Ключевое слово
28 | 03 | 2024
Новости Библиотеки
Шахматы Онлайн
Welcome, Guest
Username: Password: Remember me
  • Page:
  • 1
  • 2

TOPIC: Воронков. Голгофа Богатырчука

Воронков. Голгофа Богатырчука 25 Март 2011 05:18 #31

  • Vladimirovich
  • Vladimirovich's Avatar
  • OFFLINE
  • Инквизитор
  • Posts: 106490
  • Thank you received: 2057
  • Karma: 105
marignon написал(а):
Очень слабо играны все три.
Ну это историческая статья, а не учебник.
Каждому - своё.

Воронков. Голгофа Богатырчука 25 Март 2011 05:36 #32

  • marignon
  • marignon's Avatar
  • OFFLINE
  • Посадник
  • Posts: 7499
  • Thank you received: 44
  • Karma: 9
Вообще, я рад, что Воронков пишет о ком-то, кто ему нравится, а не чтобы облить грязью. Я даже, наверное, куплю книгу,

Понятно, что в лучшее время Богатырчук играл не слабее какого-нибудь Тартаковера. Но партии лучше фильтровать. Необязательно же брать количеством.


Кстати, обращаю внимание, что Воронков в своих публикациях тщательно обходит тему сотрудничества с оккупантами, значит, оно было и немалое.
Ждем книги, короче говоря


Отредактировано marignon (2011-03-25 09:36:31)

Воронков. Голгофа Богатырчука 25 Март 2011 08:44 #33

  • Автор: youngs forever!!
  • Автор: youngs forever!!'s Avatar
Богатырчук вроде бы работал врачом в системе концлагерей, а известно, чем занимались врачи в этой системе.

Воронков. Голгофа Богатырчука 25 Март 2011 09:05 #34

  • Vladimirovich
  • Vladimirovich's Avatar
  • OFFLINE
  • Инквизитор
  • Posts: 106490
  • Thank you received: 2057
  • Karma: 105
youngs forever!! написал(а):
Богатырчук вроде бы работал врачом в системе концлагерей, а известно, чем занимались врачи в этой системе.
Богатырчук по свидельствам, напротив возглавлял Украинский Красный Крест.

У Воронкова
www.chesspro.ru/_events/2009/voronkov4.html
Кое-кто, наверное, ухмыльнется: да уж, нечего сказать, «с честью пронес» – а как же сотрудничество с гитлеровскими оккупантами во время войны? Что ж, тут ему стыдиться нечего, Богатырчук сам подробно рассказал об этом трагическом периоде в своих мемуарах. Уже после расстрелов в Бабьем Яре, случившихся на десятый день пребывания немцев, он «уразумел, что Киев попал из объятий одного разбойника в объятия другого, не менее жестокого и беспощадного». Богатырчук пытался вызволить знакомых евреев-врачей, но тщетно: «Будучи председателем Объединения киевских врачей, я пробовал как-либо облегчить участь всех этих несчастных, но это было совершенно безнадежное дело: меня просто посылали, по циничному выражению немцев, – от Понтия к Пилату, а все протесты выбрасывали в сорный ящик, угрожая расправиться и со мной. За евреями последовали русские, украинцы и даже свои же немцы…»
«Единственное, что мог сделать отец, – напишет полвека спустя его дочь, д-р Тамара Федоровна Елецкая (ее воспоминания, охватывающие жизнь Богатырчука от рождения до конца Второй мировой войны, еще ждут своей публикации), – это помочь некоторым близким бежать из Киева, не ожидая, пока сосед по коммунальной квартире донесет, что в их квартире скрывается еврей или “полуеврей”». А вот свидетельство известного шахматного историка Ефима Лазарева, автора серии очерков под названием «Кому служил Богатырчук?» в киевской «Спортивной газете» (2006–2008):
«Вспоминается, как Федерация шахмат Украины перед чемпионатом республики 1959 года выпускала буклет, в котором следовало указать фамилии всех чемпионов УССР. Ряд киевских шахматистов выступили против того, чтобы там упоминался Богатырчук. С этим, однако, резко не соглашался мастер Борис Ратнер (кстати, участник войны). Он подчеркивал:
– Богатырчук немцам не служил! Он во время оккупации руководил больницей Украинского Красного Креста, где, в частности, прятал мою родную сестру и спас ее, и не только ее, от Бабьего Яра! Она и я до нашей смерти будем благодарны Федору Парфеньевичу!»
Профессор Богатырчук не просто руководил больницей, а в течение четырех месяцев возглавлял Украинский Красный Крест, организованный им в октябре 1941 года с помощью «антибольшевистской подпольной группы украинцев». Хотя у него «уже давно погас всякий энтузиазм в отношении германской оккупационной политики», он «предложение принял, ибо видел в нем единственную возможность хотя бы в самой малой мере помочь страдающему населению и военнопленным, находящимся в лагерях на территории Украины. О том, сколь ужасно положение последних, мы знали из показаний тех, которым посчастливилось оттуда вырваться. В первые месяцы войны таковых было немало, ибо немцы охотно отпускали на свободу уроженцев Украины».
Важнейшей задачей УКК стал сбор продуктов для военнопленных, брошенных своей родиной на произвол судьбы. В то время как военнопленным других стран оказывал помощь Международный Красный Крест, миллионы советских пленных были обречены на голодную смерть из-за отказа Сталина подписать Женевскую конвенцию: для него все, попавшие в плен или оставшиеся на оккупированной территории, были изменниками и предателями родины.
Там же справка об освобожденьи Федора Парфеныча.
Каждому - своё.
Last Edit: 04 Сен 2015 16:45 by Vladimirovich.

