...если бы автор бессмертной поэмы «Москва — Петушки» не помер в возрасте пятидесяти одного года в мае 1990-го, то 24 октября прошедшего 2013-го ему исполнилось бы семьдесят пять. Самое время для получения Нобелевской премии.
Однако ерофеевский юбилей, как можно было предполагать, прошел совершенно незамеченным. А премию получила какая-то восьмидесятилетняя старушенция из Канады.
18/VIII. Кировск
- Брросим! Брросим!
- Не надо норм!
- Надо! Не больше 20-и строк и не меньше восьми!
- К дьяволу максимум!
- Все равно Венька перещепит!
- Еррунда!.. Итак, начнем! Ну, тише, что ли… Даем срок 15 минут!! Рифма и ритм обязательно!! Если хоть одна строка не кончается прилагательным, автор торжественно провозглашается кретином!
- Уррра!!!
- Занявший первое место провозглашается гением, шестое место - идиотом!
- Брось! Начнем! Все равно останешься идиотом!!!
- Молчи, Абг'ам!
- Все! Тишина! Я уже засек!
- Ч-ч-ч-ч-ч-ч!
.........................................................................................................................
- Все, братцы, кончаем! Пятнадцать минут прошло!
- Еще три минуты! Завершить…
- Хватит!!
- У меня бессмыслица, блядство какое-то!
- У всех, блядь, бессмыслица! Венька, читай первый…
- Да-ава-й!
- Только, извините, у меня слишком длинное… и вам недоступно будет…
- А у кого это доступно-то? Валяй!
- Хгм.
Точно пропасть бездонная,
Точно призраки странные,
Вас пугает туманное
Жизни счастье стесненное…
О не ждите нежданного,
Не зовите далекого,
Навсегда одинокая
Дева страстно желанная!
Дева страстно желанная,
Вашу участь печальную
Не изменит, безумная,
Даже юность туманная
И мечтанья блестящие -
Не воскреснет бесцельное,
Не проснется мертвящее, -
Нет конца беспредельному!
Нет конца беспредельному, -
Беспредельность бесцельная, -
Как мечтанья бесплодные,
Как напрасность прекрасного,
Как бесстрастность свободного -
И опасность бесстрастного.
Только силы природные -
Сокровенность прекрасного!
Сокровенность прекрасного -
Только лик беспрерывного,
Созерцание дивного
И обман сладострастного,
Только звуки желанного,
Море смутно-прекрасное,
Небо вечно-безмолвное,
Ожиданье нежданного…
Ожиданье нежданного,
Возрожденье бесплодного…
Несказанно-туманная
Нежность силы природного
В вас разбудит желанное
Бытие несравненного,
Благодать неизменного, -
Так не жди же нежданного!
Так не жди же нежданного
И не требуй далекого,
Навсегда одинокая
Дева страстно желанная,
Дева смутно-прекрасная,
Боязливо-стыдливая,
До забвенья ревнивая,
До безумия страстная!!!
- Бррраво!
- Брррраво!
- Я свою ерунду отказываюсь читать!
- И я тоже!
- Ерофеев - гений! Урррра!!!
22 ноября
Как явствует из достоверных сообщений:
Ерофеев на протяжении всего первого семестра был на редкость примерным мальчиком и, прекрасно сдав зимнюю сессию, отбыл на зимние каникулы.
Не то суровый зимний климат, не то "алкоголизм семейных условий" убили в нем "примерность" и к началу второго семестра выкинули нам его с явными признаками начавшейся дегенерации.
Весь февраль Ерофеев спал и во сне намечал незавидные перспективы своего прогрессирования.
С первых же чисел марта предприимчивому от природы Ерофееву явно наскучило бесплодное "намечание перспектив", - и он предпочел приступить к действию.
В середине марта Ерофеев тихо запил.
В конце марта не менее тихо закурил.
Святой апрель Ерофеев встречал тем же ладаном и той же святой водой, - правда, уже в увеличенных пропорциях.
