Конечно, я работал по восемь часов, но не всегда. Я помню, например, разговор с Фишером. Он произошел в 1970 году на Олимпиаде, после нашей партии, когда я имел форсированный выигрыш, но затем упустил его. Он спросил: «Лайош, это верно, что ты работаешь по восемь часов в день?» – «Зачем ты спрашиваешь, – был мой ответ – говорят, ты тоже работаешь много». Он сразу сказал: «Но думают, что я сумасшедший». Фишер еще задал мне такой вопрос: «Сколько партий Стейница ты изучил?» Я ответил: «Приблизительно сто». Он сразу сказал: «А я тысячу». Я не мог поверить, откуда он мог найти так много партий Стейница? Ведь тогда еще не было ChessBase.
Среди моих соперников я всегда был известен хорошей дебютной подготовкой, потому что, изучив партии Ботвинника, я понял, насколько важно иметь хороший выбор дебюта. Не случайно, и в некотором смысле действительно лестно для меня, что в русской шахматной литературе в течение долгого времени меня называли «венгерским Ботвинником».
Конечно, я занимался не только дебютами, у меня есть огромный аналитический материал, который не должен пропасть. Я всегда даю совет молодым: нужно изучать творчество великих шахматистов. А не только дебюты и компьютер.

Но с Фишером иногда мы разговаривали не очень дружески. Моя последняя партия с Корчным в «Матче века» в Белграде закончилась вничью. Ничья получилась повторением ходов, но личный матч я выиграл. Подошел капитан команды «Мира» Эйве, и я спросил, что мне делать. Хотя у меня было лишнее качество, но позиция была острая, и у нас обоих было мало времени, примерно по 20 минут. Я сказал Эйве, что Корчной играет намного лучше в цейтноте. Продолжалось еще много партий, и не был известен конечный результат матча. Я пошел на повторение ходов, а потом Фишер сказал мне: «Лайош, ты сделал эту ничью по приказу Кадара». Я сказал: «Бобби, ты абсолютно сумасшедший! Как я во время партии получу указание Кадара, что надо делать ничью с Корчным?» – «Нет, я знаю, что ты сделал ничью по приказу». Тогда я сказал: «Bobby, enough! Good bye!» Несколько дней после этого мы не разговаривали. У него были иногда идеи-фикс, проявлялась излишняя подозрительность.

За доской и вне ее Вам приходилось встречаться с многими чемпионами мира. Спустя много лет, наверное, можно оценить вклад каждого из них. Кого бы поставили на первое место? Кто из них был наиболее симпатичен Вам?
Могу сказать сразу, что я ставлю Фишера на первое место. Почти все великие чемпионы и большие шахматисты были мне симпатичны. Но только на двух чемпионов у меня осталась обида. Каспаров – он относился и обращался со мной как с врагом. Потому что я был секундантом Карпова. Он даже не разговаривал со мной полтора года после матча.

И Эйве. Он как Президент ФИДЕ некорректно повел себя в моем первом матче со Спасским. Борис, конечно, не виноват. Он просто хотел получить лучшие условия. Спасский не очень хотел играть, потому что призовой фонд матча был ниже, чем в его предыдущем матче с Гортом (речь идет о претендентском цикле 1977-78 гг. – прим. интервьюера). Тогда Эйве разыскал Спасского и предложил ему экстра-гонорар помимо тех условий, которые должны были получить участники матча. Потом мне сказал об этом сам Борис. К сожалению, я узнал об этом во время матча. Я не знаю размер суммы, но думаю, что это было некорректно со стороны Президента ФИДЕ, и еще хуже, когда такие деньги идут из бюджета ФИДЕ. Я не знаю: это были его личные деньги или из кассы ФИДЕ.

Какое дебютное открытие стало самым дорогим в вашей карьере?
Защита Нимцовича, вариант, когда черные бьют на с3 без а3. Я играл этот вариант намного раньше, чем, скажем Хюбнер. Это один из основных дебютов, и у меня он встречался и белыми, и черными. Причем, очень давно, еще на чемпионате мира среди студентов в 1957 году. Например, есть моя партия с Таймановым, которая попала в ChessBase. А белыми против защиты Нимцовича (до начала 60-х годов) я играл только Сg5 или f3, позже перешел на вариант Рубинштейна.

С кем из великих шахматистов вас связывали самые доверительные отношения?
Со Спасским были настоящие дружеские отношения. Как и Геллер, он бывал у меня в гостях. Но он был один из наиболее трудных для меня противников. Видимо, это шло со времен нашей молодости. Мы родились в одном году и, как я уже говорил, он был гроссмейстером, когда я был почти никем.