Воронков. Голгофа Богатырчука 25 Март 2011 19:29 #35

  • Хайдук
  • Хайдук's Avatar
  • OFFLINE
  • Наместник
  • Posts: 49331
  • Thank you received: 130
  • Karma: 16
youngs forever!! написал(а):
Богатырчук вроде бы работал врачом в системе концлагерей, а известно, чем занимались врачи в этой системе
Чем?

Воронков. Голгофа Богатырчука 25 Март 2011 19:42 #36

  • Vladimirovich
  • Vladimirovich's Avatar
  • OFFLINE
  • Инквизитор
  • Posts: 106490
  • Thank you received: 2057
  • Karma: 105
Хайдук написал(а):
Чем?
Вот хотел пошутить, но не смог

Каждому - своё.

Воронков. Голгофа Богатырчука 25 Март 2011 19:46 #37

  • Хайдук
  • Хайдук's Avatar
  • OFFLINE
  • Наместник
  • Posts: 49331
  • Thank you received: 130
  • Karma: 16
Ага, гитлерофских ли концлагерей?

Воронков. Голгофа Богатырчука 30 Июль 2011 14:09 #38

  • Vladimirovich
  • Vladimirovich's Avatar
  • OFFLINE
  • Инквизитор
  • Posts: 106490
  • Thank you received: 2057
  • Karma: 105
www.chesspro.ru/_events/2006/voronkov_rc37.html
К сожалению, не все сильнейшие шахматисты Советской Страны смогли принять в нем участие. По различным причинам отказались участвовать М.Ботвинник, П.Романовский, Н.Рюмин и Ф.Богатырчук. Имена этих товарищей, конечно, не только украсили бы состав чемпионата, но и повысили бы к нему интерес» (Шахматы в СССР» № 5, 1937 и сборник «Десятое всесоюзное шахматное первенство», Москва, 1939).
Богатырчук: «По возвращении в Киев (со II Московского международного турнира) меня ждала неприятная новость. Секретарь возглавляемой тогда мною шахматной секции Н.С. был арестован НКВД, и его жена прибежала ко мне, умоляя помочь. Н.С. был отцом пятерых детей, весьма скромный и тихий человек. Я никогда не замечал, чтобы он интересовался чем-нибудь, кроме шахмат и своей семьи, и, конечно, меньше всего на свете он помышлял о политическом выступлении против советской власти.
Справляться о причинах ареста в местных организациях было делом совершенно безнадежным. Поэтому я решил взять быка за рога и поехать в Москву, чтобы просить о заступничестве самого Крыленко, всесильного тогда Наркома юстиции и председателя Всесоюзной шахматной секции. Как мне было известно, он помогал шахматистам, попавшим в беду. Узнав в чем дело, он предложил приехать к нему. Наслышавшись о показательных процессах с его участием, я не ожидал чудес и в своем случае. Однако чем черт не шутит.
Жил он неподалеку от центра в скромном на вид многоэтажном доме (на Новинском бульваре), в котором, по-видимому, жили и другие советские сановники. Впустивший меня в дом страж был, очевидно, предупрежден о моем приезде. Он привез меня в лифте (невероятная роскошь по тем временам) на тот этаж, где помещалась квартира Наркомюста. Квартира была скромно обставлена, только немного лучше той, которую я занимал в Киеве. Легендарного главковерха и генерального прокурора СССР я видел неоднократно при исполнении им шахматных обязанностей. Это был среднего роста, склонный к полноте человек с открытым и даже добродушным, но в то же время волевым лицом, никак не выдававшим той жестокости и беспощадности, с которой он требовал высшей меры наказания для пресловутых «врагов народа. Лицо и манеры его никак не гармонировали с рассказами о той личной кровожадности, с которой он расправлялся с генералами и офицерами, попадавшими в его руки на фронте. Словом, он был одним из тех палачей с человеческим лицом, о которых мне приходилось читать в литературе. Фанатичные последователи какой-либо идеи, без колебаний подписывавшие смертные приговоры тысячам воображаемых и настоящих врагов, тоже ведь способны проливать слезы над своей смертельно пораненной кошкой или собакой.
Крыленко выслушал меня и пошел в соседнюю комнату, где у него был правительственный телефон. Минут через 15 он вернулся и сообщил, что только что говорил с председателем Украинского НКВД Балицким, но, к сожалению, уже ничего сделать нельзя, так как Н.С. вчера сознался в своем преступлении. Слово «сознался» было сказано им с непередаваемым оттенком сочувствия, ибо кому, как не ему, были известны те методы, при помощи которых эти «сознания» получались. По иронии судьбы он сам во времена ежовской чистки вынужден был «сознаться» в своей антисоветской деятельности и был ликвидирован вместе с другими «врагами народа.
Крыленко мне ничего не сказал о составе преступления Н.С., но добавил, что от себя просил отнестись к Н.С. «помягче. Эта просьба подействовала, и Н.С. отправили в ссылку только на два года…
Уже со времени процесса Зиновьева и других партвождей и чистки высшего командного состава Красной Армии во главе с Тухачевским киевляне стали замечать, что волна террора начинает захлестывать партсановников. Но это было где-то далеко, и никто не жалел этих фанатиков, пожинающих то, что они сами посеяли. Но в 1937 году террор распространился и на мелких партийных работников, которые тоже стали исчезать один за другим. Даже добрые и сердечные люди теперь злорадствовали: довольно нашей кровушки попили, туда им и дорога, говорили они про себя. К сожалению, однако, партийные паны не забывали и про простых смертных. Время от времени продолжали исчезать профессора и служащие нашего Медицинского института и других академических и научных учреждений…
В начале года арестовали моего второго секретаря шахматной секции Н.Г. (…) Через несколько дней один из комсомольцев-шахматистов, имевших какие-то связи с НКВД, сообщил мне, что якобы Н.Г. снял комнату неподалеку от товарной станции, и его обвинили в том, что он считал поезда с военным снаряжением и передавал эти сведения членам троцкистской группы при помощи невидимых чернил, будто бы найденных у него при обыске. Больше я Н.Г. не видел и ничего о его судьбе не знаю» (из книги «Мой жизненный путь к Власову и Пражскому манифесту», Сан-Франциско, 1978).
Каждому - своё.
Last Edit: 04 Сен 2015 16:45 by Vladimirovich.