В апреле же Ерофеев подумал, что неплохо было бы "отдать должное природе". Неуместное "отдание" ввергло его в пучину тоски и увеличило угол наклонной плоскости, по которой ему суждено бесшумно скатываться.
В апреле арестовали брата.
В апреле смертельно заболел отец.
Майская жара несколько разморила Ерофеева, и он подумал, что неплохо было бы найти веревку, способную удержать 60 кг мяса.
Майская же жара окутала его благословенной ленью и отбила всякую охоту к поискам каких бы то ни было веревок, одновременно несколько задержав его на вышеупомянутой плоскости.
В июне Ерофееву показалось слишком постыдным для гения поддаваться действию летней жары, к тому же внешние и внутренние события служили своеобразным вентилятором.
В начале июня брат был осужден на 7 лет.
В середине июня умер отец.
И, вероятно, случилось еще что-то в высшей степени неприятное.
С середины июня вплоть до отъезда на летние каникулы Ерофеев катился вниз уже вертикально, выпуская дым, жонглируя четвертинками и проваливая сессию, пока не очутился в июле на освежающем лоне милых его сердцу Хибинских гор.
Июльские и августовские действия Ерофеева протекли на вышеупомянутом лоне вне поля зрения комментатора.
В сентябре Ерофеев вторгся в пределы столицы и, осыпая проклятиями вселенную, лег в постель.
В продолжение сентября Ерофеев лежал в постели почти без движения, обливая грязью членов своей группы и упиваясь глубиной своего падения.
В октябре падение уже не казалось ему таким глубоким, потому что ниже своей постели он физически не смог упасть.
В октябре Ерофеев стал вести себя чрезвычайно подозрительно и с похвальным хладнокровием ожидал отчисления из колыбели своей дегенерации.
К концу октября, похоронив брата, он даже привстал с постели и бешено заходил по улицам, ища ночью под заборами дух вселенной.
Ноябрьский холод несколько охладил его пыл и заставил его вновь растянуться на теплой постели в обнимку с мечтами о сумасшествии.
Весь ход ноябрьских событий показал с наглядной убедительностью, что мечты Ерофеева никогда не бывают бесплодными.
Сегодня - день рождения самого великого русского писателя
И если я когда-нибудь умру — а я очень скоро умру, я знаю — умру, так и не приняв этого мира, постигнув его вблизи и издали, снаружи и изнутри, но не приняв, — умру, и Он меня спросит: "Хорошо ли тебе было там? Плохо ли тебе было?" — я буду молчать, опущу глаза и буду молчать, и эта немота знакома всем, кто знает исход многодневного и тяжелого похмелья. Ибо жизнь человеческая не есть ли минутное окосение души? И затмение души тоже? Мы все как бы пьяны, только каждый по-своему, один выпил больше, другой меньше. И на кого как действует: один смеется в глаза этому миру, а другой плачет на груди этого мира. Одного уже вытошнило, и ему хорошо, а другого только еще начинает тошнить. А я — что я? Я много вкусил, а никакого действия, я даже ни разу как следует не рассмеялся, и меня не стошнило ни разу. Я, вкусивший в этом мире столько, что теряю счет и последовательность, — я трезвее всех в этом мире; на меня просто туго действует...
Я смотрел,
как медлительно с лозы
капля падала
в мир повилик...
И свободы туманные слёзы
на глазах появлялись
моих.
"выпьешь ее сто грамм, этой "слезы" - память твердая, а здравого ума как не бывало. Выпьешь еще сто грамм - и сам себе удивляешься: откуда взялось столько
здравого ума? И куда девалась вся твердая память?... Иные, правда, утверждают, что в случае необходимости жимолость можно заменить повиликой. Это
неверно и преступно! Режьте меня вдоль и поперек - но вы меня не заставите помешивать повиликой "слезу комсомолки", я буду помешивать ее жимолостью." (с) Веничка
Талантливейший русский (у меня не поворачивается рука, написать "советский") писатель Венедикт Васильевич Ерофеев (24.10.1938-11.05.1990) главным образом известен нашим читателям своей поэмой "Москва-Петушки", хотя и другие его произведения заслуживают большего внимания, чем им уделяют критики и публика.
