам не выступить с заявлением такого рода".
Гертер тихо ответил:
"Нет, нам не следует этого делать".
Эйзенхауэр в своём выступлении сказал, что программа американских разведывательных полётов завершена, и они не собираются её продолжать, но никаких извинений не последовало.
На этом парижская встреча в верхах закончилась.

В октябре 1960 года Хрущёв прибыл на Генеральную Ассамблею ООН на теплоходе “Балтика”. Во время стоянки в Нью-Йорке один из матросов теплохода, прибалт, сбежал и попросил политического убежища в США.
Хрущёву доложили об этом ЧП, и он с помощниками долго обсуждали, как отвечать на неизбежные вопросы журналистов.
Возбуждённая толпа журналистов встретила Хрущёва возле здания постпредства, и, естественно, первый же вопрос был о сбежавшем журналисте.
Хрущёв ответил совершенно спокойно:
"Собственно говоря, ничего особенного не произошло. Если он хочет жить здесь, а не у себя дома, то это его личное дело. А если бы он заранее сообщил мне, что таково его желание, то я готов был бы ему помочь устроиться, хотя бы на первое время. Одним словом, дай Бог ему здоровья, и если ему нужна будет какая-то помощь, пусть ко мне обратится".
После этих слов Хрущёв направился к своей машине, и больше журналисты к этой теме не возвращались.
Но мы-то знаем, что было бы с тем матросом, если бы он открыто выразил своё желание жить в одной из западных стран.

Воспоминания подполковника 9-го управления КГБ СССР Алексея Сальникова. Алексей Алексеевич Сальников прослужил в органах государственной охраны 40 лет. С 1956 по 1964 год - в охране Хрущёва. С 1964 по 1980 год - у Косыгина. А потом работал и с Брежневым, и с Андроповым, и с семейством Горбачёва. Частную жизнь Хрущёва и Косыгина он знал, что называется, от и до. Его считали просто членом семьи.

"Хрущёв много говорил о Сталине, часто упоминал его. И не так, как мы слышали в докладах. В разговорах со "своими" он так его не унижал. Говорил, что был жестоким, но в целом отзывался неплохо.
Насчёт Берии, даже общаясь с зарубежными делегациями, Хрущёв говорил: "Мы говорили и писали, что Берия - враг народа и изменник. Это, конечно, чушь"

15 фото

В мои обязанности входило не только смотреть за тем, чтобы подопечный правильно питался, но и за тем, сколько алкоголя он выпивает. В те времена ни о каких "безалкогольных" застольях речи не было. Хрущёв пил водку "Столичную" или коньяк. Мог в обычные дни выпить за обедом или за ужином, говорил мне: "Алёша, налей рюмочку!" Но вовремя каких-то встреч, застолий приходилось контролировать и его.

Вообще-то он был человеком крепким, здоровым, да и выпить мог достаточно. Если выпил, то говорил: "Я не упаду!" Это не Брежнев, которого вести под руки приходилось. Но все мы люди, и нужно было смотреть, чтобы он не потерял контроль (такие случаи были крайне редкими).

Приходилось обеспечивать безопасность, как в смысле медицинском, так и в общепринятом. Много писали насчёт специальных рюмок с толстыми стенками и дном, в которые умещалось от силы граммов 30. Их было несколько, и мы возили их с собой, ставили на стол при необходимости при смене блюд и посуды, когда нужно было "дать паузу".

Но в зарубежных поездках посуда была от принимающей стороны, хотя особой опасности "выпить лишнего" там не бывало, - у иностранных лидеров были свои "контролёры". Другое дело - затянувшиеся дружеские посиделки.

Приведу пример. Как-то раз в Завидове Хрущёв с Президентом Финляндии Урхо Кекконеном засиделись за столом в лесу, невдалеке от резиденции. Было уже поздно, стало темнеть. Я чувствую, что уже перебор. Никита Сергеевич зовёт: "Алёша, Алёша!" Я подхожу и говорю: "Тут ничего нет, всё в резиденции".
А цель была их в дом притащить, привести с улицы. Прямо-то ему не скажешь об этом. Тут он матом на меня как начал.... Кстати, насчёт того, что он не употреблял крепких выражений, - это легенда. Употреблял непристойности даже по отношению к членам президиума. Это только своих он мог пожурить: "Эх ты, турок..."

