Вообще гроссмейстер Каспаров включил большого мастера Михаила Ивановича в МВП
Не включив туда "перворазрядников" Флора, Болеславского, Макогонова и других.

И мнение гроссмейстера Каспарова, увы, значит значительно более, чем мнение третьеразрядника ВВ.

Чигорин был великим мастером, но, к сожалению, довольно односторонним.
Главной его силой был расчет и громадный тактический талант.

Оба эти качества, как я давно объяснял, не входят в число непропиваемых. Это не класс.

Вдрючение Стейница 2:0 по телеграфу более чем показательно

Для перворазрядника ВВ мнение перворазрядника ВВ значит значительно больше чем...

Как верно замечал гроссмейстер Яновский (мнение которого значит для меня гораздо больше, чем мнение третьеразрядника Владимировича) Чигорину надо было лежать на печи, а не в шахматы играть

Дальнейшее неинтересно. Мы это это и так знаем
Только надо писать "мнение третьеразрядника ВВ"

Маркелыч это брякнул году эдак в 1907, что очевидно, полностью совпадает с моим мнением.

Чигу непомерно распиарили при совке

Ну можно ли играть как следует, когда время ограничено самым нелепым образом! На 15 ходов дают 2 часа. Представьте, кто-нибудь ведет блестящую, гениальную партию и в 2 часа успевает сделать только 14 ходов. На 15-ый ход остается несколько секунд... И вот, чтобы не проиграть на времени из-за одной секунды, игрок должен бросить все свои сложные комбинации и делать первый попавшийся спешный ход.

Времена изменились.

Почитай для сравнения, сколько добирались из Москвы в Петербург раньше и теперь. www.oldtimer.ru/blogs/ivan_barantsev/48/

"Уже тогда Капабланка играл так же хорошо, как и Ласкер. Никогда прежде и никогда впоследствии я не видел - и даже не могу себе представить - такой поразительной быстроты шахматного мышления, какой обладал Капабланка в то время" (Алехин).
...
Возвращаясь из Европы на Кубу, Капабланка выиграл у Ласкера блиц-матч из 10 партий (1914, Берлин)- б.5; : 3.5.

Сегодня база знаний сильно увеличилась и над многими позициями не надо ДУМАТЬ, их просто надо знать. Вот тебе и выигрыш во времени.

По воздуху распространялся сжигавший его огонь. Он подходил к стене и начинал говорить в воображаемый приемник, пел, декламировал. Затем открывал форточку и высовывался, ловя ответ из далеких, неведомых стран.

Молодая его секретарша, русская, застав его в таком положении, перепугалась, бросилась к американскому консулу, и было решено перевезти Стейница в психиатрическую лечебницу. Устроили его под наблюдение проф. Корсакова в Морозовской клинике.

Старика, привыкшего к кнейпповскому лечению, посадили в горячую ванну. Правда, на голову положили смоченные холодные полотенца, но облегчения это не дало, а только вызвало простуду. Ему, не выпускавшему сигары изо рта, запретили курить. Сперва он был помещен в общую палату, вместе с шестью другими безумцами, затем перевели его в отдельную комнату. Но дверь оставалась днем открытой, и то и дело какие-то сумасшедшие врывались к нему. Главная же беда - он не мог спать. Сквозь открытое окно в двери свет от электрической лампы в коридоре падал ему на лицо. Он поднялся в первую же ночь и протянул руку в коридор, чтобы повернуть выключатель, но оказавшийся тут же сторож хлопнул его по руке, а затем сквозь то же окно кулаком нанес ему в лицо удар, поваливший его на кровать.

- Ich bin Steinitz! I am the chess champion of the world! - кричал больной. Но никто не верил ему: думали, что он самозванец, воображает себя Стейницем, что в этом, может быть, и заключается его болезнь. Да никто и не понимал его протестов, так как персонал говорил только по-русски.