Доводилось вам встречаться с Яношем Кадаром?
Конечно, он очень любил шахматы. Он часто приходил за меня поболеть, например, когда я играл матч за третье место в межзональном турнире с Нанном, серьезно следил за моими результатами. Расскажу вам интересный случай, который не очень известен. Когда Карпов в первый раз приехал в Венгрию, не помню, когда это было, в 72-м или 73-м году (я не играл в турнире, где играл он, не знаю, как это получилось), в советском посольстве устроили прием. Я был приглашен, и там неожиданно появился Кадар. Никто не ожидал, что он придет. Разумеется, последовало сразу предложение сыграть шахматную партию. Какую партию? Там было много шахматистов, но мы с Карповым не хотели играть между собой. Тогда (не помню от кого) последовало предложение сыграть пара на пару. Моим партнером стал советский посол в Венгрии, а Карпову достался Кадар. Ходы делали по очереди. Мы сыграли, как я помню, три партии. Две закончились вничью, третью выиграли Карпов с Кадаром. Я в шутку сказал (Карпов тогда еще был не сильней меня), что мы проиграли из-за того, что Кадар играл лучше советского посла.

Как вы относитесь к современным шахматам?
Компьютеризированный мир не то, о чем я мечтал. Я не имею шахматных программ, и мне не нравятся компьютеры. Разумеется, когда я пишу книгу, как сейчас, то ради читателей анализ должен иногда проверяться. Я не могу справиться с этими дьявольскими программами, которые, грустно сказать, убьют мои любимые шахматы рано или поздно. А молодые гроссмейстеры помогают всему этому…

Конечно, я работал по восемь часов, но не всегда. Я помню, например, разговор с Фишером. Он произошел в 1970 году на Олимпиаде, после нашей партии, когда я имел форсированный выигрыш, но затем упустил его. Он спросил: «Лайош, это верно, что ты работаешь по восемь часов в день?» – «Зачем ты спрашиваешь, – был мой ответ – говорят, ты тоже работаешь много». Он сразу сказал: «Но думают, что я сумасшедший».

Я не могу справиться с этими дьявольскими программами, которые, грустно сказать, убьют мои любимые шахматы рано или поздно. А молодые гроссмейстеры помогают всему этому…

Вы живете в Израиле с 1998 года. Лучшая страна для прославленного шахматиста?

– Лучшая для меня и моей семьи, если ориентироваться на внутренние ощущения. Но с шахматами здесь дела обстоят не очень. Шахматная жизнь в Израиле крайне скудная. Для начала, Израиль географически расположен вдалеке от шахматных центров. Потом, жизнь для простого шахматиста в Израиле намного дороже, чем на постсоветском пространстве, да и в Европе. Ну, и наконец, тут в принципе нет понимания, что шахматы – это серьезный вид деятельности.

Удивительно, конечно, ведь существует стереотип, что шахматы – это еврейский национальный спорт.

– Этот стереотип связан с евреями из Восточной Европы. В Советском Союзе считалось, что умение играть в шахматы – это непременный атрибут интеллигентного человека. В Израиле другая ситуация. Среди людей, которым сейчас 70–80 лет, многие интересовались шахматами. В 70-е годы даже национальный чемпионат активно освещался в прессе. А потом выросло целое поколение, которое оказалось в шахматном смысле потерянным. Кроме того, сейчас израильские шахматы переживают, возможно, самый сложный период в своей истории. К власти в шахматном мире пришли люди с удивительным сочетанием наглости и некомпетентности, обеспокоенные своими провинциальными интересами и своим эго. Впервые с 1935 года сборная Израиля будет представлена на ближайшей Олимпиаде не сильнейшим составом. Руководители израильских шахмат абсолютно забыли про такие вещи, как престиж страны.

Воспоминания кандидата в мастера и композитора-этюдиста Бориса Рывкина «Шахматные миражи» посвящены главным образом событиям московской шахматной сцены 60-80-х годов. Предлагаем вашему вниманию главу, героем которой является Алексей Выжманавин.