Это был худощавый и очень красивый человек, ростом под два метра и обладавший очаровательным баритоном. К сожалению, последние годы жизни у него был рак горла, он потерял свой голос и общался с помощью преобразователя, так что на большинстве сохранившихся записей его голос напоминает роботов из фильмов.
Когда и если вы захотите ознакомиться с предлагаемой подборкой материалов о Веничке Ерофееве, то знайте, что многие из этих сведений являются чистой воды мифами, так что очень часто в описаниях жизни Вени Ерофеева и в воспоминаниях о нём очень трудно отличить правду от вымысла......
Только когда посетители покидали его жилище, Веня мог записать в своём дневнике:
"А всё моё вино долакали мастера резца и кисти", -
или:
"Живу один. Так, иногда заглядывают в гости разные нехристи и аспиды".
Если кто-нибудь из посетителей пытался завести с Веничкой умный, "концептуальный", разговор, то хозяин обычно прерывал его или цитатой из Блока:
"Пей да помалкивай", -
или собственным доводом:
"Лучше ешь своё яблоко, ешь, это тебе больше идёт, чем говорить про умное..."
Из заметок Вени Ерофеева можно извлечь сжатую характеристику поэтов "серебряного века", данную относительно одного из самых любимых им поэтов:
"Все мои любимцы начала века всё-таки серьёзны и амбициозны (не исключая и П. Потёмкина). Когда случается у них у всех по очереди бывать в гостях, замечаешь, что у каждого что-нибудь да нельзя. Ни покурить, ни как следует поддать, ни загнуть не-пур-ла-дамный анекдот, ни поматериться.
С башни Вяч. Иванова не высморкаешься, на трюмо Мирры Лохвицкой не поблюёшь. А в компании Саши Чёрного всё это можно, он несерьёзен, в самом жёлчном и наилучшем значении этого слова...
Глядя на вещи, Рукавишников почёсывает пузо, Кузмин — переносицу, Клюев чешет в затылке, Маяковский — в мошонке. У Саши Чёрного тоже свой собственный зуд — но зуд подвздошный — приготовление к звучной и точно адресованной харкотине...
С Сашей Чёрным хорошо сидеть под чёрной смородиной ("объедаясь ледяной простоквашею") или под кипарисом ("и есть индюшку с рисом")... здесь приятельское отношение, вместо дистанционного пиетета и обожания".
Однажды Ерофееву пришлось отвечать на вопросы, присланные журналом "Континент". Обычные люди быстро разделываются с подобными опросами, но Веничка раздумывал над каждым пунктом. На замечание, чего он тянет, Ерофеев возразил в своём духе:
"Я так просто не могу — мне ведь надо с выебонами".
Веничка даже успел при жизни удостоиться официального признания.
Это произошло по поводу его пятидесятилетия. В Доме Архитектора 21 октября 1988 года был устроен "творческий вечер писателя Венедикта Ерофеева".
В фойе Дома толпился различный народ, спокойно прошествовали на "творческий вечер" такие люди, как пародист Александр Иванов и Михаил Жванецкий, но едва появился Ерофеев, как путь ему сразу же преградил суровый охранник. Видимо, Веничка даже внешне не вписывался в ряды советского истеблишмента.
Но тут сразу же засуетились организаторы вечера:
"Вы что, не видите? Это же юбиляр, виновник торжества... Это же сам Ерофеев".
Недоразумение было быстро улажено, и "сам Ерофеев" был допущен проследовать на своё торжество.
Всё это время Веничка стоял с невозмутимым видом.
Многих озадачивало и удивляло отношение Ерофеева к положительным и отрицательным (с точки зрения официальной идеологии) героям истории, текущей политики и литературы.
Веничка любил и "чёрных полковников" из Греции, и Моше Даяна, и императора-людоеда Бокассу, и диктатора Сомосу, и многих-многих других.