Но где же были русские, русские шахматисты, его поклонники и друзья? Никто не приходил. Позднее они ему объяснили, что их к нему не допускали. Американский консул раз зашел к нему, чтобы сказать, что он ничем ему не может помочь, что все зависит от администрации больницы. Администрация отвечала, что она ничего не может, что все зависит от американского консула.

И в таких условиях шестидесятилетний старик, знаменитый чемпион мира сохранял веселое настроение, писал бодрые письма, шутил.
- Поступите со мной, как с евреем, просил он, вышлите меня.
И всего удивительнее: он играл в шахматы, как ни в чем не бывало, с редкими своими посетителями, друзьями, немецкими шахматистами.

Целый месяц продолжалось испытание, прежде чем наконец его выпустили. Он сразу же уехал в Вену, и там, отдыхая, снова играл отличные партии с сильнейшими местными игроками. Через несколько дней он уже давал сеанс одновременной игры, а еще через неделю, на пароходе, который его отвозил в Америку, он играл несколько партий одновременно вслепую. В Нью-Йорке он сразу же принял участие в небольшом турнире, а через год взял IV приз в огромном турнире из 36 партий в Вене и, приехав в Кёльн, взял V приз в другом турнире. Мы теперь говорим о чуде Ласкера - что оно рядом с совершенно неправдоподобными подвигами Стейница?!

Но силы были надломлены. Еще через год, в 1899-м, он принял участие в турнире в Лондоне и в первый раз в своей жизни остался без приза. И это был конец.

На костыле, с палкой в другой руке, взлохмаченный, с красной растрепанной бородой, сумасшедший цверг слонялся по американским улицам, чуя в груди небывалые силы. Они исходили из него непрестанно, но он мог бы их по желанию направить на одну цель. Теперь бы ему сыграть матч с Ласкером! Он бы сидел и, не подымая рук, передвигал бы фигуры. Каждый ход - как удар! Ласкер - самый сильный из всех противников, которых Стейниц встретил на своем веку, может быть, самый сильный из когда-либо живших на земле шахматистов, но теперь и ему не устоять. Стейниц снова и навсегда чемпион мира.

Он жестикулировал левой рукой, подымал правой любимую палку, подходил к незнакомым людям, останавливал их, чтобы сказать, что он опять чемпион мира, чтобы объяснить свой секрет. Люди отшатывались от него. Наконец домашние решили, что больше его уже нельзя держать дома и что его надо отвезти в лечебницу.

Сумасшедший дом стоял на острове. Стейница посадили в лодку и повезли, а он шептал непонятные слова и крепко прижимал к груди маленькую шахматную доску. Так отплыл в другой мир шахматист Вильгельм Стейниц

Живые шахматы в Ленинграде, 1924 год.
В этом необычном шахматном сражении сошлись два российских и советских мастера: Пётр Романовский и Илья Рабинович. А состоялся он в 1924 году в Ленинграде.

Шахматными фигурами выступили люди и лошади, передвигавшиеся по огромной шахматной доске на Дворцовой площади. Чёрными фигурами были служащие ВМФ; а белыми фигурами – бойцы Красной Армии.

Матч продлился пять часов. Каковы его результаты мы не знаем, но точно известно, что партии с «живыми шахматами» проводились ежегодно. Их организовывали, чтобы популяризировать игру в СССР.

Наконец москвичи увидели в среду (10.12) сеанс Г.Н.Пильсбюри al'aveugle. Против маэстро согласно расписания должны были играть только 8 - 10 сильнейших игроков Москвы, однако желающих играть нашлось 14 человек, и г. Пильсбери согласился играть со всеми.
Сеанс начался в 7 1/2 ч. Знаменитый американец играл прекрасно; только к концу сеанса он, вероятно, несколько утомился: одну совсем почти выигранную партию, ухитрился проиграть. [...]
Окончательный результат сеанса: из 14 партий наш знаменитый гость выиграл 4. проиграл 3 (гг. Александрову, Бреде и Бояркову) и сделал 7 ничьих.