Тогда женщин, правда, вокруг не было, но финский президент, немного понимавший по-русски, присутствовал. Критический момент прошёл, задача была выполнена, Хрущёв с гостем пошли к дому. Непросто было, кстати, сказать "нет" Первому секретарю ЦК КПСС и главе правительства.
А в обычной обстановке чувствуешь, что пора остановиться, переждать, говоришь на ухо: "Вам чай в рюмку налить?" Хрущёв это называл "чайный коньяк". Компанию он обычно поддерживал, но иногда тоже воду или чай пил.

Несколько раз Хрущёв просил меня ограничивать подачу алкоголя. На Дальнем Востоке такой случай был. Никита мне говорит: "Будет приём, проследи, чтобы водки не было на столе!" Я прихожу, говорю: "Девочки, давайте всю водку снимем и оставим одно вино. Водку не уносите, а на подсобные столы поставьте и накройте салфетками".

И вдруг приходит секретарь Владивостокского обкома. Видит, водки нет. Он на официанток кричать, а те: "Вот молодой человек сказал, чтобы убрали". Он ко мне: "Кто вы, что вы?" Я говорю: "Не кричите. Вы думаете, что если Хрущёв приехал, то приехал к вам не говорить, а водку пить? Вы что думаете, я это от себя сделал? Что у него водки нет своей?" Но не говорил ему, кто приказал. Тот сам понял.

С Хрущёвым, как и с любым охраняемым лицом, нужно было быть очень осторожным и деликатным. Однажды после охоты и ужина Хрущёв прилёг отдохнуть. И задремал прямо в одежде. И всё было бы нормально, если бы не туго затянутый галстук. Его нужно было ослабить, а лучше вообще снять.

Но Хрущёв не очень любил, чтобы кто-то вмешивался в то, как он одевается или раздевается. Развязываю галстук и думаю: "Проснётся он и как саданёт мне!" Но ничего, всё обошлось, хотя ощущения были не из простых.

У руководителей государства на столе, что вполне естественно, бывало всё самое лучшее из продуктов. Поэтому соблазнов было много. Хрущёв боялся поправиться. Поэтому не то чтобы соблюдал диету, но ограничивал себя. Старался не есть жирного, выбирал то, что попостнее.

Врачи ему тоже подсказывали, что есть. Утром - два кусочка чёрного хлеба поджаренные на сковородке, подсушенные. У нас на спецбазе были такие маленькие баночки простокваши, он её ел. Иногда выльет в салатник и творог добавит. Вот такой был завтрак.

Одно время он очень любил помидоры, а потом кто-то пустил слух, что это вредно, что приводит к отложению солей. А у него такие явления были. И он совершенно отказался от помидоров. А потом Поляков, был такой в ЦК - за сельское хозяйство отвечал, убедил его. Говорит: "Не верьте, Никита Сергеевич, что от помидоров отложение солей бывает!" И он снова стал эти помидоры есть.

Никита Сергеевич очень любил галушки, но ел их крайне редко. В Киеве иногда борщ с галушками подадут, он одну съест, но не больше, боялся поправиться. Весы у него, конечно, тоже были. Не как у Брежнева - повсюду, а в бассейне, например.

Кто-то из близких за столом сидит, не ест. Хрущёв спрашивает: "Ты что не ешь?" - "Я на яблоках сижу!" Модная диета тогда была - три килограмма антоновки в день съедать. А потом приходит тот "диетант" сразу же после завтрака: "Лёша, дай что-нибудь, есть хочу!"

Так что сами свои диеты и нарушали. Запивали разным. Морс пили редко, только Андропов его очень любил. Пили в основном "Боржоми". Хрущёв даже в ООН на трибуне ставил бутылку "Боржоми".
Когда у нас с Израилем были плохие отношения, не дай бог, чтобы кто-то увидел, что банки апельсинового сока, которые мы использовали, сделаны в Израиле. Выливали в кувшины, графины, а банки сразу утилизировали. Так что на приёмах не свежевыжатый был, а обычный.

У Хрущёва было принято чёрный заварной хлеб, чуть подсоленный и подсушенный ставить на стол, его в течение дня могли взять погрызть, особенно дети. Хрущёв и Брежнев (пока с зубами нормально было) шашлык любили. Иногда на охоте Хрущёв просил Подгорного варить похлёбку, такую, как тот умел. И тот варил: крупная картошка, пшённый суп...