Гораздо скромнее выглядели достижения Выжманавина в классических шахматах. В 1981 году Алексей выполнил норму мастера, а звания гроссмейстера удостоился лишь через восемь лет. Стал двукратным чемпионом Москвы (в 1984 и 1986 годах). В 1987 году выиграл чемпионат Вооружённых сил СССР в Ташкенте, а спустя два года со значительным отрывом победил на сочинском мемориале Чигорина. В 1992 году Выжманавин входил в состав команды России, завоевавшей золото на первенстве Европы в Дебрецене и на Всемирной Шахматной олимпиаде в Маниле. Через год неудачно выступил на командном чемпионате мира в Люцерне и больше в сборную не привлекался. Вот, пожалуй, и весь послужной список. Для профессионального шахматиста, обладавшего фантастическим талантом, этого, конечно же, крайне мало.
Как минимум дважды Выжманавину не хватило одного-единственного шага до более значимых успехов. В 1990 году на первенстве СССР в Ленинграде он демонстрировал содержательную игру и уверенно лидировал в течение всей дистанции, но оступился на финише. В итоге его догнали сразу трое: Александр Белявский, Леонид Юдасин и Евгений Бареев. По дополнительным показателям именно они образовали призовую тройку и получили право представлять страну на Всемирной шахматной олимпиаде в Нови-Саде. Алексей Выжманавин остался за бортом.
Однако самым беспощадным ударом судьбы, после которого карьера Выжманавина резко пошла вниз, стала нелепая оплошность на турнире «Гран-при» по быстрым шахматам в Москве («Кремлёвские звёзды», 1994). Поначалу всё складывалось превосходно, Алексей с блеском преодолел труднейшее отборочное соревнование по швейцарской системе, опередив многих прославленных гроссмейстеров. В матчах на вылет он прошёл Алексея Широва, а затем Виктора Корчного и попал в великолепную четвёрку: Василий Иванчук, Вишнаватан Ананд, Алексей Выжманавин и Владимир Крамник, в четвертьфинале одолевший самого Каспарова.
В полуфинале Крамник и Выжманавин в обеих основных партиях не выявили сильнейшего. На тай-брейке Алексею достался белый цвет со всеми вытекающими последствиями. Пять минут против четырёх в обмен на обязанность непременно победить. Любимый блиц не подвёл, вскоре на доске возник технический эндшпиль с двумя лишними пешками у белых при огромном перевесе по времени. Исход поединка казался очевидным, и тут Алексей к всеобщему изумлению предложил ничью. В пылу борьбы ему вдруг померещилось, что выигрывать должен Владимир. Ошалевший от привалившего счастья Крамник с восторгом пожал «великодушному» сопернику руку. Это секундное затмение привело к невыходу Выжманавина в финал. Потеря нескольких тысяч долларов призовых лишила его семью реального шанса рассчитаться с накопившимися долгами.

Борис Николаевич Архангельский был умелым организатором и наверняка прекрасно справлялся с обязанностями менеджера. В качестве старшего товарища и близкого друга он оказывал Алексею неоценимую помощь. Однако, взявшись единолично тренировать Выжманавина, Борис Николаевич совершил непростительную ошибку. Ноша оказалась непосильной. Даже первоочередную задачу – ликвидировать серьёзные пробелы в шахматном образовании подопечного – Архангельский в принципе не мог решить. Ни по складу характера, ни по готовности к тонкой аналитике.
Если бы в семидесятые годы Лёше Выжманавину посчастливилось попасть в руки настоящего тренера уровня Марка Дворецкого, шеренга чемпионов мира с большой вероятностью выглядела бы по-другому. Увы, шахматные реалии суровы и не знают сослагательного наклонения. К тому же бдительный Архангельский подобного развития событий никогда не допустил бы. Искренне желая Выжманавину добра и надеясь на его вхождение в мировую элиту, Борис Николаевич, вопреки благим намерениям, превратился в помеху, не позволил полностью раскрыться уникальному потенциалу Алексея.

Любители шахмат ничем не отличаются от остальных людей, среди них имеются и мнительные неуравновешенные личности, и завзятые скандалисты. В этом я убедился на собственном опыте, попробовав себя в необычной роли судьи на массовом турнире по швейцарской системе. Количество возникавших по ходу тура конфликтов на ровном месте между солидными кандидатами в мастера (не где-нибудь, а в Центральном шахматном клубе) неприятно удивило. В основном усердствовали неудачники, у которых явно не шла игра. Наверное, им требовалось выплеснуть внутреннее недовольство собой на кого-либо другого, чтобы успокоиться. Труднее было понять прописавшегося в группе лидеров Геллера. Однофамилец знаменитого гроссмейстера регулярно устраивал мелкие склоки без всякого повода, просто из любви к искусству.
Многие талантливые шахматисты весьма неравнодушны к спиртному. В особенности податливы зелёному змию корифеи молниеносной игры, с юных лет привыкшие к шальным деньгам. Стремясь расслабиться, кое-кто употреблял алкоголь до, после, а иногда и во время официальной партии. Со случаями распития горячительных напитков в процессе поединка мне довелось непосредственно столкнуться дважды.
В рамках «швейцарки» в ЦШК меня, тогда свежеиспечённого перворазрядника, экзаменовал кандидат в мастера Кокорин, вечно нетрезвый и похвалявшийся, будто однажды обыграл великого блицора Генриха Чепукайтиса. Несмотря на перспективную позицию, противник хмурился и очень нервничал. Он то и дело вскакивал из-за стола и ходил туда-сюда, как тигр в клетке. Душа горела, а ликёроводочной продукции на территории Центрального шахматного клуба в те времена не продавалось. Подобной пытки Кокорин не выдержал и исчез почти на час. Вернувшись в невменяемом состоянии, он зевнул ферзя, обозвал меня малолетним лопухом и с достоинством удалился.
В середине восьмидесятых на рейтинговом турнире в «Зените» я встретился с высококлассным мастером Сергеем Киселёвым, ещё одним выпускником спортивной роты ЦСКА, отслужившим под началом Выжманавина. Завязалась напряжённая манёвренная борьба, чёрными мне удавалось сохранять равновесие. В самый ответственный момент к сопернику подошёл мастер Владимир Байков, уже успевший одержать победу. Обменявшись парой фраз, приятели отправились в подсобное помещение с объёмистым портфелем. Минут через двадцать Киселёв вновь появился в зале, от него исходил отчётливый запах смеси низкосортного портвейна и чего-то покрепче. Быстро проиграв, Сергей виновато улыбнулся и заплетающимся языком сказал: «Простите, что испортил интересную партию!»