Воронков. Голгофа Богатырчука 09 Июнь 2013 07:05 #39

  • Vladimirovich
  • Vladimirovich's Avatar
  • OFFLINE
  • Инквизитор
  • Posts: 106490
  • Thank you received: 2057
  • Karma: 105
chess-news.ru/node/12269
В Москве состоялась презентация книги Сергея Воронкова "Федор Богатырчук. Доктор Живаго советских шахмат". Предисловие к книге написал десятый чемпион мира Борис Спасский, который присутсововал на вечере. Его рассказ получился, пожалуй, наиболее ярким. Приводим его полностью в текстовом и звуковом виде.
Б.СПАССКИЙ: Мне в жизни несказанно повезло. Я считаю, что это просто дар судьбы: в 1967-м году мне удалось лично встретиться с Федором Парфеньевичем. Произошло это вот каким образом. Летом того года я в Сочи случайно встретил киевского мастера Ратнера Бориса Яковлевича. И вдруг он мне говорит: "Борис Васильевич, я знаю, что вы должны поехать на международный турнир в Виннипег, в Канаду. Если вам посчастливится встретить Федора Парфеньевича Богатырчука, передайте, пожалуйста, от меня ему огромный привет и благодарность". Дело в том, что во время войны он помогал сестре мастера Ратнера в Киеве. Кажется, Федор Парфеньевич был председателем Общества Красного креста.

И вот у меня состоялась встреча с Федором Парфеньевичем в Оттаве (прежде чем добраться до Виннипега, где проходил турнир, мне нужно было пролететь через Торонто и Оттаву). Когда я прибыл в гостиницу в Оттаве, вскоре раздался телефонный звонок: звонил портье и сообщил, что меня ожидает какой-то господин. Я спустился вниз и увидел, что это был Федор Богатырчук. Он сразу представился, состоялось крепкое рукопожатие. Очень собранный человек, мне показалось, что он состоит из одного лба - такой у него был огромный лоб, что прямо заворожил меня. После короткой прогулки он повел меня прямо к себе домой, где у нас состоялась беседа. По дороге он мне сказал: "Вы знаете, канадцы такие дураки - не понимают, в какой замечательной стране они живут". Я насторожился. Потом он меня спросил, как поживает Левенфиш. Я сказал, что Григорий Яковлевич умер в 1961-м году. На что Федор Парфеньевич ответил: "Жаль. Мы так хорошо понимали друг друга..."

Я пришел к нему в гости, он познакомил меня со своей женой и дочерью, Тамарой Федоровной. Впоследствии я был в переписке с ней, она иногда встречала меня в Канаде, ухаживала за мной. Была моим водителем, наставником. Она как бы продолжала дело своего отца. Федор Парфеньевич вообще любил встречать шахматистов, особенно из Советского Союза.

Интересно, что незадолго до моего прилета в Оттаву там же побывала Нона Терентьевна Гаприндашвили. Я не знаю, насколько для неё встреча была желательной - в то время она уже занимала высокий пост. Кажется, она была членом ЦК Комсомола Грузии. А дело в том, что Федор Парфеньевич находился в списке злейших врагов Советской власти. В этом черном списке он занимал почетное чуть ли не первое место. Переубеждать в чем бы то ни было людей в то время было совершенно бесполезно. Как, кстати, и позднее.

Я надеюсь, что скоро нас ждет другая большая радость, когда будет переиздана непосредственно книга Федора Парфеньевича под названием "Мой жизненный путь к Власову и Пражскому манифесту". Потому что там автор иногда рассказывает о шахматных турнирах, в которых он принимал участие. Первый московский международный турнир, дальнейшие соревнования, его встречи с Алехиным, Боголюбовым и так далее.