В Библии он чтил царя Саула, а Давиду многое прощал за историю с Вирсавией. Апостола Павла он любил за его отречения от Христа.
Как вспоминает Ольга Александровна Седакова (1949- ):
"Ему нравилось все антигероическое, все антиподвиги, и расстроенное фортепьяно — больше нерасстроенного".
К сюжету о Венином фортепьяно следует добавить ещё один фрагмент из воспоминаний Седаковой:
"На его безумном фортепьяно, не поддающемся ремонту, где ни один звук не похож был на себя — и хорошо ещё, если он был один: из отдельно взятой клавиши извлекался обычно целый мерзкий аккорд — на этом фортепьяно игрывали, к великому удовольствию хозяина, видные пианисты и композиторы. Всех гадких утят он любил — и не потому, что провидел в них будущих лебедей: от лебедей его как раз тошнило. Так, прекрасно зная русскую поэзию, всем её лебедям он предпочитал Игоря Северянина — за откровенный моветон".
Вторая жена Венички, Галина Носова, вспоминала о том, как она впервые услышала о поэме Венички Ерофеева и, соответственно, об её авторе:
"Я дружила с Айхенвальдом, и однажды на мой вопрос, "что нового в литературе", он сказал (учтите, что это московский интеллигент, не пил, не курил, матом не ругался):
"Есть такое гениальное произведение “Москва — Петушки”, но ты этого не поймешь".
Я стала, как дура, спрашивать, в чём там дело, а моя знакомая отвечает:
"Да просто пьяница едет в электричке".
Я потом то же отвечала, когда пришлось Вене оформлять военный билет. Врачи в психоневрологическом диспансере как узнали, что он автор “Петушков”, все выспрашивали:
"Ну, что там? Ну, хоть в одной главе?"
"Да ничего особенного: едет пьяница в электричке".
Василий Авченко нашел в мемуарах летчика Водопьянова натурального Веничку:
(Водопьянов, ещё молодой пилот, летит ночью на дневной машине из Казани в Москву и никак не может сориентироваться. Но вот наконец он - над столицей):
«Москву я знал хорошо. Найду, думаю, Тверскую, по ней прилечу на Ходынку. Прилетел в центр. Кручусь над крышами, пытаюсь узнать какую-нибудь улицу. Но это не так-то легко. Всё мелькает: не успеешь оглянуться, как пролетел. Видны площади, трамваи, но определить место, где находишься, невозможно. Наконец минут через пятнадцать я увидел Сухареву башню. Ура! Теперь уж я найду! Полечу сначала по Садовой, поверну на Тверскую, а она приведёт меня прямёхонько на аэродром. Сделал круг, полетел по Садовой, повернул на Тверскую, увидел вокзал — скоро должен показаться аэродром. Но это оказался не Белорусский вокзал, а Курский. Я попал в противоположную сторону! Вернулся к башне, на этот раз сделал два круга и... опять попал на Курский вокзал».
А Водопьянов, как мы помним, фигурирует в М-П, в Третьей задачке Сфинкса
"Как известно, в Петушках нет пунктов А. Пунктов Ц тем более нет. Есть одни только пункты Б. Так вот: Папанин, желая спасти Водопьянова, вышел из пункта Б1 в сторону пункта Б2. В то же мгновение Водопьянов, желая спасти Папанина, вышел из пункта Б2 в пункт Б1. Неизвестно почему, оба они оказались в пункте Б3, отстоящем от пункта Б1 на расстоянии 12-ти водопьяновских плевков, а от пункта Б2 - на расстоянии 16-ти плевков Папанина. Если учесть, что Папанин плевал на три метра семьдесят два сантиметра, а Водопьянов совсем не умел плевать, -выходил ли Папанин спасать Водопьянова?"
"Боже мой! Он что, с ума своротил, этот паршивый сфинкс? Чего это он несет? Почему в Петушках нет ни А, ни Ц, а одни только Б? На кого он, сука, намекает?.."
- Ха-ха! - вскричал, потирая руки, сфинкс. - и эту решать не будешь?! и эту - не будешь?! Заело, длинный мозгляк? Заело?