К сожалению, повышенная склонность к пьянству преследовала и Алексея Выжманавина. Регулярные нарушения режима в процессе соревнований долгое время мешали ему по-настоящему заявить о себе в классических шахматах. В 1988 году Алексей женился и заметно посерьёзнел. Результаты не замедлили сказаться: последовал стремительный взлёт, и вскоре Выжманавин стал гроссмейстером. Осечки в середине девяностых перечеркнули заветную мечту Выжманавина – рано или поздно добиться своего и войти в круг избранных шахматистов. При бурном темпераменте Алексея пережить крушение радужных надежд было мучительно сложно, он снова пристрастился к алкоголю. Дальнейшее падение проходило по накатанному на протяжении многих поколений сценарию. Жена устала терпеть постоянные попойки и, забрав дочь, уехала в другую страну. Алексей замкнулся в четырёх стенах и прекратил играть в шахматы. Из бывших приятелей и друзей остались только охотники выпить за чужой счёт.
Алексей Выжманавин скоропостижно скончался, не дожив до сорокалетия. Подобно великому Александру Алехину, гроссмейстер умер в одиночестве. Новый 2000 год Выжманавин встретил в окружении пустых бутылок. Сердце отказало, смерть наступила первого января. Тело обнаружили лишь через неделю, в праздничной суете никому не пришло в голову навестить неудачливого гения. Знакомым с ним шахматистам Алексей запомнился молодым и доброжелательным, полным творческих сил и безоговорочно верившим в свою счастливую звезду. Увы, наши жизненные планы сбываются далеко не всегда!

Выжманавин получил то, что заслужил.
Не всех наказывает Каисса, но тут всё по делу.

Друинна, а вы его знали?

Это был огромный талант, и если бы ему посчастливилось родиться в мало-мальски благополучной семье с минимальными финансовыми возможностями, способной дать хорошее образование, то Алексей мог бы запросто встать в ряд с чемпионами мира. Из тех, с кем мне посчастливилось общаться, подобное сильное впечатление производили только Смыслов и Крамник....
В начале 80-х Выжманавин стремительно взмыл вверх. Он сумел пробиться через то суровое сито отборов, которыми славилось советское время, и оказался на самом верху. Классификация в чемпионат Союза раз в два года шла через чемпионаты республик плюс Москва и Ленинград. Поэтому статус так называемой Высшей лиги первенства столицы был необычайно высоким, и попасть в этот турнир было очень трудно. Впервые Леха отобрался туда в 1981-м, где одержал блестящие победы над Бронштейном, Ваганяном и Панченко. В ту пору он уже играл изумительно, несмотря на то, что даже не имел рейтинга.

Во-первых, те, кто ведёт богемный образ жизни не должны добиваться в спорте высших достижений (какими бы талантливыми они не были
Лишь фанатики, ботаны и профессионалы могут урвать своё. Шахматы должны испепелять личность, поглощать собой, только так...

Чтобы так рассуждать, надо иметь право "испепеленной" личности.

Многократный чемпион мира по шахматам А.А. Алёхин: «Никотин ослабляюще действует на память и ослабляет силу воли - способности, столь необходимые для шахматного мастера».

Легендарный советский шахматист, самый пожилой в настоящее время гроссмейстер в мире 94-летний Юрий Авербах в интервью специальному корреспонденту агентства "Р-Спорт" Олегу Богатову рассказал о трагичности своего поколения, везении, позволившем выжить в Великую Отечественную войну, встречах с чемпионами мира различных лет и главных жизненных вехах.

Да, я шестнадцать лет вел на телевидении передачу "Шахматная школа". И как только я стал комментировать шахматы по телевидению, меня сразу стали узнавать везде. Причем не обошлось без анекдота. Как-то мы в 50-е годы ехали с женой на автомобиле в незнакомом районе, она была за рулем и нам надо было заправиться. Я увидел милиционера, мы остановились и я спросил у него: "Товарищ милиционер, где здесь рядом колонка?"Он посмотрел на меня и сказал: "А я вас знаю". Задумался и сказал: "Вы - Фейербах!" Не зря же они проходили политучебу и изучали философию (Людвиг Фейербах - немецкий философ XIX века).