А мое заочное знакомство с Федором Парфеньевичем произошло в Петрограде. Я как-то шел по Невскому проспекту, и проходя мимо кинотеатра "Художественный", вдруг увидел фильм, который назывался "Перед судом истории". Я сразу же заинтересовался. Этот фильм был о Шульгине Василие Витальевиче. Фильм был очень интересным. Сразу по его окончании я немедленно позвонил Бондаревскому и сказал: "Фатер, - так я называл Игоря Захаровича, - я купил вам билет на фильм "Перед судом истории", скоро буду у вас и мы поедем, посмотрим этот фильм". И вот где-то во второй половине фильма показывали хронику, где шло заседание Всеславянского конгресса в Праге. Вдруг Фатер впился в мое правое плечо и прошептал: "Справа от Власова сидит Богатырчук".

Я рассказал эту историю Федору Парфеньевичу, когда уже был у него дома, в присутствии родственников. Всех рассмешило то, что когда он был избран начальником политуправления формировавшегося подразделения армии Власова, все возражали против этого назначения, говоря: "Не может шахматный мастер занимать столь почетный пост". Почему-то всех это очень рассмешило. Жена вспомнила, как она долго зашивала его уже поношенную рубашку, особенно воротничок, перед тем как он пошел на это заседание.
Сам фильм оказался довольно интересным. В то время это была запретная тема. Тем более никакой литературы об этом не было. Позднее, когда времена изменились, уже можно было что-то узнать. Я всегда очень интересовался этой темой. Тема очень сложная, трагичная, как и вся тема войны.

Когда я был у Федора Парфеньевича, он показал свою библиотеку, свой рабочий стол. Зашел разговор о шахматах. Он сказал, что Петросян ему не нравится как чемпион мира, что он предпочитает Таля. Ну, это вполне понятно. За Талем он внимательно следил, как и его друг Левенфиш.

В 1970-м году я оказался в Амстердаме вместе с Ботвинником. Мы должны были попасть на турнир в Лейдене, который организовывал Лейденский шахматный союз. Находясь в Амстердаме, я вдруг получаю открытку от Богатырчука. Радостный, я бросился к Ботвиннику: "Майкл, я только что получил открытку от Федора Парфеньевича, вот она!" Майкл почернел и сказал: "Была б моя воля, я бы сам лично повесил того человека в центре города". Должен сказать, что эта фраза Ботвинника меня шокировала. Объяснять что-либо по этому поводу не буду.

В дальнейшем выяснилось, что только что поймали двух каких-то советских шпионов с поличным, и готовится погром советского посольства в Гааге. По старым правилам, все командированные из Советского союза должны были собираться у посольства и оборонять его. Я сказал Ботвиннику, что никуда не поеду и ничего оборонять не буду, какие бы правила не существовали. Он был не очень доволен тем, что я ему сказал. Но все-таки, как мне кажется, использовал мои слова позднее, когда убедил работников <неразборчиво> в том, что он должен находиться при мне, потому что я могу наделать много всяких глупостей, поскольку я безыдейный человек и так далее и тому подобное. Так что, по-видимому, я помог Ботвиннику тоже не поехать в Гаагу. Он, таким образом, смог поехать вместе со мной прямо в Лейден.

Как бы там ни было, но я понял, что у Ботвинника с Богатырчуком были очень сложные взаимоотношения. Между прочим, в своем предисловии я привожу надпись Ботвинника, сделанную на его книге, посвященной матчу с Флором. Надпись примерно такого содержания: "Федору Парфеньевичу Богатырчуку. С надеждой, что по прочтении моей книги он изменит мнение о моей игре". На что Богатырчук уже позднее, полемизируя с Пахманом в журнале "Chess", ответил примерно так: "Я всегда восхищался шахматным гением Ботвинника, и продолжаю восхищаться, несмотря на ту огромную бездну, которая пролегла в наших политических убеждениях". Причем ответил широко, не вдаваясь ни в какие детали, никого не обижая.

Федор Парфеньевич был человеком очень широких взглядов. С ним было очень интересно беседовать, слушать его разъяснения.

Я нередко называю людей этого поколения гулливерами. Ботвинник в моем представлении был предводителем лилипутов. Хотя сейчас уже я воздержался бы столь резко говорить на эту тему.

Интересно, что к поколению Богатырчука принадлежал и Боголюбов Ефим Дмитриевич, и Алехин, родившийся в 1892-м году, и Левенфиш. Можно с некоторыми оговорками сюда причислить и Ботвинника, и Лилиенталя. И, конечно, необходимо отметить такую плеяду советских мастеров как Романовский, Ненароков, Макогонов... В общем, целая плеяда ярких личностей.

...Уже в ходе переписки Тамара Федоровна сказала, что подготовила какую-то часть архива для меня, и если я приеду, то она мне отдаст его. К сожалению, у меня такой возможности не оказалось. Эта часть архива попала в руки Эмануила Штейна. Но у меня хранятся до сих пор карманные шахматы Федора Парфеньевича, которыми он пользовался в своих путешествиях. Я очень дорожу ими. Вот, пожалуй, и всё.

Я очень тепло вспоминаю встречу в Оттаве и еще раз благодарю судьбу за то, что она послала мне эту встречу.