Писатель Владимир Фромер приехал из СССР в Израиль ещё в 1965 году. В журнале "Москва-Ерушалаим" он рассказывает, как стал первым издателем книги Венечки Ерофеева "Москва-Петушки".
"Это был 1972 год. На берегу Кинерета был проведен первый съезд репатриантов из СССР. Руководила этим социалистическая "Рабочая партия", которая находилась у власти.
Там была инициативная группа, которая решила издавать русский журнал. Редакторами выбрали меня и моего друга Мишу Левина. На первый номер деньги дал русский отдел при министерстве абсорбции. Первый номер выглядел как самиздат. Второй был серьёзней. Когда журнал вышел, нас вызвал один из ответственных работников и сказал: "Мы не для того выделили деньги, чтобы вы печатали реакционера Марголина, мы думали, что вы за социализм и прогресс, а вы..." В общем, нам закрыли финансирование. Чудом мы нашли деньги на третий номер, в котором было много замечательных интересных материалов, и среди них "Москва–Петушки".
Нам нужен был ударный материал. А где мы его возьмём? Был у нас хороший знакомый, Борис Исаакович Цуккерман. Мы с Мишей решили: пойдем к Цуккерману, у него есть большой архив. Борис Исаакович был человек спокойный и серьёзный. Он нас принял, выслушал. Посидел, подумал. Мы же почтительно ждали. Он предложил нам послушать классической музыки. Мы сидели и слушали. Когда пластинка закончилась, он помолчал немного и вышел на пять минут. Потом он передал нам папку: "Это я вывез из Москвы. Этого никто никогда и нигде не печатал. Я дам вам напечатать эту вещь. Я предлагал её напечатать в Нью-Йорке и в Париже, но там сказали, что это вещь антирусская – клевета на русский народ, и отказались печатать. Значит, отдаю её вам".
После нас её другие стали печатать. Интересно, что в самиздате все опечатки, которые были в нашей публикации, сохранились. Потом мы навели справки о Ерофееве. Он не обиделся и не разозлился на нас. Ему какую-то сумму мы послали, знали, что он бедствует. А он ходил и с гордостью говорил: "Меня напечатали в Израиле с предисловием Голды Меир!"
слово “что-нибудь” все честные люди пишут через чёрточку
Жаб я не люблю. Я пауков люблю. И филина.
Как хороши, как свежи были позы!
Пидеразм Вроттердамский
Если человеку по утрам скверно, а вечером он бодр и полон надежд, он дурной человек, это верный признак. А если наоборот — признак человека посредственного. А хороших нет, как известно.
...написать задачник, развивающий, попутно с навыками счёта, моральное чувство и чувство исторической перспективы.
Например такая задача. Выразить в копейках цены зверобоя, московской особой, столичной, российской и найти в истории европейской такую войну, все основные события которой следовали бы с теми же интервалами.
О, это очень самоедское
Ритуальный танец Замбии “Убийство Лумумбы” символизирует радость жизни и борьбу с тёмными силами природы.
Расизм какой
За одно и тоже, т.е. за один способ поведения, известную группу металлов называют благородными, а газы — инертными.
Как это тонко, Веничка
Никсон попросил Голду Мейр занять более гибкую позицию.
И Сергей Михалков, одержимый холопским недугом.
Европе нужен бык, быку нужна Европа.
Это прекрасно
Я успел только пригубить из чаши восторгов, и у меня её вышибли из рук.
Я, как стакан, хрупок и тонкостенок. Я многогранен, как стакан.
Двенадцатый день не пью и замечаю, что трезвость так же губительна, как физический труд и свежий воздух.
А что нам с этих трёхсот грамм будет? Мы же гипербореи.
Алиготэ — это лучше, чем либерте, эгалите, фратерните.
Если б в 45 г. мы двинули бы дальше на Запад, дошли до самых западных штатов США, то по типу Суворов-Рымникский, Потёмкин-Таврический, Дибич-Забалканский, маршал Жуков звался бы Жуков-Колорадский.