- Если взять игру Ботвинника, на музыку какого композитора она похожа?

- Фундаментальность подхода Ботвинника можно сравнить только с Иоганном Себастьяном Бахом. А игру Таля, например, с Вольфгангом Амадеем Моцартом.

- А Смыслова?

- Василий Смыслов... Ведь его в свое время не взяли в Большой театр только потому, что он был слишком самостоятельным. Он же прошел конкурс на солиста, но известный оперный дирижер Николай Голованов не взял его только из-за сильного характера. Вы знаете, я бы по его шахматным качествам даже мог сравнить его, пожалуй, с самим Петром Чайковским. Но знаете, сейчас шахматы из-за развития компьютеров находятся под серьезной угрозой и лет через пятьдесят могут перестать существовать. Ну кому интересна партия между двумя компьютерами?

- Тогда действующего чемпиона мира Магнуса Карлсена вполне можно сопоставить с современной компьютерной музыкой?

- Совершенно верно.

- Вы знали очень многих чемпионов мира. Как бы вы охарактеризовали каждого из них?

- Я делю шахматистов на шесть групп. Первая - это нокаутеры, которые не просто стараются выиграть, но и "уничтожить" противника. Например, Ботвинник, готовясь к матчам-реваншам, старался всячески испортить отношения с будущими соперниками. К этой группе я отношу и Виктора Корчного, и Каспарова. А сейчас это Карлсен, можно сказать - "человек-убийца".

А вторая - это бойцы. Это Эмануил Ласкер - он хочет выиграть, но ему не обязательно портить отношения с оппонентом. Давид Бронштейн был такой же боец, легендарный американец Пол Морфи. Третья категория - гроссмейстеры, для которых шахматы - одна из разновидностей вида спорта. Игра закончилась - и он снова обычный человек. Такими были Керес, Хосе Рауль Капабланка...

Бытует мнение, что Ботвинник был ярым сталинистом. Это так?

- Не совсем, но однажды я пытался оспорить его точку зрения. И понял, что это невозможно - он авторитет, и другого мнения быть просто не может. Мы в 50-х годах сыграли тренировочный матч, а потом вместе встречали Новый год. Он был непьющий человек, а тут выпил бокал шампанского и танцевал "шимми". Это меня удивило, и я сказал: "Михаил Моисеевич, я от вас такого не ожидал". А он ответил: "Я специально тренировался перед зеркалом. И вы знаете, Юра, я танцевал лучше, чем Галина Уланова". Вот эта черта характерна для Ботвинника.

- Тогда действующего чемпиона мира Магнуса Карлсена вполне можно сопоставить с современной компьютерной музыкой?

- Совершенно верно.

Дело в том, что – если уж мы заговорили о сотрудничестве с Уэсли – оно с самого начала носило для меня какой-то неожиданный характер. И я с самого начала относился к этому как роду сотрудничества довольно скептически, потому что с самого начала, как только они на меня вышли, речь шла о занятиях по скайпу. Это довольно популярная и весьма распространённая сейчас форма сотрудничества между тренером и учеником, его подопечным. Во-первых, она проще реализуется, такого рода работу легче организовать. Потом она, конечно, значительно дешевле для человека, который за это платит. И во многих случаях она, с моей точки зрения, по эффективности не уступает очной работе. Но в данном случае, когда речь всё-таки идёт о шахматисте экстра-класса, смешно называть его учеником, а меня – наставником и, тем более, учителем. Чему я могу научить шахматиста, который был на тот момент десятым в мире? Значит, речь может идти лишь о каких-то нюансах. А нюансы, как правило, передаются как-то вербально, на тонкостях, чтобы извлечь какие-то ресурсы из человеческого потенциала. А для этого надо общаться. Не говоря уже о том, что Уэсли Со, естественно, говорит по-английски. Я тоже говорю по-английски, но мой английский никак нельзя назвать свободным. Понятно, что я могу общаться, но для тонкостей мой язык недостаточно хорош.

И поэтому я довольно скептически относился к такой форме сотрудничества. Более того, я узнал, что у Уэсли Со вообще никогда не было тренера! Во всяком случае, так они говорят. Таким образом, я, по идее, должен был быть его первым тренером. Это тоже…

Е.СУРОВ: Удивительно!