Д.ПЛИСЕЦКИЙ: Надо заметить, что в то время это была совершенно запретная встреча. И наверняка Борису Васильевичу потом задавали вопросы соответствующие люди...

Б.СПАССКИЙ: Я могу сказать об этом. В Оттаве был такой шахматист Джэк Гершо, и он нередко у себя проводил шахматные вечера, куда приходили все шахматисты, включая работников советского посольства. И вот перед тем как мне улететь из Канады, один из таких работников меня спрашивает в упор: "Вы встречались с Богатырчуком?". Вопрос был в лоб... Сказать "нет" означало просто увильнуть в сторону. Я ему сказал: "Да, встречался". Он сказал: "Большое спасибо". Я думал, за что же я заработал большое спасибо. По-видимому, за доверие, которое я к нему проявил. И действительно, никаких последствий у меня не было от встречи с Федором Перфеньевичем. А многие избегали встреч с ним. Интересно, что в своей книге он описывает, как на какой-то шахматной Олимпиаде от него разбегались советские шахматисты.

Ю.АВЕРБАХ: В 1954-м году в Амстердаме.

Д.ПЛИСЕЦКИЙ: Вся команда бегала от него.

Б.СПАССКИЙ: И все-таки он пишет, что встречался с одним советским гроссмейстером, с которым подолгу беседовал. И кто же это был?..

Ю.АВЕРБАХ: Мог быть Болеславский.

Б.СПАССКИЙ: Да, совершенно верно. Очень похоже, что это был Исаак Ефремович Болеславский. Так как Исаак Ефремович был очень несловоохотлив, то его часто называли "болтун". Подсмеивались. Он был добродушный, очень симпатичный и интересный человек. Подозреваю, что он знал наизусть всего Гоголя. Однажды я процитировал что-то из Гоголя и он закончил цитату до самого конца. Регулярно являлся тренером нашей олимпийской сборной, хотя она в тренерах особенно не нуждалась. Тем не менее, Исаак Ефремович был тут как тут. Он к этому относился с юмором, часто махал рукой на всё и говорил: "пустое". Это его любимое слово.
Однажды, когда Пауль Петрович Керес употребил какое-то нелитературное слово, он сказал: "Пауль Петрович, вы еще по-русски не умеете говорить, а уже используете такие слова". Это был типичный Болеславский.
Каждому - своё.

Воронков. Голгофа Богатырчука 09 Июнь 2013 07:27 #40

  • BB
  • BB's Avatar
  • OFFLINE
  • Злой гений
  • Posts: 29680
  • Thank you received: 215
  • Karma: 4
Воронков такой же "историк" как и Фоменко...
Единственная разумная мысль которую он выродил в своей интеллектуальной диарее, так это то что Алехина ликвидировал именно Ботвинник...
Гр.(с)
Last Edit: 09 Июнь 2013 07:37 by BB.

Воронков. Голгофа Богатырчука 09 Июнь 2013 09:28 #41

  • Хайдук
  • Хайдук's Avatar
  • OFFLINE
  • Наместник
  • Posts: 49331
  • Thank you received: 130
  • Karma: 16
как ликвидировал, заказал убить? :O

Воронков. Голгофа Богатырчука 04 Сен 2015 16:53 #42

  • Vladimirovich
  • Vladimirovich's Avatar
  • OFFLINE
  • Инквизитор
  • Posts: 106490
  • Thank you received: 2057
  • Karma: 105
Новая статья от Воронкова. Правда много уже публиковавшегося, например этот эпизод quantoforum.ru/champions/346-botvinnik?start=360#298785
Не только о Богатырчуке,а вообще о ритуальных сплавах.
chesspro.ru/thesaurus/voronkov_tainoe_stanet_javnym
Все знают, что победу в турнире одержал Ефим Боголюбов. В ту пору он был еще не «ренегатом», отказавшимся от советского гражданства, а двукратным чемпионом СССР, и значит, Крыленко был кровно заинтересован в его победе. Залогом успеха Боголюбова стал феноменальный результат против советских участников – 8 из 9 (!), объясняемый обычно тем, что Ефим Дмитриевич, в отличие от западных коллег, был хорошо знаком с их игрой. Да, это так. Но верно и обратное: советские мастера тоже уже приноровились к его игре – если в чемпионате СССР 1924 года Боголюбов вынес всех чуть ли не под ноль, то в 1925-м потерпел два поражения при шести ничьих. А в этом турнире они безропотно уступали ему, хотя отнюдь не пасовали перед другими грандами мировых шахмат, с которыми играли впервые в жизни! Уверен, что сам Боголюбов тут ни при чем, но вот Крыленко, как мы увидим, не очень стеснял себя в средствах достижения цели…
По высшему разряду, сразу в двух столицах – Москве и Ленинграде, был проведен в 1933 году и матч между чешским гроссмейстером Сало Флором, которого называли «одним из будущих кандидатов на борьбу за мировое первенство», и лидером советских шахмат, уже двукратным чемпионом СССР Михаилом Ботвинником. Формально вызов бросил Флор, но инициатива исходила от советской стороны: советником полпредства в Праге был тогда известный большевик и шахматный мастер Александр Ильин-Женевский, который всё и устроил, посулив Флору солидный гонорар в валюте и роскошные условия. И не обманул. «Крыленко организовал матч с большим размахом. Играли в Колонном зале Дома союзов. Участников разместили в гостинице “Националь”, счет у нас в ресторане был открытый. (…) Флор всему этому удивлялся. Он, видимо, думал, что советские шахматисты всегда так живут» (из книги М.Ботвинника «К достижению цели», 1978). В стране тогда была карточная система, но что-что, а пускать пыль в глаза иностранцам у нас умели!
Московская половина матча сложилась для Ботвинника неудачно: в шести партиях он потерпел два поражения. Шансов отыграться на столь короткой дистанции, тем более против «непробиваемого» чеха, практически не было. Флор потом писал: «Ботвинник, чрезвычайно симпатичный юноша, с самого начала был убежден, что матч проиграет. То, что позднее произошло, было, полагаю, для него и для всей советской шахматной общественности большой неожиданностью». Еще бы: Ботвинник выиграл две партии подряд, 9-ю и 10-ю, и сравнял счет! В последней, 12-й, соперники по предложению Флора расписали ничью… Крыленко был счастлив! И на заключительном банкете заявил: «Ботвинник в этом матче проявил качества настоящего большевика…»