На различных торжественных мероприятиях, конечно, была и икра, и осетрина, и крабы. Крабы, кстати, очень понравились Президенту Финляндии Кекконену, и Хрущёв с Ворошиловым попросили меня прямо во время приёма загрузить ему в вагон "на дорожку" пару ящиков этого деликатеса.

За границей, конечно, мы старались питаться всем своим. Проблемы в мусульманских странах были. Как-то в Каир приехали на встречу с Насером и привезли свои продукты. Местные сотрудники охраны спрашивают: "Что у вас тут?" Мы им для приличия показываем. Для них главное, чтобы свинины не было.

Но мы им и не сказали, что у нас есть ящик с свиными продуктами. А он был. Для них безопасность была - отсутствие свинины, а для нас - соблюдение правил гигиены. Понятия о ней у нас были разные. Я сам видел, как в Египте полы мыли в резиденции, затем в мраморной раковине полоскали тряпку.

А потом приносят глыбы льда и в этой раковине его грязным молотком колют. А потом грязными руками в графин. Приходилось или вежливо отказываться, или менять посуду и воду на чистую и проверенную. Ну и за обедом приходилось подсказывать охраняемым, что можно есть, а что нет, мы ведь следили на кухне за тем, что и как готовили.

Хрущёв машину сам не водил. Однажды, когда мы были в Киеве, ему подогнали на дачу на Хотнице "Запорожец" показать. Он в него втиснулся, но молча. Было ему нелегко, маловата машина.

Хрущёв всегда сидел в машине сзади. С ним находился начальник охраны Литовченко. Кого-то из гостей он сажал с собой редко. С Гагариным, например, ехал, с руководителями компартий. Но это неправильно с точки зрения охраны, когда два руководителя в одной машине. Даже самолётами пользовались разными.

Когда все члены Президиума ЦК и высокопоставленные приглашённые чиновники стояли на Мавзолее, у нас тоже было достаточно работы. Демонстрации и парады шли довольно долго, так что время от времени нужно было кому-то воды принести, кому-то лекарство.

А в холодное время готовилось что-то типа глинтвейна. Носить всё это приходилось под прикрытием высоких перил лестниц Мавзолея, чтобы стороннему глазу было незаметно происходящее. На трибунах ведь разные люди бывали, в том числе и дипломаты, часть из которых по линии разведки работала.

Довольно часто приходилось передавать сообщения на трибуну. Представляете, если вдруг на Мавзолей пойдёт начальник управления из КГБ или кто-то такого уровня? Его немедленно зафиксирует профессиональный взгляд разведчика. Сразу станет понятно: "Что-то случилось!"

У нас связь была налажена по-другому: кто-то из КГБ или ГРУ кивнёт мне, я подойду к нему, приму информацию, а потом буквально на корточках, чтобы не было видно за перилами, поднимаюсь на Мавзолей и передаю сведения тому руководителю, которому информация предназначается.

Вот когда сбили самолёт Пауэрса 1 мая 1960 года, приходилось таким образом раз за разом бегать туда-сюда. И никто из посторонних даже не подозревал о том, что над нашей страной появился самолёт-разведчик, что его пытались сбить, сначала неудачно, что сбили и свой самолёт, а потом всё-таки ракета попала в У-2, а лётчика задержали.

Такая практика передачи срочной информации через сотрудников "девятки" практиковалась практически весь период существования СССР. Наши сотрудники считались гораздо надёжнее мобильной радиосвязи.

Хрущёв был очень трудоспособным человеком. Вставал в шесть утра, и сразу за работу. Много читал, как губка, воспринимал любую информацию, интересовался даже тем, что ему не нравилось, негативом всяким. Ему делали такие подборки из иностранной прессы про него.

Однажды во время совещания по сельскому хозяйству в Воронеже Хрущёву подбросили письмо, в котором говорилось о том, что по маршруту его следования кукуруза ни на одном участке не убрана, а просто завалена и присыпана снегом.

К трактору привязали железнодорожный рельс и прошлись по полю. А он взял и зачитал это письмо с трибуны! Говорит: "Это очковтирательство!" Досталось тогда секретарю обкома.