В.ТУКМАКОВ: Не говоря о том, что у него вообще нет привычки с кем-то общаться. Он привык всё время быть сам, наедине с шахматной доской. Это тоже достаточно серьёзное испытание и для него, и для меня. Потому что совершенно непонятно, чего ожидать от такого рода сотрудничества, в котором мы не имеем совершенно никакого опыта. Не говоря уже о том, что мы люди абсолютно разных культур, разных возрастов и прочее. В общем, меня смущали очень многие обстоятельства. Вероятно, их тоже многое смущало, поэтому мы вначале договорились о десяти тестовых трёхчасовых занятиях. И так получилось, что… Во-первых, всё пошло очень хорошо. Мы оба сразу почувствовали себя достаточно комфортно. Ему понравились эти занятия. Более того, каким-то неожиданным образом они сразу трансформировались в результаты, что очень важно.

Поэтому в дальнейшем мы, так сказать, лоббировали наше сотрудничество. А на весь 2017 год мы просто заключили официальный контракт со всеми делами.

Е.СУРОВ: Вы рассматриваете Со как реального претендента на звание чемпиона мира? Я вас сейчас спрашиваю уже не как его тренера, а как тренера вообще и как шахматного специалиста.

В.ТУКМАКОВ: В данный момент?

Е.СУРОВ: Да.

В.ТУКМАКОВ: Я его рассматривал, когда мы работали вместе. И мне казалось, что мы движемся по направлению к этому. Честно говоря, я не знаю, есть ли у меня замена, работает ли он сейчас с кем-то, или он просто в чистом виде вернулся к своей привычной форме работы над шахматами. Если он по-прежнему работает сам, то я считаю, что у него нет шансов. Если же у него есть какой-то серьёзный помощник, которому он доверяет, и который может ему что-то дать, тогда другой вопрос.

Е.СУРОВ: Я не знаю, насколько Магнуса Карлсена можно рассматривать в качестве помощника, но проходили какие-то сообщения, что команда чемпиона мира предложила Уэсли Со провести некий тренировочный сбор вместе с Магнусом.

В.ТУКМАКОВ: Честно говоря, я не слышал об этом. Но даже если это так, и даже если этот сбор будет проведён, это совсем другое. Это инициатива Карлсена, и естественно, -я это говорю без тени упрёка, - он думает, в первую очередь, только о себе, и его команда думает только о том, насколько Магнусу будет интересно и полезно шахматное близкое знакомство с таким необычным шахматистом, как Уэсли Со. Понятно, что общение с таким выдающимся шахматистом, как Магнус Карлсен, несомненно, будет полезно и Уэсли, это не обсуждается. Но это совсем другое. Мне трудно предположить, что Магнус Карлсен и его команда поставили перед собой цель – сыграть матч на звание чемпиона мира с Уэсли Со, и поэтому они решили ему в этом помогать.

Е.СУРОВ: Вообще то, что вы рассказали, удивительно для меня. Человек, вышедший на уровень мировой пятёрки…

В.ТУКМАКОВ: Нет, сам он вышел на уровень десятки.

Е.СУРОВ: Но всё равно!

В.ТУКМАКОВ: Я не знаю, соответствует ли это действительности, поскольку мне невозможно... Я всё-таки вырос в Советском Союзе. И хотя рос как шахматист относительно самостоятельно, но всё равно у меня был первый тренер, у меня были какие-то помощники, у меня было какое-то шахматное общение, и я варился в этом шахматном котле. И вот этот советский шахматный "бульон" – это и было главной питательной средой. А он-то вырос в Филиппинах, где не только бульона, но и горячей воды не было – я имею в виду, разумеется, в шахматном смысле. Единственный случай, который я могу поставить рядом, правда случай выдающийся, - это случай с Робертом Фишером.

В.ТУКМАКОВ: Надо сказать, что при том, что Аниш и Уэсли – абсолютно разные люди, и по воспитанию, и по культуре и по всему, в чисто шахматном отношении они очень похожи. И сотрудничество с ними проходило… Точнее, нет: сотрудничество как раз было прямо противоположным. Мы с Анишем вообще не занимались по скайпу, а занимались только очно, на сборах и во время турниров. Но вот эта кривая успехов, их подход к шахматам настолько совпадал, что при работе с Уэсли я не раз испытывал состояние дежавю. Это было просто удивительно! Это совпадало буквально по противникам в первом туре, по тому, как складывался турнир. Удивительные совпадения! При этом, повторяю, более непохожих людей трудно найти. Более непохожих личностей, если их рассматривать не в контексте шахмат.

Е.СУРОВ: Я вас понял. Ещё один вопрос от того же читателя: "Какое отношение было и есть у вас лично к Валерию Салову? И разделяете ли вы мнение Михальчишина, считающего Валерия Борисовича одной из самых трагических фигур в шахматах?"