А что же Флор? Говоря о матче, он никогда не позволял себе ничего лишнего. А вот с близкими людьми иногда бывал откровенен. Писатель Владимир Мощенко многие годы был другом Сало Михайловича и, главное, записывал беседы с ним, которые и легли в основу его романа «Сало Флор. Горький чешский шоколад». Так вот Флор как-то обмолвился: «В общем, так скажу: я отблагодарил хозяев за гостеприимство». А на вопрос, при чем здесь «благодарность», когда он сам же писал о депрессии после поражения в 9-й партии, воскликнул: «Какая там депрессия! Знаете, чему я научился у мудрого Ильина-Женевского? Дипломатии! Понятно? (…) Никаких особых срывов – так, рабочие моменты. И я хотел, чтобы действительно был праздник. У всех, не только у меня – и у Ботвинника, и у Моделя с Рагозиным, и у товарища Крыленко – шефа советских шахмат. Я сказал Раисе (будущая жена, с которой Флор познакомился во время матча. – С.В.), что жду новых приглашений в Москву! Ей это понравилось. Мне – не стану скрывать – тоже».
Еще дороже и помпезнее были Московские турниры 1935 и 1936 годов, призванные испытать на практике силу наших мастеров, выросших уже при советской власти. Приезд звезд мировых шахмат во главе с Ласкером, Капабланкой и Флором вызвал в стране новый приступ «шахлихорадки» и выдвинул целую плеяду молодых талантов… Цель, намеченная Крыленко в середине 30-х и получившая затем одобрение на самом верху, была достигнута в 1948 году, когда Михаил Ботвинник выиграл матч-турнир на первенство мира!
Зарубежные корифеи с самого начала заняли сугубо прагматическую позицию: мол, хрен с ней, с политикой, она только мешает зарабатывать. Поэтому они охотно посещали «шахматное Эльдорадо», как с легкого пера Сало Флора окрестили Советский Союз, а потом расточали похвалы в адрес хозяев. Понять их можно: принимают по-царски, селят в лучших гостиницах, в ресторанах открытый счет, призы в валюте – чего еще желать?! После войны шахматный бум в СССР принял совсем уже гротескные формы, и западным гроссмейстерам отнюдь не хотелось прозябать в стороне от пышущего жаром очага шахматной культуры. Поэтому холодная война – холодной войной, а турниры – турнирами, тем более что призы не пахнут. В общем, как говорил незабвенный Давид Гоцман, «картина маслом»…