В самый разгар перестройки, в 1987 году, В. Спесивцев создал Московский молодёжный театр, который часто называли Экспериментальным театром. Одной из первых постановок в новом театре стала сценическая переработка поэмы В. Ерофеева “Москва-Петушки” и предъявили её широкой публике в начале 1989 года. СССР ещё теплился, поэтому на премьеру были приглашены работники райкома партии (КПСС) — а куда деваться?
На что надеялся Спесивцев и его сотрудники остаётся только догадываться, но половину первого акта райкомовские работники молча вытерпели, а потом, как по команде, дружно встали со своих мест первого ряда и направились к выходу.
А со сцены главный герой восклицал им вслед:
"Вам, гагарам, недоступно..."
А вот я этого не помню там... Какая-то горьковская отсебятина
Своё отношение к пропагандируемым добродетелям Ерофеев выразил однажды фразой:
"Вы, алмазы, потонете, а мы, дерьмо, поплывём".
Советская милиция неоднократно пыталась изловить Веничку Ерофеева, но так как у него не было постоянного места жительства и прописки, то это было трудно сделать.
Однажды Веничка рассказывал о том, как за ним охотились в Петушках:
"Мы едем на автобусе и смотрим: “Волга” чёрная застряла, её пихают пять мужиков. Автобус её объехал и дальше поехал, а потом мы узнали, что она ко мне в гости приезжала".
О людях, делающих общественную карьеру в СССР, Веничка отозвался очень выразительно, даже эмоционально:
"Чтобы по ней [общественной лестнице] подниматься, надо быть жидовскою мордою без страха и упрёка, надо быть пидорасом, выкованным из чистой стали с головы до пят. А я не такой".
Двенадцатый день не пью, и замечаю, что трезвость так же губительна, как физический труд и свежий воздух. Мелкое наблюдение: я никак не могу вспомнить один редко употребляемый и более крепкий синоним к словам “мракобес”, “ретроград”, “реакционер”, “рутинёр” – который уже день не могу вспомнить. Бьюсь об заклад, как только сниму с себя зароки и выпью первые сто грамм, припомню немедленно.
Есть языки, в которых вообще нет бранных слов и выражений, тем более нецензурных. У малайцев, например, самое сильное оскорбление и ругательство: "Как тебе не стыдно!"
Восст[ановить] эту параллель пьющих и непьющих:
Христос - Магомет
Дантон - Робеспьер
Геринг - Адольф
Есенин ― Маяковский
Розанов цитирует Гоббса: истина вроде той, например, что сумма углов треугольника равна 180 градусов, не обошлась ни в одну каплю крови, поскольку это истина, не затрагивающая ничьих интересов.
"Только питьё держит в равновесии тело и душу" (Г. Бёлль).
Почему я должен болеть за арабов? Ни один араб меня ещё ни разу не похмелил.
Прекрасно у Розанова: эти Герцены и Михайловские, и Некрасов ― почему они, всю жизнь говорившие, что буржуа должны отдать рабочим фабрики и заводы - почему Герцен деньгой не помог Белинскому? Почему из-за долга в 1700 рублей покончил с собой Глеб Успенский, хотя богачи Некрасов и Михайловский уверяли, что любят его, и давно любили.
Вот вам пролетарские доктрины и пролетарская идеология.
Всё делается по бабьему наущению: бедняга Макбет, дезертир Антоний, вор Адам, все трезвенники мира.
У Г.П. Федотова определение понятия “русская интеллигенция”:
"Русская интеллигенция есть группа, движение, традиция, объединяемые идейностью своих задач и беспочвенностью своих идей".
Три лучших гишпанских города: Мадера, Малага и Херес.
О необходимости вина, т.е. от многого было б избавление, если бы, допустим, в апреле 17 г. Ильич был бы таков, что не смог бы влезть на броневик.
Это о блядях или не о блядях? У Дидро:
«Самый счастливый человек тот, кто даёт счастье наибольшему количеству людей».