В.ТУКМАКОВ: С Валерием Саловым мы не были в близких отношениях, хотя играли в одних турнирах, сыграли несколько партий. Это был замечательный шахматист, один из сильнейших в мире где-то на протяжении десяти лет в середине 80-х и начале 90-х годов. Я думаю, что тогда он был в пятёрке мира. Но говорить, что он – трагическая фигура… А что в нём трагического? Что с ним случилось? По-моему, он в полном порядке, живёт в Испании. В шахматы, правда, уже не играет, но разве это является признаком трагедии? Это его свободный выбор – не играть в шахматы. Мне кажется, что это одна и наибольших привилегий и признаков сложившейся жизни – что ты не следуешь течению жизни, а способен сам выбирать, что тебе нравится делать.

Я с ним не общался с тех пор, как он исчез с шахматного горизонта, но, насколько я понимаю, то, чем он занимается сейчас, ему нравится. Ему можно позавидовать, он, скорее, счастливец, чем трагическая фигура. Трагическая фигура – это Вугар Гашимов. Человек, влюблённый в шахматы, для которого шахматы были всем в этой жизни, практически находясь на самой вершине шахматного олимпа, в силу непреодолимых жизненных обстоятельств ушёл из жизни. Вот это настоящая трагедия. А там какая трагедия? Не знаю. Может быть, Адриан Михальчишин знает что-то, чего не знаю я? Я вполне это допускаю. Но я вижу это иначе.

В.ТУКМАКОВ: Я не буду оригинальным и скажу, что Василий Иванчук – это замечательный шахматист. И если вообще можно говорить о так называемом чемпионском потенциале, включая сюда и талант, и творческие составляющие, то он, без сомнения, один из немногих, кто обладает этим чемпионским набором. Но параллельно у него есть и серьёзные недостатки. Более того, были. Всё-таки сейчас его карьера, как бы так деликатно выразиться, идёт к закату. А вот когда он был в зените, то все его замечательные качества, совершенно фантастический талант, память, эрудиция – в общем, можно взять любую творческую составляющую, - это всё можно характеризовать только в превосходной степени. Но при всём этом он был чересчур эмоционален, психологически нестабилен, очень подвержен настроению. И это мешало реализации всего его несомненного чемпионского потенциала.

Я с Василием общался очень тесно, поскольку он был в моей украинской команде. Он играл ключевую роль в обеих наших чемпионских олимпиадах – и в 2004, и в 2010 годах. Оба раза он играл совершенно блистательно. И если бы не он, у нас бы не было чемпионских титулов.

Я очень сопереживал и болел за него в матче с Пономарёвым, когда Пономарёв стал чемпионом мира. Вернее, не то, чтобы я болел за него – это неправильно. Я просто считал, что тогда это были шахматисты совершенно разного масштаба, разного класса. Я совершенно не сомневался в итоге этого матча. Но получилось иначе. И думаю, что этот матч сыграл дурную шутку с обоими. Не только с Василием, для которого это было, конечно, колоссальным потрясением – когда он обыграл Ананда, он считал, что уже стал чемпионом мира. И совершенно неважно в случае с Иванчуком, что речь шла о нокаутном чемпионате мира, о которых говорят с пренебрежением. В отношении Иванчука это не играло никакой роли. Точно так же не вспоминают об Ананде, который стал чемпионом мира и по нокауту тоже. Чемпионские претензии Иванчука были несомненны и не ставились никем под сомнения. Так что если бы он выиграл этот матч у Пономарёва, его все восприняли бы настоящим чемпионом мира.

Но этот матч сыграл дурную шутку и по отношению к Руслану. Потому что он тоже большой природный талант, но фактически только на взлёте он получил сразу всё, к чему только можно стремиться. Вот это неожиданное чемпионское звание лишило его мотивации. Ну а потом ещё и несостоявшийся матч с Каспаровым… В общем, он так и не состоялся как большой шахматист.
Возвращаясь к Иванчуку. Если вы помните (а если не помните, то я вам напомню), что тогда, после всех предыдущих туров перед финальным матчем была длинная пауза. И я думаю, что это сыграло решающую роль. Поскольку было очевидно, что Иванчук не воспринимал тогда Руслана как серьёзного противника. И, выиграв матч у Ананда, он считал, что всё, он сделал дело. И если бы финал матча с Пономарёвым начался на следующий день или через день, Василий по инерции его бы выиграл. А так – он приехал во Львов практически чемпионом мира (так он себя воспринимал). И потом он просто не сумел или не успел (скорее всего, не сумел) произвести перезагрузку. Мне по-настоящему жаль, что Василий не находится в ряду чемпионов мира. Он этого вполне заслуживал.

Да не было никакого чемпионского звания.

А есть просто Чемпионы, чемпионы-мастера и даже чемпионы-кандидаты в мастера

и чемпион мира 2002-2004 гг. Пономарёв вместо Карманника...

Я в отличие от Вас живу в реальном мире.
У меня РФ а не Российская империя, природа а не бородатый мудак на облаке и чемпион мира 2002-2004 гг. Пономарёв вместо Карманника...