Первым, кто вывернул эту благостную картинку наизнанку, навел тень на советский плетень и светлый образ Ботвинника, да еще призвал вспомнить о морали и не позволять коммунистам использовать шахматы в политических целях, был экс-чемпион СССР Федор Богатырчук. Попав после войны в Канаду, он сразу же послал письмо в «Chess» – самый авторитетный тогда шахматный журнал. Едва ли Федор Парфеньевич предполагал, что его статья «Шахматы красной пропаганды» вызовет столь яростную полемику, но бабахнуло здорово. Еще бы! Это была первая публичная попытка открыть западной общественности глаза на положение дел в советских шахматах, в которых – как и во всем советском спорте – якобы одни любители и никаких профессионалов. На самом деле, если вы хотите добиться успеха, то должны распрощаться со своей профессией и всецело посвятить себя шахматам. Только тогда государство вас поддерживает: выделяет стипендию, организует творческие сборы, оплачивает поездки за рубеж. Например, Ботвиннику «дали специального тренера, который сопровождал его на первоклассные курорты перед каждым серьезным турниром. О расходах он мог не беспокоиться». Богатырчук же, несмотря на свои успехи (призер четырех чемпионатов СССР, чемпион страны), вынужден был, по сути, оставить шахматы, поскольку не мог расстаться со своей профессией врача и ученого.
По словам Ф.П., «шахматы в Советском Союзе перестали быть просто игрой» и давно превратились в дело государственной важности. На их распространение «тратятся громадные суммы», но «утверждения красных пропагандистов, что шахматы необходимы для культурного развития молодого поколения, являются лишь дымовой завесой для сокрытия истинных целей». В частности, «за границей шахматы используются красной пропагандой как метод воздействия на интеллектуалов. Гигантское развитие шахмат в СССР преподносится в качестве показателя высокого интеллектуального уровня масс, конечно, “возможного только в советском государстве”».
Особый интерес в письме вызвал рассказ о Московском турнире 1935 года, где Ф.П. в очередной раз победил Ботвинника (к слову, такого счета с ним не имел больше никто: три победы, две ничьи и ни одного поражения!). Точнее, не о самом турнире, а о последствиях этой победы. В 1936 году три киевских шахматиста написали форменный донос на Ф.П. в газете «Комунiст», и он получил повестку в отдел пропаганды КП(б)У. Ему удалось отмести все обвинения, и тогда начальник «со скрытой угрозой» произнес: «Ваша последняя победа над Ботвинником в турнире, который имел огромное значение для престижа Советского Союза, также может быть объяснена не самым благоприятным для вас образом»!
Подробности «допроса» Богатырчук привел в книге «Мой жизненный путь к Власову и Пражскому манифесту» (Сан-Франциско, 1978), которую я готовлю к изданию в России. Но находка в украинском эмигрантском ежемесячнике «Федералист-демократ», выходившем в Канаде под редакцией Ф.П., стала настоящим откровением. В 1953 году он опубликовал там свои «Воспоминания бывшего советского шахматного мастера» – рассказ о той самой истории, но гораздо полнее, чем в книге! Статья большая, ограничусь только фрагментом:
«Когда я, беспартийный интеллигент, получил вызов в обком, то уже знал, что меня ждут большие неприятности, и еще неизвестно, вернусь ли я домой. Во время чистки все партийные организации выполняли функции НКВД, и очень часто те, кого вызывали по какому-нибудь делу, арестовывались на месте и препровождались в тюрьму.
(…) Я решил свое оправдание строить на своих успехах в шахматной игре. Я указал, что кроме советских шахматных чемпионатов я принимал участие и в двух московских международных турнирах, и в первом из них (1925 г.) даже завоевал приз, став выше таких буржуазных корифеев, как Рубинштейн, Земиш, Ейтс и другие.
– А я припоминаю другой случай, – сказал т-щ Н. – Ваш выигрыш у Ботвинника на московском международном турнире 1935 года. Эту ответственную партию вы выиграли в тот момент, когда лично для вас этот выигрыш не имел значения, поскольку у вас не было никаких видов на приз, а вот Ботвиннику это поражение могло испортить виды на первое место. Разве, выигрывая партию у Ботвинника, вы не знали, что вы косвенно подрываете престиж пролетарского государства, о чем тогда заботился Ботвинник?
В голосе т-ща Н. я услышал явно угрожающие интонации.
Я вспомнил, что мой пропуск был нанизан на штык красноармейцем, стоявшим у входа, и мне, выражаясь языком того времени, сделалось очень “моркотно”.
Однако я совладал с собой и указал Н., который, по-видимому, на мое счастье, никаким шахматистом не был, что я выиграл у Ботвинника в тот момент, когда у него было такое хорошее положение в турнире, что проигрыш не мог ничего испортить. Кроме того, я отметил спортивное качество выигранной мной партии, которая удостоилась высокой оценки всех участников турнира, в том числе и буржуазных. На мой взгляд, добавил я, хороший выигрыш у советского чемпиона другим советским мастером только поднимает престиж советского шахматного искусства.
– Мы беспокоимся сейчас не о советском шахматном искусстве, а о первом в мире пролетарском государстве, – заявил Н., – и для его престижа мы должны быть готовыми пожертвовать всем, а не только шахматной партией».
То, что ради «государственных интересов» советские шахматисты могут специально проиграть друг другу или сделать ничью, подозревали уже с середины 30-х годов. Однако ни прямых улик, ни утечек информации с нашей стороны не было, и свидетельство Богатырчука стало первой ласточкой. Потом, как ни странно (видимо, не просчитав всех последствий), разоткровенничался Ботвинник.

Сначала в «Аналитических и критических работах. 1923–1941» (1984), где он впервые прокомментировал партию с Чеховером из того же турнира. Я бы ее и не заметил, если бы Юрий Львович Авербах не сказал мне однажды: «А знаешь, почему эту партию Ботвинник не комментировал при жизни Чеховера? Думаю, у них была договоренность на этот счет». Действительно, ни в одном сборнике Ботвинника этой блестящей, с жертвой двух коней, партии нет. А ведь она игралась в самый критический момент (в 16-м туре), когда, потерпев поражения от Ильи Кана (13-й тур) и Богатырчука (15-й), Ботвинник остро нуждался в победе, чтобы сохранить шансы на первый приз. А теперь почитайте его послесловие к шедевру: «Такие партии редки в моей турнирной практике, поскольку, следуя совету Капабланки, я всегда стремился избирать более простые пути, если они находились. Но все же такие партии у меня встречались – можно сослаться, скажем, на встречу с Портишем (1968). Партия же с Чеховером произвела такое впечатление, что даже нашлись ”специалисты”, утверждавшие, что она была заранее составлена. Предположим, что я еще мог оказаться под подозрением, но разве это было справедливо по отношению к честному Вите Чеховеру?»