Вы говорите, Никита Сергеевич строгий был... Сколько он алкашей повыгонял! Их было полно. Кириченко с Украины выгнал за элементарную пьянку. А Мухитдинова, члена Президиума ЦК, как развратника выгнал, а не по каким-то там политическим причинам. Детали были такие, что даже рассказывать не хочется.

«Мы никогда не примем Аденауэра как представителя Германии. Если снять с него штаны и посмотреть на его задницу, то можно убедиться, что Германия разделена. А если взглянуть на него спереди, то можно убедиться в том, что Германия никогда не поднимется».

Одного американского сенатора, который ему понравился, Хрущёв спросил: «Откуда вы?» — «Из Миннеаполиса». Хрущёв подошёл к карте мира, обвёл карандашом Миннеаполис и заявил: «Это чтобы я не забыл, что этот город должен уцелеть, когда полетят наши ракеты».

«Мы вас закопаем». На приёме в Москве 18 ноября 1956 года Хрущёв в беседе с американскими дипломатами хотел подчеркнуть противоречивость двух мировых систем. Он хотел процитировать тезис Маркса о том, что социализм является могильщиком капитализма, но вместо этого выдал фразу «Мы вас закопаем», что им было повторено на одной из встреч с журналистами в США в сентябре 1959 года.

«Педерасты проклятые!» Хрущёв о художниках-абстракционистах при посещении выставки в Манеже 1 декабря 1962 года, в передаче художника Э. Белютина: «Вы что — мужики или педерасты проклятые, как вы можете так писать?». Позднейший комментарий художника В. Кавешникова: «Видимо, он слыхал, что недавно в издательстве „Искусство“ была разоблачена группа гомосексуалистов и был суд».

Во время первых посещений Америки Хрущёв очень непосредственно себя вёл, он изучал опыт сельского хозяйства, а когда его стали донимать журналисты во время посещения фермы Росуэлла Гарста, стал кидаться в них стеблями кукурузы.

«Американская свинья и советская, я убеждён, что они могут вместе сосуществовать» (28 августа 1959 года) — Хрущёв рассуждает на тему мирного сосуществования после того, как сотрудник университета Айовы подарил ему символическую статуэтку свиньи.

«Мы вам покажем кузькину мать». 24 июня 1959 года, во время осмотра американской выставки в Сокольниках, Хрущёв сказал вице-президенту США Р. Никсону: «В нашем распоряжении имеются средства, которые будут иметь для вас тяжкие последствия. Мы вам ещё покажем кузькину мать!» Переводчик в замешательстве перевёл фразу дословно: «Мы вам покажем ещё мать Кузьмы!» «Американцы были ошарашены: что это? Новое оружие, ещё более грозное, чем ракетно-ядерное?». Фраза была повторена Хрущёвым в отчёте ЦК КПСС XXII съезду партии 17 октября 1961 года.

«Политики везде одинаковы: они обещают построить мост там, где и реки-то нет».

«Ботинок Хрущёва» — широко распространён миф о том, что 12 октября 1960 года, во время заседания 15-й ассамблеи ООН, первый секретарь ЦК КПСС стал стучать ботинком по столу. В тот день шло обсуждение «венгерского вопроса», и Хрущёв, вместе с другими членами советской делегации, всячески пытался его сорвать. По свидетельствам современников Хрущёва, Анастаса Микояна и личного переводчика Хрущёва (лично присутствовавшего на том совещании), дело происходило следующим образом: у Хрущёва был не ботинок, а открытые туфли (наподобие современных сандалий). В момент выступления докладчика Хрущёв снял туфлю и принялся нарочито долго её рассматривать и трясти, подняв на уровне головы, а также несколько раз слегка стукнул ей по столу, как бы пытаясь выбить камешек, который якобы туда закатился. Этими действиями Хрущёв демонстрировал, что доклад ему не интересен.
На том же заседании Хрущёв назвал филиппинского докладчика «прихвостнем и холуём американского империализма», поставив в тупик переводчиков. Сын Хрущёва — Сергей, присутствовавший на том заседании ООН, рассказал, что туфля с Хрущёва слетела в толпе, а затем ему её принесла охрана. И он в знак несогласия с выступлением стал постукивать ей по столу. Фотография же с ботинком была признана Сергеем Хрущёвым современным фотомонтажом.