В.ТУКМАКОВ: Нет, сам он вышел на уровень десятки

Майкл совсем недавно вернулся из Союза, где учился несколько лет в ереванском университете, и, слушая мои монологи, упорно повторял: «В Советском Союзе жить можно…»

Не помню, что конкретно я говорил Басману, но суть сводилась к ремарке монаха, не побоявшегося не согласиться с Генрихом Четвертым. Однажды, проездом в Париж тот остановился ненадолго в маленьком городке, который показался королю совершенно очаровательным. «Может быть, для проезжающих, - угрюмо заметил монах, - но не для тех, кто здесь живет постоянно».

Отец родившегося в 1946 году Майкла Басмана (Микаэла Басмаджяна) был армянином, но, прибыв в Англию, обрубил свою фамилию. Армянского Майкл не знал: дома говорили по-английски. Он уже учился в лондонском университете, и к решению продолжать образование в советской Армении в семье отнеслись с неодобрением. Но молодой человек проявил настойчивость и настоял на своем.

К тому времени (1969) Басман был уже сильным шахматистом. Он несколько раз выступал за студенческую сборную страны и прекрасно дебютировал в Гастингском турнире 1966-1967 годов. Басман занял там третье место, вслед за Ботвинником и Ульманом, опередив всех английских и зарубежных мастеров. В следующем году он уже играл за сборную страны на Олимпиаде. Понятно поэтому, что все грозные предупреждения домашних ушли в молоко: Майкла неодолимо влекло в Мекку мировых шахмат.

В Ереване Басману на первых порах пришлось нелегко. Языка он не знал и должен был совмещать университетские лекции с изучением армянского. Он решил стать доктором, но не забывал, разумеется, и о шахматах. Басман не только принимал участие в самых различных соревнованиях в Ереване, но и объездил немало городов и весей огромной страны, первым делом наведываясь в шахматные клубы. Он научился худо-бедно говорить по-русски, но о настоящей жизни в Советском Союзе мог судить только с позиций иностранца, имеющего в кармане английский паспорт и в любой момент могущего вернуться в Великобританию. Это и произошло в 1972 году, буквально за несколько месяцев до нашей встречи в Лондоне.

Трехгодичные шахматные университеты пошли впрок, и успехи не заставили себя ждать. Басман поделил первое место в первенстве страны (1973) с Биллом Хартстоном, правда, потом проиграл матч. Двумя годами позже он возглавил команду Англии в матче с Францией. В той же команде играли будущие гроссмейстеры Джон Нанн и Джонатан Спилмен. Но хотя начало его шахматной карьеры было многообещающим, гроссмейстером Басман так и не стал и даже ни разу не показывал результатов, близких к гроссмейстерским.

А ведь в том рождественском турнире в Гастингсе (1966-1967) двадцатилетний юноша черными переиграл самого Ботвинника, и только недостаток техники не позволил ему реализовать лишнюю пешку.

Скупой на похвалы Ботвинник сказал тогда, что «мы еще много услышим об этом молодом человеке, без сомнения, самом талантливом из новой генерации английских шахматистов». Патриарх, как всегда, оказался прав, правда, известность Басман завоевал совсем не в том смысле, какой вкладывал в свои слова Ботвинник.

Где-то в конце семидесятых годов Басман решил навсегда распрощаться с традиционной теорией начал, полностью поменяв дебютную ориентацию. Нельзя сказать, что он совершил сенсационный каминг-аут – оригинальные идеи можно было встретить в его партиях и до того времени, но дебюты, которые начал применять Басман, в теоретических руководствах упоминаются в лучшем случае как малоупотребительные, чаще же - как некорректные.

Судите сами: Басман стал постоянно открывать партию дебютом Гроба - 1.g4, впоследствии даже написав книгу под названием «Убийца Гроб», особенно эффектно звучащем по-русски. Однажды по поводу этого первого хода Каспаров дал короткий комментарий: «Шахматы не кегли!» Черными на 1.е4 Басман нередко отвечал 1…а6.

После победы Майлса над Карповым на чемпионате Европы (1980) популярность хода 1…а6 резко возросла. У Басмана появились последователи, стала постепенно создаваться теория – как раз то, чего он старался избежать. В конце концов этот ход, получивший название – Защита Святого Георгия, стал казаться ему слишком пресным, и он начал совмещать первый ход – на одно поле от ферзевой ладьи, со вторым – от королевской! Порядок ходов 1…a6 или 1…h6 значения, понятно, не имел. Иногда он применял и расширенное фианкетто: 1. d4 h6 2.e4 g5. Белыми нередко играл 1.h3 или 1.a3, порой снисходя до классики - 1.b4....

из новой генерации английских шахматистов

1. d4 h6 2.e4 g5