Что касается «честного Вити Чеховера», то вот свидетельство Петра Романовского, которому в 1941-м на допросе в «Большом доме» на Литейном проспекте в Ленинграде показывали донос на одного шахматиста: «Перед глазами П.А.Романовского лишь мелькали строчки, но и этого ему было достаточно, чтобы узнать почерк с характерными узкими высокими буквами и косым наклоном. Заметил Петр Арсеньевич и автограф, тот самый, что много раз видел на бланках для записи партий. Он принадлежал одному из тех, кто жил по принципу: большая карьера стоит малой подлости. Особенно, если одновременно светила карьера и этюдиста, и шахматного писателя, и пианиста» (из книги С.Гродзенского «Лубянский гамбит», 2004). Трудно не узнать в этом портрете мастера Виталия Чеховера, возможно, считавшего полезным для карьеры умышленно проиграть влиятельному лидеру советских шахмат.
Да и как ответить на очевидный вопрос: почему после двух нулей Ботвинник идет на острейшую игру, рискуя потерять всё? Психологическая загадка. Эта атака по принципу «пан или пропал» настолько выбивается из его стиля, что единственный похожий пример он сумел отыскать только в партии 1968 года!
В мемуарах Ботвинника «У цели» (1997; полная версия книги «К достижению цели») есть еще более красноречивые эпизоды. И если в первом с инициативой, чтобы соперник «сплавил партию», выступил Крыленко, то во втором – сам Андрей Жданов, входивший в ближайшее окружение Сталина!
Шулерскую фразу Крыленко, приведенную Ботвинником, процитировал затем Генна Сосонко в своем эссе о двукратном чемпионе СССР Григории Левенфише:
«”Не было, не было и быть не могло, чтобы на Левенфиша могло быть оказано давление, дабы он проиграл мне партию”, – сердился Ботвинник, когда заходила речь о Третьем московском турнире 1936 года. Видимо, позабыв, как на финише предыдущего турнира, когда они с Флором остро конкурировали, к нему в номер зашел Крыленко и предложил: “Что скажете, если Рабинович вам проиграет?”».

Напомню, что в турнире 1935 года Ботвинник с Флором пришли к последнему туру наравне, первому предстояло играть с И.Рабиновичем, второму с Алаторцевым. Ботвинник пишет, что с гневом отверг предложение Крыленко, а на вопрос шефа: «Но что же делать?» – ответил: «Думаю, что Флор сам предложит обе партии закончить миром; ведь нечто подобное он сделал во время нашего матча…» И добавил: «К тому же он может бояться, что Рабинович мне ”сплавит” партию». Лучше б Михаил Моисеевич этого не писал! Тогда бы следующая его фраза не выглядела так убийственно: «Тут же заходит С.Вайнштейн: Флор предлагает две ничьи». Значит, Флор и впрямь боялся, что «здесь нечисто играют»!
Но вернемся к турниру 1936 года: «На сей раз Капабланка, соперником которого был Элисказес, опережал Ботвинника на пол-очка, но тому предстояла партия с Левенфишем. “Положение ваше затруднительно. Все поклонники Ботвинника жаждут вашего поражения, – говорил Капабланка Левенфишу во время прогулки в саду у кремлевской стены в день тура. – Не беспокойтесь, я вас выручу и выиграю у Элисказеса”. Он действительно выиграл, а партия Левенфиш – Ботвинник закончилась вничью. Рассказывая об этом эпизоде в книге, Ботвинник с плохо скрываемым раздражением употребляет странно звучащий по-русски оборот: “Левенфиш позволил себе распустить слух, что его заставляют проиграть в последнем туре”. Но чем больше он сердился и говорил “не было”, тем становилось очевиднее: было, было» (из книги «Мои показания», 2003).
Каждому - своё.

Воронков. Голгофа Богатырчука 04 Сен 2015 18:51 #43

  • BB
  • BB's Avatar
  • OFFLINE
  • Злой гений
  • Posts: 29680
  • Thank you received: 215
  • Karma: 4
Неужели бредятина дебила Воронкова ещё кому-то интересна? :?
Единственное в чём с ним можно согласиться - что Ботвинник принимал участие в ликвидации Алехина.
Но на этом и всё.
Гр.(с)

Воронков. Голгофа Богатырчука 04 Сен 2015 21:28 #44

  • Vladimirovich
  • Vladimirovich's Avatar
  • OFFLINE
  • Инквизитор
  • Posts: 106490
  • Thank you received: 2057
  • Karma: 105
BB wrote:
Неужели бредятина дебила Воронкова ещё кому-то интересна? :?
Неужели кому-то интересны подобные комментарии? :hobo:
Каждому - своё.

Воронков. Голгофа Богатырчука 05 Сен 2015 01:33 #45

  • BB
  • BB's Avatar
  • OFFLINE
  • Злой гений
  • Posts: 29680
  • Thank you received: 215
  • Karma: 4
Vladimirovich wrote:
BB wrote:
Неужели бредятина дебила Воронкова ещё кому-то интересна? :?
Неужели кому-то интересны подобные комментарии? :hobo:
А какие ещё могут быть комментарии к опусам Бирюкова, Солюпсиса, Воронкова и т.п.?
Гр.(с)
  • Page:
  • 1
  • 2
Рейтинг@Mail.ru

Научно-шахматный клуб КвантоФорум