«Вы не поняли преимущества этой системы, Вы потеряли перспективу развития этой техники, товарищ Судец, засуньте свой С-75 себе в жопу!» — ответ Хрущёва Судцу В. А., пытавшемуся доказывать бесперспективность зенитного ракетного комплекса 2К11 «Круг» по сравнению с ЗРК С-75 «Двина» во время демонстрации перспективной бронетехники на полигоне в Кубинке в 1963 году.

В 1955 году первый секретарь ЦК КПСС Никита Сергеевич Хрущёв во время поездки по стране посетил родное село Калиновка в Курской области. К этому времени в честь выдающегося земляка местный колхоз имени Чкалова переименовали в колхоз имени Хрущёва.

К приезду именитого гостя село при поддержке райкома партии подготовилось основательно – столы ломились от выпивки и закуски. Хрущёв узнавал своих родственников и одногодков, которых не видел 20, 30, 40 лет. Праздничный обед продолжался до глубокого вечера. Друзья детства подходили к руководителю страны, разговаривали о прожитом, о чём-то просили. Помощник Хрущёва только успевал записывать: «Привезти шифер, гвозди, цемент…»

Провожая Хрущёва к машине, изрядно захмелевший Никанор Кротов, друг детства, с которым они пасли скот, а ныне председатель хозяйства, покровительственным басом напутствовал отъезжающего гостя:
«Ты, Никита, не зазнавайся. Веди себя достойно. Лодырям спуску не давай. Работай честно на благо народа и помни – ТЫ НОСИШЬ ИМЯ НАШЕГО КОЛХОЗА!»

Надпись на плакате: "Если Хрущев может здесь есть, то почему этого не можем делать мы?"
Афроамериканцы протестуют против запрета посещений чернокожими заведений, предназначенных для белых, ссылаясь на Хрущёва.

Хрущёв потом ещё долго не отпускал американцев. Вот коллаж из предвыборного буклета американской актрисы Джейн Мэнсфилд 1964 года. Это фото показывает внешнеполитические амбиции кинозвезды. "Gospodin! Тряси чуть быстрее, Дженичка, и я подарю тебе Албанию и Кубу!"

Во время визита главы СССР во Францию (23 марта - 5 апреля 1960 года) НС разрубил упавшее дерево, перегородившее путь кортежу. Кортеж направлялся в местность, где воевал министр обороны маршал Малиновский в Первую мировую войну.

Без всяких оснований обвиняет офицеров-прикреплённых в слежке за ним и подслушивании

После официальных бесед, которые мы провели в Дели с Неру и членами его правительства, мы пустились в поездку по стране. В поездке нас сопровождал отвечавший за нашу безопасность Cepoв. Он установил контакт с министром внутренних дел Индии и забирался в такие уголки, куда нас не только не приглашали, но и не следовало приглашать. Серов рассказывал, что есть места, где скапливаются бездомные и голодные, где каждое утро выволакивают из закутков десятками мертвецов и вывозят для захоронения. Так что нельзя было судить об Индии только по приемам и по людям, с которыми встречаешься. Существовала и другая Индия, живущая в трущобах и умирающая тоже в них. Как бы две Индии, и одна на другую не похожие.

Между прочим, даже Неру полагал, что русские без спиртных напитков вообще не могут жить. Поэтому он решил «проявить внимание», создав нам, так сказать, привычные условия пребывания. Нам передали от его имени, что поскольку индусы спиртных напитков не употребляют, то на обедах будут выставлены только прохладительные напитки и соки, но для тех из нас, кто пожелает, сбоку будет находиться комната (нам ее специально показали) с закусками, фруктами и любыми алкогольными напитками, от водки и коньяка до шампанского. Когда мы захотим, то можем войти туда и пользоваться всем по своему усмотрению. Мы в ответ поблагодарили и сказали: «Можете эту комнату закрыть, мы туда заходить не будем и с большим удовольствием принимаем ваши порядки». Мне они особенно пришлись по душе, и я обратился к Неру с такими словами: «То, что вы не пьете спиртных напитков, это более чем разумно. Здесь такой жаркий климат, да еще если выпить что-то спиртное, независимо от количества, то и не знаю, как можно будет это выдержать». Никто из нас, конечно, потом не прокладывал тропу в эту комнату. Я запретил всем даже заглядывать туда. Но президента Прасада мы все же огорчили, потому что ели говядину, осквернив его дворец запретным мясом.